Глава 11. Приписывать все Грехи

Магнус говорил, что при вызове Азазеля не стоит использовать электричество, посему мансарда освещалась одними свечами. Свечи горели по кругу в центре комнаты, все разного размера и яркости, хотя светились одинаковым бело-голубым пламенем. Внутри круга Магнусом была нарисована пентаграмма, для выжигания рисунка из перекрывающих друг друга треугольников в полу он использовал посох из рябины. Промежуточные места в пентаграмме были покрыты символами, которых Саймон не видел никогда прежде: не совсем буквы и не совсем руны, они вносили холодное ощущение угрозы, несмотря на жар, исходивший от свечей. За окном стояла тьма, которая бывает при приближении зимы с ранними закатами.

Изабель, Алек, Саймон, и, наконец, Магнус, который громко распевал строки из Запрещенных Обрядов, – каждый стоял на своем месте по кругу. Голос Магнуса повышался и затихал, латынь звучала словно молитва, но эти слова звучали перевернуто и зловеще… Пламя поднималось выше и символы на полу начали гореть черным.

Председатель Мяу, наблюдавший из угла комнаты, зашипел и скрылся в тени.

Бело-голубое пламя свечей поднялось, и теперь Саймон с трудом мог увидеть Магнуса сквозь огонь. В комнате становилось жарче, маг пел быстрее, его черные волосы начали завиваться от влажного жара, пот мерцал на его скулах.

«Quod tumeraris: per Jehovam, Gehennam, et consecratam aquam quam nunc spargo, signumque crucis quod nunc facio, et per vota nostra, ipse nunc surgat nobis dicatus Azazel!»

Вспышка пламени в центре пентаграммы и широкая черная волна дыма поднималась, медленно рассеиваясь по комнате, заставляя всех кроме Саймона чихать и кашлять. Она закручивалась подобно водовороту, постепенно сливаясь в человеческую фигуру в центре пентаграммы.

Саймон моргнул.

Он не был уверен в своих ожиданиях, но такого он явно не ожидал. Высокий мужчина с темно-рыжими волосами, ни старый, ни молодой – нестареющее лицо, бесчеловечное и холодное. Широкоплечий, одетый в хорошо скроенный черный костюм и блестящие черные туфли. Вокруг каждого запястья имелась темно-красная борозда, следы своеобразного связывания, веревкой или металлом, которые бывают, когда ты связан многие годы. В его глазах прыгало красное пламя.

Он заговорил.

– Кто вызвал Азазеля? – звук его голоса напоминал скрежет металла о металл.

– Я. – Магнус решительно захлопнул книгу, которую держал. – Магнус Бейн.

Азазель медленно повернул голову к Магнусу. Его голова казалось, поворачиваясь неестественно на шее, словно голова змеи.

– Маг, – сказал он. – Я знаю кто ты.

Магнус приподнял брови.

– Знаешь?

– Вызывающий. Связующий. Уничтоживший демона Марбаса. Сын…

– Теперь, – быстро сказал Магнус, – нет необходимости во все это углубляться.

– Но так и есть.

Азазель говорил обоснованно, даже удивленно

– Если вам требуется помощь ада, то почему ты не вызываешь своего отца? – Алек посмотрел на Магнуса с открытым ртом. Саймон сочувствовал ему.

Ни один из них не предполагал что Магнус знает кто был его отцом, кроме того что это был демон, обманувший его мать, верившую что это ее муж. Алек точно знал не более остальных об этом, от чего, как предполагал Саймон, он не был особенно счастлив.

– Я со своим отцом не в лучших отношениях, – сказал Магнус. – Я бы предпочел не вмешивать его.

Азазель поднял руки.

– Как скажешь, Повелитель. Ты сдерживаешь меня при помощи печати. Что ты потребуешь?

Магнус ничего не сказал, но было четко ясно по выражению лица Азазеля, что маг общается с ним безмолвно, мысленно. Огни взметались и танцевали в глазах демона, словно нетерпеливый ребенок, слушающий сказку.

– Умная Лилит, – сказал наконец демон. – Воскресить мальчика из мертвых и обезопасить его жизнь, привязав его к кому-то, кого ты не сможешь убить. Она всегда лучше управляла человеческими эмоциями, чем все мы. Возможно, потому что была ближе к человеку однажды.

– Существует способ? – Голос Магнуса звучал нетерпеливо, – разрушить связь между ними?

Азазель покачал головой.

– Нет, без того чтобы убить их обоих.

– Тогда есть ли способ ранить Себастьяна не причиняя боли Джейсу? – это была Изабель, нетерпеливо; Магнус бросил на нее подавляющий взгляд.

– Не оружием, которое я могу создать или иметь в моем распоряжении, – сказал Азазель. – Я могу обработать только оружие демонического союза. Вспышка с руки ангела, возможно, смогла бы сжечь злое в сыне Валентина и возможно разрушить их связь или сделать ее более доброжелательной по натуре. Если бы я мог выдвинуть предложение…

– Ох, – сказал Магнус, сузив свои кошачьи глаза, – давай уже.

– Я могу подумать о простом решении, которое разделит мальчиков, сохранив жизнь вашему и нейтрализовать опасность от другого. И я попрошу совсем немного взамен.

– Ты мой слуга, – сказал Магнус. – Если ты пожелаешь покинуть эту пентаграмму, ты будешь делать то, что я скажу, и не будешь просить услуги взамен.

Азазель зашипел, и пламя закрутилось с его губ.

– Если я не связан здесь, тогда я связан там. Это небольшая разница для меня.

– За это Ад, и я не из него, – сказал Магнус, с видом человека, цитирующего пословицу. Азазель показал металлическую улыбку.

– Ты не можешь собой гордиться как старый Фауст, маг, но ты нетерпелив. Я уверен, что мое желание оставаться в этой пентаграмме переживет ваше желание наблюдать за мной внутри ее.

– О, я не знаю, – сказал Магнус. – Я всегда был довольно смел, там, где затронуто декорирование, и твое наличие здесь внесет некую изюминку в эту комнату.

– Магнус, – сказал Алек, не особо взволнованный идеей наличия бессмертного демона в лофте своего парня.

– Ревнуешь, маленький сумеречный охотник? – усмехнулся Алеку Азазель.

– Твой маг не моего типа и к тому же, я едва хотел бы возмутить его…

– Достаточно, – сказал Магнус.

– Скажи нам какую «маленькую» вещь ты хочешь взамен.

Азазель потер виски руками – тяжелыми руками рабочего, цвета крови, с черными ногтями.

– Одно счастливое воспоминание, – сказал он. – От каждого из вас. Что-то что будет развлекать меня, пока я прикован как Прометей к его скале.

– Воспоминание? – сказала Изабель с удивлением. – В смысле оно исчезнет из наших голов? Мы не сможем больше вспомнить его?

Азазель посмотрел искоса сквозь огонь.

– Кто ты, малышка? Нефилим? Да, я заберу твое воспоминание, и оно станет моим. Ты больше не будешь помнить, что такое случалось с тобой. К тому же, пожалуйста, не предлагайте мне воспоминаний о демонах, которых вы убили при свете луны. Это не то, что я предпочитаю. Нет, я хочу воспоминания… личные.

Он усмехнулся, и его зубы сверкнули как железные монеты.

– Я стар, – сказал Магнус. – У меня много воспоминаний. Я дам одно если нужно. Но я не могу говорить за остальных. Никого нельзя заставлять отдавать такие вещи.

– Я сделаю это, – немедленно сказала Изабель. – Ради Джейса.

– Я тоже конечно, – сказал Алек, затем была очередь Саймона.

Внезапно он подумал о Джейсе, порезавшем себя и дающим свою кровь в крошечной комнате на корабле Валентина. Рискуя своей собственной жизнью ради Саймона. Это может быть, ради Клэри, его сердце, но все же это был долг.

– Я тоже.

– Хорошо, – сказал Магнус. – Попробуйте все подумать о счастливых воспоминаниях. Они должны быть действительно счастливыми. Что-то дающее удовольствие от воспоминаний.

Он бросил кислый взгляд на самодовольного демона в пентаграмме.

– Я готова, – сказала Изабель.

Она стояла с закрытыми глазами, спина прямая, словно приготовившаяся к боли. Магнус подвинулся к ней и положил свои пальцы ей на лоб, тихо бормоча. Алек наблюдал за Магнусом и сестрой, рот был сжат, затем он закрыл глаза. Саймон тоже закрыл свои, поспешно, и попытался вызвать счастливое воспоминание. Что-то связанное с Клэри? Но столько воспоминаний о ней были окрашены сейчас волнением о ее состоянии.

Что-то с тех пор, когда они были очень маленькими? Изображение появилось в его голове – жаркое лето на Кони-Айленд, он на плечах у отца, Ребекка бежит возле них, неся воздушные шарики. Смотрит вверх на небо, пытаясь найти облака и звук маминого смеха.

Нет, не это. Я не хочу терять это…

Он ощутил холодное прикосновение ко лбу. Он открыл глаза и увидел Магнуса, опускающего руку. Саймон моргнул, его разум внезапно стал чистым.

– Но я ни о чем не думал, – запротестовал он.

Кошачьи глаза Магнуса были печальны.

– Думал.

Саймон оглянулся, чувствуя легкое головокружение.

Остальные выглядели так же, словно пробудились от странного сна, ему на глаза попалась Изабель, темное порхание ее ресниц, и подумал, о чем интересно она вспомнила, какое счастливое воспоминание отдала.

Низкое урчание, донесшееся из центра пентаграммы, отвлекло его взгляд от Иззи. Азазель стоял так близко к рисунку, как только мог, медленное рычание от голода исходило из его глотки. Магнус повернулся и посмотрел на него, отвращение читалось на его лице. Его рука была сжата в кулак, и что-то похожее на сияние было между его пальцев, словно он держал ведьмин огонь. Он повернулся и бросил это в центр пентаграммы.

Вампирское зрение Саймона проследило за этим.

Это был шарик света, расширившийся во время полета, расширившийся в круг, содержащий живые картинки. Саймон увидела кусочек океана, уголок шелкового платья, которое развивалось, когда его обладательница кружилась, лицо Магнуса мельком, мальчик с голубыми глазами – и затем Азазель раскрыл руки и круговорот картинок исчез в его теле, как мелкий мусор засасывается в корпус реактивного самолета.

Азазель ахнул. Его глаза, стремительно мигавшие красным огнем, сейчас загорелись огнем, и его голос потрескивал, когда он заговорил.

– Ах. Восхитительно.

Магнус резко заговорил

– Теперь твоя часть сделки.

Демон облизнул губы.

– Решение твоей проблемы такое. Ты выпустишь меня в мир, и я заберу сына Валентина и доставлю его в Ад. Он не умрет и соответственно ваш Джейс будет жив, но он оставит этот мир позади, и постепенно их связь будет пропадать. Вы получите своего друга назад.

– И что потом? – медленно сказал Магнус – Мы выпустим тебя в этот мир, и затем ты вернешься и позволишь себя снова привязать?

Азазель засмеялся.

– Конечно нет, глупый чародей. Цена услуги – моя свобода

– Свобода? – недоверчиво проговорил Алек – Принц Ада, выпущенный в этот мир? Мы уже отдали тебе наши воспоминания…

– Воспоминания были платой, чтобы услышать мой план, – сказал Азазель. – Моя свобода это то, что вы заплатите, чтобы осуществить мой план.

– Это обман и ты знаешь это, – сказал Магнус. – Ты просишь невозможное.

– Так же как и вы, – ответил Азазель. – По всем правилам ваш друг потерян для вас навсегда. «Ибо если человек присягнул Богу или поклялся связать свою душу обязательством, то он не должен нарушать свое слово». По условиям заклинания Лилит их души связаны и оба согласны.

– Джейс никогда бы не согласился… – начал Алек. – Он произнес слова.

– По своему желанию или раскаиваясь, это не важно. Вы просите меня разъединить связь, которую только Небеса способны разорвать. Но Небеса не помогут вам, и вы знаете это также как и я. Вот поэтому люди вызывают демонов, а не ангелов, не правда ли? Это цена, которую вы платите за мое вмешательство. Если вы не хотите ее платить, то должны научиться принимать свои потери.

Лицо Магнуса было бледным и непроницаемым.

– Мы поговорим между собой и обсудим твое предложение. А тем временем я изгоняю тебя.

Он взмахнул рукой и Азазель исчез, оставляя после себя запах обугленного дерева.

Четверо людей в комнате смотрели друг на друга недоверчиво.

– То, что он попросил, – сказал наконец Алек, – невозможно, не так ли?

– Теоретически все возможно, – ответил Магнус, уставившись в пространство. – Но освободить Высшего демона в мир, не просто Высшего, а Принца Ада, второго после Люцифера… разрушение, которое он принесет…

– Возможно ли то, – сказала Изабель, – что Себастьян может нанести такое же разрушение?

– Как сказал Магнус, – вставил Саймон резко, – все возможно.

– Не может быть большего преступления в глазах Конклава, – сказал Магнус. – Любой, кто выпустит Азазеля в этот мир, будет объявлен в розыск как преступник.

– Но если это уничтожит Себастьяна… – начала Изабель.

– У нас нет никаких доказательств, что Себастьян замышляет что-то, – сказал Магнус. – Из того что мы знаем, все чего он хочет это обосноваться в хорошем деревенском доме в Идрисе.

– С Клэри и Джейсом? – спросил Алек недоверчиво.

Магнус пожал плечами.

– Кто знает, чего он хочет от них? Может, он просто одинок.

– Не думаю, что он похитил Джейса с той крыши только потому, что он отчаянно нуждается в романтике, – сказала Изабель.

– Он что то замышляет. – Они все посмотрели на Саймона. – Клэри пытается узнать что именно. Ей нужно время. И не говорите «У нас нет времени», – добавил он. – Она это знает.

Алек провел рукой по своим темным волосам, пропуская их сквозь пальцы.

– Ладно, но мы потратили впустую целый день. День, которого у нас не было. Больше никаких глупых идей.

Его голос был необычно резким.

– Алек, – сказал Магнус. Он положил руку на плечо своего парня, Алек продолжал стоять, зло уставляясь в пол. – Ты в порядке? – Алек посмотрел на него.

– Кто ты опять? – Магнус немного задохнулся, он выглядел, впервые насколько Саймон мог вспомнить, действительно расстроенным. Это длилось один миг, но это было.

– Александр, – сказал он.

– Слишком рано, чтобы шутить о таких вещах, как счастливая память, я полагаю, – произнес Алек

– Ты так думаешь? – голос Магнуса повысился.

Прежде чем он мог сказать что-то еще, дверь распахнулась, и вошли Мая и Джордан Их щеки были покрасневшими с мороза, и Саймон сразу заметил, что Майя была одета в кожаную куртку Джордана.

– Мы прямо со станции, – сказала она взволнованно. – Люк еще не проснулся, но, кажется, он поправится…

Она замолчала, оглядываясь вокруг на все еще мерцавшую пентаграмму, облака черного дыма и опаленные участки на полу.

– Ладно, что вы, ребята, сделали?

* * *

С помощью волшебства, а также способностью Джейса перенести себя при помощи одной руки на изогнутый старый мост, Клэри и Джейс спаслись от ареста, сбежав от итальянской полиции.

Прекратив бежать, они смеясь прислонились к стене здания, бок о бок, сплетясь руками. В этот миг Клэри ощутила острое чистое счастье и положила голову на плечо Джейса, напоминая себе внутренним голосом, что это не он, пока ее смех не затих.

Джейсу ее внезапное спокойствие казалось знаком того, что она устала. Он легко держал ее за руку, когда они шли обратно к улице, с которой начали свое путешествие, узкий канал с мостами на концах. Между ними Клэри узнала чистый, невыразительный особняк, который они покинули. Дрожь прошла сквозь нее.

– Замерзла? – Джейс прижал ее к себе и поцеловал. Он был настолько выше нее, что ему надо было наклоняться или поднимать ее. И она подавила вздох, когда он поднял ее и перенес через стену дома.

Поставив ее вниз, он толкнул дверь, внезапно появившуюся перед ними, закрыл с ударом и собирался скинуть куртку, когда послышалось сдавленное хихиканье. Клэри отпрянула от Джейса, как только вокруг них вспыхнул свет.

Себастьян сидел на диване, его ноги покоились на кофейном столике. Его светлые волосы были взъерошены, а глаза сверкали черным. А также он был не один. Рядом с ним, с разных сторон от него сидели две девушки. Одна светлая, немного скудно одетая, в блестящую короткую юбку и украшенный блестками топ. Она водила своими пальцами по груди Себастьяна. Вторая была моложе, выглядела мягче, с черными коротко подстриженными волосами, с красной бархатной лентой вокруг головы и кружевном черном платье.

Клэри почувствовала, как напряглись ее нервы. Вампиры, подумала она. Она не знала, как поняла это, может по восковому белому блеску кожи темноволосой девушки или глубине ее взгляда, или возможно Клэри просто училась ощущать такие вещи, также как сумеречные охотники.

Девушка знала, что она знала, Клэри могла это сказать. Девушка ухмыльнулась, показывая небольшие острые зубы, а затем склонилась, чтобы впиться ими над ключицей Себастьяна. Его веки затрепетали, светлые ресницы прикрыли темные глаза.

Он посмотрел сквозь них на Клэри, игнорируя Джейса.

– Тебе понравилось ваше маленькое свидание? – Клэри хотелось сказать что-нибудь грубое, но, в конце концов, она просто кивнула.

– Тогда, может, вы присоединитесь к нам? – сказал он, указывая на себя и двух девушек.

– В качестве напитков?

Темноволосая девушка рассмеялась и сказала что-то по-итальянски Себастьяну, ее голос звучал вопросительно.

– Нет, – сказал Себастьян по-итальянски. – Она моя сестра.

Девушка вернулась на свое место, явно разочарованная.

У Клэри пересохло во рту. Внезапно она почувствовала руку Джейса рядом со своей, его шершавые мозолистые пальцы.

– Я так не думаю, – сказал он. – Мы пойдем наверх. Увидимся утром.

Себастьян пошевелил пальцами, и кольцо Моргенштернов на его правой руке поймало свет, сверкнув, словно сигнальный огонь.

– Увидимся.

Джейс повел Клэри вверх по стеклянной лестнице, только когда они оказались в коридоре, она смогла восстановить дыхание.

Этот иной Джейс был одним. Себастьян был чем то другим. Чувство угрозы, исходящее от него было словно дым от огня.

– Что он сказал? – спросила она. – По-итальянски?

– Он сказал «Нет, она моя сестра», – ответил Джейс. Он не сказал, что девушка спросила у Себастьяна.

– Он часто это делает? – спросила она.

Они остановились перед комнатой Джейса, на пороге.

– Приводит девушек? – Джейс дотронулся до ее лица. – Он делает то, что хочет, а я не спрашиваю, – сказал он. – Он может привести высокого шести футового зайца в бикини, если захочет. Это не мое дело. Но если ты спрашиваешь, водил ли я каких либо девушек, то ответ нет. Мне не нужен никто кроме тебя.

Она этого не спрашивала, но в любом случае кивнула, как бы заверяя.

– Я не хочу идти вниз.

– Ты можешь спать сегодня со мной в моей комнате. – Его золотые глаза светились в темноте. – Или ты можешь спать в хозяйской спальне. Ты знаешь, что я никогда бы не просил тебя…

– Я хочу быть с тобой, – сказала она, удивляясь собственной страстности.

Возможно, что всему виной была мысль о том, чтобы спать в комнате, когда-то принадлежавшей Валентину, в которой он надеялся вновь жить с ее матерью, – нет, это было слишком. Или может она просто была уставшей, и она только раз спала в одной кровати с Джейсом, когда соприкасались только их руки, словно незачехленный меч лежал между ними.

– Дай мне секунду навести порядок в комнате. Там беспорядок.

– Ага, когда я там была прежде, кажется, я видела пыль на подоконнике. Тебе лучше с этим разобраться.

Он подхватил прядь ее волос, пропуская ее сквозь пальцы.

– Не то чтобы я работал против себя, но не нужно ли тебе что-то для сна? Пижама или…

Она подумала о шкафе, полном одежде в хозяйской спальне. Она должна воспользоваться этой идеей. И начать прямо сейчас.

– Я возьму ночную рубашку…

Ну конечно, подумала она несколько мгновений спустя, стоя возле раскрытого ящика, те ночные рубашки, которые выбирают мужчины для своих женщин, необязательно совпадают с тем, что бы ты себе сама купила.

Клэри обычно спала в топе и пижамных шортах, но то, что лежало здесь, было шелковым или кружевным или прозрачным или всем сразу. В итоге она остановилась на бледно-зеленой ночной рубашке, доходившей ей до середины бедра.

Она думала о девушке с красными ногтями, находившейся внизу, и ее руке на груди Себастьяна. Ее собственные ногти были обгрызены, а ногти на ногах не более чем покрашены прозрачным лаком. Она задумалась, каково бы это было быть более похожей на Изабель, быть настолько уверенной в силе своей женственности, что использовать ее как оружие вместо того, чтобы восхищенно пялиться на нее, как будто тебе подарили подарок на новоселье, а ты понятия не имеешь, куда его приткнуть.

Она дотронулась до золотого кольца на своем пальце, на удачу, прежде чем отправиться в спальню Джейса. Он сидел на кровати, без футболки в черных пижамных штанах, читая книгу в маленьком кружке желтого света от прикроватной лампы. Она постояла немного, наблюдая за ним. Она могла увидеть слабую игру мускулов под его кожей, когда он переворачивал страницы… и смогла увидеть метку Лилит сверху его сердца. Она не выглядела, словно черное кружево как остальные метки, она была серебристо-красной, словно ртуть с оттенком крови. Казалось, она не принадлежала ему.

Дверь закрылась за ней со щелчком, и Джейс поднял голову. Она увидела, как изменилось его лицо. Она, возможно, не была большим поклонником ночных рубашек, но он определенно был. Выражение его лица вызвало мурашки по коже.

– Тебе холодно?

Он откинул покрывало, она заползла под него с ним, после того как он положил книжку на тумбочку, и они скользнули вместе под одеяла, пока не оказались лицом друг к другу…

Они лежали в лодке, казалось несколько часов, целуясь, но это было другим. Они были на публике, под взглядом города и звезд.

Сейчас была неожиданная интимность, только они двое под одеялом, их дыхание и жар тел смешивались. Никто не наблюдал за ними, никто не останавливал, не было причин останавливаться.

Когда он потянулся и положил руку на ее щеку, она почувствовала, что шум крови в ее ушах, почти оглушил ее. Их глаза были так близко, что она могла увидеть золотой и темно-золотой рисунок в его радужке, словно мозаичный опал. Ей было холодно так долго, а сейчас она чувствовала, как будто горела и таяла одновременно, растворяясь в нем – а они ведь едва касались друг друга.

Ее взгляд опустился к самым его уязвимым местам – его вискам, глазам, пульсу в основании его горла, желая поцеловать его там, ощутить губами его сердцебиение. Его рука со шрамами опустилась с щеки на плечо и бок, поглаживая ее одним длинным движением, окончившимся на ее бедре. Она поняла, почему мужчинам так нравятся шелковые ночные рубашки. Не было никакого трения, словно руки скользило по стеклу.

– Скажи мне, чего ты хочешь? – спросил он шепотом, который не мог замаскировать хрипоту в его голосе.

– Я просто хочу, чтобы ты держал меня, – сказала она. – Пока я сплю. Это все чего я хочу сейчас.

Его пальцы, рисующие медленные круги по ее бедру, замерли.

– Это все?

Это не было тем, что она хотела. Она хотела целовать его, пока не потеряет ощущение пространства и времени, как в лодке, целовать пока не забудет кто она и почему она здесь. Она хотела использовать его как наркотик. Но это была плохая идея.

Он смотрел на нее, беспокойно и она вспомнила, как впервые увидела его, и подумала, тогда что он казался настолько смертельно опасным, настолько и красивым, словно лев.

Это испытание, подумала она. И возможно опасное.

– Это все.

Его грудь подымалась и опускалась. Метка Лилит казалось, пульсировала на фоне кожи над его сердцем. Его рука напряглась на ее бедре. Она могла слышать свое собственное дыхание, неглубокое, словно тихий поток.

Он потянул ее к себе, придвигая до тех пор, пока они не легли вместе словно ложки, она спиной к нему. Она задержала дыхание. Его кожа была горячей на фоне ее, словно его немного лихорадило. Но его руки, обнимающие ее, были такими знакомыми.

Они устроились вместе как и всегда: ее голова под его подбородком, ее позвоночник напротив твердых мускулов его груди и живота, ее ноги согнулись вокруг его.

– Хорошо, – прошептал он, и она ощутила его дыхание позади шеи, пославшее гусиные цыпки по всему ее телу. – Значит, мы будем спать.

И это было все.

Постепенно ее тело расслабилось, стук ее сердца замедлился. Руки Джейса вокруг нее чувствовались так, словно всегда там были.

Уютно.

Она сложила свои руки вокруг его и закрыла глаза, представляя их кровать, отрезанную от этой странной тюрьмы, плавающую в пространстве или на поверхности океана, только их двоих в одиночестве. Она так и уснула, ее голова спряталась под подбородком Джейса, позвоночник прижат к его телу, их ноги переплетены.

Это был ее лучший сон за прошедшие недели.

* * *

Саймон сидел на краешке кровати в запасной спальне Магнуса, уставляясь на сумку на коленях. Он мог слышать голоса из гостиной. Магнус объяснял Майе и Джордану то, что случилось той ночью, с Иззи, изредка вставляющей детали. Джордан говорил что-то о том, что нужно заказать китайской еды, чтобы они не умерли с голоду; Майя засмеялась и сказала, что если не заказывать у Измученного Волка, то она согласна.

Голодание, подумал Саймон.

Он становился голодным, достаточно голодным, чтобы начать чувствовать его, словно давление во всех его венах. Это был совсем другой вид голода, нежели человеческий. Он чувствовал себя очищенным, полную пустоту внутри. Он думал, что если ударить по нему, то он зазвонит словно колокол.

– Саймон. – Его дверь была открыта и Изабель проскользнула внутрь. Ее черные волосы свободно ниспадали, почти достигая ее талии. – Ты в порядке?

– Я в норме.

Она увидела сумку у него на коленях и ее плечи напряглись.

– Ты уезжаешь?

– Ну, вообще то я не планировал оставаться навсегда, – сказал Саймон. – Я думаю, последняя ночь была… другой. Ты спросила…

– Правильно, – сказала она неестественно радостным голосом. – Ты можешь, по крайней мере, поехать обратно с Джорданом. Ты кстати обратил внимание на него и Майю?

– Обратил внимание на что?

Она понизила голос.

– Что-то однозначно произошло между ними во время их маленького путешествия. Они теперь пара.

– Это хорошо.

– Ты ревнуешь?

– Ревную? – повторил он смущенно.

– Ну, ты и Майя… – она взмахнула рукой, смотря на него сквозь ресницы. – Вы были…

– О. Нет. Нет, совсем нет. Я рад за Джордана. Это сделает его по-настоящему счастливым.

Он тоже это подразумевал.

– Хорошо. – Изабель посмотрела на него, и он увидел, что ее щеки покраснели и не только от холода. – Останешься здесь на ночь, Саймон?

– С тобой? – Она кивнула, не глядя на него.

– Алек собирается принести больше одежды из Института. Он спросил, хочу ли я вернуться с ним, но я… я лучше останусь здесь с тобою. – Она подняла подбородок, глядя прямо на него. – Я не хочу спать в одиночестве. Если я останусь здесь, останешься ли ты со мной?

Он мог сказать, как она ненавидит просить.

– Конечно, – сказал он так беспечно, как только мог, выталкивая мысль о голоде из головы или пытаясь. В последний раз, когда он пытался забыть пить, это закончилось тем, что Джордан отталкивал его от полубессознательной Морин. Но это было, когда он не ел несколько дней. Сейчас иначе. Он знал свой предел. Он был в этом уверен. – Конечно, – повторил он. – Это будет здорово.

* * *

Камилла ухмыльнулась Алеку с дивана.

– Так где, по мнению Магнуса, ты находишься сейчас?

Алек, положивший деревянную доску через два бетонных блока, соорудил нечто подобное скамейке, вытянул свои длинные ноги и посмотрел на свои ботинки.

– В Институте, собираю одежду. Я собирался отправиться в испанский Гарлем, но вместо этого пришел сюда.

Ее глаза сузились.

– И почему это?

– Потому что я не могу это сделать. Я не могу убить Рафаэля.

Камилла взмахнула руками.

– А почему нет? У тебя с ним какая то личная связь?

– Я только едва знаю его, – ответил Алек. – Но убить его это преднамеренно нарушить Соглашение. Не то чтобы я не нарушал закон прежде, но есть разница между нарушением его ради благой цели и нарушением ради собственного эгоизма.

– О, Боже. – Камилла начала прохаживаться. – Упаси меня от Нефилима с его совестью.

– Извини.

Ее глаза сузились.

– Прости? Я сделала тебе… – она прервалась. – Александр, – она начала более невозмутимым тоном. – Как насчет Магнуса? Если ты будешь продолжать в том же духе, ты потеряешь его. – Алек смотрел, как она двигалась, словно кошка, невозмутимо, ее лицо не отражало ничего кроме любопытной симпатии. – Где Магнус родился? – засмеялась Камилла.

– Ты даже этого не знаешь? Боже мой. Батавия, если бы ты знал. – Она фыркнула в ответ на его непонимающий взгляд. – Индонезия. Конечно, потом она стала именоваться Голландская Ост-Индия. Его мать была местной, я думаю; а его отец был каким-нибудь нудным жителем колонии. Ну, его ненастоящий отец. – Ее губы скривились в улыбке. – Кто был его настоящим отцом?

– Отцом Магнуса? Демон, разумеется.

– Да, но какой демон?

– Какое это может иметь значение, Александр?

– Мне кажется, – упрямо продолжал Алек, – что это очень могущественный, высший демон. Но Магнус не хочет говорить о нем.

Камилла откинулась на диване со вздохом.

– Ну конечно он не хочет. Нужно оставлять какую-то тайну в отношениях, Алек Лайтвуд. Книга, которую кто-то еще не прочел, всегда гораздо более захватывающая, чем та, которую уже заучили наизусть.

– Ты имеешь в виду, я рассказываю ему слишком много? – Алек ухватился за этот обрывок совета.

Где-то здесь, внутри этой холодной, красивой оболочки женщины, был кто-то, кто делился с ним уникальным опытом – любить и быть любимым Магнусом. Наверняка она должна знать что-то: какой-то секрет, ключ, который поможет ему не налажать со всем этим.

– Почти уверена. Хотя, ты живешь так мало, я не представляю, о чем ты можешь рассказывать. У тебя уже, наверняка, закончились все забавные истории.

– Ну, похоже, твоя политика ничего не рассказывать ему тоже не сработала.

– Я не была в этом настолько заинтересована, как ты.

– Ладно, – спросил Алек, осознавая, что это было плохой идеей, но он ничего не мог поделать с собой, – если бы ты была заинтересована в том, чтобы удержать его, что бы ты сделала иначе?

Камилла драматически вздохнула.

– Дело в том, что ты слишком молод, чтобы понять, что мы все скрываем что-то. Мы скрываем это от наших любимых, потому что хотим выглядеть как можно лучше, но еще и потому что если это настоящая любовь, мы ожидаем, что наши любимые просто поймут это, не задавая вопросы. В настоящих отношениях, тех, которые длятся годами, есть немое общение.

– Н-но, – Алек запнулся, – я думал, что он хотел, чтобы я открылся ему. Я имею в виду, мне очень сложно быть открытым даже с людьми, которых я знаю всю свою жизнь – как Изабель, или Джейс…

Камилла фыркнула.

– Это совсем другое, – сказала она. – Тебе больше никто не нужен в твоей жизни, как только ты нашел свою настоящую любовь. Не удивительно, что Магнус не может открыться тебе, когда ты настолько зависишь от других людей. Когда любовь настоящая, вы должны удовлетворять каждое желание друг друга, каждую потребность – Ты слушаешь, Александр? Потому что мои советы ценны и не даются часто…

* * *

Комната была наполнена полупрозрачным заревом.

Клэри села, глядя на спящего Джейса. Он лежал на боку, его волосы отливали медью в голубоватом свете. Он подложил руку под щеку, как ребенок. Шрам в виде звезды на его плече был обнажен, как и следы от старых рун на руках, спине и боках. Она задумалась, считали ли другие люди шрамы такими красивыми, как она, или она считала их такими только потому, что она любила его и они были частью него. Каждый из них имел свою историю. Некоторые из них спасли его жизнь.

Он забормотал во сне и перевернулся на спину.

Его рука, на которой виднелась четкая черная руна Ясновидения, лежала поперек живота, и над ней была руна, которую Клэри не считала красивой. Руна Лилит, та, которая связала его с Себастьяном. Казалось, она пульсировала, как рубиновое ожерелье Изабель, как второе сердце.

Бесшумно как кошка, она присела на колени на кровати. Она дотянулась до кинжала Герондейлов на стене и вытащила его. Их с Джейсом фотография свободно взмахнула, сделав круг в воздухе, перед тем как приземлиться лицевой стороной на пол. Она сглотнула и снова посмотрела на него. Даже сейчас, он был настолько живым, казалось, он светился изнутри, освещенный внутренним огнем. Шрам на груди ровно пульсировал.

Она подняла нож.

Клэри резко проснулась, ее сердце шумно стучало в грудной клетке. Комната кружилась вокруг как карусель: было все еще темно, рука Джейса обнимала ее, его теплое дыхание чувствовалось на ее шее. Она ощущала его пульс своей спиной. Она закрыла глаза, сглатывая горький привкус во рту.

Это был сон. Всего лишь сон. Но она уже не могла снова заснуть.

Она осторожно села, мягко отодвинув руку Джейса, и встала с кровати. Пол был ледяным, и она вздрогнула, когда его обнаженные ноги коснулась ее. Она нашла ручку ванной комнаты в полумраке и открыла ее. И замерла. Несмотря на то, что в коридоре не было окон, он был освещен подвешенными светильниками.

Лужи чего-то, что выглядело вязким и темным, виднелись на полу. На одной из белых стен был четкий кровавый отпечаток руки. Брызги крови на стене вели к лестнице, где было одно длинное, темное пятно. Клэри посмотрела в сторону комнаты Себастьяна. Оттуда не доносилось ни звука, дверь была закрыта, из-под нее не проникало никакого света. Она подумала о блондинке в блестящем топе, смотрящей на него. Она посмотрела на кровавый отпечаток снова. Это было словно послание, жест рукой, говорящий нет.

А затем дверь Себастьяна открылась. Он вышел. Он был одет в теплый свитер поверх черных джинсов и его светло-серебристые волосы были в беспорядке. Он зевал; он затормозил, когда увидел ее, и на лице промелькнуло неподдельное удивление.

– Что ты здесь делаешь? – Клэри глубоко вдохнула.

Воздух был металлическим на вкус.

– Что я делаю? Что ты делаешь?

– Иду вниз, чтобы взять несколько полотенец, вытереть этот беспорядок, – сказал он с легкостью. – Вампиры и их игры…

– Это не выглядит как результат игры, – сказала Клэри.

– Девушка, человеческая девушка, которая была с тобой, что с ней случилось?

– Она немного испугалась от вида клыков. Иногда с ними случается. – От выражения ее лица он рассмеялся. – Она поменяла мнение. Даже хотела больше. Она спит в моей кровати сейчас, если ты хочешь проверить и убедиться, что она жива.

– Нет… в этом нет необходимости. – Клэри опустила глаза. Она хотела бы быть одетой во что-то еще кроме шелковой ночной рубашки. Она чувствовала себя неодетой. – А что с тобой?

– То есть, ты хочешь узнать, все ли со мной в порядке? – Она не хотела, но Себастьян выглядел польщенным. Он отвернул воротник своей рубашки наружу, и она смогла увидеть две аккуратных ранки прямо на ключице. – Я мог использовать иратце. – Клэри ничего не ответила. – Пойдем вниз, – сказал он, указав ей следовать за ним, проходя мимо нее, босой, вниз по стеклянной лестнице. Спустя мгновение она сделала то, что он просил. Он включал свет по ходу, поэтому, когда они добрались до кухни, ее заливал теплый свет. – Вина? – сказал он ей, открывая дверцу холодильника.

Она устроилась на одном из барных стульев, одергивая вниз свою ночную рубашку.

– Просто воды.

Она наблюдала за ним, пока он наполнял минеральной водой два стакана – один для нее, другой – для себя. Его плавные расчетливые движения были похожи на Джослин, но контроль, с которым он двигался, скорее всего, был привит Валентином. Это напомнило ей то, как двигается Джейс, с грацией опытного танцора.

Одной рукой он подтолкнул к ней стакан воды, а другой прижал свой стакан к губам. Когда он выпил, то поставил стакан обратно на стойку.

– Ты неверное знаешь, что валять дурака с вампирами заставляет тебя испытывать жажду.

– С чего мне это знать? – ее вопрос получился более резким, чем намеревалось. Он пожал плечами.

– Полагаю, вы играли в некие кусачие игры с тем Светочем.

– Мы с Сайманом никогда не играли в кусачие игры, – сказала она ледяным тоном. – На самом деле, я вообще не могу понять, почему кто либо специально хочет чтобы вампир питался ими. Ты разве не ненавидишь и презираешь нежить?

– Нет, – сказал он. – Не путай меня и Валентина.

– Ага, – пробормотала она. – Сложно не сделать ошибки.

– Это не моя вина, что я выгляжу как он и ты как она. – Его рот изогнулся, выражая отвращение от мысли о Джослин. Клэри нахмурилась глядя на него. – Вот видишь, опять. Ты всегда так на меня смотришь.

– Как?

– Словно я сжигаю дотла жилье животных ради веселья и зажигаю сигареты с помощью сироток.

Он налил еще один стакан воды. Когда он отвернулся от нее, она увидела пунктирные ранки на его горле, которые уже начали затягиваться.

– Ты убил ребенка, – сказала она резко, уже осознавая, что должна была держать рот на замке, продолжая делать вид, что она не считает Себастьяна чудовищем. Но Макс. В ее голове он был живой, как когда она в первый раз увидела его, спящим на диване в Институте с книгой на коленях и очками, криво сидящими на его маленьком лице. – Это не то, за что тебя смогут простить, никогда.

Себастьян вздохнул.

– Так и есть, – ответил он. – Так быстро раскрываешь карты, сестренка?

– О чем ты думал?

Ее голос был высок и утомлял ее собственные уши, но он вздрогнул, словно она огрызалась на него.

– Ты мне поверишь, если я скажу, что это был несчастный случай? – сказал он, ставя свой стакан на стойку. – Я не хотел убивать его. Просто отключить его, чтобы он молчал… – Клэри взглядом заставила его замолчать. Она знала, что не сможет спрятать ненависть в глазах: знала, что должна, знала, что это невозможно. – Я серьезно. Я хотел отключить его, как и Изабель. Я недооценил свою силу.

– Как насчет Себастьяна Верлака? Настоящего? Ты ведь убил его, не правда ли?

Себастьян посмотрел на свои руки, словно они были ему незнакомы; серебряная цепочка держала плоскую металлическую пластинку, словно идентификационный браслет вокруг его правого запястья, скрывая шрам от раны, которую нанесла ему Изабель, когда отсекла ему руку.

– Он не собирался отбиваться…

Чувствуя отвращение Клэри начала сползать с табурета, но Себастьян схватил ее за запястье, потянув ее к себе. Его кожа была горячей на фоне ее, и она вспомнила, как его прикосновение обожгло ее, тогда в Идрисе.

– Джонатан Моргенштерн убил Макса. Но что если я не тот же самый человек? Ты не заметила, что я не хочу даже использовать то же самое имя?

– Отпусти меня.

– Ты веришь, что Джейс другой, – тихо сказал Себастьян. – Ты веришь, что он уже не тот же самый человек, что моя кровь изменила его. Не правда ли? – Она кивнула без слов. – Тогда почему так сложно поверить, что произошло и обратное? может его кровь изменила маня. Возможно я уже не тот человек, которым был.

– Ты ранил Люка, – сказала она. – Того кто мне не безразличен. Того, кого я люблю…

– Он хотел разнести меня на кусочки из ружья, – сказал Себастьян. – Ты любишь его; Я не знаю его. Я спасал мою жизнь и жизнь Джейса. Неужели ты действительно не понимаешь этого?

– А может, ты просто говоришь то, что как тебе кажется должен сказать, чтобы я поверила тебе.

– Того человека, которым я был, волновало бы доверяешь ли ты мне?

– Если бы ты хотел чего-то.

– Может, мне просто нужна сестра.

При этих словах, она резко подняла на него глаза – невольно, недоверчиво.

– Ты не знаешь что такое семья, – сказала она. – Или что бы ты делал с сестрой, если бы она была.

– У меня уже есть. – Его голос был тих. На воротнике рубашки были пятна крови, там, где его касалась его кожа. – Я даю тебе шанс. Чтобы увидеть что-то, что Джейс и я делаем правильно. Можешь ли ты дать мне шанс?

Она подумала о Себастьяне, которого знала в Идрисе. Она слышала, как его голос звучал развлекающе, дружелюбно, отдаленно иронично, настойчиво и зло.

Но она никогда не слышала, чтобы он звучал умоляюще.

– Джейс доверяет тебе, – сказал он. – Но я нет. Он верит, что ты любишь его так сильно, что готова бросить все, что для тебя имеет ценность или во что ты веришь, чтобы быть с ним. Невзирая ни на что.

Она стиснула зубы

– Откуда ты знаешь, что я не буду?

Он засмеялся.

– Потому что ты моя сестра.

– Мы совсем не похожи, – выплюнула она и увидела медленную улыбку на его лице. Она прикусила свои остальные слова, но было уже поздно.

– Это то, что я должен был сказать, – ответил он. – Но перестань Клэри. Ты здесь. Ты не можешь вернуться. Ты выбрала участь – остаться с Джейсом. Ты можешь делать это с энтузиазмом. Быть частью того что происходит. Тогда ты сможешь составить мнение обо… мне.

Глядя на пол, а не на него, она подарила ему малозаметный кивок.

Он потянулся и убрал волосы, упавшие ей на глаза, и кухонные огни вспыхнули на одетом на нем браслете, том который она заметила перед этим, с выгравированными словами на нем.

– «Acheronta movebo» ^[3]

Она смело положила свою руку на его запястье.

– Что это означает? – Он посмотрел на ее руку, там, где она касалась серебра на его запястье.

– Это значит «Таким образом всегда тираны». Я ношу его, что напоминать себе о Конклаве. Оно напоминает о криках римлян, которые убили Цезаря до того, как он мог стать тираном.

– Предатели, – сказала Клэри, опуская руку. Темные глаза Себастьяна вспыхнули.

– Или борцы за свободу. История написана победителями, сестричка.

– И ты собираешься написать эту часть? – Он усмехнулся ей, его темные глаза сверкнули.

– Держи пари что напишу.

Дата добавления: 2015-11-16