Часть. 5 Глава.

Драко Малфоя нельзя назвать веселым и жизнерадостным человеком. Его смех колол и резал, шутки были полны язвительности, и редко кто мог увидеть на его лице улыбку. Не ухмылку, не оскал, не усмешку. А именно приятную улыбку, растянувшуюся по лицу, вселяющую надежду и даже, возможно, дарующую тепло. И Гермиона Грейнджер каким-то невиданным способом заслужила шанс увидеть ее, когда в самый нелепый и неподходящий момент улыбка озарила лицо парня, успокоив девушку.

Но лишь Мерлин знал, каких сил ему стоило выдавить эту улыбку, показав на своем лице проявления радости, чтобы придать уверенности Гермионе, чтобы та ничего не заподозрила и не смогла распознать настоящие эмоции, которые он испытывал.

Образы, которые Нотт с небывалой силой направлял в его голову, пробивали всякую защиту. Драко мог блокировать их на протяжении некоторого времени, пока его охватывали жар и возбуждение от погони, но как только эмоции выветрились, воспоминания о той ночи заполонили сознание Малфоя.

Практически в невменяемом состоянии он аппарировал, не задумываясь о определенном месте, лишь желая оказаться как можно дальше от злополучного леса. После в голове застыли лишь отрывки, начиная от того, как он дотащил Гермиону до ближайших комнат, о сдаче которых сообщалось на помятом баннере, далее лица маглов, ошарашенных внезапным появлением такой странной пары, и в конце взмах палочки, чтобы простаки никогда не вспоминали о произошедшем. И здесь им явно повезло больше, чем самому Драко. Забегая вперед, можно смело сказать, что всю дальнейшую жизнь Малфой отчаянно боролся с воспоминаниями этой ночи, как со своими, так и с чужими.

Теперь Драко застыл над кроватью в небольшой комнатке на окраине Лондона, жадно разглядывая Гермиону. Она почти сразу заснула, отторгаясь от всех переживаний долго дня. Усталость и изнеможение сказывались на ее самочувствии, и она провалилась в глубокий сон, безмятежно свернувшись в клубочек на помятой постели. Несмотря на обстановку и все события последних дней, выглядела она на удивление хорошо: кожа чуть серебрилась в лунном свете, выражение лица говорило о полном умиротворении, и мерное спокойное дыхание вместе с расслабленной позой пробуждали в Драко какие-то давно забытые ощущения. Девушка выглядела так трогательно и вновь смахивала на маленькую девочку со своими тонкими запястьями и небольшими ладошками, лежавшими сейчас поверх одеяла, со своими узкими плечами и нежной шейкой, а так же с копной пышных кудрей, разметавшихся по подушке.

Именно в этот момент, когда он смотрел на нее, в душе возникали противоречия. Казалось, что девушка была невероятно ранимой и беззащитной, но вместе с тем Малфой все сильнее осознавал и принимал ее силу. Он знал, что Гермиона больше не даст себя в обиду, и сейчас она в безопасности. Он видел это собственными глазами, наклонившись над ней и изучая черты лица близко-близко, но в его голове было лишь ее израненное тело, которое выступало из тьмы, когда в сознание проносились грязные порочные изображения, полные похоти и бесчеловечной жестокости. Образы складывались в голове снова и снова, как будто кто-то неведомый топил его в думоотводе с чужими воспоминаниями или же применял лигеллименцию. Раз за разом, без передышки.

Все начиналось постепенно, как если бы кусочки мозаики постепенно собирались в его голове, но когда картинка восстанавливалась, его попросту накрывало с головой, и он видел все то со стороны, как будто бы заглядывал за гобелен в той нише, то глазами Нотта, что было еще чудовищнее. Казалось, что Драко сам - руками, которыми не один раз залечивал ее раны - теперь терзает ее тело.

Малфой стоит в углу, окруженный блеклым сиянием, и атмосфера действительно напоминает погружение в думоотвод, но, просматривая воспоминания таким образом, ты можешь контролировать происходящее, а Драко в этот момент не способен даже отвести взгляда, как будто скованный невидимыми цепями. Он смотрит лишь вперед, различая в полумраке пять фигур, и кровь тут же холодеет, а внутренности стягивает. Он знает, что увидит сейчас. И прекрасно осознает, что никак не может противиться этому.

Она не кричит и почти не плачет. Лишь тонко и приглушенно хнычет, когда мужчины выворачивают руки и стаскивают с нее одежду быстрыми и резкими движениями, разрывая и отбрасывая лохмотья в сторону. Так жадно, нетерпеливо, голодно, они стремятся овладеть ей, осквернив и унизив. Драко слышит испуганный лепет, и замечает, что его все глубже затягивает в эту искусственную реальность, и он смутно различает лица, что совсем не радует его. Отвратительные усмешки и похабно горящие глаза парней так резко контрастируют с затравленным выражением лица Гермионы, напоминающей загнанное животное, у которого не осталось шансов. И Драко постепенно забывает, что шанс - шанс-то есть, и он сам готов предоставить его гриффиндорке.

Застыв на месте, Драко наблюдает за Гермионой, даже не моргая. Ее хрупкая, болезненно худая фигурка зажата меж тел. Драко видит крупные ладони, примявшие кожу ее бедер, царапающие грубыми пальцами и оставляющие мерзкие следы. Руки второго исследуют ее грудь, щипая крепкие полушария и скручивая бусины затвердевших сосков. Другие ладони скользят по спине, от поясницы и до шеи, как будто пересчитывая хрупкие позвонки, а после жестоко дергают за волосы, вынуждая девушку откинуть голову назад. Жадные губы набрасываются на тело девушки, и Малфой видит, как она старается избежать этих прикосновений, все еще надеясь на чудесное спасение.

Она борется. Старательно вырывает руки, отчаянно пытается свести ноги и выгибается всем телом, выбираясь из крепких путов рук и тел, одновременно с этим утопая в агрессивном желании мужчин. Но в какой-то момент рука Нотта, стоящего прямо перед ней, скользит вверх по ноге, пальцы касаются ее, почти сходу погружаясь внутрь. Пожиратель что-то злобно шепчет, заверяя Гермиону в том, что ночь покажется ей вечностью. И только тогда внутренний стержень девушки трескает, а после медленно рушится на протяжении всей ночи, погребая Гермиону под останками ее собственной гордости и уважения к себе. Горячие крупные слезы подступают к глазам, и она надсадно кричит и визжит, сначала требуя, а после лишь умоляя о помиловании.

Впервые в жизни Драко чувствует, как его сердце сжимается. То, с чем он боролся так долго, то, из-за чего почти полностью изменил свою жизнь, по неведомой причине посвятив ее маленькой зазнайке, то, что заставило его почувствовать невообразимую ответственность, а после удовлетворение от результата - исцеления гриффиндорки, снова вернулось. Нотт заново разбередил все раны, будто вспоров их ножом изнутри. И только теперь Малфой смог до конца осознать, что действительно дорожил Гермионой настолько, что смог бы убить. Прямо сейчас, будь у него возможность, он бы сорвался с места и уничтожил, раздавил этих людей, надругавшихся над Грейнджер. Его Грейнджер.

Судорожные рыдания заставили Драко вновь обратить внимание на происходящее. Пожиратели перестали сдерживать себя и грубо пихнули Гермиону вниз, так что она растянулась на полу, пытаясь отползти в сторону. Флинт несильно пнул ее ногой, жестоко пресекая все ее попытки. Нотт тут же оказался на коленях возле нее, пристраиваясь сзади, вцепился в ее бедра и резко притянул их к себе, стукаясь пахом о ее ягодицы и коленями широко раздвигая ноги. Гермиона подалась было вперед, но Нотт хлопнул ее и надавил на поясницу, вынуждая прогнуться. Унизительная поза, едкие оскорбительные слова, вырывающиеся изо рта Нотта, и все эти взгляды, прикосновения. Это было одновременно так больно, так обидно и так глупо.

Малфой услышал глухой вскрик, поражено рассматривая лицо девушки. С красноватыми следами, с тонкими прядками волос, прилипшими к вискам и щекам, с чуть пухлыми губами, часто кривящимися от боли, и со своими огромными влажными глазами, в которых можно было увидеть все то нескончаемое отчаяние и разглядеть комок мучений, страданий и страха, собравшийся в ее душе. И вместе с тем Драко чувствовал, что все эти эмоции проходят сквозь него самого, поднимая в голове вихрь мыслей, полных безнадежности.

И в тот самый момент, когда Теодор толкнулся вперед, полностью погружаясь в Гермиону, Драко закричал вместе с ней.

***

Очнувшись, словно после сна, Малфой обнаружил, что упал на колени возле кровати. Прямо перед ним под тонкой простыней легко прослеживались очертания тонкой фигуры. Гермиона не шелохнулась за все это время, размеренно вдыхая и выдыхая. Для нее эта ночь без сновидений, пора, когда Гермиона смогла расслабиться и провести пару часов в спокойной и мирной обстановке. Полная противоположность того, какой эта ночь была для Малфоя. Он как будто защищал ее сон, забирая все плохое и безрадостное, принимая все эмоции на себя, пока девушка забывалась, отдалившись от жизни и реальности со всеми ужасами и страхами, преследующими её.

Старательно убеждая себя, что девушка действительно в безопасности, Малфой не мог отвести глаз от нее, жадно рассматривая аккуратные черты лица и женственные линии тела. Он чувствовал, как сводит каждый мускул, как откуда-то из глубин доносится болезненная пульсация, словно не осталось ничего кроме оголенных нервов, сбившихся в один тугой комок.
Встать. Встать и разнести все вокруг. А лучше аппарировать сразу к Нотту и медленно, наслаждаясь каждым движением, избить его до смерти, выплескивая все накопившееся внутри. Но нельзя. Сейчас как никогда стоило мыслить трезво и рационально. Чтобы он не совершил, куда бы не бросился, отчаянно пытаясь заполнить дыру, внезапно образовавшуюся в душе, в этом не будет совершенно никакого смысла, если он оставит Грейнджер сейчас. Ведь, сколько не убеждай себя в обратном, он уже давно делает все это ради нее. Сбегает из дома, не опасаясь реакции Волан-де-Морта, болтается по лесам, останавливаясь в магловских убежищах и попросту пытается спасти ее. Спасти Гермиону Грейнджер от всего долбанного мира, который так внезапно обернулся против нее.

Очередная волна воспоминаний заставляет Драко крепко сжать виски и лишь тихо шипеть сквозь зубы, оберегая сон Гермионы.

Он снова там. Место, которое навечно останется выжжено в его голове, отпечаток на его сердце, клеймо в душе. Границы времени стерлись, и совсем непонятно, сколько пожиратели измываются над гриффиндоркой. Малфой видит удовлетворенные лица Крэбба и Гойла, когда те отходят от свернувшейся у стены Гермионы. Она тяжело, прерывисто дышит и не оставляет жалких попыток отодвинуться от своих мучителей. Но к ней тут же подходит Флинт и, поставив на колени, тяжело наваливается и врывается в податливое тело.

Малфой применяет все свои способности, чтобы вырваться из жутких видений и больше не наблюдать эти сцены, но вместо этого его несет ближе к девушке, а после он видит руку, которая тянется к Гермионе, и сразу понимает, что теперь не Нотт в его голове, а он в голове Нотта. Воспоминания глазами очевидцев. Чужие воспоминания тех, кто был там, главных виновников случившегося.

Ладонь - как будто его собственная - грубо сжимает волосы на затылке Гермионы, подталкивая голову вперед. Драко смотрит на нее сверху вниз, не способный сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить цепочку воспоминаний. Это представление разыграно специально для него, как будто магловское видео, поставленное на повтор, но при этом сам Драко - главный герой. Он не может отвести глаз, рассматривая Гермиону, по лицу которой безостановочно текут слезы; она кривится и давится, сдерживая рвотные позывы, а взгляд Драко зацепляется за череду лиловых синяков и мелких царапин, которые пожиратели уже успели оставить. В какой-то момент в голове Малфоя все смешивается, и ему кажется, что все происходит наяву, и это он - именно он - надругался над гриффиндоркой. И продолжает это делать, наблюдая, как елозит перед ним Гермиона. Он видит, как ее губы обхватывают его плоть, а голова ритмично движется. Прядки волос тонкой сеточкой прилипли к влажному от слез лицу.

Она уже не сопротивляется так рьяно, оберегая себя от большей боли и отчаянно пытаясь сохранить хоть толики гордости и самоуважения. Малфою думается, что она вот-вот упрямо вскинет подбородок, кинув озлобленный взгляд на мужчин. Но ее голова все так же опущена. Похоже, что она сломалась, но Малфой обводит ее внимательным взглядом и сердце вновь сжимается от понимания того, какая же она все-таки сильная. Несмотря на образы, сдавливающие сознание, в голове всплывает настоящая Гермиона. Такая, какой она стала сейчас, пережив все трудности войны. Драко вспоминает, как уверенно вскинула она палочку, расправляясь с несколькими пожирателями за раз; как сдерживала собственные грандиозные силы, вырывавшиеся наружу. Малфой действительно знает теперь, что кровь не имеет никакого значения. Он знал стольких жалких выродков, не умеющих даже держать палочку, но хвалящихся своим происхождением повсюду, и Гермиона Грейнджер из обычной магловской семьи стояла гораздо выше них и по магическим способностям, и по внутренней силе.

Неожиданно, все внутри холодеет, и Драко возвращает в эту искусственную реальность с новой силой, будто наполняя жизнью все происходящее вокруг. Нотт постарался, видимо, подключив все свои способности. Малфой стоит все там же и видит макушку Гермионы с растрепанными кудряшками, покачивающуюся вперед-назад. Но вместе с этим теперь он ощущает происходящее. Его тело напряжено до предела, и импульсы медленно и лениво распространяются по всему телу. Легкие влажные касания мягких губ. Он чувствует это. Жар и волнение, и весь вкус и запах, он втягивает воздух, пропитанный этим насквозь; он слышит прерывистое дыхание Флинта, торопливо вторгающегося в маленькое тело. Драко там полностью. Хочется воскликнуть давно забытое: "Не может быть!", но все и так понятно. Может случится все что угодно. Вымышленные фантазии, кажущиеся невыполнимыми, легко обращаются в реальность. Малфой там. И он чувствует, что Гермиона старается опереться на него, маленькой ладошкой ухватываясь за его бедро. Она вздрагивает всем телом от сильных толчков позади и с каждым таким толчком глубоко принимает его в рот. Грейнджер. Грейнджер грязно отсасывает у него, поднимая внутри горячую волну похоти. И как бы он не сопротивлялся собственным ощущением, где-то зарождается такое болезненное возбуждение, вызванное реакцией тела на теплый влажный рот с маленьким быстрым язычком. И Малфой совсем не разбирает более его это возбуждение или Нотта, его ли рука сильнее сжимает ее волосы, по его ли инициативе темп увеличивается, и Гермиона давится, и плачет, и почти умирает от небывалого унижения.

Его вновь резко выбрасывает в настоящее. Не сдерживаясь, Драко тут же вскакивает, зло ударяя кулаком в стену, отбивая костяшки пальцев, тщась хоть немного заглушить боль и - как же это омерзительно - возбуждение. Он раз за разом наносит удары, выкрикивая слепые проклятия, а после лишь обхватывает голову руками, сжимая виски.

Он отходит в другую часть комнаты, не в силах смотреть на Гермиону сейчас и тяжело обваливается в кресло.
Ночь бесконечна. Драко пытается закрыть глаза, но на темном фоне выплывают ярко очерченные фигуры. Он сидит так, сцепив пальцы в замок, отгоняя любые мысли. Ему кажется, что пару раз он почти провалился в сон, но и во сне его преследует одно и то же. Никогда. Никогда в жизни он не испытывал такого. Со всеми своими трудностями Драко разбирался с легкостью, всегда зная, какие струнки следует затронуть, но сейчас это касалось лишь его самого. Его головы и воспаленного сознания. А к такому его никогда не готовили.

"Прочь! - кричат, а затем лишь шепчут побелевшие губы. - Прочь из моей головы". Он вновь закрывает глаза, удерживая клокочущую ярость, но ощущения слишком острые, слишком приятные, чтобы их забыть.

Резко поднявшись, Драко возвращается обратно к Гермионе, замечая тонкую ногу, с которой спала простынь. Малфой знает, что стоит отвернуться, стоит уйти, но здравый смысл давно оставил его. Сжимая кулаки, он скользит взглядом по бледной нежной коже от бедра до мыска, и молодой бунтарь-подросток внутри него думает лишь о том, как бы прикоснуться, почувствовать кожу под собственными пальцами. Но невообразимый стыд захлестывает его, и Драко попросту боится - до смерти боится - прикоснуться к девушке. Ему кажется таким неправильным, таким запретным теперь даже просто смотреть на нее, после всего, через что ей пришлось пройти.

Но запретное всегда притягивает. Длинные пальцы слепо тянутся в тонкой тазовой косточке, которая так же не скрыта одеялом. Легкие касания костяшек, и пальцы исследуют, очерчивая мягкие округлые линии бедер, спускаясь ниже. Драко видит, как дрожат собственные ладони, и чувствует волну отвращения к самому себе, но не может сдержаться. Такая хрупкая, маленькая. Его ладонь движется дальше по тонкому колену, останавливаясь лишь у узкой щиколотки. Гермиона никак не реагирует на прикосновения, и, осмелев, Драко аккуратно поглаживает кожу, стараясь навсегда запомнить эти ощущения. Она слишком невинная, непорочная, чтобы даже думать о ней с похотью. Но такие движения, такие легкие и призрачные, заставляют все в душе пылать и плавиться. Не от возбуждения или удовлетворения, а от чего-то неизведанного.

***

Драко чувствует нечто близкое к смирению, когда его в очередной раз уносит на границы разума Нотта. Картинка вновь изменилась, и Драко видит прямо перед собой Гермиону, зажатую между Флинтом и Ноттом. Ее держат на весу, вынудив обвить ногами и руками Теодора, чтобы хоть как-то держаться, пока мужчины вколачиваются в нее. Она судорожно всхлипывает, пока они пыхтят над ее телом, не забывая как можно сильнее задеть и ранить ее душу. Кажется, что все происходит с Гермионой уже целую вечность, так отвратительно выглядит ее избитое, измученное тело. Все так, как когда ее нашел Драко. Тот же ужас, та же безысходность.

Ее голова ритмично дергается в такт жестким толчкам, но в какой-то момент Гермиона поворачивает лицо в сторону Малфоя, откидывая голову назад, и словно смотрит прямо на него. Лицо ее более не выражало никаких эмоций, лишь слезы продолжали катиться по лицу. И этот обреченный взгляд, в котором умерла всякая надежда, окончательно ломает Драко. Он чувствует, как внутренности сбились в комок и подпирают горло, а дыхание перехватывает.

Выпады становятся более резкими, Малфой видит, что мужчины заполняют Гермиону целиком, погружаясь внутрь все сильнее, стискивая ее бедра. До его слуха долетают неразборчивые ругательства, набор грязных, отвратительных слов, которые, кажется, хлещут ее по коже, оставляя свои маленькие гноящиеся ранки, заживить которые будет гораздо сложнее, чем любые телесные повреждения. Внезапно, он слышит еще и тонкий протяжный крик, и пожиратели перед его глазами крепко сдавливают тело девушки, прижимая к себе и притягивая, заставляя полностью насадиться. К такому жалобному, душераздирающему плачу присоединяются два чуть хриплых стона, и, заметив лишь след от зубов одного из мужчин на тонком плечике девушки, Драко выпадает из воспоминаний.

Впервые за много лет Малфой действительно может заплакать. Он чувствует подступающие слезы, и, кажется, что он потерял нечто очень важное в эту долгую ночь. Но после того, как он увидел все, через что прошла Гермиона, хочется лишь выплеснуть эмоции, а после навсегда забыть о произошедшем.

Похоже, этой ночью он сошел с ума.

Дата добавления: 2015-11-14