Часть. 1 Глава. 1 страница

Yes Way

Глава.

Драко Малфой за всю свою жизнь ни разу не попадал в безвыходную ситуацию. Он мог считать себя победителем. Впервые выиграв у судьбы, еще даже не появившись на свет, Драко родился в самой уважаемой чистокровной семье. Он был магом, у него были любые вещи: игрушки, метлы и другие богатства маленького волшебника. С детства Драко был окружен приятелями, в школе он приобрел верных приспешников, а, начиная с третьего курса, он никогда не был обделен женским вниманием. Драко был успешен в учебе, начитан, в отличной физической форме, и, конечно же, как и любой Малфой, обладал множеством талантов. Став Пожирателем, Драко изменил свою жизнь к лучшему. Оказавшись на стороне победителей войны, он лишь укрепил свое положение, а помощь, оказанная им Темному Лорду, была неоценимой.

Малфоя-младшего уважали, его боялись, а женская половина никогда не покидала его комнату. Все его родственники и друзья выжили в кровавой войне. Но девушка, лежавшая в его кровати в тот вечер, полностью изменила его жизнь.

Он сидел на кровати, обхватив голову руками и опираясь локтями о колени. Из-за его спины доносилось тихое и ровное дыхание. Пришлось наложить на нее заклинание и напоить зельем, чтобы у них обоих была спокойная ночь. Для нее это был способ забыться, для Драко же - время подумать.

Хогвартс сильно изменился за последние несколько месяцев. Его уже нельзя было назвать безопасным местом. Это была школа, но учила она только выживанию, по крайней мере, тех, кому не повезло. Но Драко Малфоя это не касалось. Успешно выполнив задание Волан-де-Морта и пережив войну, он вернулся в школу, где получил отдельную комнату, и спокойно продолжил учиться, а также устраивать попойки со слизеринцами, стараясь забыть страшный год. Остальные ученики Хогвартса были разделены на две предсказуемые группы - чистокровные и грязнокровки. И объединяло всех учеников в школе только желание пережить и упрятать все свои воспоминания как можно глубже. В остальном же жизнь их складывалась абсолютно по-разному: чистокровным прощалось все - они были новыми королями в этой школе, где ценились не знания, а статус крови. Новые учителя, посланные Темным Лордом из рядов Пожирателей, свободно практиковали на учениках запрещенные заклятья и позволяли применять их друг на друге. Если быть точнее, именно маглорожденные получали Круцио при случае и без и от учителей, и от многих учеников. Даже Филч бы ужаснулся тем наказаниям, которым подвергались бедные дети, повзрослевшие из-за войны.

Малфой точно знал, что девушке, которая сейчас лежала за его спиной, нельзя возвращаться в школу. Он прекрасно осознавал, на что способны все малолетние ублюдки, отморозки, которые оказались в Хогвартсе практически взаперти, и эта Гриффиндорка, по их мнению, заслужила самое жестокое и самое омерзительное, что могло случиться. Он с первого сентября ждал, когда на нее обрушится удар. Но ей везло, везло на протяжении трёх месяцев. Каким-то образом она не вызывала ни учительского гнева, ни зависти однокурсников. Она как будто всегда была в толпе, пряталась среди таких же отбросов, как и она сама. Но ее сущность взяла верх, подставив девушку.

Драко знал, что с ней точно случится что-то подобное, но не мог поверить, что именно Гермиона Грейнджер - Гриффиндорская всезнайка, лучшая подруга главного проигравшего в войне, грязнокровка - лежит сейчас в его кровати поверженная. Избитая и изнасилованная. Лишенная чести, гордости и достоинства. Оттраханная кучкой жестоких подростков до потери сознания.

***

Услышав тихий шорох и перешептывания из соседнего коридора, он резко остановился. В привычку до сих пор не вошло то, что ему не нужно прятаться. Кем бы ни были ночные гости, для него они не проблема. В новом Хогвартсе никто и слова не посмеет сказать Малфою, даже Кэрроу научились вовремя прикусывать язык в очередной словесной перепалке. Малфой в почете - он неприкасаем.

Завернув за угол, парень понимает, что те, кто издавали шум, уже покинули этот коридор. Постояв пару секунд и решив, что пора направиться в комнату, Драко разворачивается и идет обратно. Когда он проходит мимо большой ниши, занавешенной тканью, его настигает тихое всхлипывание и леденящий душу хрип. Освещая пространство палочкой, Драко отодвигает тяжелый гобелен. Он не успевает удержать ругательство, которое быстро слетает с его губ, костяшки пальцев напрягаются, сжимая палочку, в голове стучит единственная мысль: "Не может быть!..." Но реальность отвечает: "Может!"

Прямо перед ним, в трех шагах, на обрывках собственной одежды, подтянув ноги к груди и обняв себя руками, лежит бывшая староста Гриффиндора. На обнаженной коже Драко замечает разводы крови и сероватой густой жидкости. В душе Малфоя поднимается волна омерзения и какого-то беспричинного ужаса. Не успев все как следует обдумать, расставить приоритеты и принять решение, парень бездумно шагает вперед, стягивая с себя мантию. Неуклюже присев рядом с девушкой, он отстраненно разглядывает ее спину, замечая несколько маленьких шрамиков, длинные царапины вдоль поясницы и россыпь полуродинок-полувеснушек под левой лопаткой. Оказавшись так близко, он понимает, что глаза ее открыты, но зрачки не реагируют, на лице не видно никаких эмоций, только губы двигаются, что-то шепча, да изредка из горла вырываются болезненные полустоны -полухрипы. Драко ловит себя на мысли, что девушка выглядит безумно прекрасной в своей агонии, находясь на грани потери рассудка. Аккуратно дотронувшись до тонкой руки, парень скользит ладонью по спине до поясницы, давая девушке привыкнуть к его прикосновению, и, перевернув, приподнимает Грейнджер, попутно накрывая ее свои плащом. В ответ она лишь тоненько хнычет и шепчет, что не выдержит больше.

Всю дорогу от ниши к своей комнате Драко уверяет ее, что она в безопасности, и что ее больше никто не тронет. Оказавшись у себя, он вызывает личного домовика и с его помощью долго колдует над девушкой, залечивая бесконечные синяки и царапины, поит ее зельями и укладывает в собственную кровать, даруя спокойную ночь.

***

За последние три часа, которые он сидит рядом с ней, Драко понял только одно: он действительно не хочет, чтобы она пострадала. Слишком многое пережила девушка этим вечером. Он знает, что некому поддержать ее, а без чужого плеча, на которое можно опереться, ей не справиться. Травма, не только физическая, но и психологическая, пошатнет любую, даже такую уверенную и сильную, как Грейнджер. Решение приходит само собой, и в голове складывается четкий план. Придется идти к Северусу, но он не сможет отказать Малфою. На остальных же Драко плевать: никто не посмеет и слова ему сказать, а ублюдков, которые не смогли контролировать свой член, он найдет собственноручно и объяснит, что так делать нельзя. Объяснит по-хорошему, если же не поймут - их проблемы.

Драко точно знает, что Грейнджер теперь под его защитой, а решение Малфоев никто не оспаривает.

Глава.

Луч солнца мягко скользнул по лицу, заставляя сморщиться. Просыпаться не хотелось. Впервые за долгое время она чувствовала себя абсолютно комфортно. Голова была легкой и совсем не болела, мышцы расслабились, а тело как будто готово было взлететь. Перевернувшись на живот, девушка натянула на голову одеяло, стараясь зацепиться за остатки сна и вновь погрузиться в сладкую дрему.

"Видимо, еще очень рано и никто не проснулся", – так думала Гермиона, не слыша голосов трех своих соседок.

Поворочавшись в постели и осознав, что попытки вновь заснуть бесполезны, девушка потянулась, выгибаясь всем телом, распрямляя все косточки. Потирая глаза, она села и удивленно осмотрела комнату. Мозг тут же начал свою работу. И сразу стало понятно, почему кровать была такой мягкой, комната такой светлой, а тишину не нарушал не единый звук. Она была одна, в чужой кровати, в чужой спальне. И самое главное – она ничего не помнила.

***

Тишину, в которой последние несколько часов был слышен лишь стук стакана и бутылки Огденского, нарушил протяжный скрип кровати. Этот звук быстро вывел Малфоя из оцепенения, в котором он пребывал последние несколько часов. Пора. Она проснулась, нужно собраться с мыслями и идти туда.

Спустя несколько часов после того, как Грейнджер уснула, началось настоящее безумие. Она кричала, стонала, металась по всей кровати. Драко, намочив полотенце, просидел рядом с ней еще пару часов, гладя по лицу. Его действия успокаивали ее, она тянулась вслед за его крупными ладонями, стараясь не упустить ни единого движения. Он был неожиданно нежен, мягко убирая влажную прядку, прилипшую к вспотевшему лбу, и проводя прохладным полотенцем. Холод успокаивал, но ненадолго. Всхлипывая, девушка звала маму, причитая и жалуясь на судьбу. Малфою было страшно. Он не был уверен, что победит в схватке за ее рассудок. Но, к его большому облегчению, она снова спокойно заснула после того, как Драко, аккуратно придерживая ее голову, влил ей в рот большую дозу зелья.

Очнувшись от воспоминаний, парень подошел к двери и заглянул внутрь, разглядывая девушку, которая сидела, прижимая к груди одеяло и растерянно оглядываясь по сторонам. Войдя внутрь, он тут же поймал ее взгляд.
– Доброе утро, вижу, ты уже проснулась! – скороговоркой выпалил он, не дав ей перебить себя.

Улыбка тут же расползлась по его лицу. Конечно, он осознавал, насколько это глупо, но слишком уж забавно выглядела Гермиона Грейнджер, сидящая в его кровати и потерявшая дар речи.

Разозлившись его веселью, девушка тут же кинула в него первым попавшим под руку. Еле увернувшись от книги, которая только что лежала на его тумбочке, Драко постарался вслушаться в верещания девушки:
– Малфой?! Какого черта? Что здесь происходит? Что я делаю в твоей постели?

Внезапный смех парня прервал ее. Тяжело опустившись в кресло, юноша хохотал, уткнувшись в ладони лицом. На него нахлынуло облегчение, когда он осознал, что она ничего не помнит, но сразу вслед за этим – горечь разочарования и безысходности вместе с пониманием того, что это лишь действие обезболивающего зелья, и воспоминания вернутся вместе с лиловыми синяками и горящими ссадинами.

– Малфой, – намного тише заговорила гриффиндорка, напуганная внезапной истерикой, – тебе плохо?.. Ладно, я тогда наверное пойду… позову Мадам Помфри и…

Натянув повыше одеяло, она неуверенно сползла с кровати и, поминутно оглядываясь на юношу, пошла к двери. Услышав ее слова, Малфой тут же встал и через секунду возник перед ней, прикрывая дверь своей спиной.

– Сядь, Грейнджер, никуда ты не пойдешь.

Глаза девушки расширились и тут же опасно сузились, но она все же послушно сделала шаг назад.

– Что здесь происходит, Малфой? Что я делаю в твоей комнате? И... – голос сорвался, но она все же продолжила, – где моя одежда?

Малфой усмехнулся. Грейнджер всегда остается Мисс-хочу-все-знать, задавая множество вопросов, даже не понимая, что на самом деле не хочет знать ответ на них.

– Элли! – проигнорировав Гермиону, парень вызвал домовика. – Завтрак на двоих! Грейнджер, сколько длится действие обезболивающего зелья?

Неожиданный вопрос удивил девушку, но она все же уверенно ответила:

– Полчаса, может, сорок минут после пробуждения.

– А когда ты проснулась? – отрывисто спросил он.

– Ты что, давал мне обезболивающее?

– Грейнджер, отвечай!

- Минут пятнадцать назад.

– Тебе лучше сесть.

– Что?

– Я не знаю, когда закончится действие зелья, но когда это случится, тебе может быть… – голос почему-то охрип, но Малфой все же продолжил, – больно.

– Я не понимаю.

– Ты все равно все вспомнишь, и к этому нельзя подготовиться. Тебе надо поесть.

В комнате появился эльф, расставил на столе тарелки и чайники. Щелчок маленьких пальцев, и стол мягко приземлился между кроватью, на которой сидела девушка, и креслом, в котором устроился парень.

Несколько минут тишину нарушало лишь тихое позвякивание приборов, и голос Малфоя прозвучал слишком громко:

– Чай или кофе?

– Да иди ты к черту! – внезапно огрызнулась девушка и резко вскочила, сбив при этом кружку.

Драко опешил:

– Прости?

– Что здесь творится, Малфой? Или, ах да, я вспомню все сама!

– Хорошо, Грейнджер, я скажу тебе то, что ты не сможешь вспомнить, – раздраженно проговорил он. – Было около четырех часов утра, мне не спалось и я вышел в коридор, прогуляться. Услышав тихий шорох, я никого не обнаружил, но потом в нише я нашел тебя. – Он замолчал, но тут же договорил. – Ты была в ужасном состоянии, и думаю, ты скоро поймешь насколько ужасном.

Гермиона пораженно молчала. Могла ли она подумать, просыпаясь рано утром, что неожиданный комфорт обернется этим? Ужасное состояние? Но что с ней могло произойти? Вместо того, чтобы дать ответы, Малфой лишь добавил вопросов. Тут же захотелось отойти и осмотреть свое тело, чтобы найти – а лучше не находить – подтверждение слов юноши.

Неуклюже ступив в сторону двери, девушка тут же пошатнулась, чувствуя дрожь во всем теле. Малфой тут же вскочил и, прошипев сквозь зубы: "Началось...", опустил ее обратно на кровать. Самочувствие заметно ухудшилось, грудь сдавил стальной обруч, кожа горела, а перед глазами бегали яркие пятна. Откинувшись на подушку, подставленную слизеринцем, Гермиона рвано хватала ртом воздух. По всему телу пробежала волна боли, разделяясь и поражая два участка, полыхнув яркой вспышкой между ног, она отдалась в голове, где, заметавшись, воспоминания выстроились в череду событий вчерашнего вечера.

***

Большое помещение с высокими стеллажами, уходящими к потолку. Через огромные окна мягкий свет заходящего солнца падает на столик в углу. На столе разбросаны разнообразные пергаменты, книги, перья. Стоит чернильница.

Библиотека. Во все года для Гермионы Грейнджер это было тайное убежище, куда она могла прийти в любой момент, чтобы побыть наедине и отвлечься. Теперь же, в этот трудный год, библиотека стала еще и единственной отрадой для девушки. В книгах можно найти ответ на любой вопрос, они могут порадовать или расстроить, но главное, они являются спасением от реальности, а именно это сейчас так нужно было юной волшебнице. Она часто засиживалась здесь допоздна. Вот и сейчас Гермиона оторвалась от очередной книги, только услышав голос мадам Пинс, которая была готова закрывать комнату. Быстро побросав в сумку вещи, гриффиндорка рванула к выходу. Она не любила ходить по замку после отбоя. Хогвартс больше не защищал, поэтому хотелось быстрее попасть в светлую и уютную гостиную. Грейнджер так спешила, что не заметила две фигуры, преследующие ее от библиотеки.

Осознала же безысходность своего положения она, только когда перед ней в коридоре возникли еще двое. Два высоких, хорошо сложенных, парня стояли, облокотившись о стену, и поигрывали своими палочками, подбрасывая их вверх и перекидывая из одной руки в другую.

Девушка испуганно замерла, оглядывая их. Она тут же узнала, кто это был. Слизеринцы и Пожиратели: Гойл и Флинт стояли перед ней. Никто не произнес ни слова. Глубоко вздохнув, девушка сделала еще несколько шагов, хотя уже и понимала, что просто так ее не отпустят. Не выдержав, девушка рванула вперед, крепко сжимая бесполезную палочку в руке. Как же глупо это было, ведь у маглорожденных теперь был запрет на магию, так что палочки имели только учебную функцию, и когда-то могущественная волшебница теперь даже не могла обезоружить своих недругов. Бегство не спасло, ведь в спину ей тут же полетели три заклинания:

– Инкарцеро!

– Силенцио!

- Петрификус тоталус!

Обездвиженная девушка, не способная издать ни звука, тут же повалилась на землю, больно ударившись подбородком о холодный камень.

Очнулась она уже в большой освещенной нише, связанная, но способная шевелиться. Рядом с ней стояли четверо парней, о чем-то тихо переговариваясь. Кроме двух, опознанных ею ранее, она узнала Крэбба и Нотта.

Осознание собственной беспомощности охватило девушку. Юноши в любом случае окажутся безнаказанными, так что они могут развлекаться с ней, как им только угодно. Что же с ней будет? Может, они не станут мараться о грязнокровку и тут же прикончат ее? Их хищные взгляды говорили об обратном.

Девушка испуганно всхлипнула и тут же прикусила губу, но слизеринцы уже заметили, что она очнулась. Они окружили ее, и Нотт, выйдя вперед, заговорил:

– Ох, Грейнджер, как приятно, что ты согласилась составить нам компанию в этот дивный вечер. – Он говорил спокойно, но вдруг похабная улыбка появилась на его лице. – Ты, наверное, за этим и вернулась в старый добрый Хогвартс, чтобы тебя хорошенько отымел какой-нибудь чистокровный.

Гермиона скривилась от неприятных слов, стараясь отодвинуться от этих смеющихся ублюдков, но Флинт, заметив это, присел, резко схватив ее за волосы:

- Ну что, грязнокровка? Начнем?

Пожиратели еще плотнее обступили девушку.

Ночь длилась вечность для гриффиндорки. Парни не давали ей потерять сознание, умело держа на грани между реальностью и небытием. Руки слизеринцев скользили по телу девушки, сминая, пощипывая и царапая нежную кожу. Ребята удовлетворяли свои потребности, попутно причиняя как можно больше боли. Первое Круцио она испытала, когда заерзав, случайно заехала Флинту по коленке. Не удержавшись, парень резко вскинул палочку, и тело девушке согнулось от боли. В течении всей ночи они не раз применяли к ней это и другие заклятья, иногда сменяя их обычными ударами ногами.

Гермиона плакала и стонала от боли и унижения. Парни насиловали ее всю ночь, по очереди и одновременно втроем, ее тело пускали по кругу, наслаждаясь не только плотскими утехами, но и криками девушки.
Они оставили ее только, когда сами еле стояли на ногах. Швырнув в нее Круцио напоследок, Пожиратели развернулись и ушли. Только Нотт, задержавшись, поблагодарил ее:

- Чудесная ночка, грязнокровка, спасибо, что развлекла, как-нибудь повторим.

И ушел. А девушка осталась лежать в углу, тихо плача от собственного бессилия. Смерть, видимо, обошла ее в этот раз стороной, но движение было непозволительной роскошью.

Воспоминания готовы были оборваться, но внезапно в памяти всплыли тихие шаги в коридоре. Черные мужские ботинки оказались на уровне ее лица, и тут же мужская ладонь скользнула по ее руке. Девушка сжалась от этого жеста. Он правда касался ее сейчас? После всего, что с ней произошло?

- Тшшш... Тебя никто не тронет...

Услышав его голос, она поняла, что сама только что нашептывала какие-то слова. Что она говорила? О чем просила? Мозг отказывался работать, перед глазами застыла черная пелена, и когда он поднял ее на руки, девушка отключилась.

***

Драко сразу понял по ее лицу, что она все вспомнила. Он ждал. Сам не знал зачем, но ожидал ее реакции. Он пытался представить ее эмоции, но тщетно.

Ее унизили, сломали, растоптали. Такое не забыть. Но наверняка было что-то еще. Эмоции, чувства, которые никто не мог понять. Внимательно вглядываясь в девичье лицо, парень пытался заметить малейшее изменение.
Быстро встав, он налил в стакан воды и тут же вернулся к ней. И сразу увидел, как зашевелились ее губы, лишь потом услышав звук:

– Оставь меня…

Глава.

– Оставь меня... пожалуйста... оставь меня одну...

– И не мечтай, – буркнул Малфой и, аккуратно приподняв ее голову, подал ей стакан воды. Ее руки дрожали и она не могла удержать стакан, вода выплескивалась, поэтому Драко пришлось помочь ей. Немного отпив, она хрипло закашлялась.

– Зелье! – звук ее голоса был на удивление громким и звонким. – Прошу, дай мне выпить зелье!

Он замер над ней, руки безвольно повисли вдоль тела. А ведь именно этого добивался Реддл, чтобы такие, как она, страдали. Идеальная система, которую он выстроил, давала множество преимуществ чистокровным, но опускала маглорожденных на дно. В нынешнем мире обесценились человеческие качества, знания, даже богатства. Власть сменилась, и у грязнокровок не оставалось шансов на выживание. Самым лучшим решением для всех них было бежать как можно дальше, забывать о магии и жить жалкой магловской жизнью, иначе же – быть замученным до смерти, терпеть унижения, оскорбления, боль. Маглорожденные волшебники считались ворами в магическом законе, предполагалось, что все, чьи родители не были волшебниками, украли магию. Конечно же, с такой политикой было нелогично, что Волан-де-Морт со своими ближайшими последователями не перебили всех грязнокровок сразу же после войны, но им нашлось применение. Их приравняли к домовикам, помощникам чистокровных. Тем, кто не сбежал сразу, позволили продолжить обучение, чтобы потом быть нанятыми или же выкупленными в какой-либо уважаемый и богатый дом, где на бедных девушек и юношей сваливали самую тяжелую работу. Темный Лорд был жесток, но он считал свою жестокость справедливостью, и его союзники слепо верили ему.

Было лишь единственное пятно в политике Лорда, которое многие приспешники втайне не одобряли. После вступления на пост министра магии он стал неожиданно снисходительно обходиться с маглами. Новая реформа объявляла их всех недостойными магического внимания, а тем более вмешательства. К всеобщему удивлению, Волан-де-Морт запретил не только помогать маглам, но и убивать их.

Растерянно моргнув, Драко понял, что думал совсем не о том. Он задался целью помочь ей, поэтому нельзя было отступать. Он окинул девушку долгим изучающим взглядом. Гермиона вытянулась на кровати, беззвучно открывая рот и крепко сжав маленькие кулачки. Она не плакала и не кричала, как это было ночью, но напряженность во всем теле выдавала ее болезненное состояние. Призвав склянку с мазью, он опустился на колени около кровати, силясь подобрать слова и объяснить ей происходящее.

Сейчас она не была для него мерзкой грязнокровкой, которую он презирал, ненавидел и оскорблял большую часть сознательной жизни. Он видел в ней лишь пострадавшую, глубоко травмированную девушку, которой требовалась помощь.

- Слушай меня! Внимательно! – Он старался говорить громче и четче, чтобы она смогла разобрать каждое слово. – У меня есть эликсир, летейский*, он поможет...Черт...

Девушка резко выгнулась, из глаз брызнули слезы. Ничто не помогало, боль затмевала разум, и Гермиона не могла справиться с собой, пытаясь вслушаться в голос Малфоя, зацепиться за него. Казалось, что хрипловатый звук, так упорно убеждающий ее в чем-то, был единственной связью с реальностью, не давал ей провалиться в беспамятство. Все тело ломило и изредка сводило судорогой, голова раскалывалась, дышать было тяжело из-за рези в груди, казалось, что весь ужас бедственного положения не покинет ее.
Драко резко откинул одеяло, выдирая его из рук Гермионы. Взгляд его скользнул по тощему телу, заметив, как сократились мышцы. Девушка старалась прикрыться руками, подтягивала колени к груди, но Малфой, не удержавшись и резко дернув за локоть, положил ее на спину. Крышка слетела с стеклянного пузырька, и осторожно, стараясь не надавливать, парень стал втирать вязкую субстанцию в поврежденную кожу. Почему-то эликсир действовал только тогда, когда он один воздействовал на тело, вступая же в контакт с любыми другими мазями и зельями, его свойства уменьшались в разы. Именно из-за этого все вчерашние синяки и ссадины не исчезли, хоть Малфой и старался их залечить. Он никогда не был силен в колдомедицине, не ходил на курсы, не особо вслушивался в рассуждения Снейпа о лечебных свойствах растений и их корней. При Драко всегда были личные медики или же хогвартский лекарь - мадам Помфри, поэтому в его запасах не было ничего, кроме обычного обезболивающего, но, слава Мерлину, сильнодействующего и какой-то непонятной мази, которую ему подсунули домовики.

Методичное втирание жидкости успокаивало его. Гриффиндорка почти не дергалась под его руками, лишь изредка вздрагивая. Лекарство действовало: прямо на глазах открытые раны затягивались, а шрамы и синяки сходили с кожи. Только с одной вещью не справилась мазь – со сломанным ребром, которое мучило девушку, мешая дышать. И, конечно же, с внутренними переживаниями, психологической травмой, ощущением сломленности, от которых пока не придумали никакого лекарства ни волшебники, ни маглы.

Смазав руки и ноги, юноша аккуратно, придерживая за талию, перевернул Гермиону. Она испуганно забарахталась, оказавшись на весу, и тут же вцепилась руками в его плечо.

Закончив процедуру, Драко опустил ее на кровать, натягивая одеяло и аккуратно, чтобы не задеть раны, накрывая ее.

– Спи, Грейнджер, спи…

Такой неожиданный для нее приступ боли выкачал из девушки все силы. Откинувшись на подушки, она отрешенно разглядывала лицо Малфоя, совсем не запоминая его черты. Ее лицо в этот момент выглядело абсолютно безразлично, лишь губы иногда кривились, будто она сдерживала плач.

- Спасибо, - девушка устало прикрыла глаза. - Я не знаю, зачем ты это делаешь, но спасибо.
_______________________________
* Летейский эликсир доктора Летто - лечебная мазь, которую использовали в мире ГП.

Глава.

– Я хочу, чтобы Гермиона Грейнджер жила в моих апартаментах.

Снейп поперхнулся и подозрительно посмотрел на своего ученика и крестника. Не такого разговора он ожидал, когда Драко Малфой, быстро залетев в его кабинет, сказал, что им нужно кое-что обсудить. Драко был своеволен и упрям, с детства он получал, что хотел, поэтому вырос эгоистичным и не принимал отказа. Но данная просьба переходила все границы.

Новый директор Хогвартса закрывал глаза на большинство поступков слизеринцев и Пожирателей. Убеждая себя самого, он называл это последствиями войны, переходным возрастом или даже учебной программой. Но со временем становилось все сложнее игнорировать рассказы Помфри о пострадавших учениках, конечно же, не чистокровного происхождения, и мольбы Минервы хоть как-то проконтролировать наказания, применяемые к детям каждый день.

– Мистер Малфой, вы понимаете, что Хогвартс – все еще школа? – вкрадчиво спросил Северус, голос звучал спокойно, хотя так и хотелось сорваться и выместить всю злость и раздражение на слизеринце.

– Да, профессор, я понимаю и стараюсь следовать правилам и традициям, но, может быть, вы сделаете исключение?

– А сама мисс Грейнджер разве не будет против?

– Да кто ее спросит, – выплюнул Малфой и тут же крепко сжал зубы, осознавая свою несдержанность. – Я имею в виду, что это пойдет ей только на благо.

– Драко, – Снейп понял, что от парня не добиться правды, поэтому решил сменить тактику, – может, ты объяснишь, что происходит?

– Я не думаю, что вам понравится мой ответ, если он будет честным.

– А ты попробуй объяснить.

– Хорошо, но... – парень замялся, – обещайте, что не станете вмешиваться.

Снейп опешил. Жалкий мальчишка, который думает, что ему все дозволено. И он сейчас сказал не вмешиваться ему, директору этой школы, единственному, который еще обладает здесь каким-то влиянием? Хотелось подняться из-за стола и заорать как можно громче, заставить убраться из директорского кабинета и забыть к нему дорогу, но судьба Гермионы Грейнджер, которая сейчас решалась здесь, все же волновала его.

- Хорошо, Драко, - Снейп медленно кивнул, не отводя взгляда от глаз Малфоя. – А теперь рассказывай, что такого могло случиться, что ты решил приютить мисс Грейнджер у себя?

– Ее изнасиловали.

Вот так. Без утайки. И почему он без промедлений сказал правду? Можно было придумать любую ложь, и Снейп бы ничего не выяснил. Но он не солгал.

Снейп замер. Эта информация не распространялась, но за три месяца три девушки пострадали от этого, и, не выдержав психологическую нагрузку, все трое совершили самоубийство. Неужели и Грейнджер постигло это?

Представлять упрямую заучку, которая так раздражала Северуса своими вечно поднятыми руками на всех занятиях, распростертой между мужских тел казалось таким неправильным и абсолютно нереальным. Мужчина скрывал это даже от самого себя, но его заботила судьба этой девушки. Пережившая смерть друзей и, насколько он знал, родителей, она с прежним рвением продолжала свое обучение, чаще других страдая от новых учителей, но оставаясь при этом все той же личностью с сильным характером. Неужели и ее сломает то, что не выдерживают сильнейшие ни в магловском, ни в магическом мире? Ведь ей не с кем даже поговорить об этом при данной обстановке в школе, а значит, нося все переживания в себе, она подвергает свой разум большим испытаниям. Но при чем тут Малфой? Не сделает ли он ей хуже? Не был ли он виновником всего этого, а теперь лишь хотел продолжения? Северус Снейп не мог ответить на эти вопросы. Но он бы здорово оплошал, задав их Малфою напрямую. А ведь так требовалось узнать хоть какую-то информацию, не только как директору, но и просто как человеку. Стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче и ровнее, Северус спокойно спросил:

– Зачем тебе это, Драко? Девочка и так много страдала, а сколько ей еще предстоит пережить.

Драко крепко стиснул зубы. Он старался придумать хоть какое-то оправдание своим поступкам, но в голову приходило лишь одно: упрямая девица, которая сейчас находилась в его комнате, была единственным человеком за долгое время, который вызвал в нем странную и такую непривычную смесь жалости и сочувствия с желанием защитить. За всю свою жизнь в жестоком и лицемерном мальчике такие чувства вызывала лишь его мать: одинокая и глубоко несчастная Нарцисса, обрекшая себя на вечное уныние, обручившись с Малфоем и этим загубив свою жизнь. Нарциссу уже не спасти, а у Грейнджер еще есть шанс, так может, именно в этом все дело? Может, он видит в гриффиндорке проекцию матери, несмотря на все различия? Из глубокой задумчивости Драко вывело хриплое покашливание, заставляющее обратить внимание на его обладателя. Вопрос явно не был риторическим, поэтому директор ждал ответа.

Дата добавления: 2015-11-14