Байки из склепа

– Бобби?

Она осмелилась чуть-чуть приоткрыть глаза и столкнулась лицом к лицу со злобно смотрящим черепом сбоку от нее. Девушка отпрянула, но тут же вспомнила, что каждый дюйм ее тела был поврежден и болел, словно синяки доходили до самой ее сути. Ее пальцы дотронулись до чего-то гладкого и твердого – похожего на кости. Настолько похожего на кости, что она осознала, что это и в самом деле была кость. Много костей. Она с отвращением смахнула их со своей руки, понимая, что кто-то склонился над ней во мраке.

Приподнявшись, она увидела Кейна. Он присел рядом с ней на корточки, помогая ей встать. Ее лодыжки заныли – пока что она просто сядет.

Наверное, это мираж. Если бы он не был таким чумазым и грязным, то мог бы сойти за ангела. Он бережно взял ее голову сильной рукой и страстно поцеловал в губы. Им не нужны были слова. Не существовало достаточно теплых слов, чтобы описать охватившее ее чувство, но она знала – он чувствовал то же самое. Возможно, это было их великое воссоединение на небесах, хотя Бобби нравилось представлять, что на небесах она бы не чувствовала боль так сильно.

– Ты жив, – прошептала Бобби.

– Насилу, – произнес еще один знакомый голос. Ная! Слезы, слезы радости, неожиданно заполнили ее горло. Ная была жива. Они все были живы. Это было слишком хорошо, больше, чем она смела надеяться. Ошеломление обрушилось на нее, голова закружилась, в глазах завращались крупицы серебристых блесток.

Ная сидела на каких-то низких каменных ступеньках, ведущих к богато украшенной металлической двери – двери, которую Бобби видела прежде. Ну, по крайней мере, другую ее сторону. Это был забытый склеп на кладбище у Святого Павла. На руках Наи лежала едва живая Сэди. Какими глупыми они были! Два дня назад они были в нескольких шагах от Сэди и оставили ее там.

– О боже, – это было все, что она могла выдавить Бобби. Она попыталась встать, чтобы подойти к подруге, но боль в лодыжках не позволила ей это сделать. – Ная… я…

Ная отмахнулась от великого душераздирающего воссоединения, на это явно не было времени.

– Она умирает, Боб. Она пробыла здесь несколько дней. – Сэди выглядела плохо, ее обычно свежее лицо осунулось, глаза запали.

Бобби внимательно посмотрела вокруг. Они находились в промозглой, покрытой мхом комнате, залитой зеленоватым светом, вьющиеся растения и деревья покрывали могилу. Дождевая вода барабанила по крыше. В центре помещения стоял величественный каменный саркофаг, вдоль стен в красивых резных нишах располагались гробы поменьше.

– Когда я попал сюда и нашел Наю, – сказал Кейн, – я звал тебя…

– Я слышала, – Бобби смахнула паутину со своих волос. – Я слышала, как ты звал мое имя.

Карие глаза Кейна заблестели.

– Я думал, ты потерялась в том… месте.

– А я думала, что ты…

– Хм! – прервала их Ная. – Ребятки, всё это супермило, но что мы будем делать?

– У тебя есть телефон? – спросил Кейн Бобби.

– Нет, он остался возле моей кровати еще утром. Я не подумала его взять.

Кейн кивнул.

– Мой тоже остался в вашей комнате.

Бобби стала тщательнее рассматривать гробницу. Пол был усыпан костями. Человеческими костями. Словно какая-то веселая братская могила – около полудюжины черепов ухмылялись друг другу, разбросанные по всему полу, подобно пьяным студентам на вечеринке в загородном доме. На Нае была чужая одежда. Старомодная спортивная толстовка школы Пайпер, которая не являлась уставной формой уже почти десять лет.

И все обрело смысл.

– Поможешь мне подняться? – спросила Бобби Кейна. Он предложил ей руку, и даже не смотря на то, что лодыжки, спину и бедра пронзила боль, она позволила ему поднять себя на ноги.

– Ты в порядке?

Не обращая внимания на боль, Бобби просто ответила:

– Я в порядке, но нам нужно найти Мэри.

– Что? – нахмурился Кейн.

Бобби оглядела жуткое место. Однажды, когда ей было около восьми, во время поездки во Францию они с мамой оказались на неудачной экскурсии по Парижу, заблудившись в его катакомбах. Тогда она сильно испугалась, и ей неделями снились кошмары про стены из черепов. Сейчас она почувствовала то же самое.

– Она где-то здесь. – Кейн продолжал смотреть на нее непонимающим взглядом, и она добавила: – Кентон Миллар случайно убил Мэри и спрятал ее тело.

– Не может быть, – ахнула Ная.

– Может.

– В кабинете Прайс есть потайной проход, который ведет сюда. Должно быть… вот оно! – Бобби пристально разглядывала пол склепа. – Вот! – И, конечно же, в углу, под статуей плачущей Девы Марии, виднелась наполовину скрытая металлическая решетка – очень похожая на ту, через которую она почти сбежала.

В ее голове вспыхнули огни, будто сотни папарацци одновременно щелкнули своими камерами.

– Миллар, должно быть, тоже пользовался проходом – поэтому они с Мэри всегда встречались здесь. Подземный туннель к церкви. Раньше он служил убежищем для священников – или проходом для священников, так или иначе. Он позволял скрывавшимся священникам незаметно передвигаться между школой и церковью.

– Это – то место, которое нам снилось? – спросил Кейн, когда Бобби начала пинать кости.

– Ага. Думаю, лес был их местом. Скорее всего, он спустил ее тело по туннелю и спрятал его здесь. Мэри не хотела убивать нас! Я так и знала! Я знала, что она всего лишь искала помощи. На пятый день она приводит в то место, где была спрятана. В это место! – Одно лишь прикосновение Мэри перемещало к последнему месту ее упокоения.

Ная внимательно изучала человеческие останки.

– Но они все умерли, Боб.

– Не думаю, что она могла что-либо сделать – это ведь не она замуровала гробницу, так ведь? Да и другие девушки не знали, что искали. А мы знаем.

Кейн покачал головой.

– Итак, все это время… все девушки, которые пропали без вести. Они просто были здесь все это время?

Изнуренная прохождением через туннель, Бобби вздохнула, – слишком уставшая, чтобы продолжать. Но все же она пыталась разобраться.

– Ага. Подумайте сами. Абигайль и Тейлор пропали за много-много миль отсюда. Как, возможно, и другие. Каким образом полиция могла догадаться обыскивать кладбище? Да вы и сами его видели. Оно было заброшено в течение многих лет. Кто вообще приходит сюда, кроме детей? – Чем больше она об этом думала, тем больше это приобретало смысл. – Мы знаем, что Миллар приводил сюда Мэри, чтобы целоваться… Полагаю, у него был доступ к ключу – должен же был быть ключ для священников, верно? Имеет ли это смысл? И, Ная,… тебе снилось, что Мэри была в темном месте. А что может быть темнее, чем гроб? – Оглядываясь вокруг, Бобби задавалась вопросом, какой скелет мог быть Тейлор Кин, а какой принадлежал Абигайль Хансон, и чью одежду одолжила Ная. – Ну же, Мэри должна быть где-то здесь.

Кейн вскинул руки вверх.

– Бобби, любая из них может быть ею! Да и мы заперты внутри. Даже если мы найдем ее…

– Нет! – рявкнула Бобби, отказываясь отступать. – Все дело в ее захоронении. – Она посмотрела на скелеты. – Он никак не мог оставить ее просто валяться. Он бы захотел спрятать ее на тот случай, если кто-то придет ее искать. Проверьте гробы. Уверена, в одном из них лежат два тела. Ная, помоги нам.

Ная положила исхудавшую голову Сэди на ступеньки. Она пробыла здесь в течение трех дней без еды, имея доступ только к дождевой воде, которая просачивалась внутрь. Как долго можно продержаться без еды и питья? Взглянув на нее, Бобби предположила, что не очень долго.

Не особо церемонясь, Бобби вытащила ближайший гроб из ниши и с грохотом скинула его на каменный пол. Он был тяжелым, но дерево сгнило и состарилось. Первоначальная паника при виде заколоченной гвоздями крышки гроба обернулась облегчением, когда она поняла, что гвозди выскользнут из сырой древесины. Бобби отодрала крышку и отбросила ее. Внутри лежал всего один ухмыляющийся обитатель.

На другой стороне склепа Кейн с Наей открыли свои гробы.

– Есть что-нибудь?

– Нет! – отозвалась Ная с рукой поверх рта. – Боже, это отвратительно!

– Продолжай искать.

– Я не могу снять с этого крышку, – простонал Кейн.

– Ну, тогда и Миллар бы не смог, – ответила Бобби, а затем остановилась. – Постойте, если бы он что-то сделал с одним из этих гробов, то это было бы заметно, верно?

Кейн с Наей прекратили поиски.

– Да. – Кейн стряхнул пыль на бедрах. – Полагаю.

– Что ж, это означает… – Все взгляды упали на грандиозный саркофаг в центре комнаты.

– В этом нет гвоздей, – проговорил Кейн, что было именно тем, о чем она думала.

– Помогите мне. – Бобби знала, просто знала, что это был он. Теперь она четко могла это представить – потный, паникующий и отчаявшийся Кентон Миллар переносит тело Мэри через туннель. Каким-то образом он поднял ее на лестницу и затащил в мавзолей. Вместо того, чтобы вынести ее наружу и похоронить как положено, он решил не рисковать там, где его могли бы увидеть, и положил ее в самую надежную из могил – самую древнюю.

Кейн с Наей поспешили к ее стороне каменного гроба.

– На счет три, – предложил Кейн, всколыхнув воспоминания о том, когда они последний раз делали группой, хором произнося обратный отсчет. Это было в ванной перед зеркалом пять дней назад. – Один, два… – Они дружно надавили. Крышка была тяжелой, но не настолько, как опасалась Бобби. У плиты был выступ, так что им нужно было только приподнять ее и плавно отодвинуть.

На теле Бобби не было ни одного места, которое бы не болело. Ей пришлось позволить Кейну и Нае выполнить большую часть работы по поднятию, но им удалось.

– Толкай! – воскликнула она, и они до конца отодвинули гранитную крышку с гробницы.

Рука Бобби подлетела ко рту. Ная вскрикнула и отскочила назад.

В саркофаге лежала прекрасно сохранившаяся Мэри. По-прежнему во плоти, по-прежнему вся в крови. Ее глаза были закрыты, она выглядела почти умиротворенной. Ее легко можно было принять за спящую. Рядом с Мэри, выглядя каким-то сжатым, лежал первоначальный обитатель – всего лишь кости.

Глаза Мэри резко распахнулись, и теперь вскрикнула Бобби, вцепившись в руку Кейна, так же как и он цеплялся за нее. Мэри подняла к ним руку. «Нет, – подумала Бобби, – теперь все кончено!». С губ Мэри слетел вздох, ее глаза закрылись, рука упала. На нее опустилось какое-то спокойствие. Облегчение и освобождение.

Шестьдесят лет, наконец-то, нагнали Мэри и, как в замедленной съемке в программах о природе, ее лицо сморщилось, обтягивая скулы, кожа стянулась вокруг костей и потемнела. Губы выгнулись в вечную улыбку, глаза превратились во впадины, кожа сгнила на глазах. Черные волосы выпали и ореолом поблекли вокруг черепа.

Теперь Мэри Уортингтон обрела вечный покой.

– Бобби, твое лицо. – Кейн обхватил ее за щеки обеими руками. – Все шрамы исчезли.

Бобби зарылась в грудь Кейна. Им удалось. Они на самом деле это сделали. Она никогда-никогда его не отпустит, и Наю тоже, больше никогда. Она сжала руку Наи, чтобы дать ей знать.

– Бобби, смотри. – Кейн отодвинул ее.

– Что?

– Погляди внутрь гроба.

– Господи!

Ная с осторожностью приблизилась.

– Что это?

Бобби указала внутрь саркофага, и все стало немного хуже. На стене, в буквальном смысле, была надпись. Возле скелетообразных пальцев Мэри лежало обручальное кольцо, предположительно, принадлежавшее ее сокамернику, которое она использовала, чтобы вырезать буквы на стенке гроба.

– Господи Иисусе. – Ная отвернулась, бледнея от тошноты. – Это означает, что…

Бобби закончила фразу, сжимая руку Кейна так, что костяшки пальцев побелели.

– Она не была мертва, когда он положил ее туда.

– Это ужасно. – Губы Кейна были страшно серыми. – Как думаешь, сколько она там пробыла… без еды и воды? Как долго так можно продержаться?

Мэри никак не смогла бы поднять крышку в одиночку, будучи раненной. Бобби закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, в то время как последний кусочек головоломки опустился на место.

– Я не знаю, но думаю… я бы сказала, около пяти дней.

Пять дней. Пять дней, чтобы умереть. Пять дней, чтобы найти ее прежде, чем стало слишком поздно.

Бобби рассматривала буквы, которые Мэри вырезала в свои предсмертные дни. Последнее завещание Мэри Уортингтон, написанное безумным, нестройным беспорядком из букв:

дрУгие Мне не веРИли а я просто хотела чтобы такую КАК Я любили

Бобби очень захотела, чтобы существовал какой-нибудь способ дать ей знать, что даже если при жизни на нее не обращали внимания, то после ее смерти люди поверили в нее. Люди во всем мире произносят ее имя перед зеркалом, наполовину ожидая ее появления. Тысячи и тысячи людей верят.

Какими бы нереальными они ни были, Бобби вспомнила рассказы Джуди о «цыганских проклятиях», которые она отмела без тени сомнения, но, может быть, на какую-то малую долю, бедная Мэри была проклята. Возможно, виной этому были странные обстоятельства ее смерти или, может быть, как сказала Джуди, она просто родилась другой. Но какой бы не была причина, каждый раз, когда кто-то в Пайпер Холле называл ее имя, она была рабом их песни, не в состоянии предотвратить ужасный побочный эффект вызова. Произнести ее имя было сродни заводу часов – раз заведенные, они неизбежно тикают до конца.

А теперь этот цикл прерван.

После того, как им удалось сдвинуть статую – что было нелегко – решетка под Мадонной поднялась достаточно, чтобы открыть лестницу и туннель. Бобби могла думать только о том, что Миллар запрятал проход на случай, если в один прекрасный день тело Мэри найдут – последнее, чего он хотел бы, это чтобы полиция узнала, что отсюда в его учительскую был прямой туннель. Им повезло, что он не замуровал его целиком.

Бобби поняла всю иронию того, что у Абигайль, Тейлор и других был скрытый путь спасения в метрах от того места, где они погибли, но она выкинула грустные мысли из своей головы. Им нужно было приподнять Сэди достаточно, чтобы Кейн смог положить ее себе на спину и спустить вниз по лестнице. Первая ступенька была уже сломана, но разрушающаяся лестница как раз смогла вынести их общий вес.

Следующей пошла Ная, оставив Бобби одну в склепе.

– Я скоро вернусь, – сказала Бобби Мэри. – Все узнают правду, и мы похороним тебя в настоящей могиле, обещаю. – Бобби опустилась через потайную дверцу.

Ее голова как раз собиралась исчезнуть в туннеле, когда комната ярко осветилась. Главные двери, заскрипев, открылись, и ее ослепил солнечный свет. Неужели их так долго не было, что наступило утро? Наверное, доктор Прайс уже пришла в себя и организовала поисковую команду. Бобби прищурилась в свете утренней зари, решаясь оторвать одну руку от лестницы, чтобы прикрыть глаза. Однако это не была помощь – кто-то уходил.

На пороге стояла Мэри, и она была прекрасна. Вся кровь исчезла, одежда была чистой и опрятной. Легкий ветерок раздувал ее распущенные черные волосы, подчеркивая невероятные скулы и небесно-голубые глаза. Она повернулась и посмотрела на Бобби, которая застыла на лестнице. То, что она видела, не могло быть реальностью.

В ту минуту стало ясно, что через окно в мир Мэри можно было смотреть с двух сторон. Мэри наблюдала, слушала, узнавала, и теперь они стали знакомы. Сейчас, глядя на нее как на обычную девушку, Бобби стало интересно, смогли бы они быть подругами, если бы жили в одно и то же время. Мэри не преследовала ее, она протянула ей руку. Две маленькие девочки, плохо вписывающиеся в окружение Пайпер Холла, разделенные десятилетиями.

Мэри ничего не сказала, ее губы даже не разомкнулись, но Бобби знала в своем сердце, что девушка была благодарна. Отвернувшись, с едва заметной улыбкой на губах Мэри вышла из мавзолея на солнце.

Глава 29

Поразмыслив

Пайпер Холл вновь открыл свои двери в следующий понедельник. Как он мог не открыться? Доктор Прайс запустила крупнейшую в своей карьере пиар-компанию. Дождь наконец-то прекратился, и из-за облаков появился бледно-голубой лик зимы. Серебристый иней застыл на газонах, пока BMW и мерседесы высаживали учеников, чьё дыхание при прощании зависало, будто словесные пузырьки.

Коридоры заполнило коллективное нытье. Когда появились газетные заголовки, все ожидали, что школу закроют, по меньшей мере, на неделю или две, но доктор Прайс и заведующие были непреклонны в том, что ничего существенного не произошло, и что страшная находка в церкви Святого Павла не имела к ним никакого отношения.

Бобби, которая, конечно же, никуда не уезжала, сидела с Наей в Общей территории. К счастью, ее лодыжки были растянуты, а не сломаны. Она была забинтована, словно мумия, боль уже не была очень сильной, но она все еще ходила с костылем, прислонив его к подлокотнику дивана.

В конце концов, не смотря на свое обещание Мэри, они изменили свою историю. Они были вынуждены это сделать. Изначально Бобби рассказала всё как есть, но как бы правдоподобно она не постаралась это преподнести в полицейском участке, среди усталых и раздраженных офицеров, сердито глядящих на нее, она звучала просто безумно. Это было безумие.

В итоге, получилось что-то вроде этого: Сэди сбежала через потайной проход, попалась в ловушку в мавзолее, а затем Кейн с Наей пытаясь спасти ее, тоже случайно оказались запертыми, пока Бобби не освободила их. Никто не поверил в эту историю, но, по крайней мере, в этой версии не упоминалась мертвая девушка, которая выбиралась из ада посредством зеркала.

Теперь настоящее расследование сосредоточилось на других телах. По нынешней версии, на учениц Пайпер Холла на протяжении десятилетий охотился какой-то серийный убийца, используя склеп, чтобы прятать свои жертвы.

История гласила, что Мэри Уортингтон была первой жертвой серийного убийцы. Неправда, но, по крайней мере, у ее истории теперь была последняя глава.

Также в новостях на национальном канале появилась мать Тейлор Кин. Она казалась счастливой, счастливой от того, что наконец-то получила хоть какое-то объяснение исчезновению своей дочери. У Кинов было кого похоронить.

Доктор Прайс отрицала все – даже то, что она знала о туннеле. Может, она и в самом деле не знала. Возможно, ее отец сделал так, что за время своей работы в качестве директора, туннель стал действительно «тайным проходом». Стиснув зубы, Прайс все равно врала бы, так или иначе. Бобби наблюдала за ее ухмылкой Чеширского кота, когда та пожимала руки богатых родителей, уверяя их, что не было никакого повода для волнений. Но, не смотря на то, что Бобби рассказала полиции о Кентоне Милларе, участие ее отца не стало достоянием общественности. Пока. Насколько Бобби знала, его будут подозревать в исчезновении всех этих тел. Бобби очень нравилось, что у нее был припасен этот факт на тот случай, если срочно понадобится, – например, если когда-нибудь появятся негативные последствия относительно Кейна или борьбы в ее кабинете. Пока журналисты кружили вокруг школы, как стервятники, Бобби чувствовала, что обладала некой властью над директрисой.

– Привет, привет, привет, – подбежала к ним Келли Хуан, перебрасывая свою сумку от Birkin на одну сторону, словно та ничего не стоила.

– Как Сэди? Все говорят, что вы двое спасли ее.

Несколько других девушек собрались поблизости, чтобы послушать самую последнюю новость.

– С ней все будет в порядке, – ответила Ная, обожающая популярность. – Сильное обезвоживание, но она восстанавливается и вернется, вероятно, к концу недели.

– О, слава Богу! – Келли схватилась за грудь. – А что она вообще делала там на кладбище? Ей повезло, что она жива. Если бы не вы двое, как будто настоящие детективы или типа того…

Позади небольшого сборища мимо неторопливо прошли Грейс и Кейтлин, закатывая глаза.

У Бобби было три долгих дня, чтобы подготовиться к неизбежному шквалу вопросов. Она придумала около пятидесяти возможных легенд, все они более или менее вероятные (в конце концов, она была писательницей). Она подумывала сказать, что: на самом деле у Сэди в деревне была тайная любовница-лесбиянка; это был розыгрыш, чтобы напугать их после вызова; она пыталась достать марихуану. Все эти варианты могли подойти, но они попали в эту переделку прежде всего из-за городской легенды, поэтому Бобби просто ответила:

– Понятия не имею. Вам придется спросить Сэди, когда ей станет лучше.

В разговор вмешался надменный голос:

– Ну и враль же ты. – Это была Грейс, которой явно не улыбалась мысль быть на задворках. – Определенно, творилось что-то странное. Кровь из носа, шнырянье туда-сюда, парни в твоей комнате. Надо было видеть Бобби в четверг утром. У нее определенно были кошмарные глюки возле ванной комнаты, нам даже пришлось поместить ее в Изолятор. Она, должно быть, так же разукрасила свое лицо красной ручкой. Что за придурошная.

– Ох, заткнись, – бросила сердитый взгляд Ная.

– Прости, но я – староста, и ты не можешь мне говорить заткнуться. Ясно как день, что здесь замешаны наркотики или что-то такое.

Оставаясь невозмутимой, Бобби взяла свой костыль и поднялась с дивана. Она сделала паузу, чтобы пригладить простую толстовку, которую ей дал вчера Кейн. Не испытывая больше никакого страха, она подошла к Грейс, вторгаясь прямо в ее личное пространство, резко схватила ее руку и вывернула.

– Ой! Что ты делаешь? – завизжала девушка, которая значительно превосходила ее по росту.

Теперь они обе стояли лицом к зеркалу, которое они с Наей вынесли из своей комнаты в среду вечером. Обе были в отражении. По толпе пробежался шепот. Стоявшие ближе всех осторожно отошли подальше, и Бобби еще раз подивилась тому, насколько точными были витавшие по этому поводу слухи.

Если она позовет, то она должна прийти.

Бобби задумалась на секунду. Возможно, Мэри задолжала ей. Но вместо этого она сказала:

– Посмотри на себя, Грейс. Что ты видишь? – Ее голос был твердым и спокойным.

– Что? Отстань от меня, ты, сумасшедшая уродка.

– А ты знаешь, что я вижу? Беспомощную маленькую принцессу, которая знает, что ее царствование подходит к концу. Последний год, Грейс, и что потом? За пределами Пайпер Холла, ты – ничто. – Бобби сделала ударение на последнем слове. – Как только ты уедешь отсюда, ты будешь не более, чем хорошенькой блондиночкой с отличными ножками, посредственным интеллектом и полным отсутствием чувства юмора. Удачи. Дай мне знать, как все у тебя сложится.

Толпа разразилась смехом, плохо скрываемым ликованием и простым шоком.

«О боже, ты слышала это только что? Это так смешно! Она, должно быть, смерти захотела», – и тому подобное.

Грейс Бруэр-Фэй потеряла дар речи. Ее щеки загорелись алым пламенем, она выдернула свою руку из хватки Бобби. Но Бобби еще не закончила.

– Вообще-то, думаю, я заберу это. – Бобби протянула руку к воротнику Грейс и сняла значок Старосты. – У меня есть сильное подозрение, что доктор Прайс с радостью поддержит мою идею. Больше никакой Элиты. Никогда.

– Аминь! – выкрикнула Ная и зааплодировала. Келли Хуан подхватила восклицание, к ним присоединилось несколько других девушек.

Бобби Роу, новая Староста Пайпер Холла, прикрепила значок к толстовке своего бойфренда и, изогнув бровь, посмотрела на Грейс, бросая ей вызов.

Позже той ночью Бобби сбежала, чтобы проведать Кейна. Возможно, неправильно было использовать слово «сбежала», учитывая, что она, прихрамывая, вышла через главный вход прямо под носом доктора Прайс. Вряд ли та собиралась останавливать ее, так ведь?

Кейн жил в самом обычном доме, и Бобби это нравилось. Это был кондоминиум на две семьи, расположенный на песчаном участке в один ряд с такими же домиками, этакими «домами вашей мечты». Перед каждым из них, посередине, располагался овальный клочок зелени в качестве лужайки, которого хватало лишь для того, что выгулять собаку, собрать в совок продукт ее производства и прямиком вернуться обратно внутрь. Почти у каждого дома на подъездной аллее стоял Mini Cooper или VW, как у Кейна. Также там было много ярких кабриолетов – такие пользовались большой популярностью среди сексменьшинств.

В тот вечер мама Кейна работала в больнице в ночную смену, так что они были одни. Наутро в Лондон из Нью-Йорка должна была приехать мама Бобби, чтобы провести с ней целую неделю в Хэмпстеде[20], а затем вернуться обратно на премьеру, так что она не была уверена, когда снова увидит Кейна после сегодняшнего вечера, и поэтому намеревалась насладиться каждой секундой. Кейн принес вниз в гостиную свое одеяло, и они собирались просмотреть все фильмы про «Мстителей» по порядку, начиная с «Халка». Бобби подозревала, что они не продвинутся дальше «Железного человека», прежде чем не начнут клевать носом или целоваться.

Звякнула микроволновка, и Кейн высыпал попкорн в миску, выругавшись, когда обжег пальцы. Из кухни доносился небольшой запах гари – очевидно, он передержал его в печи. Застенчиво он преподнёс его Бобби.

– Так, вот попкорн. Диетическая кола пойдет?

– Ага.

– Нужно что-нибудь еще?

– Не думаю. – Бобби нахмурилась.

Кейн присоединился к ней и натянул одеяло им на ноги.

– Что не так? Ты какая-то притихшая.

Кое-что было. Весь день у нее были странные ощущения. Чувство, что она что-то забыла сделать, непреодолимое на-кончине-языка ощущение, от которого она никак не могла избавиться. Все, о чем она могла думать, – это мучительное тревожное волнение, что каким-то образом Кентону Миллару всё сойдет с рук.

– Наверное, я просто устала, – наконец, ответила она.

Он ни на секунду на это не повёлся.

– Или…?

Бобби беспокоилась, что высказав вслух свои мысли, они материализуются и станут реальными, но это начинало сводить ее с ума. Прошлой ночью она почти не сомкнула глаз.

– Ох, не знаю. Я не могу перестать думать о Бриджит и Джуди.

Кейн нахмурился.

– Что насчет них? Ты общалась с Бриджит?

– Нет. Человек, с которым я разговаривала по телефону, сказал, что ей стало хуже…

– О. Это то, что тебя беспокоит?

Бобби теребила край одеяла.

– Помнишь, как Бриджит сказала о том, что Мэри нельзя выпускать из клетки?

– Да…

– И то, что Джуди говорила о том, что Мэри была другой… даже до того, как она умерла, что в ней было что-то странное, все эти слухи о ней. И еще письмо…

– Какое письмо?

Бобби села прямее.

– В кабинете Прайс я видела письмо от одной мамы о том, что ее дочь не могла спать из-за жутких кошмаров с тех пор, как Мэри начала учиться в Пайпере и стала ее соседкой по комнате. – Ее горло сжалось. – Что, если мы не освободили Мэри? Что, если мы ее выпустили? – Он посмотрел на нее скептически, но она продолжала: – Ты же сам сказал в больнице – мы показываем людям только то, что хотим, чтобы они увидели. Мы видели только то, что Мэри хотела, чтобы мы увидели.

Слова повисли между ними и, всего на секунду, она увидела панику в его глазах. Он стряхнул ее и наклонился за поцелуем. Его губы прикоснулись к ее губам.

– Бобби, теперь все закончилось. Люди не могут быть просто «злом», это не имеет никакого смысла. Все закончилось, – повторил он.

Бобби снова расслабилась в его объятьях и попыталась сосредоточиться на фильме. Он был прав, конечно же, прав. Должен был.

– Я собираюсь принести еще немного колы. – Он соскочил с дивана.

Бобби осторожно закинула свои перевязанные лодыжки на журнальный столик, смахнув на пол местную газету. На странице, которая была открыта, было до боли знакомое изображение. Гробница.

– Мы в газете? – крикнула она.

– Ага, ну, история, – ответил он из кухни. – Прости, я собирался выкинуть ее.

– Нет. Я хочу посмотреть. – Бобби перевернула газету в руке. На самой большой фотографии был мавзолей, украшенный полицейской лентой, внутри и снаружи которого сновали криминалисты в белых комбинезонах. На второй, крупным планом было снято послание Мэри, вырезанное ею на стене гроба:

дрУгие Мне не веРИли а я просто хотела чтобы такую КАК Я любили

Бобби вскинула брови. В заваленных хаотичных буквах что-то было. Это казалось странным даже для состояния, в котором пребывала бедная девушка. В склепе Бобби думала лишь о страхе, пережитом Мэри, но глядя снова на эти слова, она поняла, что они были написаны кем-то, кто был очень сильно зол. А у кого, кроме Мэри Уортингтон, могло быть больше причин, чтобы злиться?

И вот тогда Бобби замерла. Она уставилась на фотографию. Она вспомнила письмо из Рэдли, где говорилось об исключительных достижениях Мэри. Не тот тип девушки, чтобы плохо расставлять знаки препинания.

Мы показываем людям только то, что они хотят видеть.

Она вспомнила еле заметную улыбку на губах Мэри.

Глаза Бобби защипало от слез. Не слез жалости – слез страха. Что я наделала? Заглавными были написаны только определенные буквы, и они складывались в новое предложение.

УМРИ КАК Я

Дата добавления: 2015-11-14