Глава первая. Сеанс первый.

Насквозь. Наизнанку. Вдребезги.

'You don't need water to feel like you're drowning, do you?'

— Jodi Picoult

Глава первая. Сеанс первый.

- Каждое утро понедельника, Стайлз, с девяти до десяти утра мы будем встречаться с тобой в моем кабинете. Я включаю этот настольный таймер, как только ты садишься в это кресло, чтобы ты был уверен, что я не заставляю тебя проводить тут ни одной лишней минуты. Ты понял это?

- Да, Питер. Я… я понял.

Стайлз никогда не думал, что для того, чтобы начать тонуть, ему не понадобится вода. Теперь для этого ему достаточно остаться одному, наедине со своими мыслями, звенящей тишиной своей комнаты и ледяными иглами ужаса, пронзающих его сердце насквозь, пока он прикасается подушечками пальцев к своему лицу, шрамы на котором теперь не свести без лазерной хирургии. Он не выходит из своей комнаты без своей красной толстовки, капюшон которой натягивает на голову так, что он почти достает ему до губ. Но шрамы, изуродовавшие его лицо от виска и до самой челюсти, не скрыть никакими капюшонами.

Чужие когти разодрали Стайлза насквозь.

- Ровно час – с девяти до десяти ты будешь честно и без утайки отвечать на все мои вопросы, какими бы личными или странными они бы тебе нипоказались, даже если они не будут касаться той ночи в лесу. Я позволяю тебе сказать «следующий вопрос» - но только один раз за все наши встречи, - на тот вопрос, который покажется тебе слишком неуместным. Мы договорились, Стайлз?

- Да… договорились.

После «той-ночи-в-лесу» прошло две недели, а он спал каких-то двенадцать часов за эти пятнадцать дней. Швы с лица Стилински сняли и нанесли снова, когда он потерял сознание в школе на последнем экзамене и свалился на кафельный пол, разорвав едва затянувшуюся кожу. Стайлз до сих пор не набрался мужества снять вафельные полотенца с зеркала в своей ванной комнате, потому что он знает, что он ужасен. Стайлзу дико и панически страшно видеть себя такого – изуродованного и сломленного.

Теперь собственное отражение заставляет его выворачиваться наизнанку от отвращения.

- Всё то, что ты скажешь, останется в этой комнате, даже если будет нести в себе противозаконный контекст или будет откровенно противоречить конституции США; также я гарантирую тебе, что в комнате нет и не может быть никаких видеозаписывающих и аудиозаписывающих устройств, кроме этого диктофона, который сейчас лежит на столе. Все записи строго конфиденциальны, и я удаляю их сразу, как только составлю полный анализ нашей очередной встречи. Это понятно?

- Да, Питер.

Лекарства, выписанные Мелиссой, помогали Стайлзу забыться только на пару часов. Затем сквозь спокойный омут сна пробивались тревожные волны отчаяния, растущие с каждой минутой и накрывающие Стайлза лавиной боли и страха. И тогда он просыпался с воплями, пугая своего отца до полусмерти и седых волос, истерично орал и скулил, не в силах выбраться из пучины боли, ужаса и дикой, пронзающей насквозь, абсолютно неконтролируемой, агонизирующей паники.

Каждую ночь, раз за разом, Стайлз разбивается вдребезги на мириады осколков о гранитную стену своего страха.

- Эти сеансы будут длиться столько, сколько мне понадобится, но я обещаю, что это будет продолжаться не дольше двух месяцев, если ты будешь говорить мне правду и только правду. Ты обещаешь мне это?

- Я…

- Стайлз.

- Ладно… Я обещаю.

- Отлично. Итак, сеанс первый. Запись от пятнадцатого июня две тысячи пятнадцатого года. Лечащий врач: Питер Хэйл. Пациент: Стайлз Стилински.

Питер Хэйл был не только лучшим другом семьи, но и потрясающим психологом с многолетним стажем работы и даже собственной лицензией. Поэтому когда Джон смог успокоить Стайлза после очередного панического приступа и заявил ему, что утром отправит на каникулы к его крестному отцу Питеру Хэйлу, Стайлз не стал возражать. Стайлз и сам прекрасно понимал, что отцу нужно отдохнуть от него. И от его периодичных воплей, пронзающий темноту спящего дома уже которую ночь подряд. И от его изуродованной шрамами физиономии. И от рассыпанных по всему дому таблеток.

С первыми лучами солнца он вышел из дома наперевес с небольшой спортивной сумкой и натянув капюшон чуть ли не до груди. На подъездной дорожке его ждал отцовский автомобиль, и уже через несколько часов езды они были у дома Питера Хэйла, в нескольких сотнях километров от Бикон Хиллз. Прощание с отцом вышло достаточно сухим, потому что Стайлз откровенно… боялся. Боялся вновь удариться в истерику, если хотя бы на долю процента выпустит эмоции наружу. Боялся напугать отца очередным припадком, если его вновь вывернет наизнанку от воплей и слез. Проще будет настрочить ему сообщением уже привычное «я в порядке».

Стайлз попрощался с отцом, выдавив из себя кривую улыбку, изуродовавшую его лицо еще сильнее, проводил тоскливым взглядом его автомобиль, поудобнее закинул на плечо сумку и, проверив, скрывает ли его голову капюшон, приоткрыл ворота высокого ограждения. Что ж, Питер был достаточно гостеприимен, раз не спустил на него собак. Вряд ли сердце Стайлза смогло бы пережить еще одну подобную встречу.

Питера Стайлз видел только дважды за всю жизнь - когда пошел в школу и на свое шестнадцатилетие. Хэйл приехал лично, чтобы поздравить своего крестника. На Рождество и остальные дни рождения он предпочитал присылать ему подарки почтой. Очень хорошие подарки. Во всяком случае, Стайлз до сих пор хранил тот свитер с вышивкой в виде спаривающихся оленей.

Стоящий особняком в лесу трехэтажный дом Питера с бассейном, застекленным цветочным садом и парой гамаков под деревьями уже убедил Стилински в том, что тот действительно обладает хорошим вкусом – не только в подарках. Изнутри деревянный дом напомнил Стайлзу один из этих рекламных каталогов, из которых сам Стайлз мог позволить себе только коврик под дверью, потому что… Ладно, может, у Стайлза и нет в этих делах вкуса, но он мог с уверенностью заявить, что он есть у Питера, потому что все было выдержано в теплых кофейно-кремовых тонах, и Стайлз невольно расслабился, едва за ним закрылась дверь, и опустил сумку на пол.

- Доброе утро, Стайлз.

Стайлз обернулся, но не нашел источник звука. Зато услышал звучный смешок и задрал голову вверх, едва не потеряв капюшон. Хэйл стоял на втором этаже, облокотившись на перила и сжимая в пальцах кружку утреннего кофе. Стайлз, честно говоря, тоже не отказался бы от кофе.

- Доброе утро...

- Зови меня просто Питер.

Мужчина сморщил нос и направился вниз, ему навстречу. Собранный, подтянутый, спокойный и одетый в дорогой, будто с иголочки офисный костюм, мужчина сразу напомнил Стайлзу о тех днях, когда Питер гостил у них - он никогда не отказывался от завтрака и обеда, но всегда пропускал ужин, предпочитая уйти на пробежку. Питер, как и его дом, будто сошедший с журнальной обложки, внимательным профессиональным взглядом своих синих глаз разглядывал Стайлза с головы до ног, будто уже пытаясь выявить в нем какие-то отклонения. Он даже не сморщился и остановился взглядом на его лице лишь на долю секунды.

Будто всё в порядке. Будто Стайлз действительно в порядке.

- Рад, что ты добрался без проблем, - наконец тепло улыбнулся он, перехватывая чашку кофе левой рукой и протягивая правую для рукопожатия. – Гостевую комнату прибрали как раз перед твоим приездом. Вторая дверь направо на третьем этаже, душ там же.

- Я… Спасибо. – Стайлз неловко улыбнулся, отпуская его руку, и направился наверх.

- Завтрак уже готов, - крикнул ему вслед Питер. – Я уезжаю в офис в двенадцать, поэтому сеанс закончим пораньше. Поторопись.

- Стайлз.

- Прости, Питер, я… отвлекся. – Стайлз моргает и смотрит на Хэйла, пытаясь не выглядеть ребенком. Впрочем, чувствует он себя беспомощнее младенца. Особенно в последние дни. Он неловко откашливается, теребит шнурки своей красной толстовки и автоматически поправляет капюшон на голове. - Можешь повторить вопрос?

- Всё нормально. – Питер поправляет очки на переносице и смотрит на Стайлза поверх своих очков, не отрывая ручки от блокнота. - Я спросил, как ты себя чувствуешь.

- Я в порядке, Питер. – Стайлз улыбается. Улыбается криво, фальшиво и так неумело, что у Питера почти сводит судорогой челюсти от этого потока лицемерия.

- Теперь правду. – Голос Питера звучит не настойчиво, но так, что у Стайлза нет сил настаивать на своем. Он молчит. Поэтому Хэйл добавляет: - Ты обещал.

- Я… Ладно… - Стайлз судорожно сглатывает и вздыхает, наполняя легкие воздухом. Этот пыльный воздух кабинета Хэйла будто ломает в нем какую-то плотину, потому что его буквально прорывает: - За две недели я спал чуть больше десяти часов, я вымотан, я на нервах, я физически изуродован, я… я… И, хэй, у меня бессонница, галлюцинации на нервной почве, кажется, мания преследования, и я боюсь, что это шизофрения, потому что я, кажется, вот-вот тронусь умом. – Голос Стайлза срывается, но он продолжает громко шептать, будто боясь быть услышанным чем-то, что сидит внутри него, пожирая изнутри, но все еще желая донести это до Питера: - Я боюсь оставаться один, у меня закончились прописанные лекарства, и я временами слепну на левый глаз, и мне сказали, что это тоже нервное и пройдет. Со временем, конечно, но... Еще мне кажется, будто из меня выдрали здоровенный кусок мяса и вставили имплантат, потому что мне словно чего-то не хватает, хотя все на месте, и посреди ночи я могу проснуться с воплями или без, и начать ощупывать самого себя, ища недостающие фрагменты, меня будто разбили вдребезги, собрали и вышвырнули НАХЕР лишние детали, как шестеренки из часов, без которых работа механизма НИКОГДА не будет идеальной, как раньше… И мне нужны эти шестеренки… Боже, Питер, ты видишь, что я схожу с ума?!..

- Стайлз, не плачь. – Голос Питера звучит ровно, но одновременно успокаивающе. – Вода в графине. – Он терпеливо дожидается, пока Стайлз сделает несколько крупных глотков, прошмыгается и возьмет себя в руки. Только потом он продолжает: - Я бы попросил тебя рассказать всё, что ты помнишь о том, что произошло ночью с воскресенья тридцать первого мая на первое июня этого года. Не нужно подробностей, Стайлз. Только то, что случилось с твоей точки зрения. Я хочу представить это хотя бы… отчасти.

- Мы с друзьями выбрались в заповедник.

- С кем именно, Стайлз?

- Со мной был Скотт, Эллисон и… Дэвид.

- Дэвид? – Питер шуршит бумагами, которые Стайлз передал ему от отца с пометкой полицейского участка Бикон Хиллз. – Дэвид Браун, третьекурсник местного колледжа?

- Мы с ним… встречались.

- Хорошо. Продолжай.

- Мы зашли не то чтобы далеко, еще было видно город, и Скотт и Эллисон ушли вперед, потому что я хорошо ориентируюсь в лесу и не потеряюсь. Мы с Дэвидом прошли метров десять глубже в лес, и…

- Стайлз?..

Стайлз делает один глубокий вздох, опускает подрагивающие веки, чтобы не видеть лица Питера, и продолжает так завороженно, будто снова находится в закрытом заповеднике Бикон Хиллз вместе со своими друзьями и своим парнем почти на пять лет старше его самого:

- И что-то набросилось на нас так, что меня просто отшвырнуло в сторону. Я ударился головой о дерево и потерял сознание. Когда я очнулся, рядом был Скотт. Он вызвал «скорую» и отца, и вскоре почти в миле от нас нашли Дэвида.

- Так…

- Он был мертв. Разорван пополам. Его внутренности собирали до самой зари, потому что…

- Стайлз, этого достаточно.

- Я... Я не мог ничего понять, откуда на мне столько крови и… А потом отец спросил, больно ли мне, и я понял, что ничего не чувствую от шока. В больнице, уже когда все обработали и нанесли швы, я увидел, что эта штука, которая на нас напала, хлестанула меня лапой по лицу. Врачи сказали, что это пройдет… со временем. Но потом я… потерял в школе сознание, упал на кафельный пол и превратил лицо в сплошное месиво. Его опять сшивали лоскутами, как долбаное лоскутное одеяло. И…

- Питер, ты уже здесь? – дверь за спиной Стайлза раскрылась, и он едва не свалился со своего кресла от неожиданности. – Я просто хотел сказать, что возьму машину.

Стайлз не стал оборачиваться, прекрасно помня, что сейчас находится не в лучшем виде для преподнесения первого впечатления. Он потуже натянул капюшон на голову и вжал голову в плечи, вслушиваясь в голос вошедшего. Голос был хриплым, будто спросонья, немного колючим и шершавым, как кора дерева, но даже спиной Стайлз чувствовал исходящую от парня силу, хоть и не мог определить возраст. Эта сила, невидимая глазу, накрывала Стилински с головой, прошибая насквозь, будто горячий воздух после холодного ветра.

- Дерек. – Питер тяжело вздохнул, отключая диктофон и переводя на племянника раздраженный взгляд. – У меня прием. Выйди вон. Живо, Дерек!

- Я взял ключи, - хмуро и коротко огрызнулся Дерек, едва скользнув по затылку Стайлза взглядом и захлопывая за собой дверь.

Питер вздохнул и устало улыбнулся Стайлзу.

- Прости, это мой племянник. – Он кашлянул и кивнул на дверь. – Родители отправили его сюда, как только он сдал последний зачет в своем колледже, и он уже болтается тут добрый месяц… Тогда… до следующего раза? Сегодня ты рассказал немало.

- Хорошо… - Стайлз поднялся с согретого кресла, потирая ладонью рубец на щеке. – До следующего понедельника?

- Да. Можешь пока посмотреть телевизор или сходить в бассейн. Я попрошу уборщицу оставить тебе запасной набор ключей, чтобы ты мог изучить дом. – Питер поднялся на ноги, ловко и быстро собирая бумаги из папки с пометкой «Стилински», и вместе с блокнотом запер в ящике своего стола. – Сегодня мне нужно быть на работе, но завтра я буду весь в твоем распоряжении.

- Я… Спасибо, Питер. – Стайлз несмело улыбнулся, направляясь к двери. Он уже был одной ногой в коридоре, когда Питер окликнул его. – Да?

Хэйл нахмурился, глядя на мальчишку, и того пробрала дрожь, будто он провинился перед хозяином дома, о чем сам был пока не в курсе.

- Если увидишь Дерека… постарайся не попадаться ему на глаза. Не знаю, что у него стряслось, но в последнее время он явно не в духе.

'Не обязательно быть под водой, чтобы ты начал тонуть, верно?'

— Jodi Picoult

Дата добавления: 2015-11-14