Глава 7. Я не шучу 2 страница

В своём первом матче я не забросил ни одной шайбы, но выходил на большинство и постоянно выходил на лёд. Свой второй матч я провёл против "Лос-Анджелеса". После двух периодов мы проигрывали 2:5, и меня поставили в звено к Гилмору и Маллену. В итоге я сделал три голевые передачи, мы выиграли 8:6, а у всех в голове пронеслась одна и та же мысль - "Что ж, от этого парня будет польза". В следующем матче против "Эдмонтона" я забросил свои первые две шайбы в НХЛ. Таким образом, в трёх матчах, даже при весьма ограниченном игровом времени, я набрал пять очков. После этого у руководства и тренерского штаба не осталось никаких сомнений в том, что моё место в основе. Однако мне всё ещё предстояло выиграть доверие партнёров.

И вот в одном матче против "Лос-Анджелеса" мне надо было подраться с Кеном Бомгартнером. Вместе со мной в основу "Калгари" подняли ещё одного новичка по имени Кенни Сабурин (191см, 105кг). В своей первой же смене он въехал в Уэйна Гретцки. Он снёс его, как паровоз, и тот полетел в угол площадки. А это, между прочим, было не так-то просто сделать, потому что Гретц всегда видел, что происходит вокруг него. Он даже видел, когда на него кто-то сзади ехал.

К сожалению, в этот момент на площадке находились Джей Миллер и Кен Бомгартнер. Там также была и моя тройка с Тимми Хантером и Иржи Грдиной. Разгорелась драка пять-на-пять. И когда их тафгаи, Миллер и Бомгартнер, бросились вдвоём на Тимми Хантера, я подумал: "Ни х** себе! Надо идти выручать партнёра".

Я подъехал и кинулся Бомгартнеру на спину. Он был гигантом, а я весил, наверное, килограмм 65. Он потянулся правой рукой назад через шею и схватил меня, будто я был каким-то пауком, который полз вверх по его свитеру. Он держал меня в воздухе на расстоянии вытянутой руки, а я болтал коньками в воздухе, и вдруг - БАМ! - он как двинул мне в лоб. Он рассёк мне лоб сантиметров на 20, от правой брови до левой, после чего кинул на лёд, как использованную тряпку для мытья посуды. Кровь хлыстала из раны и ручьями стекала по моему лицу. На минуту я даже "потерялся". Я смотрел на трибуны и думал: "Где я?".

Я поднялся на ноги и поднял кулаки вверх, приготовившись продолжать бой, но кто-то неожиданно схватил меня сзади за майку и вытащил из потасовки. Это был Гретц. "Так, парень, всё, успокойся, - говорил он. - Давай отвезём тебя на скамейку". Гретц всегда ко мне хорошо относился. Даже не знаю почему. Мы потихоньку катились вперёд, он поддерживал меня для равновесия, а внутри у меня в это время кружились противоречивые мысли. Я не знал, как мне надо поступить с точки зрения командной пользы. "Может, мне вмазать Уэйну исподтишка? Может, ё**уть ему разочек?", - думал я. Впрочем, минуту спустя я понял, что это было бы глупо.

Почему так практически никто не трогал Гретца? Ну, а вы бы сами хотели подраться с Дэйвом Семенко и Марти МакСорли? Эти двое могли шлем кулаком пополам расколоть. Марти один раз мне ударил исподтишка в Лос-Анджелесе ни с того, ни с сего. Стою я себе на синей линей, и тут вдруг мне как прилетит - БАМ! Нет, башка у меня чугунная, но этот удар я почувствовал. Он срубил меня, но не вырубил. Я встал, выставил вперёд нижнюю челюсть, а потом спросил: "И это всё?". Знали бы вы, как его это взбесило. "Ах ты, гнида ё**ная!" - прорычал он.

Как бы то ни было, Уэйн довёз меня до нашей скамейки, и я пошёл в раздевалку, чтобы мне наложили швы. После этого я всё равно вернулся и забросил две шайбы. Что удивительно, тогда выяснилось, что у меня невероятно толстая кожа, прям как у носорога, поэтому врачи три иголки сломали, пока меня зашивали.

Как потом оказалось, эта потасовка завоевала мне доверие в команде. Я понял это по глазам одноклубников. Они все думали одно и то же: "Этот парень приехал сюда помочь нам победить, и он готов на всё". В мгновенье ока я перестал быть ошибкой природы или каким-то карликом из цирка уродов.

Даг Гилмор пришёл в "Калгари" через обмен незадолго до начала сезона 1988-89. У него было прозвище "Киллер". Его ему дал Брайан Саттер, с которым он играл за "Сент-Луис". Саттер считал, что Гилмор похож на Чарльза Мэнсона (известный американский убийца, прим. АО). Сначала он так и звал его - Чарли. Но потом как-то перешёл на "киллер".

Даг выглядел и одевался, как голливудская звезда - на устах всегда лучезарная улыбка, а одет в двубортный пиджак. Именно такого игрока и не хватало "Флеймс" - вроде и небольшой, но в борьбе никому не уступит. Он был настоящим лидером, но в то же время и душой компании.

Если ты играешь в Западной Конференции, ты постоянно в дороге. 15 выездов в 20 городов - в общей сложности, больше 60 тысяч миль за сезон. Чтобы как-то всех расслабить, Киллер всегда устраивал розыгрыши. Например, мы все пользовались феном, чтобы пригладить волосы назад. В конце 80-х это было очень модно. Иногда Киллер высыпал в фен по полбанки детской присыпки, поэтому, когда его включали, всё это летело в лицо, и надо было заново идти в душ. Полотенца он обмазывал кремом для бритья, аккуратно складывал и клал не полку. Вытрешься таким - и всё окажется на тебе. Плёнка для пищевых продуктов на ободке унитаза - это вообще был его любимый прикол. Он проделывал это со всеми. Предугадать свою очередь было невозможно.

Джо Маллен, Киллер и Лэнни Макдональд были лучшими друзьями. У Джо было бессчисленное множество прозвищ, но чаще всего его называли "Малли", "Пэка" и "Шмо". Он на всё откликался. Его действительно все любили. Он родом из района Хэллс Китчен (считается криминальной окраиной Манхэттена, прим. АО) в Нью-Йорке, но, уверяю вас, милее парня на свете не найти.

Помимо шутников, были и жертвы. Например, Джоэль Отто был жертвой. Колин Паттерсон и Роб Рэмейдж постоянно отрезали ему кончики на носках. Они вообще балдели от шуток, связанных с ногами. Я даже сейчас уже и не вспомню, сколько раз после игры я видел пару отличных итальянских ботинок, прибитых гвоздями к скамейке. А если опоздаешь на тренировку, то тебе практически наверняка перережут пополам шнурки на коньках.

Джим Пеплински - все звали его Пеп - иногда был жертвой, а иногда прикалывался и сам. Лэнни жил с ним на выездах и при любой возможности старался напугать его. Однажды Лэнни пролежал под кроватью Пепа, наверное, часа три, а когда Пеп пришёл, он заполз к нему в кровать и схватил его за ногу.

Этот Пеплински вообще был достаточно занятным типом. Он обращался со мной, как со своим младшим братом, и повсюду таскал за собой. Как-то в Вашингтоне он спросил меня после тренировки: "Что делаешь сегодня после обеда?". А ему говорю: "Да ничего, у меня нет никаких планов". Мы пошли к мемориалу павших солдат во время вьетнамской войны - это такая длинная стена, на которой написаны имена всех мужчин и женщин, которые там пали. Там около 60 тысяч имён, так что это, конечно, впечатляет. У основания стены лежат цвета и письма. У меня ком в горле встал, и я видел, что Пеп переживает то же самое.

На протяжении где-то трёх месяцев Пеп воровал из шкафчика Марка Хантера его ключи от машины, пока тот был в душе. После этого он бежал к точильщику коньков и немножко их подтачивал. С каждым днём Хантеру было всё труднее и труднее вставить ключ в зажигание, и он постоянно жаловался на то, что купил дешёвую машину. Мы все со смеху покатывались, когда он об этом рассказывал. Хантер думал, что это всё из-за того, что он классный рассказчик.

Я жил в одном номере с Марком. Он был прожжённый ветеран, большой и сильный - несмотря на то, что он был средней весовой категории, его всегда посылали драться с тяжеловесами. Он никого не боялся. А в жизни был очень тихим. Он был, как плюшевый мишка.

Ещё один классный прикол назывался "проверка ботинок". За обедом кто-нибудь забирался под стол и пытался размазать ложкой масло, майонез или ещё какую-нибудь еду по ботинкам, стараясь при этом, чтобы его не поймали. После этого он занимал своё место за столом и стучал ложкой по стакану, чтобы привлечь к себе внимание. Тут-то все лезли смотреть, не исгадили ли их ботинки. Ник Фотиу - очень жёсткий левый крайний, который ушёл из "Калгари" ещё до меня - был королём этого розыгрыша. За одним ужином он умудрился испачкать ботинки всех игроков, спрятавшись под шведским столом.

У нас в команде все друг с другом дружили. Но бывали случаи, что кто-нибудь заходил слишком далеко. Мне вот совсем не по нутру были розыгрыши, от которых страдали мои вещи. Не то чтобы я придавал большое значение материальным богатствам, но у меня в детстве практически ничего не было. Вплоть до "юниорки" я катался в одних и тех же коньках. Однажды пока я спал в самолёте, кто-то порезал мой новый галстук. Я узнал, что это был новичок команды Тодд Харкинс, которого на это подтолкнул один из ветеранов. В отместку я отрезал ему рукава от кожаной куртки за $1500. После этого меня почти никто не трогал. Думаю, все поняли, что со мной так шутить не стоит.

Большинство из нас в свободное время предпочитали бухать. Я редко пил с командой, потому что мне было 20 лет, и я думал, что они все старики. К тому же, по большей части все вечеринки проходили у кого-нибудь дома с семьями. И что я там буду делать? Сидеть там и сплетничать с их жёнами?

Несмотря на то, что в первые три месяца со мной в отеле жила моя невеста Шэннон и сын Джош, в бары я ходил в одиночестве. Я был конченный алкоголик, который подсел на это дело в 16 лет, едва попробовав. Сколько я пил? Сколько влезет и чем чаще, тем лучше.

Как я уже и говорил, в НХЛ многие пили. Здесь примерно та же ситуация, что у 20-летних студентов. Лучший способ сдружиться - это напиться вместе. Большинство тренеров закрывали на это глаза, если ты хорошо играл. Зачастую на утренние тренировки я приходил в жопу пьяным. Я даже домой не заходил. Как я играл? Потрясающе.

Иногда по утрам мне было совсем фигово, но я приводил себя в норму чашкой кофе и тремя-четырьмя сигаретами. Это был полный кайф. Деньги, слава и тёлки. Я наслаждался жизнью. Планы на будущее? Думаете, я собирался остепениться, сидеть дома по вечерам и смотреть телек? Ну да, конечно.

Понятное дело, что если бы я так и сделал, то моя жизнь сложилась бы совсем иначе.

Глава 9. Кубок Стэнли

В сезоне 1988-89 "Калгари" выиграл 54 из 80 матчей регулярного сезона, установив тем самым клубный рекорд. Больше двух встреч подряд мы вообще не проигрывали. Лэнни Макдональд забросил свою 500-ю шайбу и набрал 1000-е очко в карьере. Джоэль Отто стал одним из ведущих силовых форвардов НХЛ и лучшим игроком на вбрасываниях. Элу МакКиннису вручили Норрис Трофи, как лучшему защитнику лиги. Мировая пресса пестрила заголовками о Сергее Пряхине, потому что он стал всего лишь вторым советским хоккеистом в истории, который сыграл в НХЛ.

Майк Вёрнон был номинирован на Везина Трофи, который вручался лучшему вратарю лиги. Колин Паттерсон превратил силовую борьбу и игру в меньшинстве в искусство. Джо Маллен второй сезон подряд добрался до отметки в 50 заброшенных шайб. Даг Гилмор набрал 85 очков и стал лучшим центрфорвардом НХЛ. Правый крайний Хокан Лооб провёл очередной блестящий сезон. За год до этого он стал первым шведом, которому удалось забросить 50 шайб в "регулярке" НХЛ. Он до сих пор остаётся единственным шведом с подобным достижением. Кроме того, он один из немногих игроков в мире, который выиграл Кубок Стэнли, чемпионат мира и золото Олимпиады. Я тоже внёс свою лепту, забросив 14 шайб и отдав 20 голевых передач в 36 встречах. Я считал, что это был обалденный результат для новичка.

Дома мы выиграли 32 встречи и проиграли всего четыре, так что к плей-офф подходили в полной боевой готовности. Я забросил последнюю шайбу нашей команды в "регулярке" в матче против "Эдмонтона", где мы выиграли 4:2. В "Калгари Херальд" тогда написали, что эта игра была "такой же напряжённой, как день человека, заснувшего воскресным полуднем на диване".

Единственное значимое событие произошло, лишь когда Дейв Браун сломал клюшку о щиколотку Пепа, и им обоим дали по 10 минут. Таким ударом можно человеку и карьеру сломать, а потому помощник нашего главного тренера Даг Райзброу разорался не на шутку. Он прильнул к разделительному стекла и "погнал" на всю скамейку "Ойлерс". Те, само-собой, сказали ему, чтобы он шёл на х**, что его ещё больше взбесило. В это время Тимми Хантер сцепился с Крэйгом Симпсоном, силой выхватил у него клюшку и отвёз её к нам на скамейку....

Тимми требовал к себе уважения и добивался его. К своим боям он готовился очень серьёзно. Весь фокус заключался в силе и умении держать равновесие. Большинство людей просто даже не понимают, насколько тяжело драться на коньках. У Тимми была своя техника " он цеплялся за свитер соперника, разворачивал корпус в нужную плоскость, а потом лупил что было силы. Многие начали за ним повторять.

Сам я переругивался с Эсой Тикканеным, который меня просто заколебал. Он постоянно вился вокруг меня и, как мы это называли, трещал без умолку на своём "тикканинском". Я прислонял ладонь к уху и отвечал ему - "Вынь булыжник изо рта!" или "Что там лапочешь? Я тебя не понимаю!". Его это жутко бесило.

Мы невероятно устали после этой игры. Понятное дело, что мы были рады победе, но все понимали, что настало время для настоящей работы. В раздевалке стоял небольшой гул. Рубашка Криспи, как обычно, была ему мала, а потому он расстегнул верхние пуговицы и заворчал, завязывая галстук. Пеп ходил из стороны в сторону со своей 2-летней дочкой на руках. Ничто в мире не могло нарушить его покой. Он улыбался до ушей, и к кому бы он ни подходил, все теребили животик его дочки и говорили, какая она красавица. Она ею и была, впрочем.

Лэнни был похож на Муфасу из "Короля Льва" со своей рыжей гривой и пышными усами. От него буквально веяло чем-то властным. Он жал руку каждому игроку, и даже такие крепкие парни, как Киллер, смотрели в этот момент в пол, чтобы он не заметил, как их корчило от боли.

Беаркэт Мюррей (Bearcat " англ. "панда". В данном случае, это не имя, а всего лишь прозвище Джима Мюррея, но Флёри называет его Bearcat на протяжении всей книги, прим. АО) был нашим тренером по физподготовке. Он пришёл в "Флеймс" ещё в 1980-м году, когда они переехали из Атланты в Калгари. Весной 2009-го года его включили в Зал Хоккейной Славы. Его нельзя было не любить, все его обожали. Он был отличным тренером и невероятно скромным человеком. К тому же, самоучкой.

Беаркэт играл как в одной команде с моим отцом, так и против него в различных любительских лигах Саскачевана и Манитобы в 60-х. У него были не самые внушительные габариты (170см, 56кг), но он был жилистым и крепким.

Он нравился нам, прежде всего, тем, что он всегда был готов пойти в бой вместе с нами. Он даже один раз травму получил на скамейке запасных. В 1976-м году в рамках плей-офф ВХА "Квебек Нордик" встречались в первом раунде с "Калгари Каубойс". Бэаркэт тогда был тренером по физподготовке у "ковбоев". Во время одного из матчей в Квебеке произошла драка команда-на-команду, в которой также были замешаны зрители и полиция. Беаркэт помогал своим парням, как вдруг один из болельщиков перекинул ногу через бетонную стену, которая находилась позади скамейки запасных, и пнул его по лицу.

Мюррею после этого наложили 17 швов, но его обидчику досталось гораздо хуже. Беаркэт схватил его за ногу и потянул со всей силы вниз. Ещё один парень ударил его по лицу, но Мюррей в стиле карате двинул ему по шее. Другой обезумевший болельщик "Квебека" понёсся на его сына, которому тогда было всего 16 лет. Беаркэт повалил его на землю и набил ему морду. Он говорит, что это был ужасный инцидент. Я также слышал, что вратарь "ковбоев" Дон Маклауд, по прозвищу "Куряка", после этого сказал, что это был единственный случай в его хоккейной карьере, когда ему было страшно.

Я как-то смотрел матч по телевизору, и удивился, как много времени потребовалось врачу, чтобы добраться до игрока, который получил травму. Всё потому что Беаркэт был знаменит именно тем, что он очень быстро передвигался по льду. Он не одну пару ботинок перепробовал, чтобы этого добиться.

Сначала он пользовался брумбольными ботинками (брумбол " вид спорта, похожий на хоккей, где вместо коньков игроки надевают специальную обувь, которая не скользит по льду, прим. АО), но он говорил, что "они рассыпаются, как часы за два доллара". Поэтому он изобрёл свою собственную обувь, у которой были шипы от бутс для спринта, которые цеплялись за лёд, но практически не выпирали из подошвы. Он в них и по обычному полу мог вполне спокойно ходить, а когда шипы на них притуплялись, он просто выкидывал эти ботинки и надевал новые, прям как это принято у гольфистов.

Эти ботинки здорово помогали ему, когда кто-то получал травму. Я до сих пор помню, как быстро он добежал до Эла МакКиннеса в матче против "Хартфорда" в 1993-м году. Патрик Пулэн зацепил Эла, и он неуклюже влетел в борт " вперёд ногами, которые при столкновении расползлись у него в разные стороны. Беаркэт выбежал на лёд, лёг рядом с Элом и сказал ему, что он дислоцировал себе бедро. У Эла искры из глаз сыпались от боли, но Мюррей не стал вправлять бедро, потому что боялся повредить артерию, и вызвал скорую.

Ещё до того, как я пришёл в "Калгари", Гэри Робертс ввязался в потасовку, получил травму и упал на лёд, оказавшись под двумя парнями, которые продолжали драться. Беаркэт выбежал на площадку, схватил Гэри за плечи и оттащил его в безопасное место, чтобы его не искромсали коньками.

После того как Беаркэт оставил пост тренера по физподготовке, он устроился в "Калгари" в отдел по работе с общественностью. Он стал послом хоккея. Некоторое время спустя, "Флеймс" расстались с ним, но он по-прежнему устраивает кучу всевозможных акций, раздаёт автографы, а также смотрит каждый матч "Калгари" с трибуны-люкс. (т.е. с так называемого “suite” " небольшая комната на арене с телеэкранами, удобными стульями и столиками, куда можно пригласить целую группу людей, заказать шведский стол, напитки и т.д. Такой комфорт доступен почётным гостям команды, очень состоятельным болельщикам и крупным компаниям, которые бронируют подобные комнаты на целый сезон, прим. АО). Получается, что он "уволился" лишь в том смысле, что ему больше не платят зарплату. Ему сейчас 76 лет, а он бегает по "Сэддлдоуму" и жмёт всем руки, будто ему всего 30.

Перед каждым матчем Бэаркэт делал коктейль, который он называл "волшебным чаем". Он смешивал яблочный уксус с мёдом и кипятком, что повышало в организме уровень щёлочи, что помогало в стрессовых ситуациях, и количество калия, который очень важен для физподготовки и заставляет мускулы работать как надо. Кроме того, мы глотали капсулу кайенского перца для энергии.

Чай был хорош и обычно помогал. Однако в первом матче плей-офф 1989-го года против "Ванкувера" вся наша команда играла как-то неуверенно. "Кэнакс" набрали в гладком чемпионате на 43 очка меньше нас, и большинство экспертов предрекали нам лёгкую победу в серии. Их недооценили. После трёх периодов счёт был 1:1, и игра перешла в овертайм.

Мы проиграли, и в этом был виноват я. Пол Райнхарт, который незадолго до этого был обменян в "Ванкувер" взамен на драфтпик в третьем раунде после восьми сезонов в "Калгари", подкрался мне за спину и отправил шайбу в сетку. То есть, мы проиграли первый матч плей-офф из-за того, что прожжённый ветеран обдурил новичка. Я тогда думал: "Всё, я обосрался. Больше меня на лёд не выпустят". После матча Криспи не сказал мне ни слова, но я всё равно чувствовал себя так, как на моём месте чувствовал бы себя каждый " ужасно.

Я подвёл свою команду. Я допустил ошибку, и она стоила нам поражения. Я отправился прямиком домой, рухнул на кровать и уставился в потолок, раз за разом прокручивая этот гол у себя в голове. Ах, если бы только... Если бы только я поехал за ним в угол площадки. Если бы я только передвигал ногами чуть быстрее, вытянул бы клюшку и отобрал у него шайбу. Меня обдурили, как младенца. И это было обидно. Очень обидно.

С возрастом я понял, что от этого никто не застрахован. Каждый гол забивается из-за чьей-то ошибки. Но мне ведь тогда было всего 20 лет, и я толком ещё не чувствовал себя частью команды, а теперь ещё так подвёл своих партнёров. Я сокрушался всю ночь.

На следующее утро главный тренер вызвал меня к себе в офис. Криспи, Том Уотт и Даг Райзброу знали, что я крайне неуступчивый парень, и что я был зол сам на себя. Криспи уже пару раз беседовал со мной тет-а-тет по ходу сезона. Иногда он меня подбадривал, а иногда орал: "Вынь ты уже, наконец, голову из жопы, бл**ь! Хватить страдать фигнёй на льду! Перестань хватать идиотские удаления! Тебя слишком просто вывести из себя, и ветераны уже давно тебя раскусили, идиота ты кусок!".

Но больше всего мне запомнился разговор именно после этого гола "Ванкувера". Он посмотрел на меня глазами полными сострадания и сказал: "Пацан, ты не унывай". Затем он назвал меня "м*дилой", "цветочком", "тупоголовым" или ещё как-то и добавил: "На этот раз мы тебя прощаем".

Перед второй игрой я обвязал гамаши скотчем и медленно ходил из стороны в сторону, чтобы у меня прекратили трястись руки. Я одевался очень спокойно и бережно, потому что в этот день я сделал всё, чтобы мне улыбнулась удача. Три раза обмотал скотчем свою левую гамашу сверху, чуть ниже колена. Оторвал скотч сверху вниз, плотно прижав его к перемотке, и пригладил сверху. Потом ещё раз пригладил. Затем я проделал ту же самую процедуру с правым коленом.

Затем я заматывал свою левую гамашу снизу, на уровне щиколотки. Раз обвязал, два, три " оторвал и пригладил два раза. Теперь тоже самое с правой ногой. Этот ритуал, что всё надо делать слева направо, приобрёл для меня особый смысл после Грэхема Джеймса. Моё миропонимание тогда серьёзно пошатнулось, и мне нужна была какая-то опора. Поэтому я стал крайне суеверным касательно заматывания своих гамаш. Я был уверен, что стоит мне сделать что-нибудь не так, и мы обязательно проиграем.

Криспи сдержал своё слово и снова выпустил меня на лёд. И я сыграл на "отлично". Я применял силовые приёмы, создавал опасные моменты и в итоге забил гол, сняв с себя груз волнения. Когда исправляешь собственную ошибку, всё как-то забывается. Вот только трудно это сделать, если наблюдаешь за игрой с трибуны.

Мы сразу надавили на ворота Кирка Маклейна, который тогда был первым номером "Кэнакс". Оттс открыл счёт. Паттерсон забросил ещё одну в самом конце второго периода. Мы полностью контролировали ход игры и выиграли 5:2, так что в Ванкувер мы отправились при ничейном счёте в серии.

В третьем матче наши снайперы попытались взять игру на себя. У Хокана Лооба были просто феноменальные руки. Он бросил в щитки Маклейну, и шайба отлетела в ворота. Чуть позже я завладел шайбой и покатился с ней вдоль борта. У меня на хвосте висело двое соперников, но я выдал пас на Ньюи (прозвище Джо Ньюиндайка), который стоял перед воротами совершенно один, и он послал шайбу в цель. Затем Лооб забил ещё один гол, объехав ворота сзади.

Если ты талантливый нападающий, то ты должен создавать опасные моменты в каждом матче. Появился момент " ты его реализовал. Именно так должны мыслить игроки подобного сорта. Каждый раз, когда у меня что-то получалось в атаке, я чувствовал себя превосходно.

После двух столь убедительных наших побед, все списали "Ванкувер" со счётов. Все, кроме Тревора Линдена и остальных игроков "Кэнакс". По ходу следующего матча мы уступали в счёте, и Криспи отправил Гэри Робертса на бой с Брайаном Брэдли, чтобы перехватить инициативу, но тем самым лишь вырыл яму самому себе. Брэдли раньше играл за "Калгари", но его обменяли, условно говоря, на авоську шайб. Криспи был весьма низкого мнения о нём. Он считал, что тот не более чем пустышка. Брэдли же считал, что ему есть что доказать, и отправил Робертса в нокдаун. А через пару минут ещё и гол забил.

"Кэнакс" вышли вперёд 4:0 и довели матч до победы. Таким образом, у нас была ничья в серии с командой, которую мы давным-давно уже должны были пройти. По логике вещей, они вообще не должны были нас обыгрывать, но это плей-офф.

11-го апреля наши болельщики превратили "Сэддлдоум" в красное море, рассчитывая на то, что мы выйдем вперёд в серии. Во время исполнения национальных гимнов я был настолько сосредоточен, что вокруг меня будто бы ничего не существовало. Если вы топовый спортсмен, то в таких ситуациях успех на 95% зависит от психологического фактора и лишь 5% от мастерства.

Я думал о своих плюсах " катание, бросок, силовая борьба, игра в пас. Я пытался настроиться на позитивную волну. Я стал придерживаться этого ритуала ещё в детстве, а потом психологи "Калгари" посоветовали мне и дальше так делать. Это называется "силой положительного мышления". Что у тебя в голове, то и наяву. Я вот задумываюсь о своей жизни, и понимаю, что я с пяти лет твердил себе: "Я буду играть в НХЛ, я буду играть в НХЛ, я буду играть в НХЛ, я буду играть в НХЛ, я буду играть в НХЛ". И тут всё " опа! " вдруг сбылось. А всё почему? Потому что я дал себе такую мысленную установку.

Мы сразу понеслись вперёд. Лооб выдал пас на пятак, Пеп подобрал шайбу и бросил под перекладину в левый от вратаря угол. Некоторое время спустя, к всеобщему удивлению, он забил ещё раз. Потом забил я. Силовая игра на высоких скоростях позволила нам одержать ещё одну победу со счётом 4:0. Матч получился очень жёстким. Мэл Бриджмен приложил локтём Гэри Сутера, одного из наших защитников. Это не на шутку рассердило партнёра Гэри по обороне, Брэда МакКриммона.

Ведь "Кэнакс" на каждом углу только и кричали, что наша команда " это сборище быдла. Они целую кампанию против нас запустили. Однако в этом матче на счету "Ванкувера" было пятиминутное удаление за игру высоко поднятной клюшкой и сломанная грязным ударом челюсть Сутера. МакКриммон заявил журналистам, что пора уже завязывать страдать х**нёй и запускать всякие агиткампании " надо начинать играть в хоккей.

В шестом матче мы открыли счёт. Из-за травмы Сутера нам пришлось перекроить сочетания спецбригад, и меня поставили на синюю линию к Элу МакКиннесу до конца плей-офф. Несчастье для одного " шанс для другого. Мне было жаль Гэри, но я был рад подвернувшейся удаче. Моя задача была пасовать на МакКиннеса, у которого бросок был, как из пушки. Я в жизни ни у кого не видел такого сильного броска. Катание у него было довольно слабое, но он был крепкий, как сволочь, и невероятно умный игрок.

Поскольку я играл на позиции Сутера, который был леворуким, мне было немного некомфортно. Когда я подбирал шайбу у борта, она оказывалась у меня на неудобной стороне. Моя задача заключалась в том, чтобы переложить шайбу на удобную сторону крюка и отпасовать на Эла, что было не так-то просто, если учесть тот факт, что ещё совсем недавно я лишь изредка выходил на большинство и играл у круга вбрасывания, а теперь вдруг оказался на другой позиции и в лучшей спецбригаде большинства НХЛ.

Как бы то ни было, Тревор Линден сравнял счёт, и игра пошла, как на качелях. Затем Брайан Брэдли улетел вперёд и отличился в меньшинстве, чего оказалось достаточно для победы "Ванкувера". Судьба серии должна была решиться в седьмом матче.

В седьмой встрече наша спецбригада большинства вновь открыла счёт. Лооб первым успел к отскоку после броска Эла, отпасовал на Ньюи, и тот отправил шайбу в сетку. У нас был просто сумасшедший состав: Эл МакКиннес, который вошёл в Зал Хоккейной Славы в 2007-м, Джо Ньюиндайк, который туда скоро попадёт, Хокан Лооб, который там уже давно должен быть, Гилмор, который там тоже скоро будет, Маллен, ставший в своё время самым результативным американцем в НХЛ и вошедший в Зал Славы в 2000-м, и Отто. Но "Ванкувер" всё равно бился до последнего, и эта серия впоследствии стала классикой. "Кэнакс" забросили две шайбы подряд, сравняли счёт и перевели встречу в овертайм.

Все нервничали и играли соответствующе. В овертайме я сидел на скамейке и мотал головой то налево, то направо. После каждого броска или паса у меня душа в пятки уходила. Полетит шайба в одну сторону - "Да! Она в их зоне, сейчас мы забьём!". Полетит она в другую - "Господи, только не это!". Затем Вёрни выдал феноменальный сейв, отразив бросок Стэна Смила, который каким-то образом обвёл всех и выскочил 1-в-0. Этот сэйв, один единственный сэйв, подарил нам надежду, в которой мы так нуждались. Он спас наш сезон и обеспечил Вёрни годовым запасом пива.

Овертайм продолжился в равной борьбе. И вот, наконец, Лооб вбросил шайбу в угол зоны "Ванкувера", Отто выцарапал её у борта, отпасовал на пятак, и Пеп каким-то чудом запихнул её в ворота. Я даже не уверен в том, что шайба залетела туда от его клюшки. Может быть, он забил её коньком или щитком, или жопой " я не знаю. Могу лишь сказать, что он сумел продраться на пятак и в сутулоке у ворот каким-то образом пропихнул шайбу в сетку. "Сэддлдоум" взорвался. Я думал, Криспи сознание потеряет. Со льда мы уходили в обнимку, давая друг другу "пять". Помню, я пошёл в раздевалку и что есть силы завопил "Уху-ху-хуууууууу!".

Дата добавления: 2015-11-14