Первая любовь.

- Веришь ли ты в будущее, Сталкер? – Она хихикнула, а он стушевался.

Светка довольно часто его так называла, особенно последнее время. И не возможно было понять, в шутку она это говорит, или считает его действительно настоящим сталкером. Хотя какой из него… Ему и одиннадцати еще нет… Нет, конечно, профессия супер, по крайней мере ему так казалось, но сколько же должно кануть в Лету времени и сил, чтобы так оказалось на самом деле?

- А в любовь? – Тут же добавила она, затем, вдруг резко приблизилась, и поцеловала. В губы. Затем также резко отстранилась и с каким-то задорным смехом унеслась по перрону вглубь станции к своей палатке, оставив мальчишку в замешательстве. А он боялся шелохнуться, боялся потерять, потратить этот необычный и странный, одновременно, момент. Столь непонятный ему, но до трепета в теле приятный…

Что это было? Тогда, десять лет назад. Детское чувство влюбленности, или ее настоящее признание? Евгений думал об этом всякий раз, когда оставался наедине с самим собой. Когда образы детства посещали его всякий раз, как в памяти всплывали ее белокурые, почти прозрачные локоны, свитые в непослушные косички. Ее голубые добрые глаза. И тот ее детский, но возможно в ее жизни самый серьезный поступок – поцелуй, который Женя помнил до сих пор… Но ответить на вопрос, действительно ли этот ее поступок был серьезным, не мог.

Пока не мог.

Но надеялся, что сегодняшняя встреча расставит все по местам, ибо сил уже не было терпеть свои грезы, так сильно прижившиеся в его душе благодаря этому поцелую. Десять лет его не было на станции. С того самого дня. С того самого момента, который он носил в памяти, ровно, как и во снах, как и в сердце, и все мучился тем самым вопросом, заданным ему в детстве сверстницей.

Что ж десять лет не прошли даром для молодого человека. Он действительно стал сталкером, как и пророчила Светка, то ли шутливо, то ли в серьез называвшая его этим самым "Сталкером". За десять лет, обучаясь не у кого-то, а у самого Мельника, он многое узнал, и многое уже прошел. Но постигнуть ту детскую фразу так и не смог. И вот теперь, впрочем, как и всегда она являлась ему во снах, на привалах, да в любую тихую минуту, когда его память вновь и вновь возвращала его в тот самый день, в тот самый момент.

И вот, наконец, станция. Несколько блокпостов. Перрон. Уставшие от тяжелой работы люди, спешащие домой со смены. Его старая палатка, занятая давно уже другими людьми. А вот и ее, вокруг которой они не единожды гонялись друг за другом. И она… Как будто ждала.

Светка стояла прислонившись к колонне, возле которой находилась ее палатка. Уставшая, словно ей не двадцать, а больше. Гораздо больше. Те же белокурые кудри, но уже забранные под грязный платок и выбивающиеся из под него непослушными локонами. Тот же добрый взгляд почти прозрачных голубых глаз… А на лице слабая, еле заметная улыбка. Узнала.

Он молча подошел, хотел что-то сказать, но не смог. Так трудно было начать. У нее же по лицу покатилась еле заметная слеза, а губы дрогнули, то ли от обиды, то ли от радости неожиданной встречи. Он начал рыться в рюкзаке, что-то оттуда выуживая, она же сильней закуталась в старый бушлат, словно почувствовала озноб, и что-то еще. Другое.

Наконец он что-то достал из рюкзака и протянул ей. Это была небольшая игрушка. Мишка, столь замызганный и грязный, что его наверное стало бы жалко, если бы все не было так серьезно. Слезы из ее глаз покатились сильнее. Она взяла, почти вырвала игрушку из рук Жени и прижала к себе. Символ любви, символ детства, и символ нового поколения, продолжения рода и любви.

- Знаешь, - наконец произнес он тихо. – Ты спрашивала тогда… Так вот. Я верю в любовь. А еще я верю в будущее. В наше с тобой будущее…

Договорить он не успел. Она подошла, потеребила воротник его куртки и вдруг, обняв, поцеловала.

Странный.

Тоннель пульсировал. Незаметно. Но ощутимо. Ладонь Антона, касающаяся стены, чтобы не дай бог не утратить в темноте чувство направления - единственного чувства, что с ним еще не начало играть, ощущала вибрацию.

Странную и неестественную вибрацию. Словно он – тоннель – дышал...

Как его угораздило сюда забрести? Он был без понятия. Да и не помнил ничего, что предшествовало его появлению здесь. В этом пугающем, кажущимся живым тоннеле. А вокруг темнота и... Пустота. Да, именно. Пустота. Не слышно писка крыс. Только угнетающий, доносящийся, казалось, отовсюду звук падающих капель воды. То спереди "кап", то сзади "кап"... То сбоку. И подумать только, ни одна капля еще не оросила своей влагой его... Ни одна. И это-то странно, учитывая, с какой частотой они падали тут и там. Везде, кроме того места, где находился он - Антон...

Ой, ли? Антон, ли? Сейчас он не мог с уверенностью сказать даже этого.

Как, когда, почему? Он этого места не знал. Здесь никогда не был раньше. А может все не так? Может это место ему знакомо, только причина всему - всепоглощающая тьма, убаюкивающая и давящая на сознание одновременно. Да и почему тоннель пульсирует?

Единственное, что он помнил, это не совсем ясная фраза, тоже пульсирующая в его голове... "Ты станешь тенью… Сольешься с нами, как слился окружающий мир. Как слились сотни душ людей и тварей..."

Откуда эта фраза в его голове. И что она означает?

Он попытался припомнить, где слышал ее и при каких обстоятельствах. Не получилось. Только вдруг сильно разболелась голова, словно знание, которое хотел получить Антон, было под запретом...

Черт! Надо что-то делать! Если не изменяет память... Хотя это о чем он? Конечно, изменяет! Особенно сейчас. Но... Основные инстинкты в любом случае остаются. И он на уровне подсознания понимал, что если идти в одном направлении, то когда-нибудь тоннель чем-нибудь закончится...

Он пошел, медленно, осторожно, стараясь не отрывать руки от пульсирующей стены. Аккуратно ставя ноги и прислушиваясь к звукам вокруг.

Долго это продолжалось или нет, он не мог понять. Времени, казалось, не существовало. Казалось, оно слилось с бесконечной всепоглощающей тьмой. Что куда не пойди - темень, всю будет этот тоннель и тьма, и время, неизвестно зачем отсчитываемое капельками воды. Кап-кап - секунда... Кап-кап - вечность.

Черт! Так и свихнуться не долго. И так продолжаться не может...

И Антон не ошибся. Где-то за поворотом забрезжил свет. Он болью резанул по глазам, словно ножом. Парень, не удержавшись, вскрикнул, но странное дело, его голос прозвучал как-то странно. Неестественно. Не по-человечески.

Из-за поворота тут же раздались голоса. Обычные, людские. Но кричали что-то невразумительное...

- Готовьтесь, они снова идут!

- Разворачивай пулемет! Врубай прожектор! Нам нельзя пропустить их!

Кого пропустить? Антон обернулся. Неужели сзади, из темноты подкрадывались монстры? Единственным признаком их присутствия было отсутствие крыс, значит так и есть. Надо бежать.

И Антон бросился бежать, в сторону поста. Так быстро, как только мог, выкрикнув на ходу:

- Не стреляйте! Я человек! - И с ужасом понял, что из его горла рвется не поддающийся никаким объяснениям вой. Заунывный, заставляющий дрожать и сводящий с ума вой...

Он остановился, когда вспыхнул ярким пламенем прожектор, прикрыл руками глаза... Нет, не руки... Длинные худые трёхпалые лапы, покрытые матовой, растворяющейся в темноте кожей... Что это? Это же не его!

Раздался треск автоматной очереди, и Антон перестал существовать в действительности...

- Странный какой-то, - заметил один из бойцов, вглядываясь во тьму, где только что стоял Черный.

- Да мне тоже показалось, - согласился второй, - что этот необычный. Не как все, пер напролом. А сколько удивления было в его последнем вое...

- Хватит разглагольствовать! - Рявкнул командир. – Они так и подбираются, так и разжижают нам мозг... Смотрите лучше внимательней! А то странное было только одно - он был один...

Дата добавления: 2015-11-14