Отбор фактов?

Заявление, что гендерные различия запрограммированы на генном уровне, несомненно, подтвердится, если окажется, что исследуемые различия постоянно обнаруживаются во множестве культур и на разных этапах исторического развития. Если они меняются со временем и пространством, значит, различия обусловлены социальными и культурными факторами. Эволюционные психологи говорят о гендерных различиях в языке так, как будто верят, что догмы мифа о Марсе и Венере, которыми они подкрепляют свое мнение, подходят если не для всех обществ нашего мира, то хотя бы для большей их части. Исходя из их слов, можно заключить, что женщины всего мира любят говорить больше, чем мужчины, у женщин всего мира языковые навыки развиты лучше, чем у мужчин, их речь менее агрессивна, а выражения не такие конкретные, как у мужчин, и так далее. Если эволюционные психологи действительно так думают, то они упускают из виду большое количество фактов, противоречащих постулатам мифа о Марсе и Венере.
В главе 2 мы говорили о жителях деревни Гапун из Папуа-Новой Гвинеи и малагасийцах с острова Мадагаскар. Это лишь два примера из жизни множества традиционных обществ, в которых стереотипные модели поведения, предполагаемые мифом о Марсе и Венере, либо отсутствуют, либо нарушены. Там речь женщин более прямая и напористая, чем речь мужчин, представители обоих полов считают мужчин обладателями более развитых языковых навыков, чем у женщин, что зачастую обусловливается владением сложнейшими языковыми жанрами, использующимися во время ритуальных таинств.
Для эволюционных психологов, пытающихся доказать, что определенные модели речевого поведения отражают врожденные особенности, существование подобных различий между культурами является огромной проблемой. Обычно они строят свои рассуждения на положении, что чем меньше современные достижения культуры и техники коснулись некоего сообщества людей, тем больше уклад его жизни может рассказать об укладе жизни предков современного человека. Если следовать этим рассуждениям, модель гендерных различий, присущая более традиционным обществам, больше пригодна для воссоздания моделей, свойственных доисторическим людям, чем система, история которой насчитывает всего пару сотен лет — столько же, сколько существует само современное общество. Наука располагает примерами не только гендерных различий в системах разных культур, но и того, что эти системы различны в разные исторические эпохи. Например, некоторые различия между мужчинами и женщинами, постоянно наблюдающиеся в современных языковых сообществах, отсутствовали в тех же самых сообществах на более ранних этапах их развития [13].
То, что эволюционные психологи воздерживаются от обсуждения фактов разных культур и исторических периодов, — не единственный случай, когда они ограничивают круг фактов, составляющих объект их внимания. Согласно большинству версий гипотезы каменного века, женщины обладают более развитыми речевыми навыками, и эволюционные психологи считают необходимым пояснить этот «факт». Однако данные исследований говорят, что они усердствуют напрасно: различия между полами в области языковых навыков не так велики. В главе 3 я привела выводы одного лингвиста, согласно которому женщины превосходят мужчин по степени развития языковых навыков лишь на четверть процента.
Согласно другому общепринятому рассуждению, также обычно поддерживающему мнение, что «мозг мужчины создан для действий, а мозг женщины — для разговоров», женщины говорят больше, чем мужчины. Как утверждает Роун Джозеф, современные женщины унаследовали словоохотливость от своих первобытных прародительниц, которые «могли болтать сколько их душе было угодно». Однако представление о женщине как о «болтушке» — стереотип, который не раз опровергали исследования.
В главе 1 я разобрала утверждение, что средняя женщина произносит в день по 20 000 слов, в то время как средний мужчина — лишь 7000. Как мы видели, эти данные не основываются на достоверных сведениях, и в любом случае между отдельными мужчинами и женщинами существуют такие значительные различия, что высчитывание количества слов, произнесенных за день среднестатистическим мужчиной и среднестатистической женщиной, совершенно бессмысленно. Если мы хотим выяснить, представители какого пола разговорчивее, гораздо продуктивнее пронаблюдать за ними во время отдельного диалога и проанализировать вклад в этот диалог каждого участника. Это позволит избежать исключительных случаев, могущих отрицательно повлиять на результаты исследования (например, учет количества слов человека, проведшего день в келье буддийского монаха, и человека, побывавшего на встрече выпускников). Также этот способ позволяет сопоставить речевое поведение мужчины и женщины в одних и тех же обстоятельствах.
Было проведено множество исследований, в основу которых лег этот подход, и при том, что, как всегда, их результаты разнились, наиболее частым наблюдением было то, что мужчины говорят больше, чем женщины. Общие данные по 56 исследованиям представлены в табл. 2.

Таблица 2.

Выявленные соотношения	Количество исследований
Мужчины говорят больше, чем женщины	34 (60,8%)
Женщины говорят больше, чем мужчины	2 (3,6%)
Мужчины и женщины произносят одинаковое количество слов	16 (28,6%)
Четкое соотношение не выявлено	4 (7,0%)

Источник: на основе Deborah James and Janice Drakich, 'Understanding Gender Differences in Amount of Talk', in Deborah Tannen (ed.). Gender and Conversational Interaction (New York: Oxford University Press, 1993), 281-312.

Комментаторы склоняются к мнению, что такие результаты — пример влияния феномена, называемого недостающим звеном, который я объясняла в главе 3. Гендер и количество произносимых слов связаны скорее косвенно, чем напрямую. Гораздо более тесная связь прослеживается со статусом, особенно в обстановке официального общения, где он проявляется более отчетливо. Согласно тенденции, свойственной контексту официального и публичного общения, говорящие с более высоким статусом произносят больше слов, чем говорящие с более низким статусом. Модель гендерных различий объясняется тем, что в большинстве контекстов, в которых имеет значение статус, мужчины чаще всего занимают более высокое положение, чем женщины. Если же все прочие обстоятельства равны, гендер проявляет себя как иерархическая система, в которой мужчинам приписывается более высокий статус, чем женщинам.
Слово «приписывается» имеет здесь большое значение, так как доминирование в разговоре определяется не только поведением его доминирующих участников, но также и готовностью прочих участников разговора принять их в качестве таковых. Некоторые экспериментальные исследования показали, что можно перевернуть соотношение, при котором мужчины говорят больше, или хотя бы уменьшить разрыв между полами, предложив испытуемым обсудить тему, считающуюся представителями обоих полов исключительно женской. При разговоре о моде или беременности мужчины охотно отдадут преимущество женщинам. Таким образом, статус не является окончательно закрепленным свойством и может меняться в зависимости от обстановки, предмета и цели разговора.

Это обстоятельство может служить причиной, по которой женщины больше разговаривают при исследованиях, изучающих домашние беседы с партнерами и членами семьи: в сфере дома и семьи ведущие роли часто отдают женщинам. Однако в других сферах стандартом признается преимущество мужчин перед женщинами, и поэтому там обнаруживается, что мужчины более разговорчивы. В ситуациях неформального общения, где статус не имеет значения, чаще всего наблюдается, что представители обоего пола вносят примерно разный вклад в беседу.
Если мнение о том, что женщины говорят больше, чем мужчины, не соответствует реальности, то почему оно столь популярно? Феминистка Дейл Спендер однажды предложила объяснение этому явлению. Если верить ей, люди переоценивают женскую склонность поговорить, так как считают, что в идеале женщины вообще не должны разговаривать [14]. Хотя подобное утверждение весьма сомнительно, нельзя не согласиться, что вера в женскую словоохотливость зачастую связана с ее неодобрением. Утверждение «женщины говорят больше, чем мужчины», как правило, подразумевает осуждение болтушек: «женщины говорят слишком много». Как замечательно подытоживает старая поговорка, «волос долог, да ум короток».
Популярное в обществе мнение, что женщины говорят больше, чем мужчины, продолжает оставаться таковым потому, что оправдывает закоренелый социальный предрассудок. Эволюционную психологию можно подвергнуть похожей критике: она пользуется современными социальными предрассудками, накладывая их на первобытные времена, чем превращает эти предрассудки в вечные истины, на которых якобы всегда строилась человеческая жизнь.
Сторонники эволюционного подхода, наоборот, часто заявляют, что слова их противников основаны на предрассудках, а не на фактах и логике. Они жалуются, что феминисты и приверженцы политкорректности не хотят слышать о том, что гендерные различия могут быть вызваны биологическими, а не социальными причинами. Вместо того чтобы прислушаться к аргументам в пользу эволюционного подхода, критики, движимые идеями политкорректности, отвергают их, не вдаваясь в подробности, а их сторонников объявляют реакционерами и фанатиками.
Вопрос о том, насколько более сомнительны биологические объяснения различий между мужчинами и женщинами по сравнению с культурологическими, является вечным, и я вернусь к нему в заключительной главе. В этой главе я попыталась осмыслить доводы в пользу биологического подхода, пользуясь теми же критериями, которые применила к культурологическим доводам в предыдущих главах. Если я не смогла найти в них много смысла, то не потому, что они связаны с генами и программами, заложенными в мозге. Я не согласна с эволюционной теорией по той же причине, по которой не согласна с теорией, предлагаемой Деборой Теннен и подобными ей авторами, среди которых биологические объяснения не пользуются почетом. Обе теории отличает одна основная черта: они основываются не на фактах, а на мифах.
В следующей главе я обращусь к той сфере современной жизни, где мифы о речи мужчин и женщин не только широко распространены, но и имеют значительные последствия, — к сфере общественной деятельности на рабочем месте и в политике.

1. Jonathan Prynn, 'Men Are Better at Shopping than Women: It's in the Genes', Evening Standard, 6 October 2005.
2. там же.
3. Anne Moir and Bill Moir, Why Men Don't Iron (New York: Citadel, 1999).
4. Simon Baron-Cohen, The Essential Difference (London: Allen Lane, 2003).
5. Jeannette McGlone, 'Sex Differences in the Cerebral Organization of Verbal Functions in Patients with Unilateral Brain Lesions', Brain, 100 (1977), 775-793.
6. Neuroreport, 9/12 (24 August 1998), 2803-2807.
7. Robin Dunbar, Grooming, Gossip and the Evolution of Language (London: Faber, 1996).
8. Rhawn Joseph, 'The Evolution of Sex Differences in Language, Sexuality and Visual-Spatial Skills', Archives of Sexual Behavior, 29/1 (2000), 35-66.
9. Frances Dahlberg (ed.), Woman the Gatherer (New Haven: Yale University Press, 1981); Richard Lee and Richard Daly (eds.), The Cambridge En cyclopedia of Hunters and Gatherers (Cambridge: Cambridge University Press, 1999).
10. Robin Dunbar, Grooming, Gossip and the Evolution of Language (London: Faber, 1996).
11. Geoffrey F. Miller, 'Sexual Selection for Cultural Displays', in R. Dunbar, C. Knight, and C. Power (eds.), The Evolution of Culture (Edinburgh: Edinburgh University Press, 1999), 71-91.
12. Geoffrey F. Miller, The Mating Mind: How Sexual Choice Shaped the Evo lution of Human Nature (New York: Doubleday, 2000).
13. Примеры из ранних этапов современной Англии см.: Terttu Nevalainen and Helena Raumolin-Brunberg, Historical Sociolinguistics (London: Longman, 2003).
14. Dale Spender, Man Made Language (London: Routledge & Kegan Paul, 1980).

Дата добавления: 2015-11-14