Аналитическая психология и воспитание

I.

Было бы крайне желательно, чтобы и педагог, если он действительно хочет понять духовный склад своего питомца, внимал результатам аналитической психологии. Но это при условии изрядной доли психопатологии, потому что нормального ребенка можно понять без труда, чего никак нельзя сказать об аномальном.

Существует пять основных групп душевных расстройств у детей.

1. Интеллектуально дефектный ребенок. Самый частый случай – это имбецильность, которая характеризуется низким интеллектом и общей неспособностью к пониманию. Больше всего выделяется тип флегматичного, медлительного, тупого и глупого ребенка. Среди них бывают такие, которые отличаются богатством сердца. Более редким и трудным для распознания в качестве имбецила является тип легко возбудимого и раздражительного ребенка. От этих врожденных, практически неизлечимых и едва ли вообще поддающихся воспитанию форм следует отличать ребенка с отстающим интеллектуальным развитием.

Почти всегда родители являются либо прямыми инициаторами невроза у ребенка, или по крайней мере его важнейшими компонентами.

Отставание в интеллектуальном развитии нередко случается у первенцев или у детей, чьи родители отчуждены друг от друга из-за душевных неурядиц. Оно может быть и последствием болезней матери во время беременности, или затянувшихся родов, или деформации черепа и кровотечения при разрешении от бремени. Если таких детей не губит честолюбие воспитателей, то они обычно в течение ряда лет достигают относительно нормального интеллектуального уровня, пусть даже позже, чем их товарищи.

2. Морально дефектные дети. В случае морального слабоумия расстройство вызвано либо врожденными, либо органическими повреждениями отделов головного мозга в результате ранений или болезней. Такие пациенты неизлечимы. Они порою становятся уголовными преступниками, и источник такого злостного рецидивизма надо искать в детстве.

От этой группы следует отличать ребенка с остановившимся моральным развитием – патогенно-автоэротический тип. Эти пациенты являют собою жуткое концентрированное выражение эгоцентризма, холодности, ненадежности, бесчеловечности, извращенности, преждевременной сексуальной активности и т.д. Такие случаи часто бывают у незаконнорожденных или приемных детей, которые никогда не вкушали счастье быть вскормленными в душевной атмосфере настоящих родителей.

3. Эпилептический ребенок – случаи малых эпилептических припадков – являются очень темным и сложным состоянием, т.к. нет никаких видимых припадков, а есть только очень своеобразные и зачастую неприметные изменения сознания, которые тем не менее переходят в характерный психический склад эпилептика с его раздражительностью, свирепостью и алчностью, с его клейкой сентиментальностью, болезненной любовью к справедливости, его эгоизмом и суженным кругом интерессов.

4. Невротические дети. Сюда обычно относят все, что находится между аномально шаловливым поведением и явно выраженными истерическими припадками и состояниями. Расстройства, видимо, может быть соматическим, либо интеллектуальным и моральным – в форме возбуждения или депрессии, лжи, сексуальных извращений, воровства и т.п.

5. Различные формы психоза. Хотя такое встречается среди детей не очень часто, но у них все же можно найти по крайней мере первые стадии этой психической патологии, которая позже, в пубертатном возрасте, приводит к шизофрении во всех ее мыслимых формах.

Каждому воспитателю, который пожелает применять принципы аналитической психологии, непременно следует обращать внимание не психопатологию ребенка и на все опасности таких состояний.

Однако компетентный психиатр должен предостерегать от неглубоких, поверхностных попыток анализа ребенка. Тот, кто хочет применять методы современной психологии должен основательно разобраться в патологии, которой он намеревается заниматься.

Подвергать анализу детей – в высшей степени трудное и своеобразное предприятие. У детей своеобразная психология. Как его тело в эмбриональный период представляет собой часть материнского тела, так и его психика в течение многих лет является частью духовной атмосферы родителей.

Психика детей лишь отчасти принадлежит им самим – по большей части она все еще зависит от психики родителей. Такая зависимость нормальна, и ее нарушение вредно для естественного роста детской психики. Поэтому понятно, что преждевременное и неделикатное просвещение по сексуальным вопросам может иметь вредное влияние на отношение ребенка к своим родителям.

Инфицирование детей происходит косвенно – они инстинктивно занимают позицию в отношении психического состояния родителей и либо обороняются от нее в молчаливом протесте, либо предаются парализующей тяге к подражанию. В обоих случаях они вынуждены делать, чувствовать и жить так, будто это не они, а их родители.

Но, речь идет не о том, чтобы родители не допускали никаких заблуждений – это было бы выше человеческих возможностей, - но чтобы они признавали их таковыми. Сдерживать надо не жизнь, а нашу бессознательность; в первую очередь бессознательность воспитателя, т.е. свою собственную, потому что каждый - воспитатель добра и зла у своего ближнего.

II.

Фрейд – его труд является психологией разветвления сексуального инстинкта в человеческой душе. Несмотря на безусловно важное значение сексуальности все же не стоит полагать, что все и вся зависит от этого инстинкта.

Адлер выдвинул гипотезу совершенно иного рода, но столь же широкого действия.

Структура психики не однополюсна. Так как сексуальность – это сила, которая затопляет человека императивными инстинктами, то в нем естественным образом имеется и сила самоутверждения, которая помогает ему противостоять всякого рода эмоциональным взрывам. Всякое ограничение слепого действия сексуальных инстинктов исходит от инстинктов самосохранения и самоутверждения, которые практически имеются в виду в гипотезе Адлера. Однако Адлер опять же зашел слишком далеко и впал в такую же ошибку односторонности и утрирования. Его психология – это психология всех тенденций самоутверждения.

Однако каждый знает, что сила инстинктов изменяется. Временами может перевешивать сексуальность, в другое время – самоутверждение или другие инстинкты.

Наше время совсем не обладает пониманием сексуальности. Ведь если где-нибудь инстинкт недооценивается, то непременным следствием этого будет аномальная переоценка чего-то другого. И чем более несправедливой был эта недооценка, тем более нездоровой будет последующая переоценка. Никакое моральное предубеждение не могло вызвать столько ненависти к сексуальности, как ее непристойная и пошлая переоценка. До Фрейда не должно было быть ничего сексуального, теперь же вдруг все разом стало, так сказать, «не чем иным, как» сексуальным.

В психотерапии работа с сексуальностью основана, с одной стороны, на допущении, что привязанность к родительскому имаго имеет сексуальную природу, с другой стороны, на том факте, что у многих пациентов преобладают сексуальные фантазии – или по крайней мере такие, которые кажутся таковыми.

Однако родители не только являются сексуальными объектами или объектами удовольствия, но они являются жизненными силами, сопровождающими ребенка на петляющей тропе судьбы как благоприятные или угрожающие факторы, от влияния которых даже взрослый может уклониться лишь относительно. Разрешение от родителей происходит только тогда, когда мы в состоянии взойти на следующую ступень.

Человек нуждается в более широкой общности, чем семья. Однако если он слишком сильно ею обременен, т.е. слишком сильно привязан к родителям, то просто переносит свою привязанность к родителям на семью, которой он обзавелся.

Душевная принадлежность к светской организации какого-нибудь рода не может утолить духовных и чувственных притязаний, которые некогда направлялись на родительскую пару.

Духовная цель, которая указует за пределы человека как сугубо природного существа и его мирского существования, есть потребность, необходимая для здоровья души, ибо это – архимедова точка опоры, с которой только и можно перевернуть мир и превратить естественное состояние в культурное.

Наша психология принимает во внимание как природного, так и культурного человека; в связи с этим она должна не терять из виду в своих объяснениях обе точки зрения: и биологическую, и духовную.

Не существует познания о психическом, а есть лишь познание в психическом.

Аналитическая или, как ее еще называют, комплексная психология отличается от экспериментальной психологии тем, что не пытается изолировать отдельные функции, а также подчинить условия эксперимента исследовательским целям; напротив, она занята естественно происходящим и целостным психическим явлением, т.е. максимально комплексным образованием, даже если оно может быть разложено на более простые, частичные комплексы путем критического исследования.

Отличие аналитической психологии от любого прежнего воззрения состоит в том, что она не пренебрегает иметь дело с наисложнейшими и очень запутанными процессами. Другое отличие заключается в методике и в способе работы нашей науки. Наша лаборатория – это мир. Наши опыты – это действительно события каждодневной человеческой жизни, а испытуемые – наши пациенты, ученики, приверженца и враги и мы сами. Судьба играет роль экспериментатора. У нас нет искусственных условий опыта, но есть надежды и опасения, скорбь и радость, ошибки и достижения действительно жизни, которые поставляют необходимый для наблюдения материал.

Наше намерение – это наилучшее постижение жизни. Все, чему научаемся при таком понимании должно стать инструментом, который будет закаляться. Его предназначение – как можно лучшее приспособление к двум различным направлениям. Человек должен уметь приспосабливаться к двум сторонам жизни – сначала к ее внешней стороне (профессия, семья, социум), а затем к витальным потребностям своей природы.

Наша психология изучает причины ведущего к заболеванию ослабления приспособляемости. Поэтому наша психология – практическая наука. Мы исследуем ради прямого желания помочь.

Цель и внутренний смысл этой новой психологии лежат в области врачевания, равно как и воспитания.

Есть четыре метода исследования неизвестных содержаний пациента.

1. ассоциативный метод – отыскивание наиглавнейших комплексов, которые обнаруживают себя нарушениями при ассоциативном эксперименте.

2. анализ симптома – (устаревший и не используемый метод) – посредством гипнотической суггестии пытались заставить пациента репродуцировать воспоминания, лежащие в основе определенных патологических симптомов. Этот метод хорошо применим во всех тех случаях, где главным виновником невроза является шок, душевная рана или травма.

3. анамнестический анализ – тщательный анамнез или реконструкция исторического развития невроза. Практически это метод излечения невротических детей. К детям нельзя применять метод анализа сновидений, который заходит слишком далеко в бессознательное. Обычный детский невроз был бы очень простым делом, если бы не существовало закономерной связи между ним и ложной установкой родителей ребенка. Такая увязка поддерживает невроз ребенка прямо-таки вопреки все терапевтическим мероприятиям.

4. анализ бессознательного – начинается только тогда, когда сознательные материалы исчерпаны.

Если разработка сознательного материала – воспоминаний, вопросов, сомнений, сознательного сопротивления – на анамнестической стадии анализа была достаточной, то можно переходить к анализу бессознательного. Тем самым человек вступает в новую сферу. Отныне мы занимаемся живым душевным процессом, а именно сновидениями.

Сновидения – неподдельные манифестации бессознательной творческой деятельности. Они имеют компенсаторную функцию. Сновидения можно называть компенсаторными потому, что они содержат те самые представления, чувства и помыслы, отсутствие которых в сознании оставляет после себя брешь, заполненную страхом вместо понимания.

Значение и содержание сновидений, как показывает опыт, всегда находятся в тесном отношении с соответствующими состояниями сознания. Сновидения, которые повторяются, соответствуют повторяющимся же состояниям сознания.

Чем более непредвзято мы позволяем действовать на себя сновидению и тому, что сновидец сумел о нем сказать, тем легче мы поймем смысл сновидения.

Лечение посредством анализа сновидений – это превосходная педагогическая деятельность, принципы и результаты которой могли бы иметь величайшее значение именно для исцеления бед нашего времени.

Материал, с которым приходится работать при анализе бессознательного, состоит не только из сновидений. Имеются продукты бессознательного, которые называются фантазиями. Эти фантазии состоят или из чего-то похожего на сновидения при пробуждении, или же подобны видениям и инспирациям. Их можно анализировать точно таким же способом, как и сновидения.

III.

Бессознательное – это не более чем свойство определенных психических феноменов. При случает все может быть или стать бессознательным. Все, что забыто или от чего внимание отвлечено до степени, при которой наступает полное забвение, становится бессознательным. Именно материалом прежде всего такого рода приходится заниматься при практическом анализе. Некоторые из этих содержаний обладают особым свойством – они вытеснены сознанием. Полная потеря вытесненных воспоминаний - патологический симптом. Вытеснение следует понятийно отделить от подавления. К сознательно подавленным содержаниям обычно можно вернуться в любое время; долгое время они остаются воспроизводимыми. В случае же, если они противятся этой репродукции, наверняка на лицо вытеснение. Процесс подавления не вызывает забвения, чего нельзя сказать о процессе вытеснения.

Вытеснение – это искусственная потеря памяти, самовнушенная амнезия. Вытеснение – это исключительный и аномальный процесс, который более всего обращает на себя внимание, когда речь идет о потере чувственно-подчеркнутых содержаний, в отношении которых уместно было бы предположить, что они застряли в сознании или легко поддаются репродукции. Вытеснение может иметь действие, аналогичное сотрясению мозга и прочим его повреждениям – во всяком случае они так же вызывают поразительную потерю воспоминаний. Вытеснение порождает систематическую амнезию, т.е. из памяти изымаются только совершенно определенные воспоминания или группы представлений.

Невротик – это человек, которые пал жертвой иллюзий.
Пути и средства лечения определяются преимущественно природой больного. Весь психологический опыт, происходят ли они от того или иного учения, полезны при определенных условиях.

В неврозах зачастую мы открываем содержания или части личности, которые индивидуально характеризуют самого больного, а не его цивильное, может быть слишком бесцветное проявление. Однако всякий невроз характеризуется диссоциацией и конфликтом, обладает комплексом, обнаруживает явления регрессии и снижения умственного уровня. Эти положения не могут быть перевернуты.

Большинство самых ранних жизненных впечатлений вскоре забывается и образует инфантильный слой личностного бессознательного. Личностное бессознательное содержит в себе все забытое, вытесненное или ставшее подпороговым каким-то другим образом, - все то, что прежде индивидом было осознанно или приобретено бессознательно.

Неличностный слой души – коллективное бессознательное. «Коллективное» - потому, что оно является не чем-то индивидуально приобретенным, а работой наследственной структуры мозга, которая в своих самых общих чертах одна и та же у всех человеческих существ, а в некотором отношении даже у всех млекопитающих.

Наше индивидуальное сознание – это надстройка над коллективным бессознательным, о существовании которого первое обыкновенно не подозревает.

Самые ранние из припоминаемых детских сновидений часто содержат поразительные мифологемы; прообразы наблюдаются и в поэзии и вообще в искусстве.

В качестве практической проблемы коллективное бессознательное детей в расчет не идет, так как у них приспособление к окружению играет главную роль. Но узы связывающие их с исходной бессознательностью, все же должны быть расторгнуты, поскольку их дальнейшее существование могло бы стать препятствием для развития сознания, а в этом дети нуждаются прежде всего.

Нельзя предполагать у детей психологию взрослых. Нельзя лечить ребенка как взрослого. Прежде всего анализ не может быть столь же систематичным, как в случае взрослого. Едва ли возможен реальный и систематичный анализ сновидений, так как вовсе не обязательно подчеркивать бессознательное у детей: очень легко можно вызвать что-то вроде нездорового любопытства или даже создать аномальную скороспелость и самоосознанность, если вдаваться в психологические подробности, которые представляют интерес только в случае взрослого. Когда приходится лечить трудных детей, то лучше оставить свои знания по психологии при себе, так как детям нужнее всего простодушие и здравый человеческий рассудок. Аналитические познания должны служить в первую очередь собственной установке воспитателя, ибо детям свойственно жуткое качество – инстинктивно чуять личные недостатки воспитателя. Они лучше, чем хотелось бы, чувствуют правду и ложь. Поэтому педагогу надо обращать внимание на собственное душевное состояние: таким образом он сможет увидеть, отчего работа с доверенными ему детьми идет вкривь и вкось. Очень может быть, что он сам является бессознательным источником недуга.

Воспитателем вовсе не всегда является тот, кто воспитывает других, и ребенок не всегда только воспитуемый. Ведь воспитатель тоже не безгрешен, и воспитуемый им ребенок отражает его недостатки. Поэтому воспитателю полезно иметь максимально ясное представление о своих собственных воззрениях, а в особенности о своих недостатках. Каков человек, такова его последняя правда, а также результат его влияния на окружающих.

Ребенок в столь большой степени является частью психологической атмосферы родителей, что тайные и не решенные трудности могут оказывать значительно влияние на его здоровье.

Бессознательность воспитателей действует сильнее, чем их более или менее хорошие советы, приказания, наказы и намерения. И прямо-таки гибельно для ребенка, когда родители ждут от него, чтобы он лучше сделал то, что сами они делают плохо.

Воспитатель должен прежде всего знать, что от разговоров и приказов мало проку; другое дело – пример. Если сам воспитатель бессознательно позволяет себе всевозможные выходки, враки и дурные манеры, то это действует несравненно сильнее, нежели столь правильные благие намерения. Поэтому наилучший метод воспитания состоит в том, чтобы воспитатель сам был воспитан и должен сначала испробовать на самом себе те психологические истины, которым он обучился, чтобы установить их пригодность.

Дата добавления: 2015-11-14