Избранная дискография 3 страница

Возвращаемся в 1979. Примерно в это время мы с приятелями из Toz познакомились с гитаристом по имени Джерри Гифер, который был родом из Виндома, штат Миннесота. Он был высоким, тощим парнем с длинными, черными волосами и мог отлично лабать на гитаре. Он бесспорно был самым потрясающим гитаристом из тех, что мы слышали на местной сцене, а ведь он был нашим ровесником! Он мог играть все что угодно. Более того, он был близок с хэви-метал группами Новой Волны Британского Хэви-метала вроде Iron Maiden, Venom, Tank и Motorhead. Когда мы впервые увидели его, он зашел в комнату с первым альбомом Iron Maiden и Моторхэдовским “No Sleep ‘Til Hammersmith’, и мы тут же оживились. Примерно в это же время наш барабанщик Джастин только раскопал альбом “Lovedrive” группы Scorpions, и у нас была такая реакция: “Да это же новая пластинка!” Это музыка была не из Калифорнии; она была из Европы. Поскольку она приехала из океана, для нас это была как некая магия. Калифорния находилась за много миль отсюда, но по-прежнему была в пределах досягаемости, тогда как было ощущение, что Европа нет.

Я услышал Iron Maiden и понял, что Стив Харрис был басистом, композитором, а еще лидером группы, что кардинально изменило мои взгляды на роль басиста в группе. Я в большом количестве слушал Гедди Ли из Rush, и он тоже играл в джазовой группе в школьные годы. Я брал уроки игры на басу у нашего преподавателя школьной группы Боба, который был опытным джазовиком и довольно хорошим барабанщиком. Можно было сказать, что он лабал джаз до того, как стал преподавателем группы. У него были длинные волосы, и он появлялся на репетиции джазовой группы в 7 утра до занятий в школе.

Так начались формальные джазовые уроки для меня и моего друга Этана, с которым я по очереди вел автомобиль по утрам с фермы. Этан был классным музыкантом, и именно его мама дала мне первые уроки на органе Вулитцер в четвертом классе, что стало моим первом знакомством с игрой на музыкальных инструментах. Джазовая группа в некотором роде позволила мне почувствовать себя свободнее в джазовой музыке, словно это была разновидность рок-н-ролла. Боб подсадил меня на Spyro Gyra и Weather Report с их невероятным басистом Джако Пасториусом. Я видел выступлением Стэнли Кларка живьем на Миднайт Спэшл у Грега дома несколькими годами ранее, поэтому я был уже знаком с джазовой игрой на басу.

Примерно в то же время вышел фильм «Рокки», и Мейнард Фергюсон, трубач, написал для нее главную тему. Осенним вечером Мейнард играл в соседнем городке Виндоме, штат Миннесота, поэтому мы с Этаном пошли, чтобы увидеть его. Даже притом, что я увлекался Rush и прогрессивом, я никогда не слышал раньше подобной музыки. Мне казалось, что просто невозможно быть таким дьявольски хорошим. Все в группе были невероятно классными. Барабанщик Weather Report Питер Эрскин был в его группе, вместе с басистом Гордоном Джонсоном из Миннеаполиса, которые сразили меня его подходом. Учитывая мое уважение к Rush в сфере рок-н-ролла, они вдруг показались мне детсадовскими музыкантами по сравнению с группой Мейнарда.

Между игрой в школьной джазовой группе и прослушиванием других музыкантов, которые мне нравились, я был подвержен большому разнообразию музыки. Я приходил домой со школы, ставил иглу на пластинку и растворялся в своем басу во время ее прослушивания. Toz отыграли много концертов. Чтобы нашу группу взяли, нам приходилось играть три-четыре выступления за ночь, и мы получали за это около пяти сотен баксов. Отец купил мне трейлер, а также разрешил нам брать семейный автомобиль, чтобы у нас было транспортное средство, чтобы добираться на концерты. Он даже переделал один из сараев на ферме и поставил туда печку и изоляцию, чтобы мы могли репетировать круглый год.

Вспоминая обо всем это, отец сильно помог всем нам со всеми этими затеями группы. Он по сути отдал мне транспортное средство и дом, помог мне купить микшер для группы за 5 тысяч баксов. Эти вещи помогли мне получить знания о микшировании, эквалайзере, разделительном фильтре, усилителях мощности, и о том, все это проходит через уровень сигнала. Фактически я начал экспериментировать с двойными и тройными усилительными басовыми устройствами и отец даже раскурочил мой усилитель мощности, чтобы отправить его детали со мной в Лос-Анджелес несколько лет спустя. Часть этого оборудования по сути использовалось на первых двух студийных альбомах Megadeth.

Джерри присоединился к нашей группе вместе с нашим барабанщиком по имени Бретт Фредриксон, и начал подвергать нас воздействию Новой Волны Британского Хэви-Метал. Из-за любви к музыке Iron Maiden мы сменили название группы с Toz на Killers, в честь второй пластинки Maiden. Забавно, что в последующие годы молодые группы поступили так же, назвавшись в честь песен Megadeth: принцип был тем же самым.

Из выступлений с моими группами я узнал, что некоторые песни вдохновляют людей на танцполе, а многие этого не могут. Как не могли большинство песен Killers. В то время группа из Миннеаполиса под названием Chameleon, у которой вышло три или четыре пластинки, приехали в наш район для выступлений. Они постоянно находились на гастролях по нашему району, вместе со своим материалом, альбомами на продажу, дорожной командой и тягачом с прицепом. Они были то, что надо, и их клавишником был Янни – да, тот самый Янни, который позже стал известным сольным исполнителем New Age.

Killers несколько раз выступали на разогреве у Chameleon, что было крупным достижением, но показало мне, как я по-прежнему был далек от выведения группы на крупный уровень. Это помогло мне понять даже более остро, что в Миннесоте не было никакой возможности добиться успеха: я должен был уехать в Калифорнию.

Я провел следующие два года своего образования в средней школе, заполняя заявления на поступление в колледж, но мне не было дела до них, потому что я знал, что собираюсь в Калифорнию, как только закончу среднюю школу. Помню, как однажды заполнял заявление вместе с консультантом по вопросам карьеры, и оно пришло обратно с текстом, что благодаря своим увлечениям я смогу стать очень хорошим водителем электропогрузчика! Мне было плевать. Я знал, что то, чем я хотел заниматься, не могло измеряться учебными стандартами.

Примерно в то же время у меня случился интересный опыт с наркотиками в средней школе. Кто-то появился в школе с парочкой Black Beauties, амфетаминами. Я взял с собой парочку, накурился и разгорячился. Это произошло в день, когда мы заполняли свои запросы на занятия на следующий год, и я взял все эти очень сложные занятия, сказав: “Тригонометрия! Геометрия! Будет здорово!”

В начале следующего школьного года я получил свое расписание и сказал себе: “Чем, черт возьми, я думал, когда заполнял все это? Я не могу ходить на эти занятия; ненавижу всю эту фигню!” Я понял, что это случилось, потому что я был под амфетаминами. Так я мгновенно начал пропускать уроки, поэтому я мог заниматься самостоятельно. Таким образом я мог быстро отучиться и вернуться в комнату группы практиковаться на басу в звукоизолированной репетиционной комнате, используя каждую выпадавшую возможность. Я не старался стать отщепенцем или лузером, но я бы не позволил учебе встать на пути к рок-славе. Я облегчил свою жизнь и избавился от учебы.

Killers распались к осени моего четвертого года обучения. Теперь я остался без группы. Именно тогда я начал понимать, что у групп есть внутренние проблемы и смены музыкального направления, и что разрыв с группой это все равно что расставание с девушкой: остаться друзьями после практически невозможно. Так я заинтересовался еще одной группой под названием Renegade из небольшого городка под названием Эстервилль, штат Айова, за границей Джексона. Эта была кавер-группа с парочкой собственных песен. Как и Killers, они были молодыми парнями из того же самого города с более мейнстримовым сет-листом, и не такой уж метал-группой. В результате у них было множество концертов и за них хорошо платили.

Renegade требовался басист, потому что их вокалист хотел сосредоточиться на вокале вместо игры на басу. У них был очень хороший гитарист по имени Билл, который только что переехал с Сидар-Рапидс, штат Айова. Он был клевым парнем и мне нравился его стиль, поэтому я прошел прослушивание. Было немного странно проходить прослушивание, потому что я управлял своей группой многие годы, но я сыграл очень хорошо и получил место – и вот уже мы выступаем на разогреве у Джонни Ван Занта и у других отечественных групп вроде Chameleon.

Renegade определенно вывел меня на новый уровень. Отец вокалиста, который был преподавателем в средней школе, был менеджером группы. Он немного напоминал мне моего отца; он присматривал за группой сына и следил за тем, чтобы мы не были под кайфом. Мы зарабатывали деньги, и купили школьный автобус и переоборудовали его в наш гастрольный автобус. Мы с Биллом много пили вместе; какое-то время он даже жил у меня дома. Мы всегда выходили на сцену поздно вечером, бухая и зависая с девушками.

Осенью моего четвертого курса мы отыграли концерт, и у кого-то на концерте был кокаин – из кокаинового картеля Айовы, заметьте, это вам не перуанский кокс. Так я нюхнул его, но поскольку я болел гриппом, я не ощутил никакого эффекта. Хотя было здорово находиться в гастрольном автобусе, нюхая кокс и играть в группе. Фактически я помню, что на заднике альбома April Wine “Harder, Faster” была фотография группы, и на ней, клянусь вам, гитарист держит мешочек кокса в руке прямо над грифом! Вот и я, живу своей мечтой.

Теперь мне было семнадцать, почти восемнадцать, и какая-то часть меня говорила: “Ладно, я принимаю это. Я уже взрослый”. Через пару месяцев мы с Биллом ушли из Renegade. Мы не хотели там больше играть, что для меня было интересным уроком. Я понял, что я не тот парень, который может выступать только ради денег, и я не могу просто играть ради того, чтобы играть: должны быть средства для достижения этой цели. Музыка должна быть вплетена в мою ДНК. Музыка Renegade не была металом: это было больше похоже на Loverboy, чем на Iron Maiden, и мое сердце определенно эта музыка не будоражила. Вдобавок я знал, что мне нужно отправиться в Калифорнию, поэтому мои дни на Среднем Западе можно было посчитать по пальцам.

В то время я абсолютно погрузился в Iron Maiden. Я отправился в Миннеаполис, чтобы увидеть их живьем вместе со Scorpions и Girlschool. Должно быть это был 1982, и я знал, чем хочу заниматься. Будущее для меня заключалось в исполнении нового стиля металлической музыки. Maiden стали для меня наглядным примером в металле. Это не было слабо и блестяще; это было клево и доступно. То, чем они занимались в Новой Волне Британского Хэви-Метал, было очень похоже в этом смысле на то, чем позже стали заниматься Megadeth в трэш-метал, в том что это была музыка, вдохновленная настоящей честностью уличного уровня.

Я закончил среднюю школу в конце мая 1983-го. В этот месяц я начал наводить справки об Институте Технологий Баса в Голливуде, Калифорния, который по-настоящему вырос. Многие клевые парни обучались там, например, басисты Тим Богерт и Джефф Берлин, и это была хиппанская годичная школа для парней вроде меня, которые хотели совершить набег на лос-анджелесскую музыкальную сцену. Я подумал, что это мой билет в Лос-Анджелес, потому что я мог рассказать родителям, что собираюсь туда поступать в университет – какой родитель не захотел бы, чтобы его ребенок пошел в университет? Это был годовой профессиональный музыкальный курс в Голливуде, так что он был частью стоимости бакалавриата в университете. Я подал заявление и меня приняли.

Так все и получилось. Грег и я, плюс двое друзей Бред Шмидт и Брент Гис из соседнего городка Виндома, штат Миннесота, отправились вместе в Голливуд через пять дней после выпускного в средней школе в конце мая 1983-го. Мы забрались в мой фургончик, прицепили трейлер U-Haul и уехали. Родители помахали нам на прощание. Отчетливо помню, как ехал вниз по дороге со своего дома на ферме, поворачивая влево на юг и оборачиваясь – а они стояли и махали мне вслед. Нет никаких сомнений, что мама плакала, когда ее маленький мальчик отправился на запад, следуя своей мечте о большом городе в Голливуде. Этот образ останется у меня в памяти навсегда.

Поездка в Лос-Анджелес заняла четыре дня, и мы тусили всю дорогу до Калифорнии. Вперед!

МЫСЛЬ:

Следуй своим инстинктам

Определяющий момент в моем музыкальном путешествии произошел в возрасте семнадцати лет на ферме в Миннесоте. Моя группа репетировала в сарае отца, и вдруг ни с того, ни с сего меня осенила мысль, что я должен уехать в Лос-Анджелес как можно скорее. Это было такое сильное убеждение, что в мгновение исключило из моей жизни все остальное. Эта мысль стала моей движущей силой в остаток лет, проведенных в средней школе, и в конечном счете открыла мне дверь в Лос-Анджелес после окончания школы.

События, которые произошли с того момента, могут быть описаны лишь как божественное вдохновение и наставничество. Зачастую этот тонкий внутренний голос, часто в форме интуиции, именно то, что нужно слушать для того, чтобы мы узнали предначертанный нам путь.

Глава 3

Мечты о Калифорнии

Дисциплина, а не желание определяет нашу жизнь – доктор Чарльз Стэнли

Чувак, я возненавидел Лос-Анджелес. Я видал этот город по ящику, и он выглядел потрясающе; но когда я приехал туда, мне показалось, что это просто дыра. Тонны транспорта и слишком много людей. Переезд из деревенской фермы в Миннесоте в Голливуд не мог быть для меня большим поворотом на 180 градусов. Я был разочарован, но мог уехать домой, если только хотел проблеваться и стать фермером, к чему я не был готов. Я никогда не рассматривал другого занятия в жизни кроме музыки и рок-славы.

Единственным знакомым человеком в Лос-Анджелесе была женщина по имени Эльвира из соседнего городка в Миннесоте. Комитет по жилищной политике музыкального института (факультет для электро-басистов) передал нас ей. Эльвира была родом из Маунтин Лейк, городка в получасе езды от Джексона, поэтому мы были немного знакомы. Оглядываясь назад, мне нравится думать, что Бог каким-то образом связал все это воедино. У нее был жилой дом, которым она управляла вместе с мужем на улице Норт Сайкэмор, 1736 в Голливуде, на пересечении Бульвара Голливуд и Сайкэмор, прямо у Ла Бри, через два квартала от китайского театра Манна. Именно туда Грег, Брэд, Брент и я переехали прямо с кукурузных полей сельской части Миннесоты. Нам с Грегом досталась одна квартира, остальным парням - соседняя.

Мы въехали в свою комнату 1 июня 1983. Нам хотелось начать знакомиться с людьми, и как-то Бред сказал: “Я видел одного парня. У него были светлые волосы, он ходил босиком, и выглядел как рок-н-ролльщик!” Мы решили попытаться познакомиться с этим чуваком: может он станет нашим корешем.

Пару дней спустя мы с Грегом проснулись в нашей маленькой студийной квартире и начали джеммовать кое-какие вещи. В 9 или 10 утра я играл вступление к “Running With The Devil” группы Van Halen, когда мы вдруг услышали громкое: “Заткнись!”

Что-то разбилось о наш кондиционер, расположенный за окном. Мы выглянули и увидели керамический горшок. Мы перестали играть. Моей первой мыслью было: “Люди в Голливуде не очень-то дружелюбны, не так ли?” Там, где мы выросли на ферме, мы оставляли ключи зажигания в машине, а дома незапертыми, и люди заглядывали, когда хотели. Все знали друг друга, и это было в духе “мы рады каждому”. А теперь я в Голливуде, и это мое первое знакомство с соседями. Через день или около того Бред подтвердил, что босоногий блондин, которого он видел, был чуваком, который жил этажом выше нас. Как-то вечером, день или два спустя мы поднялись наверх и постучали в дверь. Мы услышали, как за дверью грохочет музыка и подумали: “Должно быть это и есть тот самый парень”.

Дейв Мастейн отворил дверь, не убирая цепочку с двери, выглянул и смерил нас знаменитой самодовольной мастейновской ухмылкой. Он держал в руке вино или коньяк и спросил: “Кто вы?”

Я сказал: “Привет…ээ мы живем внизу. Не знаешь, где можно купить сигарет?” Он заворчал и ответил: “На улице за углом” и захлопнул дверь у нас перед носом.

Мы постояли, и Грег сказал: “Это тот самый парень, но все прошло не так, как планировалось. Давай попробуем еще раз”. Мы постучали еще раз.

Он отворил дверь снова. “Чего?” – спросил Мастейн, явно раздраженный.

А мы ему: “Привет, не знаешь, где можно пивка достать?”

Он задумался на мгновение. Затем, поняв, что хоть мы и выглядим как шпана, по сути мы довольно безобидные парни, которые просто хотят потусить, он наконец снял цепочку с двери и сказал: “Ладно, заходите”.

Хотя поначалу Дейв был настроен скептически, мы чувствовали себя как дома. У него был вокалист по имени Лор, большой, высокий, черноволосый, носил солнцезащитные очки и выглядел как Никки Сикс – парень, с которым Дейв работал над новыми песнями. Внешне он был мрачным и страшным, но оказался довольно дружелюбным парнем. Сосед Дейва по комнате, Трейси, тоже был там. Музыка грохотала, и в результате получился очень уютный, общительный вечер.

Мы решили сбегать в ликероводочный, прямо на углу бульвара Голливуд и Сайкэмор, где Дейв – которому был 21 год, тогда как остальным было по восемнадцать, взял ящик Хайнекена для всех нас. Я отметил про себя, что когда мы возвращались в квартиру, Дейв в своих шлепках и светлых волосах напоминал типичного серфингиста из Калифорнии. Он шел с ящиком пива на плече и рассказывал нам истории о какой-то группе, в которой играл, под названием Metallica, которую ни один из нас не слышал, но он был хорошим рассказчиком, и с мы слушали его с большим интересом.

Хотя в его голосе сквозили гнев и обида, когда он упомянул Metallica, было ясно, что он гордился своими достижениями в этой группе, и что пару раз он оказывался на плахе шоу-бизнеса. Я был испуган, но впечатлен. Имея опыт концертов в барах и танцевальных залах на Среднем Западе в последние несколько лет, я заинтересовался тем, какие дела происходят на более крупных площадках, на которых, как я вскоре узнал, Дейв был начинающей рок-звездой.

В квартире у Дейва было два Маршалловских усилка и гитара B.C. Rich Bich, которую он несколькими месяцами ранее привез с собой на автобусе из Нью-Йорка под занавес своего пребывания в Metallica. Он сыграл нам парочку песен. Среди них была пока безымянная песня, которая позже станет “Devil’s Island” с альбома «Peace Sells…but Who’s Buying?», и по сути самая первая его пост-металликовская песня “Megadeath”. Эта песня позже была переименована в “Set The World Afire”, но появилась только на пластинке «So Far, So Good… So What!» в 1988-ом. Она была навеяна во время путешествия домой из Нью-Йорка, когда он увидел бюллетень калифорнийского сенатора Алана Крэнстона, в котором говорилось: “От арсенала оружия массового поражения невозможно избавиться”, что значило, что Америка произвела столько ядерного оружия, что мы уже не сможем от него избавиться, что бы мы ни делали. Эта идея легла в основу песни.

Помню, как слушал эти песни и восхищался. Это была очень тяжелая, особенная музыка с пугающим звучанием благодаря своему мрачному духу. Было что-то неотразимое в Дейве и его музыке. Тогда как он держался со спесью моего кумира в подростковом возрасте – Дэвида Ли Рота из Van Halen, у него были современные навыки, которые превосходили мастерство представителей Новой Волны Британского Хэви-Метал, вдохновлявшей меня всего несколько лет назад. Совершенно ясно, что этот парень был что надо.

На следующий день Грег находился в полном восторге. Типа: “Мы должны сыграть с этим парнем! Мы должны вернуться туда и поиграть с ним”. Но я считал иначе: “Чувак, мне это не по зубам”. Я знал, что я хороший басист, но играть с этим парнем означало совершить в жизни огромный шаг вперед, здесь тебе не по нотам на басу лабать. Мне придется перейти на совершенно новый уровень как с точки зрения образа жизни, так и в музыкальном плане.

Грег не согласился. Это был болтун с характером: не слушал родителей и всегда попадал в переделки в школе. Проще говоря, он идеально подходил для рок-н-ролла. С другой стороны я был более мягким, потому что вырос в совершенно другой семье. Без Грега мне бы не хватило храбрости подняться и постучать в дверь Дейва.

Учеба в музыкальном институте должна была начаться почти через восемь недель, что дало мне немного времени, чтобы освоиться в Лос-Анджелесе, найти работу по совместительству и обрести в жизни стабильность. Но возможность поиграть с Дейвом - все равно что ускоренный курс обучения шоу-бизнесу после недели, проведенной в средней школе, все это мгновенно изменило направление моей жизни, вероятно, навсегда. Я хотел воспользоваться этой возможностью, но понимал, что это случится в одночасье и больше никаких тебе летних каникул. Таким было начало моей следующей половины жизни. Несмотря на страх я понимал, что должен был это сделать.

Что до Дейва, то он присматривался к нам. Он быстро понимает характер человека, и так же, как мы считали себя ультра-клевой шпаной, на мой взгляд он так же быстро понял, что мы были довольно безобидными молодыми парнями, которые только и могли, что одеваться как деревенские металлисты.

Но никто не отступал. Пару дней спустя мы тусовались с Дейвом и вместе играли. У Дейва был еще один парень по имени Мэтт Кисселштейн, подросток из Беверли Хилз, который играл на басу. Мэтт играл на басу около года и он нравился мне, но в конце концов он признал, что логичнее, если я буду басистом. В сущности когда мы проезжали Даллас в турне в поддержку альбома «Risk» в 1999-ом, мы посетили радиостанцию, и Мэтт занимал там высокий пост. Он занялся тем, что у него получалось лучше всего, как и я. Мы вдоволь посмеялись над тем, как все обернулось.

С самого начала Дейв без устали питал идеи по созданию новой группы, своей первой пост-металликовской группы. Это был не тот случай, когда он удовлетворился случайным джемом с приятелями. Дейв создавал нечто абсолютно новое, и был решительно настроен руководить и принимать решения в этом проекте; но в свою очередь его действия требовали, чтобы я подчинялся Дейву, что было непросто ввиду моего отношения ко вступлению в должность. И это была не та музыка, которую можно было услышать в то время от любой другой группы. По большей части я играл на басу пальцами, хотя при этом так же хорошо владел медиатором. Я отточил свои навыки, взяв за основу игру Стива Харриса на ранних записях Iron Maiden, Боба Дэйсли из Rainbow и группы Ozzy Osbourne – оба из которых стилистически разительно отличались о того, что требовала музыка Дейва. Несмотря на кривую обучения Дейв сказал: “Ты определенно хороший басист. У тебя есть мастерство, и ты знаешь, что делаешь” что означало “я могу с тобой работать”. Еще одним стимулом для принятия меня в группу было то, что у меня был фургон, так что теперь у Дейва было средство передвижения. Я не виню его за это, и к его чести он был находчивым, способность, которую я быстро перенял у него, чтобы выжить в шоу-бизнесе крупного города. Личность Дейва отбрасывает большую тень на меня. Поскольку группа была его мечтой и мы были вместе командой в ранние дни, я по большей части находился в тени и мои обязанности сводились к тому, чего требовала группа, что временами было непросто для моей самооценки. Я хотел жить собственной жизнью, чтобы иметь возможность немного вырасти самостоятельно, но пока формировался состав группы, этому было не суждено случиться. В тот момент в этой игре я просто не мог жить своей жизнью.

В большом количестве я курил травку и ездил по ЭлЭй с Дейвом, который показывал мне дорогу. Так я выучил местные улицы и автомагистрали, обкуренный до бессознательного состояния. Я ехал туда, куда мне говорил ехать Дейв. Это были взаимовыгодные отношения: у меня было то, что нужно было ему, а он был мне как старший брат и учитель – человек, который ввел меня в курс дела и тот, у кого было четкое понимание, чего он хотел достичь со своей группой и музыкой. Мы вместе шли вперед.

Мы джеммовали весь июнь. Через пару недель у Дейва был Лос на вокале, я на басу и Грег на второй гитаре: зачатки будущей группы. Первоначальным рабочим названием группы было Fallen Angel, хотя Дейв был не в восторге от него. Как-то после репетиции в Форест Лоун Морчюэри в Бербэнке мы сидели в квартире на первом этаже, пытаясь придумать имя группе. И кто-то, или Грег или Лор сказал “А почему не назваться Megadeath?” Именно эта фраза и вывела нас из затруднительного положения, и поскольку у Дейва был небольшой опыт в нумерологии, он подумал, что если выбросить “a” в слове Megadeath, получится восемь букв - идеальное число, поскольку восьмерка это символ бесконечности, если повернуть ее на 90 градусов. Каждая мелочь в группе была досконально продумана. Ни одна деталь не была оставлена на волю случая, начиная с гитар, на которых мы играли, до обуви, зауженных джинс и кожанок, которые мы носили.

Даже наши имена были тщательно продуманы. С самого начала Дейв сказал: “В нашей группе не может быть двух Дейвов. Какое у тебя второе имя?”

“Уоррен” – ответил я.

“Может будем называть тебя Уор?” – предложил Лор, но по-моему это не было клево, так же считал и Дейв. Тем не менее, я согласился, что нужно придумать что-нибудь с именами. Мы дружили с парнем по имени Пейтон, который жил в одной квартире со своей сестрой и ее мужем к югу от бульвара Санта Моника. Он ходил в музыкальный институт и был энергичным и креативным человеком, а также фантастическим художником. Как-то мы были в продуктовом на бульваре Санта Моника, и Пейтон ляпнул что-то о том, как я только что приехал с фермы или только что приехал в продуктовый Turnip Truck, и поэтому я “Джуниор – Дейв-младший”, как будто я просто какой-то наивный паренек с фермы.

Дейв едва не лопнул со смеха. “Джуниор! Замечательно. Джуниор!” Так это имя и прилипло ко мне. Я терпеть его не мог. Я считал его унизительным, и хотя я принял его как свое новое прозвище, оно доставало меня в следующие двадцать лет. Мне не нравилось клеймо зеленого юнца с деревни. Теперь я смотрю на это иначе, но тогда меня это просто бесило.

Я знал, что мое место рядом с Дейвом. Вне всяких сомнений я не рассматривал вариант возращения домой. Что мне там было делать – помогать брату на ферме? У меня никогда не было запасного плана, и я считаю это даром. Я чувствовал призвание идти вперед и заниматься музыкой. Я знал, что должен это делать. Как ни странно, при всем обилии семейных и других источников денег, на которые я мог рассчитывать, я никогда этого не делал. Я никогда не возвращался домой, никогда не просил из дома денег: я понял, что если бы я был там, чтобы застолбить свой участок, тогда бы мне пришлось проблеваться и заставить его (участок) приносить деньги. Годы спустя мама рассказала мне, что они с отцом поняли, что им так и не удалось заставить меня закончить колледж, поэтому то, что они отдали мне семейный фургон и кредитную карточку с лимитом в пятьсот долларов, которой я всегда расплачивался сам, было сравнительно легким грузом для отправки их сына во взрослый мир.

Когда мы познакомились с Дейвом, нам с Грегом понадобилась работа, чтобы зарабатывать деньги. Я привез с собой из Калифорнии семь сотен долларов сбережений, и у меня была кредитка, которую отец отдал мне, и мало что еще. У Дейва была работа в телефонных продажах в офисе, расположенном в Кульвер-Сити, настройка оборудования для компаний, занимающихся солнечной энергией для продажи солнечных батарей. Дейв помог мне, Грегу, Брэду и Бренту получить там работу, чтобы встать на ноги со всем этим переездом Это была работа со скользящим графиком, с заработком от процента продаж – если мы назначили встречу, мы получаем 25 баксов, и если это привело к продаже, то в конце дня еще сверху 50 баксов – и может какая-нибудь халтурка. Поскольку каждый имел телефон и был прикреплен к отдельному офису, мы постоянно звонили друг другу и болтали часами. Наша новая работа была удобна и для Дейва тоже, потому что он нашел легкий путь для работы – в моем фургоне.

Во время собеседования парень, который руководил компанией, сказал мне: “Слушай, чувак, если собираешься участвовать в музыкальном бизнесе, ты должен уметь продавать себя, поэтому телефонные продажи пойдут тебе на пользу. Это отличный способ научиться продавать себя. Я понимаю, что ты не будешь заниматься этим вечно, но это твой шанс вылезти из скорлупы”. Я ненавидел эти слова, потому что знал, что он говорит правду. Кроме того я терпеть не мог заставлять людей покупать то, что они не хотели покупать. Я не был экстравертом, как многие люди, которых я видел в ЭлЭй. Но Дейв был очень хорош в этом. Со всей его калифорнийской смекалкой, талантом рассказчика, и его даром болтуна, он мог начать с двух встреч и дойти до пятнадцати или восемнадцати к концу дня. Он определенно был живчиком. В любой ситуации он мог пустить в ход свой шарм, чтобы обеспечить себя.

После этого мы устроились на работу в еще одно место по продаже телефонов, которым управлял агрессивный коротышка, на которого мы все равнялись, потому что он был нам как отец. Мы работали на всех этих работах по телефонным продажам, но к августу Брэд и Брент изменили взгляды и вернулись домой в Миннесоту. Они сказали: “Это не для нас: нам здесь не место”.

Некоторое время спустя мы с Дейвом поняли, что Грег тоже не особо годится для группы. Хотя он был классным парнем и играл достаточно хорошо, он не подходил группе и был слишком непринужденным для действующего члена группы. Чего он хотел, так это летних каникул. Мы вместе тусовались и веселились, но группа есть группа, и нашей целью было мировое господство. Так что однажды мы спустились в подвал и Дейв сообщил ему эти вести. Это было тяжело. Не думаю, чтобы много говорил об этом, если не считать того, что я пришел и собрал свои вещи, потому что съезжал с квартиры, в которой мы жили на Сайкэмор.

Дата добавления: 2015-11-16