Сварожич становится богом лужицких племён

И верно. Сохранив силы, ушёл в степи Партатуа. На следую­щий год, пополнив их свежими войсками, снова двинулся на сла­вянскую прародину. Невозможно победить северные племена, когда едины они, сказали ему жрецы. Надо собрать силу ве­ликую, чтобы хватило на два войска. И разбить праславян запа­да и востока поодиночке. Внял Партатуа советам жрецов.

Под страхом смертной казни и полного истребления родов сте­кались в его бесчисленную орду тысячи и тысячи воинов подвласт­ных племён. К тому времени подрос у Партатуа сын Мадай, став­ший впоследствии одним из самых известных скифских царей. Позарившись на янтарь и желая отомстить Сварожичу за по­мощь сколотам, Партатуа повёл половину царских скифов, а с ни­ми скифов-кочевников и алазонов на северо-запад. Юный Ма­дай с оставшимися царскими скифа­ми, гелонами, меланхленами, мео­тами и синдами вторгся в лесостепь Восточной Европы. Два дракона невиданной силы налетели на многострадальную сла­вянскую прародину. Не­ужто задушат её в своих когтистых лапах?

Не везло земле сколотского племени траспиев — по голубой ленте Тираса (Днестра) лежала дорога кочевников. Тревожа сте­п­няков засадами и налётами, стали траспии отходить ближе к Карпатским горам, где на перевалах грозно высились лужицкие крепости Сварожича. По уговору туда и войско агафирсов долж­но было подойти, чтобы взять скифов в кольцо.

Перехитрил всех опытный Партатуа. Переправились ски­фы через реку Пиретос (Прут), оказались в краю агафирсов (совре­мен­ная Трансильвания). Разбили их войско и пере­шли реку Арар (Серег). Несмотря на мужественное сопро­тивление, никак не могли агафирсы остановить кочевой поток. Принялись скифы губить их край. Угрожали уничто­жить всех агафирсов, если не проведут через Карпаты. Захватили в горных деревушках заложников. И пришлось старейшинам тех поселений указать дорогу кочевникам через перевалы.

На порубежье лужицких племён и агафирсов не было кре­пос­тей, одни горные заставы. Дружно жили эти народы. Этим и воспользовался вероломный Партатуа. Вихрем нале­тел на горные заставы лужичан, сбил их и как снег на голову спустился с северных отрогов Карпатских гор в земли венедов.

Смертный бой приняли древние лужицкие городища-кре­пос­ти, что на вершинах гор и холмов были строены по верховьям Вис­тулы и Одры. И поныне находят там бронзо­вые и железные наконечники скифских стрел и следы огромных пожарищ. Ни од­но городище не сдавалось без боя. Лишь восстановленную после боев с киммерийцами Бискупинскую крепость на торфяном озере не смогли взять кочевники.

Брали все те городища скифы-кочевники. Царских скифов ко­вар­ный Партатуа берёг. Ему нужен был янтарь — «север­ное зо­лото». Прихватив с собой алазонов, скифский царь двинулся вверх по Одре, осаждая и сжигая лужицкие городища. Вот и ус­тье этой исконно праславянской реки. То земля поморян-вене­дов.

Разграбив несколько рыбацких посёлков, Партатуа вызнал, что весь собранный янтарь хранится в сокровищнице храма Святовита. А храм тот стоит на вершине белой горы Арконы, ок­руженной со всех сторон морем. Что тут делать? Конница вплавь через бурлящий поток не доберётся до поморской твердыни.

Велел скифский царь пешим алазонам деревья рубить, что в изобилии росли в округе, и плоты вязать. Долго ли, коротко ли — работа была завершена. Первые плоты отчалили от берега. Течение меж Арконой и материком быстрое. Силь­ный поток воды Одра из своего устья выбрасывает. Вот закружило первый плот, понесло на прибрежные камни. Разбило вдребезги. Второй и третий о подножие уходящей в море белой скалы разбились. А на каждом плоту человек 20-30 пехоты.

Взмолились алазоны, давай просить скифского царя отме­нить затею. Но Партатуа был неумолим. Только когда ещё три плота унесло в открытое море под крики ужаса находив­шихся на них алазонов, он приказал остановиться. Послан­ные всадники доставили к скифскому царю десятерых поморов-рыбаков. Велел Партатуа вызнать, где лодки-ладьи венеды хранят. Молчали рыбаки. Пригнали тогда жён и детей рыбацких. Плачут они. Но молчат мореходы. Не жить им без родных. А если врагу тайну выдадут — не жить тогда всей их родине. Зверски замучили степняки рыбаков и их семьи, но так и не добились ничего...

Упорно стояли скифы на Янтарном берегу. Кусал локти с до­сады Партатуа. Уж очень хотелось ему завладеть тем янтарём, что свезли венеды в Аркону в ожидании карфаген­ских купцов. Клял себя и Сварожич. За то, что перехитрил его скифский царь, обошёл карпатские крепости. За то, что, когда дикие орды рассыпались по междуречью Вистулы и Одры и начали зорить лужицкие городища, не смог их остановить. Сурово судил себя Сварожич. Не оправдывал тем, что войска у него было меньше, чемодних пеших алазонов у Партатуа. Вопрошал вождь вене­дов: а как бы пращуры поступили на его месте? Таргитай, Ради­гощ, Святовит? Как бы поступил его отец Сварог? И не находил ответа.

Так продолжалось целый месяц, пока не прослышал скиф­ский царь о древнейшем граде Ретра, что лежал на закат солнца от Одры, на правом берегу озера Толлензезее. Немец­кие хронисты раннего средневековья уже в иные времена называли этот сохранившийся с прошлой эры «священный град» венедов Ре­де­гаст. В Ретре, седалище идолопоклонства, имелся большой храм в честь языческих богов праславян, главным из которых был Ра­ди­гощ (на некоторых наречиях Радигаст, Редегаст, Редигаст). Обо­жествили лужицкие племе­на своего легендарного героя бронзового века и поставили его изображение в центре деревянного храма.

Ретра была духовной столицей всех венедов. Сразу после неё шла Аркона с храмом Святовита. Все праславянские племена Центральной Европы ежегодно совершали жертвоприноше­ния в храме Радигоща. А жрецы этого святилища совершали различные языческие обряды и гадали по всем важнейшим вопросам жизни венедов.

Ретра была также стольным градом редарей — сильнейших из ве­недов на Левобережье Одры. Редари, что жили вокруг свя­щен­ного озера Толлензезее, прозывались толензанами. Гибель оби­тели Радигоща могла духовно сломить поморян, ибо от неё они черпали силы в борьбе с чужеземными захватчиками. Так, перед недавним уходом Сварожича на помощь сколотам вся его дружина приносила жертвы в храмах Ретры и Арконы.

Идя на Ретру, скифский царь и его жрецы рассчитывали ли­шить венедов воли и мужества. Была и вторая цель: богатые золо­тые дары приносились храму Радигоща. Снова алазонов заста­ви­ли рубить плоты. На этот раз дляпереправы всего войска захват­чиков на левый берег Одры. Ужель оставит Сварожич своими заботами последнее пристанище Радиго­ща?

Редари все какодин выступили против чужеземцев — от старцев до отроков. Собралась у них большая рать во главе со жре­цами. Но что она значила по сравнению с бесчисленным войском скифов? Редари рассыпались по лесам восточного побережья озе­ра Толлензезее. Конница скифов-кочевников, углубившись в заросли, понесла большие потери. Казалось, сами сосны выстре­ливают свои иглы в чужеземцев.

Взбешённый Партатуа отозвал скифов-кочевников назад и бро­сил на выкуривание редарей из леса рать алазонов. Пешим — оно сподручнее. Алазоны не слишком резво исполняли волю скиф­ского царя и надолго застряли в приозёрном лесу.

Но Партатуа не стал их дожидаться. С остальным войском он прорвался к озеру с севера, со стороны моря, где стояли лишь небольшие заслоны. Вдоль кромки озера скифская конница упорно пробивала себе дорогу к Ретре. Вытянутые тени всадников и лошадей мерно ложились на водную гладь.

Ретра имела треугольную форму. Одна из сторон этого треу­гольника проходила вдоль озёрного берега. Раскрылись деревян­ные ворота, выпустив прямо в озеро десятки ладей. То были то­лен­зане. Рассыпавшись по водоёму, они принялись осыпать стре­лами и дротиками пробивавшихся к священно­му граду всадни­ков. Партатуа подал знак и сотни царских скифов вложили стре­лы в тетиву и выпустили их в толензан. Последним трудно было тягаться с царскими скифами в стрельбе из лука. С большими потерями озёрные ладьитолензан воротились в Ретру.

Вот скифы достигли её деревянных стен. Продолжая осы­пать защитников Ретры ядовитыми стрелами, кочевники срубили огромное дерево и стали высаживать главные ворота града. Задро­жа­ли они, затрещали. Всё, гибнет обитель Радигоща...

И вдруг в самый критический момент штурма к Партатуа при­был гонец от алазонов. Они всё-таки сломили сопротивление ре­да­рей, но с тыла получили удар страшной силы и теперь гибнут под мечами и булавами венедов. То Сварожич, войдя с ладьями в устье Одры, высадился с дружиною на левый берег и вступился за духовную столицу поморян!

Не мог Сварожич скрывать на своём острове значительные си­лы, мало у него воинов, решил Партатуа и велел продолжать штурм. А против вождя венедов послал часть скифов-кочев­ников. Не ве­дал он, что Сварожич не на отчаянный бессмыс­ленный поступок ре­шил­ся — погибнуть с малой дружиной в священном месте. Весь месяц осады Арконы он рассылал по ночам гонцов в морских ла­дь­ях, собирал под свою руку все наличные силы защитников Ян­тар­ного берега.

И вот ныне эти силы с четырёх сторон идут к Ретре. С вос­то­ка пробивается Сварожич с дружиной. С севера идут высадившие­ся с моря венеды, что живут в устье Вислы. С юга надвигаются на врага крепкие лужицкие рудознатцы да кузнецы с предгорьев Татр. Многие из них несут привычные к руке тяжёлые молоты. Когда-то сам Сварожич учил их ковать первые железные плуги, мечи и кирки для добычи руды. Наконец, с запада, почти от са­мого Ютладского полуострова, из глубин германской земли идёт могучее праславянское племя вагров — «храбрейших мужей», как прозвали их позднее западноевропейские хронисты».

Так блестяще осуществлялся план Сварожича. Ни один зах­ватчик не должен был выйти из окружения. Но успеют ли венеды спасти священный храм с изображением Радигоща? Царские ски­фы уже разбили ворота и ворвались в Ретру. Жители града гиб­нут под их акинаками, но не сдаются. Сам Партатуа с личной ох­раной прорывается к святилищу. Эх, сжечь бы этот рассадник праславянской веры, что поднимает их на борьбу, да золото сна­чала нужно захватить!

Вот он, деревянный храм! Вокруг него царит безмолвие. Скиф­ский царь останавливает свою охрану. Он первым шагнёт за ворота святилища. Но стоило ему приблизиться к ним, как на­встречу выскочил жрец и ударил его мечом. Только богатейший воинский опыт спас Партатуа. Молние­носно уклонившись, он вса­дил в противника акинак. И тут из темноты храма полетели стрелы. Свита еле спасла царя. Партатуа увели в сторону, а его гвардия бросилась на штурм седалища идолопоклонства.

Царские скифы — сильнейшие из степных воинов. А гвардия царя — сильнейшая из царских скифов. Ещё минута — и всё будет кончено. Но нет, ничего не получается у телохранителей Парта­туа. Жрецы Ретры жили в такое суровое время, что не менее жреческой занимались наукой воинской. И весьма преуспевали в том. А уж при защите родной святыни дрались, как разъярённые бурые медведи здешних лесов. Даже когда скифы выбивали у них оружие, они безоружными бросались на врага и душили его го­лыми руками. Зачастую при этом жрецы умирали, но не раз­жи­мали смертельных объятий.

После нескольких минут страшного кровопролития во­ины-жрецы выбили телохранителей скифского царя из храма. Они во­рвались туда снова, не считаясь с потерями, но были отбро­ше­ны ещё и ещё раз. Партатуа уже донесли, что у венедов словно из-под земли явились свежие силы. Их много и скифам-кочев­никам приходится худо, а алазоны все порублены. Но скифского царя уже невозможно было остановить. Он уничтожит прокля­тый храм, заберёт золото и вырвется из этого ада!

На четвёртый приступ святилища Партатуа сам повёл свою гвардию. Оруженосцы умело прикрывали его щитами. Ещё далеко не старый, скифский царь схватился поочередно с тремя обна­жён­ными до пояса полубезумными жрецами поразил всех ста­ль­ным акинаком.

В темноте забрезжило чьё-то изображение. Это и есть бог Радигощ? Да, он! На, получай! Партатуа взмахнул мечом и уда­рил, вложив в удар всю исполинскую силу. Но что это? Акинак буд­то не в дерево вошёл, а в человеческую плоть. Так оно иесть. То Сварожич, прорубившись сквозь толпы царских скифов, бро­сился под удар их царя. Не мог он допустить, чтобы погиб символ праславянской веры — пусть и деревянный, но Радигощ!

Уже разрубленный, в предсмертном усилии Сварожич нанёс свой удар и поразил скифского царя. Тот упал бездыханным. А вождь венедов остался стоять, прислонив­шись к спасённой ста­туе языческого бога. Он умирал, кровь хлестала из страшно зия­ющей раны, окропляя изображение Радигоща.

В то же мгновение ворвались в храм боевые товарищи Сва­рожича и в жестокой рубке уничтожили телохранителей Партатуа. Не было уже в живых ни одного воина-жреца храма Ретры. Все приняли геройскую смерть на пороге обители. Зато не выпустили подоспевшие ратники ни одного царского скифа из града. Мало кто из скифов-кочевников ушёл с берегов Одры.

На этом завершилось великое сражение на озере Толлензе­зее. Венеды Янтарного берега, Вистулы и Одры отстояли свою свободу. После своей гибели Сварожич шагнул в бессмертие. Он был обожествлён венедами и все лужицкие и поморские прасла­вяне почитали его наравне с Радигощем и Святовитом. На месте гибели Сварожича была поставлена деревянная статуя, которой приносились жертвы. А в руки ей вложили нержавеющий сталь­ной меч, который был вручён Сварогом сыну в их последнюю встречу.

У Сварожича учились все последующие поколения венедских воинов, как надо бороться с врагами — обидчиками родной зем­ли. Его несгибаемый дух стал путеводной звездой многих прасла­вянских героев.

Статуи Радигоща и Сварожича стояли рядом в одном храме. По прошествии ряда веков посещавшие храм чужеземцы часто путали одного бога с другим и высказывали предположение, что Сварожич и есть Радигощ[66]. Это, мол, второе его имя. Что же, думаем, Сва­рожич не обиделся бы за такое сравнение. Всю жизнь он учил своих воинов черпать силы в борьбе с чужезем­ными захватчиками у легендарного героя бронзового века Радигоща. И саму жизнь отдал за то, чтобы не иссяк боевой дух Радигоща в новых поколениях праславянских воинов.

...Жили и совершали подвиги в стародавние времена отец и сын, Сварог и Сварожич. Оба отдали жизнь за родную землю и стали языческими богами. Сварог — у восточных славян, а Сварожич — у западных.

Кто сберёг святыни сколотов:

Дата добавления: 2015-07-11