Читайте также:
|
'°скольку, по сути дела, идеологические учения являются политически-Ми программами, имеющими целью рассмотреть и дать опенку проблем
■"•числены к числу «левых», к ним в целом обычно применялся термин «республиканцы», "е «'Социалисты» (Р1атепои 1952, 47 и далее).
Часть II. Становление и триумф либеральной идеологии
Глава 4. Три идеологии или одна?
современности, каждой из них требуется «предмет», или основной по литический актор. В терминах современной политической лексики е стали называть вопросом о суверенитете. Французская революция няла в этом вопросе абсолютно четкую позицию: вместо суверенно абсолютного монарха она провозгласила суверенитет народа.
Новое выражение о суверенитете народа является одним из вел чайших достижений современности. Даже, несмотря на то, что спуст) столетие еще продолжались затяжные баталии против этого нового идо) ла — «народа», с тех пор никто не смог низвергнуть его с пьедестал? Но победа оказалась ложной. Может существовать единое мнение о ток что народ является сувереном, но с самого начала так и не было А стигнуто единого мнения о том, что такое «народ». Более того, ни одн< из трех идеологических учений так и не имеет четкой позиции в этом ще котливом вопросе, что, тем не менее, отнюдь не мешает им отказыватьс] признать расплывчатость разделяемых ими взглядов.
Наименее неопределенную позицию, казалось бы, занимают либе ралы. «Народ», как они считают, составляет сумму всех «личностей! каждая из которых представляет собой высшего обладателя политичв ских, экономических и культурных прав. Личность является основны историческим «субъектом» современности. Поскольку здесь не Л ставляется возможным рассмотреть огромную специальную литератур! посвященную индивидуализму, я ограничусь упоминанием трех вопрс сов — головоломок, вокруг которых до сих пор продолжают вестис острые дебаты.
1. Все личности, говорят нам, должны быть равными. Но, раз можно толковать это высказывание в буквальном смысле слова? О видно, что нет, если речь идет о праве принятия независимых решен Никто не имеет в виду предоставлять право принятия независимых реш ний новорожденным. Но тогда возникает вопрос, какого возраста н достичь, чтобы получить такое право? В разные времена ответы на э вопрос давались различные. Если допустить, что «дети» (кто бы ни вх дил в эту категорию) не могут пользоваться этими правами по причи незрелости их суждений, из этого следует вывод, что независимая л ность является кем-то, чье право на независимость определяется други людьми. Тогда получается, что если существует возможность, чтобы то другой судил о том, может та или иная личность осуществлять с права или нет, значит, к тем, кто не может этого делать, могут б причислены и другие категории людей: дряхлые старики и старухи, ел боумные, психически больные, находящиеся в заключении преступни представители опасных классов, беднота и т.д. Такой список, очевид не фантазия. Я пишу здесь об этом не для того, чтобы обсуждать воп о том, могут или нет представители каждой из этих групп приним участие, скажем, в голосовании, я просто хочу подчеркнуть, что не ществует такого четкого водораздела, который отделял бы тех, кто мо
пользоваться своими правами, от тех, кому в этом может быть отказано на законном основании.
2. Даже если мы ограничим обсуждение теми лицами, которые при
знаны социально «ответственными» и в силу этого имеющими законное
право полностью пользоваться всеми своими правами, может случиться
так, что использование своих прав одним человеком не даст другому
возможность сделать то же самое. Как мы должны относиться к такой
вероятности? Считать, что она представляет собой неизбежное следствие
общественной жизни, с которым мы должны смириться, или что это —
нарушение прав второго человека, которое мы обязаны предотвратить
или за которое наказать? Очень запутанный вопрос, на который всегда
давались лишь частичные и невразумительные ответы, как в области
политической практики, так и на уровне политической философии.
3. Даже если все люди, имеющие право в полной мере осуществлять
свои права («граждане»), никогда не будут посягать на права остальных
граждан, они, тем не менее, вполне могут не достичь согласия относи
тельно какого-то коллективного решения. Что делать в таком случае?
Как нам примирить различные позиции? Это один из самых важных
нерешенных вопросов политической демократии.
Нельзя не отдать либералам должного, по крайней мере, в том, что они широко обсуждают вопрос, кто является тем лицом, которое наделено суверенитетом. В принципе, консерваторы и социалисты тоже должны были бы обсуждать эту проблему, поскольку как те, так и другие, выдвигали иных «субъектов» суверенитета, нежели личность, однако их обсуждения были существенно менее полными. Если «субъект» не является личностью, кто же он тогда? Определить это достаточно сложно. Посмотрим, например, что писал об этом Эдмунд Берк в «Размышлениях о Французской революции»:
Природа человеческая непроста; объекты, составляющие общество, представляют собой чрезвычайно сложные явления; поэтому ни один простой способ наделения властью или ее применения не может ни соответствовать природе человеческой, ни определять качество его поступков.
(Цит. по: ПЪНе 1950, 28.)
Если бы не было известно, что этот текст направлен против французских революционеров, можно было бы предположить, что он призван осудить абсолютных монархов. Ситуация слегка прояснится, если мы обратимся к другому изречению Берка, сделанному им за десять лет До того в его «Речи по вопросу об экономической реформе»: «Личности проходят мимо как тени, но государство остается неизменным и стабильным» (Цит. по: Ьикех 1973, 3).
Подход Бональда существенно отличается, поскольку он делает ак-Цент на определяющей роли церкви. Тем не менее, в его взглядах нашел ОтРажение один существенный элемент, присущий всем разновидностям
Часть II. Становление и триумф либеральной идеологии
Глава 4. Три идеологии или одна?
консервативной идеологии, — значению, которое они уделяют таки* социальным группам, как семья, корпоративные объединения, церковь традиционные «общества», — которые становятся для них «субъектами» наделенными правом политического действия. Иначе говоря, консерват ры отдают приоритет всем этим группам, которые могут рассматривать в качестве «традиционных» (и в силу этого воплощающих непрерывность^ отрицая при этом связь консерватизма с какой-либо «совокупностьн выступающей в качестве политического актора. Из высказываний кои сервативных мыслителей никогда не было ясно, на основе чего слел принимать решение о том, почему та или иная группа воплощает в се непрерывность. Ведь, так или иначе, всегда возникали какие-то доводь оспаривавшие королевскую родословную7*.
Как считал Бональд, большим заблуждением Руссо и Монтескье бь именно то, что они «представили себе... естественное состояние природь предшествовавшее возникновению общества...» Совсем наоборот, тинная природа общества... составляет то, чем это общество, граждански общество, является в настоящее время...» {ВопаШ 1988 [1802], 87). Но ■ кое определение явилось ловушкой для самого автора, поскольку о* придавало законную силу тому настоящему, которое всеми силами п{ пятствовало «реставрации». Однако четкая логика никогда не составля ни сильную сторону, ни главный интерес той полемики, которую консерваторы. Они, скорее, были озабочены тем, как станет вести себя ] большинство, которое возникло благодаря тому, что отдельные личнс получили избирательное право. Их исторический субъект был гораэ менее активным, чем у либералов. Они полагали, что хорошие решен! принимаются медленно и редко, и большинство таких решений уже бь принято раньше.
Если консерваторы отказывались отдавать приоритет личности в | честве субъекта истории, выступая в защиту небольших, так называем^ традиционных группировок, то социалисты отказывали личности в пр| оритете в пользу гораздо более многочисленной группы людей, ее вляющих народ в целом. Анализируя социалистическую мысль ранне| периода, Г. Д. X. Коул отмечал:
К числу «социалистов» принадлежали те, кто в отличие от основн го акцента, ставившегося на интересах личности, уделял вниман! социальному аспекту человеческих отношений, и стремился вынес социальный вопрос на всеобщее обсуждение, посвященное правам ловека, освобожденного Французской революцией и поддерживав1 революцию в области экономических преобразований.
{Сок 1953,]
Но если трудно определить, какие именно личности составляют проблему, еще труднее понять, какие «группы» составляют «народ», то самой трудной задачей из всех является вопрос о том, как можно выяснить волю всего народа в целом. Как узнать, в чем она заключается? Для начала надо выяснить, чьи взгляды мы будем принимать в расчет — граждан или всех людей, проживающих в данной стране? И почему людей следует делить именно по этому признаку? Почему бы ни принять в расчет взгляды всего человечества? Какой логикой может быть оправдано такое ограничение? В каком соотношении при нынешней практике находятся обшая воля и воля всех? Именно в этом наборе запутанных вопросов заключается источник всех тех трудностей, с которыми сталкиваются социалистические правительства после прихода к власти.
Короче говоря, то, что все три идеологические течения нам предлагают, не может нам помочь в поисках ответа на вопрос о том, кто является субъектом истории. Все они представляют лишь некие точки отсчета при попытке дать ответ на вопрос о том, кто воплощает в себе суверенитет народа: так называемые свободные личности, как считают либералы; так называемые традиционные группы, как считают консерваторы; или все члены «общества», как полагают социалисты.
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 91 | Нарушение авторских прав