8 страница. — Расскажите нам все, что знаете, — приказал Седрик.

— Расскажите нам все, что знаете, — приказал Седрик.

— Я знаю, что Партиалы — бессердечные убийцы, которые без помощи офицера не могут даже высморкаться, — сказала Кесслер. — Об этом вы спрашиваете? Или немного сузите свой идиотский вопрос?

— Начните с нее, — произнес второй Партиал, указывая на Арвен. — Мы думали, что все человеческие дети умирают сразу же, как рождаются.

— Вы же сделали все возможное, чтобы это так и было, — выпалила Изольда. Кира говорила, что Партиалы не выпускали чуму, но ей почти никто не поверил. Ариэль и сама не была уверена, верит ли. Партиалы не попытались ни подтвердить, ни опровергнуть слова Изольды.

— Это та, которую вы спасли? — спросил Седрик. — Та, которую излечила Кира Уокер?

— Мы не знаем ничего о Кире Уокер, — сказала Ариэль, парируя вопрос. Она заставляла себя не смотреть на дверь, чтобы снова не выдать свои мысли. Даже если Нандита не хотела использовать для контроля над Партиалами линк, она могла бы подобрать брошенные винтовки и напасть. Хватит одного неожиданного выстрела, который уложит одного из Партиалов, и в образовавшейся суматохе Ариэль возьмет пистолет Изольды и прикончит второго. «Или, раз мы все равно собираемся их застрелить, — подумала она, — примени свой проклятый способ контроля и облегчи нам задачу». Неужели Нандита действительно настолько осторожна — настолько подозрительна и скрытна, — что рискнет потерей остальных в перестрелке, лишь бы не дать обнаружить свое лучшее оружие?

«Разумеется, именно такова она и есть, — мысленно прорычала Ариэль. — Это Нандита — она всегда была такой и всегда будет. Она предаст каждую из нас, чтобы защитить себя».

— Мы не знаем, почему моя дочь не умерла, — проговорила Мэдисон, рассказывая ложь, которую они придумали на случай, если их когда-нибудь поймают. — У нее иммунитет, точно так же, как и у нас. Пожалуйста, оставьте нас в покое.

— У нас была программа под названием Акт Надежды, — произнесла Кесслер. — Она заключалась в том, чтобы как можно больше матерей рожали детей. По статистике кто-то из них должен был унаследовать иммунитет родителей. С этой малышкой так и произошло.

— Есть и другие? — спросил Седрик. Второй Партиал наблюдал за дверью, а Ариэль наблюдала за ним.

Кесслер пожала плечами.

— Мы не знаем. Я слышала, что, возможно, где-то и есть, далеко на востоке, но мы не знаем, где именно.

— Туда мы и направлялись, — добавила Мэдисон. — Мы думали, что, если существуют другие дети, мы могли бы встретиться с ними и постарались бы держаться вместе. Только и всего

— В восточной части острова никого не осталось, — произнес Седрик. — Мы собрали всех в Ист-Мидоу.

— Зачем? — спросила Ариэль. Она не надеялась, что солдат ответит, но ничего не могла с собой поделать. Зачем собирать людей в одном месте? Что Партиалы планируют делать после того, как соберут всех? Как и ожидалось, солдат полностью проигнорировал ее вопрос.

— Расскажите нам все, что знаете о сопротивлении, — приказал второй Партиал. Ариэль заметила, что это был тот же вопрос, который задавал им Седрик, когда они были снаружи. Девушка не знала, что существует движение сопротивления, но, судя по всему, оно весьма досаждало Партиалам.

— Сопротивления нет, — ответила Хочи. — Может быть, есть несколько групп, как наша, которые пытаются выбраться из Ист-Мидоу, но не более того.

— Местные ведут партизанскую войну с самого начала оккупации, — сказал Седрик. — Расскажите нам о биологическом оружии.

— О каком биологическом оружии? — спросила Ариэль.

— Расскажите о ракетных ударах по Плейнвью, — произнес Седрик. — Откуда у них ракеты? Где скрываются главари?

— Мы ничего об этом не знаем, — настаивала Ариэль. — И не являемся частью какого-либо сопротивления — мы просто пытаемся защитить этих детей.

— Вы бежите с места самой крупной за всю историю этой оккупации контратаки людей, — твердо сказал Партиал. — Вы имеете к этому какое-то отношение и расскажете нам все, что знаете.

Ариэль попыталась вызвать из памяти старую карту дорог Лонг-Айленда. Они покинули Ист-Мидоу через Левиттаун, далее прошли Бетпейдж, а затем… Плейнвью. «Мы были в Плейнвью сегодня утром, — подумала она. — Никаких свидетельств ракетного удара или других атак там не было. Может быть, это произошло после того, как мы ушли? Но мы ушли только несколько часов…

Шум, который я слышала, — подумала вдруг девушка. — Я услышала какой-то глухой отдаленный звук, затем двигатели замолкли, а минуту спустя Партиалы уехали. Это и была атака? Движение сопротивления людей атаковало Плейнвью всего несколько минут назад, и патруль, гнавшийся за нами, был отозван на подмогу. Эти двое здесь не для того, чтобы захватить нас в плен. Их задача — допросить нас».

Она открыла рот, чтобы ответить, но Седрик и второй Партиал почти одновременно выпрямились и посмотрели друг на друга, а затем оглядели всю комнату. Ариэль не могла понять, выглядят ли они испуганными или просто растерявшимися.

— Это что за чертовщина? — спросил Седрик.

— Оно приближается, — ответил его напарник.

Ариэль взглянула на остальных женщин, которые пригибались пониже и жались друг к дружке для защиты. Ариэль прижалась к боку Изольды и нащупала пистолет, скрытый под рубашкой девушки.

— Я возьму его, — прошептала она.

— Они чувствуют что-то через линк, — прошептала Изольда, кивнув, пока Ариэль доставала пистолет.

— Думаете, это Нандита? — поинтересовалась Хочи.

Ариэль покачала головой.

— Я однажды видела, как Нандита это делает, но все было не так.

Она снова посмотрела на Партиалов и увидела, что они ищут лучшую оборонительное позицию.

— У вас есть еще оружие? — спросил Седрик. Ариэль понадобилось время, чтобы понять, что Партиал обращается к своим пленницам.

— Что происходит? — спросила Ариэль.

— К нам приближается нечто, — сказал Седрик. — Если у вас есть оружие, приготовьте его.

— Должно быть, это Нандита, — прошептала Изольда.

Будто в ответ на ее слова, Нандита практически задом наперед прошла в дверь. К изумлению Ариэль, Партиалы заметили ее лишь мимоходом, по-прежнему держа оружие нацеленным в дверной проем.

— Ложись! — прокричали они. Нандита, широко раскрыв глаза, нырнула в укрытие. Голос Седрика был тверд, как сталь. — Ты видела это?

— Нет, — ответила Нандита. — Что это?

— Мы не знаем, — произнес второй Партиал, — но слышали рассказы.

Ариэль изумленно на них уставилась, гадая, что могло быть настолько ужасным, что Партиалы прекратили допрос, а Нандита покинула место, в котором пряталась. Мгновение спустя девушка решила: не имеет значения, что это такое, — если Нандита и Партиалы боятся этого, то и Ариэль тоже. Она подняла перед собой толстый полуавтоматический пистолет Изольды и увидела, что Хочи сделала то же самое с пистолетом Мэдисон. Укрывшись в развалинах, они ждали, глядя на дверь.

А потом оно пришло.

Сначала Ариэль почувствовала это — не телом, а будто сознанием. Это было присутствие, одновременно огромное и невидимое. Она качнулась и увидела, что с Изольдой произошло то же самое. «Это линк, — подумала девушка. — Мы ощущаем его через линк». Хан, который минуту назад молчал, начал кричать, как будто тоже это уловил.

В дверном проеме мелькнула тень, а мгновением позже появилась массивная фигура. Это был гуманоид, но он сильно отличался от человека. Темно-красного или фиолетового цвета, покрытый чем-то вроде пластин защитной брони. Ариэль не знала, была ли броня частью тела или как-то снималась. Создание было настолько огромным, что ему пришлось нагнуться, чтобы заглянуть в дверной проем. На присутствовавших уставились маленькие черные глаза. Голос существа был глубоким, хотя Ариэль и не увидела рта.

— Пришло время подготовиться, — сказало существо. — Готовьтесь к снегу.

— Кто ты? — требовательно спросил Седрик, но существо проигнорировало вопрос.

— Расскажите остальным, — приказало создание и выпрямилось, собираясь уйти. Седрик один раз выстрелил из винтовки и попал монстру в ногу. Ариэль не видела, причинила ли пуля какой-нибудь вред. Существо снова медленно и намеренно сунуло голову в дверной проем. Ариэль увидела, как на плечах открылись какие-то щели, напоминающие гигантские ноздри. Двое Партиалов без сознания рухнули на пол, и Ариэль испытала краткое головокружение, будто тоже была на грани обморока. Она схватилась для опоры за Хочи, с трудом сохраняя глаза открытыми, и с оцепенелым любопытством заметила, что Изольда и Нандита тоже едва стоят. Существо мгновение на них смотрело, будто проверяя, упадут ли они, и затем снова заговорило:

— Не пытайтесь следовать за мной, — сказало оно. — Я уже знаю. Вы должны рассказать остальным.

Монстр мгновение помедлил, и внезапно Ариэль безошибочно поняла, что он удивлен. Его удивление окатило ее густой липкой волной, и девушка едва сдержала крик отраженного ужаса.

— Нандита, — сказало существо. Ариэль не знала, где заканчивалось его удивление и начиналось ее собственное.

— Кто ты? — потребовала объяснения Нандита.

— Все уже почти готово, — ответило существо. — Я восстановлю его, я почти закончил.

— Что ты восстанавливаешь? — спросила Нандита. — Кто ты?

— Я, — ответило существо. — Мир вернется на круги своя. Снова пойдет снег.

С этими словами монстр развернулся и пошел прочь.

Глава 14

Сэмм стоял посредине больничной столовой, наблюдая, как Партиалы реагируют на последние новости. Все девятеро сейчас бодрствовали. Сэмм собрал их здесь, и Партиалы либо сидели в инвалидных колясках, либо лежали на больничных кушетках. Большинство из них все еще были слишком слабы, чтобы ходить, а некоторые чувствовали себя и того хуже. Восьмой номер, солдат по имени Горман, по-прежнему был на кислороде: его легкие слишком атрофировались, чтобы функционировать полностью самостоятельно. Никто из Партиалов не был офицером, но до Раскола они служили вместе, и все смотрели на Гормана как на предводителя.

— Двенадцать лет, — произнес Горман. Его лицо было осунувшимся, глаза слезились и запали. Физически ему было восемнадцать, как и всем Партиалам-пехотинцам, но выглядел он так плохо, что казался старше на десятки лет. — Это… — Он замолчал, не находя слов. — Двенадцать лет.

— Почти тринадцать, — произнес Сэмм. — Я не знаю точно, когда вас усыпили, но сейчас 2078 год.

Он посмотрел на Херон, молчавшую в своем углу, а затем на дверь. Ее не запирали, но Каликс обещала никого к ней не подпускать, чтобы предоставить Партиалам немного уединения. Пока девушка держала свое слово, и при разговоре присутствовали только Партиалы.

— Восстание началось в 2065, — проговорил солдат в инвалидной коляске. — Мы можем ошибаться на пару месяцев, но все равно получается где-то тринадцать лет, так что разницы нет.

Сэмм теперь знал, что этого зовут Дуэйн.

— Последнее, что я помню, — это приход сюда, — поведал Горман. Он слабо махнул рукой, имея в виду весь комплекс. — Это произошло, когда РМ был в самом разгаре, когда старшие офицеры наконец поняли, что люди от него не вылечиваются. Нам приказали обыскать комплекс ПараДжен, попытаться выяснить, нельзя ли с чумой что-нибудь сделать, а затем… вот. Я здесь.

— Вы не помните, кто вас усыпил? — поинтересовался Сэмм.

— Это был не «кто-то», — ответил солдат по имени Риттер. — Когда это произошло, я был на службе. Точно не помню, но, должно быть, я был в патруле. Кажется, это случилось… — Его линк испустил заряд досады. — Не могу вспомнить. В одной из лабораторий, может, даже в этой. Будто произошла химическая атака.

Остальные Партиалы при помощи линка подтвердили его слова, и Сэмм кивнул.

— У человека, который вас захватил, в плену находился еще один солдат, Уильямс. Его модифицировали таким образом, что вместе с дыханием он выделял снотворное, действующее только на Партиалов. Мы… никак не сможем вернуть ему прежний вид.

Все неловко заерзали.

— Мир, в котором вы очнулись, уже не тот, что вы знали, — продолжил Сэмм. — Я уже рассказал вам о Расколе, РМ и заповеднике. То, что случилось с вами, было сделано из страха перед вымиранием. Это не оправдывает произошедшее, но помогает нам понять, что заставило того человека пойти на подобное. Мир за пределами заповедника пуст. Кроме этого места, на всем континенте, и, возможно, во всем мире, поселения существуют только на востоке: люди собрались на Лонг-Айленде, в городе под названием Ист-Мидоу. Их там приблизительно тридцать пять тысяч.

В комнате повисло испускаемое через линк удивление, которое сменилось сильнейшей волной смятения: Партиалы осознали все последствия Раскола. Дуэйн заговорил первым:

— Всего лишь тридцать пять тысяч людей? То есть, во всем свете?

— Это все оставшиеся на земле представители вида, — ответил Сэмм. — Возможно, кое-где есть еще изолированные поселения, но через сто лет, самое позднее, все люди умрут.

— Но тогда где Партиалы? — спросил Горман. — У нас иммунитет к РМ, и невозможно, чтобы группа из тридцати пяти тысяч человек превозмогла нашу миллионную армию.

Сэмм почувствовал, как у него в груди что-то сжалось. Он помедлил, перед тем как говорить, будто мог каким-то образом избавить Партиалов от той новости, которую собирался им рассказать.

— Партиалы живут к северу от людей, — ответил он, — в нашем старом штабе в Уайт-Плейнс. — Все, — он сделал паузу, — все двести тысяч.

— Двести тысяч? — переспросил Риттер. — Ты шутишь.

— Не шучу.

— Что случилось с остальными из нас? — требовательно спросил Горман. — Люди устроили атаку? Мы слышали о морском десанте, но затем отправились сюда и… — Его голос надломился, и линк в комнате окрасился горечью и грустью. — Значит, у них получилось, да? Последний флот прорвался и вырезал нашу армию.

— Последний флот был остановлен, — сказал Сэмм. — Люди никого не убивали.

— По крайней мере непосредственно не убивали, — вставила Херон.

Горман быстро на нее взглянул, а затем снова повернулся к Сэмму. Его голос, со свистом прорывающийся через респиратор, был по-прежнему слаб, но линк практически сверкал негодованием.

— Тогда что произошло?

— Приблизительно три года назад начало умирать первой поколение, — сказал Сэмм. — Первая волна Партиалов, которых создавали для боя, все ветераны, первыми высадившиеся на берега во время Изоляционной войны. Все они просто… умерли. Сегодня были здоровы, а завтра начали гнить, как кусок какого-то фрукта, оставленный на солнце. Мы обнаружили, что в каждого из нас был встроен «срок годности». Все Партиалы умирают где-то на свой двадцатый день рождения. — Сэмм помедлил мгновение, давай Партиалам время осознать его слова. — Следующая партия погибнет через месяц. У последней — моей — есть еще месяцев восемь. В зависимости от того, когда вас извлекли из резервуаров, жить вам остается от четырех до тридцати двух недель.

В комнате стало тихо. Партиалы молча размышляли. Считали про себя. Даже Херон не подавала ни звука, глубокими темными глазами наблюдая за Сэммом. Линк в воздухе трещал беспорядочной смесью смятения и отчаяния.

— Говоришь, погибают все? — спросил Горман.

Сэмм кивнул.

— Это не болезнь. «Срок годности» встроен в наши ДНК. Он неостановим, неизлечим и необратим.

— Двадцать лет?

— Да.

— И ты говоришь, что сейчас 2078 год? — спросил Горман.

Сэмм нахмурился, сбитый с толку вопросами. Он ожидал некоторое неверие, но в смятении Гормана с каждой секундой становилось все меньше отчаяния.

— Октябрь. А что?

— Солдат, — произнес Горман. — Мы — Третья дивизия. Вышли из контейнеров в 2057-ом. — Он широко раскрыл глаза, будто сам едва мог поверить в то, что собирался сказать. — Пять месяцев назад всем нам исполнился двадцать один год.

Сэмм изумленно на него посмотрел.

— Это невозможно.

— Судя по всему, возможно.

— Никто и никогда не переживал «срок годности», — сказал Сэмм. — Мы испробовали все…

— Откуда нам знать, что этот «срок годности» вообще реален? — спросил Риттер.

— Я не выдумываю, если ты это подразумеваешь, — ответил Сэмм.

— Если он солгал об этом, то, возможно, лжет и обо всем остальном, — произнес Дуэйн.

— Я не лгу, — сказал Сэмм. — Сейчас 2078-ой год, мир стоит на грани гибели, каким-то образом вы были спасены, и мы должны понять каким…

Вспышкой движения Херон отделилась от стены, вытащила из ножен на поясе боевой нож и схватила Риттера за плечо. Не успел Сэмм даже моргнуть, как Риттер оказался на полу, а его кресло упало на кафель. Херон уперла колено Партиалу в грудь и прижала нож к его горлу.

— Скажи мне правду, — приказала она.

Сэмм подскочил на ноги.

— Херон, что ты делаешь?

К его вопросу присоединился хор возгласов, издаваемых остальными Партиалами, большинство из которых были слишком слабы, чтобы хотя бы встать. Горман сражался с дыхательными трубками на шее, пытаясь подняться, но ему не хватило сил, и он снова опустился на кушетку. Линк наполнился волнами ярости.

— Сколько тебе лет? — спросила Херон и еще плотнее прижала нож к горлу своей жертвы. — Не заставляй меня демонстрировать, насколько серьезны мои намерения.

— Он едва может дышать, — крикнул Дуэйн. — Как он может тебе ответить, если ты сейчас раздавишь его грудную клетку?

— Тогда пусть за него ответит кто-то другой, — сказала Херон, — пока я не избавила его от страданий и не начала искать нового заложника.

— Нам по двадцати одному году, — кашляя, произнес Горман между глубокими жадными вдохами через респиратор. — Все, что мы говорили, — правда. Нам двадцать один год.

Херон выпрямилась и убрала нож в ножны почти так же быстро, как обнажила его. Она протянула Риттеру руку, чтобы помочь Партиалу подняться, но тот с мрачным видом отбил ее ладонь в сторону и остался лежать на полу, задыхаясь.

Херон посмотрела на Сэмма.

— Что-то в этом месте сохраняет из живыми.

Сэмм приподнял бровь.

— Что-то в системе жизнеобеспечения?

— Думаешь, все окажется так просто? — спросила Херон.

— Откуда вам знать, что дело не в коме? — поинтересовался Партиал по имени Аарон, который находился у стены.

Сэмм взглянул на солдата и поразмыслил над его идеей.

— Возможно, но мне кажется, что вряд ли. Если бы замедление метаболизма откладывало «срок годности», мы видели бы более значительную разницу в датах.

— Не в самой коме, — продолжил Аарон. — Я имел в виду то, что является ее причиной. Снотворное. Что, если люди, которые его создали, встроили в него нечто, что продлило наши жизни?

Херон по-прежнему не отводила глаз от Сэмма.

— Значит, лекарство — Уильямс?

— Это было бы иронично, — заметил Сэмм.

— Это было бы бесполезно, — произнес Горман. — Вы видите, что с нами стало. Даже если мы получили дополнительные тринадцать лет, разве это решение? В двадцать мы все равно умрем, и добавьте к этому продолжительные физические и духовные муки посредине нашего жизненного цикла.

— При различном применении может быть разное действие, — сказала Херон. — Будем использовать его в малых дозах и получим лишь крепкий сон, который поможет продлить нам жизнь.

— Уильямс — не просто успокоительное на ночь, — возразил Дуэйн. — Он член нашего подразделения. Нельзя использовать его таким образом.

— В любом случае решение заключается не в нем, — сказал Сэмм. — Доктор Морган забрала Вейла с целью именно найти лекарство от «срока годности». Если бы оно у него уже было, он бы что-нибудь сказал.

— Тогда ему пришлось бы открыть Морган, что он сделал с этими десятью, — проговорила Херон. — Морган бы заживо содрала кожу с него и с половины людей в заповеднике.

— Я почти готов сделать то же самое, — заметил Горман.

— Эти люди ни в чем не виноваты, — отрезал Сэмм.

Горман слабо взмахнул руками, указывая на свой респиратор, каталку и всю комнату, полную больных изуродованных Партиалов.

— Ты считаешь, что это ничто?

— Я считаю, что это деяние доктора Вейла, — ответил Сэмм, — не их.

— Мы говорим не только о коме, — произнес Горман. — Как насчет всего остального? Мы начали войну, чтобы избежать угнетения, — войну, которая, как ты говоришь, практически привела к концу света, — а теперь, тринадцать лет спустя, мы очнулись и увидели вот что — еще больше угнетения. Худшего угнетения. Весь наш вид умирает, а ты приходишь сюда, как чей-то ручной Партиал, и рассказываешь, как людям плохо. В тебе есть хоть капля гордости, солдат? Хоть капля самоуважения?

Сэмм ничего не ответил. Ему не нужно было смотреть на Партиалов, чтобы почувствовать их презрение, злость и жалость, которые висели в воздухе, подобно ядовитому облаку. Он пытался стать их другом, их проводником в новый мир, в котором они очнулись, но они увидели в нем лишь предателя. Сэмм открыл рот, чтобы возразить, сказать Партиалам, что он не какое-то орудие в руках людей, объяснить все, что произошло, и причины, по которым он действовал так, как действовал, но… Это было так сложно. Он посмотрел на Гормана, но крикнул в коридор:

— Каликс!

Он ждал, гадая, не отошла ли девушка, надеясь, что она не заперла дверь. Казалось, прошла вечность, но спустя лишь секунду дверь открылась. На пороге стояла Каликс, покачиваясь на здоровой ноге.

— Тебе что-нибудь нужно?

Не отрывая глаз от Гормана, он видел ее лишь боковым зрением. «Слушайте внимательно», — подумал Сэмм, надеясь, что солдаты следят за происходящим.

— Охотники еще не докладывались?

Каликс моргнула. Это был спазм лица, в котором Сэмм научился узнавать смятение. Девушка ожидала вовсе не такого вопроса, но все равно ответила:

— Фан застрелил оленя. Они с Фрэнком несут его сюда. Скоро придут.

— А как урожай?

Каликс снова моргнула. На этот раз в ее голосе прозвучало колебание: она пыталась понять, к чему эти вопросы.

— Всё собрали. Сейчас… консервируем фрукты, бобы и так далее. У вас все… в порядке?

— Все отлично, — ответил Сэмм, внимательно наблюдая за Горманом. — А что насчет ульев? Меда будет достаточно?

Если Каликс по-прежнему пребывала в замешательстве, то больше она этого не выказала.

— Сбор не такой большой, как в прошлом году, но все равно вполне неплохо, — сказала девушка. Помедлив мгновение, она добавила: — На десять лишних ртов определенно хватит.

— Отлично. — Сэмм старательно формулировал следующее предложение, чтобы оно не стало ни просьбой, ни приказом. — Да, я говорил тебе, что ребята должны некоторое время провести на легкой постной диете, но они через многое прошли, поэтому, думаю, заслуживают немного лакомств. Медовое печение, которое готовит Лаура, просто бесподобно. Давай угостим их.

Каликс улыбнулась. Она помогала Лауре с последними партиями и любила хвастаться своими успехами.

— С лимоном или мятой?

Сэмм посмотрел на Партиалов.

— Лимон или мята?

Дуэйн с недоверчивым видом покачал головой.

— Ты пытаешь подкупить нас сладостями?

— Мы будем с мятой, — произнес Горман. Каликс кивнула и закрыла дверь, а Горман хмуро посмотрел на Дуэйна. — Это был не подкуп, а демонстрация. — Он бросил Сэмму тяжелый взгляд. — Он хочет показать нам, что они на равных.

— Мы работаем сообща, — сказал Сэмм. — Партнеры, друзья — как пожелаете это назвать.

— А как ты это называешь? — спросила Херон. Сэмм бросил на нее быстрый взгляд, но не ответил.

— Но почему? — спросил Горман. — После всего, что произошло, после всего, что ты нам рассказал о людях, о мире и о миллионе проблем… Почему?

Сэмм ответил, по-прежнему глядя на Херон:

— Если вы хотите выжить в этом мире, то должны перестать спрашивать, почему люди работают сообща, а начать делать это.

Глава 15

Присев в тени на корточки, Кира осматривала разруху перед собой. Она предположила, что останкам был как минимум месяц, может и больше. Животные — лисы, кошки и, судя по всему, по крайней мере одна дикая свинья — уже разорили место, растащив через грязь одежду и рюкзаки и разбросав остатки старого поношенного оборудования. Обглодав кости.

Кира подняла обрывок старого бронежилета, повертела его в руках, а потом бросила обратно в пыль. Раздался глухой стук. Записи доктора Морган о небольших фракциях были точны, но, видимо, устарели; она посылала в этом направлении патруль, но тот ничего не докладывал о сражении. Тела могли принадлежать солдатам Морган, солдатам противника или и тем, и другим.

Кира задалась вопросом о существовании на каком-нибудь накопителе новых сведений, скрытых под шифром. Хотя, возможно, Морган просто прекратила интересоваться другими фракциями и больше не обновляла информацию. Обе версии имели равное право на жизнь, но интуиция подсказала Кире, что вторая более вероятна. Морган была одержима, она занималась поисками лекарства от «срока годности» с фанатичным рвением. Все остальное было отброшено на второй план, в том числе и те, кого Морган пыталась спасти. Это заброшенное поле боя могло оказаться местом последней атаки, в которую она отправляла своих солдат. Кира молилась, чтобы так все и было.

Легким ветерком подняло пепел, оставшийся после давнего взрыва гранаты. Кира села на поваленное бревно под деревьями, оставаясь спиной к воде, — с этой стороны нападение было менее вероятным — и достала карту. Девушка находилась в густом буковом лесу на берегу Северного Стамфордского водохранилища — приблизительно в десяти-двенадцати милях от штаб-квартиры Морган в Гринвиче, — где ищейки Морган обозначили местоположение возможного разведывательного лагеря фракции Партиалов, именуемой Айви.

Очевидно, разведывательный лагерь был уничтожен, но что насчет остальных Айви? Кира не смогла найти точные данные об убеждениях и стремлениях каждой фракции, но по некоторой информации Айви «крайне отрицательно относились к медицинским опытам». Это характеризовало их как потенциальных союзников Киры, а их предположительная территория находилась относительно недалеко.

Кира изучала карту, которую взяла по пути из Гринвича в библиотеке старшей школы. Исключительно из соображений скорости девушка переписала сведения Морган на информационный экран, зная, что заряда хватит только на несколько дней. Как только она оказалась вне пределов досягаемости Морган, то остановилась и старательно скопировала как можно больше данных в заплесневелый блокнот.

Также Кира густо исписала карандашом карту, помечая все возможные лагеря фракций и наиболее удобные пути передвижения между ними. Некоторые находились на расстоянии многих недель пути либо на север вдоль Гудзона, либо на восток через Коннектикут и Род-Айленд. Одна группа, как предполагалось, дошла до самого Бостона, полностью отстранившись от войны между фракциями.

Айви, если разведчики Морган не ошибались, отступили в глушь и поселились у озера Кэндлвуд, до которого по карте оставалось двадцать миль. Кира проверила свое снаряжение: спальный мешок, накидку от дождя, пистолет, компас и нож. Сетку яблок. Больше ничего из больницы она незаметно взять не могла. Остальное ей придется искать по пути.

Девушка наполнила в водохранилище флягу. Пора идти.

Первая часть ее маршрута проходила через сельскую местность, игнорируя шоссе, а затем пролегала через лесной массив, который, судя по карте, был совершенно необитаем. На деле оказалось, что здесь между стоящих поодиночке больших домов петляли потрескавшиеся заасфальтированные дороги. У каждого дома находилось по зловонному бассейну, а у большинства — теннисные корты.

Кира старалась оставаться под деревьями на случай, если за ней кто-то следил, но, достигнув города под названием Нью-Канаан, она повернула севернее на сто двадцать третью трассу, по которой смогла передвигаться быстрее. Стояла осень, и почти все листья уже изменили свой окрас, так что кроны деревьев горели желтыми и оранжевыми оттенками. Большая часть листьев скоро опадет, рассказывая о прежних временах, когда зимы были суровыми и холодными, но кроны буков останутся густыми до самой весны. Кира гадала, было ли так всегда или это стало новым явлением, адаптацией природы к незнакомому миру без зимы, созданному людьми.

Девушка миновала поле для гольфа — длинная открытая лужайка заросла молодыми деревцами. Когда Кира видела такие места, то всегда считала их бесполезно потраченными: старые поля для гольфа легче всего было приспособить под фермерские угодья. Она решила, что заросшее поле — верный признак отсутствия поблизости Айви.

С наступлением темноты Кира разбила лагерь на пожарной станции. Огромные ворота были открыты, а грузовиков в гараже не оказалось; Кира предположила, что пожарные пали от РМ тогда, когда были на вызове. Как правило, болезнь так быстро не убивала, но, если офицеры уже были заражены и все равно продолжали нести службу…

Кира не видела зараженного РМ взрослого уже тринадцать лет, но знала, что болезнь протекала мучительно. Девушка не представляла себе, какая сила духа требовалась, чтобы продолжать службу, когда вирус достигал финальных стадий своего развития. Она не могла не восхищаться людьми, которые, умирая от чумы, по-прежнему сражались с огнем. Кира развернула одеяло в амбаре открытой станции, где была защищена от дождя, но чувствовала запах прохладного ночного воздуха. Во сне она видела пламя и смерть, а утром чувствовала себя так, будто вовсе не поспала. Снова свернув спальный мешок, девушка продолжила путь.

Она следовала по сто двадцать третьей трассе на север, пока дорога не закончилась, а затем свернула на восток и стала двигаться по некой Олд-Пост-Роуд. Маршрут девушки, судя по всему, метался между Нью-Йорком и Коннектикутом. Кира не могла не гадать, как определялись эти древние границы округов и какое значение они имели для живших здесь людей.

Дата добавления: 2015-07-12