7 страница. — Ты научила его приносить тебе еду?

— Ты научила его приносить тебе еду?

— Так себя ведут собаки, — ответила девушка, пытаясь смеяться не слишком громко. — Если кошка приносит тебе мертвое животное, значит, она думает, что ты беспомощен, и пытается научить тебя. У меня была кошка в Ист-Мидоу, которая все время оставляла на крыльце мертвых мышей. — Юн усмехнулась и погладила Маркуса по голове. — Бедняга Маркус слишком беспомощен и неумел, чтобы самому добыть себе котят на ужин.

— Я не уверен и в том, что смог бы сам съесть этих котят.

— Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, — призналась Юн. — Но мясо остается мясом, и как бы мало его ни было в котах, двух кроликов нам бы все равно не хватило. Я посмотрю, как Макки будет готовить, и дам тебе знать, где что.

— Я никогда раньше не испытывал более противоречивого чувства благодарности, — ответил Маркус.

Юн заполнила первую ямку ветками, уложив самые большие на дно, а маленькие, размером с зубочистку, — наверх, и достала спичку.

— Момент истины.

Девушка подожгла спичку, прикрыв ее рукой, и бросила в ямку. Древесина занялась почти мгновенно, и огонь постепенно распространился с прутьев на кору и более толстые ветки, лежавшие нижним слоем. Вторая ямка служила дымоходом: через нее к основанию костра всасывался воздух. Минуту спустя полностью бездымное пламя хорошо разгорелось, оставаясь при этом ниже кромки земли, так что огонь нельзя было заметить.

— Одной спичкой, — гордо произнесла Юн. — Преклонитесь перед моим мастерством.

— Ну-ка, помоги мне содрать с них шкуру, — сказала другая женщина и забрала у Маркуса кроликов. Она потрошила одного, а Юн — другого. Кровь, шкуру и органы они прятали в третью яму неподалеку. Растерзанный кот лежал на земле рядом, ожидая своей очереди. Маркус был хирургом или по крайней мере учился на хирурга до того, как мир сошел с ума, и кровь никогда раньше не беспокоила его, но вид двух кроликов и киски оказался чересчур. Он побрел обратно к Вульфу и остальным, которые были погружены в тихий разговор с Деларосой.

— Вот почему нам нужна ваша помощь, — говорил Вульф. — Мы сможем собрать вместе небольшие фракций Партиалов и поднять весомое сопротивление, но в одиночку нам это сделать не удастся. Вы и ваши партизаны имеете знания и опыт, нужные нам, чтобы прорваться через линии Морган и разыскать очаги сопротивления за ними.

— Вы и сами неплохо справляетесь, — произнесла Делароса, но бросила быстрый взгляд на Маркуса. — Большую часть времени.

— Одна маленькая виноградная ветка, — пробормотал Маркус.

— Чем больше у нас людей, тем быстрее мы сможем работать, — сказал Вульф. — Мы не знаем точно, сколько всего существует фракций Партиалов, но в любом случае нуждаемся в вашей помощи. Время на исходе.

— До вас доходили слухи? — спросила Делароса.

Вульф покачал головой, а Маркус придвинулся ближе.

— Мы не в курсе дела, — ответил он. — Оккупационный режим доктора Морган обострился?

— Дело не в Партиалах, — пояснила Делароса. — Это кое-что новое. Об этом упоминали на удаленных фермах, и мы слышали то же самое от Партиалов, когда собирали информацию. — Она посмотрела на Вульфа. — Они видели… нечто.

— Это предложение оказалось вовсе не так полезно, как вы, вероятно, хотели, — заметил Маркус.

— Что за нечто? — спросил Вульф.

— Я даже не знаю, как это назвать, — ответила Делароса, бросив на Маркуса резкий взгляд. Молодой человек знал, что переступает черту, но остроты были инстинктом, проявляющимся, когда он нервничал. Маркус был полон решимости усмирить в себе это качество. Делароса поморщилась, будто пыталась подобрать слова. — Монстром? Неким… созданием? Ни одно из этих слов не передает смысла, но истории поразительным образом совпадают: это… существо, обладающее телосложением человека, достигающее восьми-девяти футов высоту и имеющее цвет свежего синяка. Оно появляется в деревнях и поселениях — везде, где есть люди, — и предупреждает их.

— Предупреждает о чем? — спросил Вульф.

— О снеге, — произнесла Делароса.

Маркус медленно кивнул, пытаясь сформулировать ответ, за который не получит выговор. Вульф, очевидно, думал о том же, однако его голос остался вежливым:

— И вы верите в эти россказни?

— Я не знаю, во что верить, — ответила Делароса. — Не отрицаю, что это звучит совершенно безумно — больше похоже на сказку, чем на настоящие события. — Она покачала головой. — Но отчеты, как я уже сказала, во многом совпадают, так что не доверять услышанному сложно. Либо истерзанные войной беженцы всего острова сговорились, чтобы разыграть нас, либо на самом деле что-то происходит.

— На острове полно Партиалов, — заявил Маркус. — Может быть, это они распространяют эти слухи по каким-то своим причинам.

— Партиалы в том же смятении, что и мы, — ответила Делароса. — Существо являлось и им тоже, а их рассказам я верю больше, чем чьим-либо еще. Если бы они узнали в наших агентах людей, то просто захватили бы их в плен, вместо того чтобы распространять какую-то дикую байку.

— У Тримбл не было никаких подобных существ, — сказал Винси. — И вряд ли они могли быть у Морган.

Делароса стрельнула в него пронзительным взглядом.

— Откуда вы можете это знать?

— Мы вернемся к этому через минуту, — проговорил Вульф. — Когда вы сказали, что он предупреждает о снеге, что вы имели в виду?

— Зима вряд ли является одним из тех явлений, о которых кого-то предупреждают, — сказал Маркус. — Может быть, гигантский монстр хочет, чтобы мы надели свитера?

Настала очередь Вульфа посмотреть на Маркуса, но вместо насмешки в его глазах стояла печаль. Маркус нахмурился, гадая, что сделал не так, но понял, что лицо Деларосы приняло такое же странное выражение.

— Что я пропустил?

— Настоящей зимы не было уже тридцать лет, — сказал Вульф. — Может быть, монстр имеет в виду это.

— Настоящую зиму? — спросил Маркус.

Делароса кивнула.

— Со снегом.

Маркус слышал о снеге, но сам никогда его не видел его.

— Здесь, на юге, снега не бывает.

— Мы на Лонг-Айленде, — сказала Делароса. — Раньше здесь все время шел снег. «Югом» называли такие места, как Флорида и Мексика. Но климат изменился, и к моменту Раскола даже в Канаде стало слишком тепло для настоящей вьюги.

— Это случилось после войны, — сообщил Вульф. — Не Изоляционной, а той, что была до нее, во время которой мы потеряли Ближний Восток. Это было побочным эффектом оружия, использованного, чтобы уничтожить местность. — Лицо командующего помрачнело. — Зоны с холодным климатом стали теплыми, теплые зоны — жаркими, а жаркие зоны сделались невыносимыми. Говорили, что так останется навсегда.

— С точки зрения геологии понятия «навсегда» не существует, — вставил Маркус.

— Навсегда с человеческой точки зрения, — ответила Делароса. — То, что измеряется по геологическим часам, не может обернуться вспять за тридцать лет.

— Значит, он должен был говорить о чем-то другом, — сказал Маркус. — Зачем гигантскому красному монстру появляться и предупреждать нас о погодных явлениях, которых мы не наблюдали десятилетиями?

— Зачем вообще гигантскому красному монстру появляться? — задала вопрос Делароса. — Я же говорила вам, что это совершенно непонятно. И я не утверждаю, будто здесь заключается какой-то смысл. Это безумие. — Она пожала плечами. — Но это правда.

— Где видели это существо? — спросил Винси.

— На юге, но оно постепенно перемещается севернее, — ответила Делароса.

— Поэтому вы тоже двигаетесь на север? — спросил Вульф.

— По другим причинам, — произнесла Делароса, указывая на таинственную повозку. — Мы идем на север, потому что собираемся закончить войну.

Маркус удивленного наклонил голову.

— Вы поможете нам объединить остальных Партиалов?

— Лучше, — объявила Делароса. — Мы их уничтожим.

Маркус снова взглянул на повозку.

— Там полно пушек?

— Пушек для подобного не хватит, — проговорил Гален. — Должно быть, это бомбы.

— Только одна, — сказала Делароса.

Вульф побледнел.

— Нет.

Делароса строго на него посмотрела.

— Только так мы сможем победить. Они превосходят нас числом как минимум в десять раз, а их боевые возможности превосходят наши еще больше. Если мы хотим пережить эту войну, то должны уравнять шансы, и перед вами единственный способ этого достичь.

— Не хотите просветить остальных из нас? — спросил Маркус.

— Это ядерная боеголовка, — произнес Вульф. — Она собирается их взорвать.

— Это очень плохая идея, — сказал Винси.

Маркус вдруг четко осознал, что со всех сторон их окружили партизаны Деларосы с оружием в руках. Если начнется драка, у Маркуса и остальных не окажется ни малейшего шанса, даже с Винси.

— Вряд ли вы сможете меня остановить, — произнесла Делароса.

— Те… — Винси замолчал как раз вовремя для того, чтобы не выдать себя. — Независимо от того, на чьей они стороне в этой войне, я не позволю вам…

— Ты мне не позволишь? — резко переспросила Делароса. Напряжение в лагере стало еще тяжелее, чем раньше, и Маркусу показалось, будто его легкие сдавило неподъемным грузом. Делароса яростно посмотрел на Вульфа. — Я уже спрашивала, кто это, — прошипела она. — Теперь ответьте мне.

— Я Партиал, — спокойно сказал Винси. — Я враг доктора Морган и союзник этих людей. Я пришел сюда, чтобы стать и вашим союзником тоже, но я не могу позволить вам совершить то, что вы намереваетесь сделать.

В мгновение ока партизаны вскинула оружие, и Маркус и его товарищи оказались в центре круга, с границ которого на них нацелили винтовки. Даже Юн взяла их на мушку. Ее лицо было мрачным, а с зажатого в руке ножа все еще капала кровь кроликов. Голос Деларосы превратился в сдержанный ураган ярости.

— Вы привели в мой лагерь Партиала?

— Он на нашей стороне, — прорычал Вульф. — Не все Партиалы — враги.

— Нет, все, — проговорила Делароса. — Они даже не способны принимать собственные решения — некая химическая связь принуждает их к послушанию.

— Я поклялся своей честью, что помогу, — произнес Винси.

— А потом появится офицер-Партиал и прикажет тебе выдать все наши секреты, — сказала Делароса. Она посмотрела на Вульфа, и Маркус был потрясен, когда увидел, как в уголках ее глаз собираются слезы. — Они биологически не способны к неповиновению, черт побери, и мы не хотим рисковать этим планом, якшаясь с врагом!

— Вы вообще не должны рисковать и приводить этот план в действие, — возразил Вульф. — Нет такого места, где вы могли бы устроить ядерный взрыв, уничтожив при этом Партиалов, но не затронув людей: мы к ним слишком близко.

— Не говоря уже обо всех Партиалах, которые погибнут, — сказал Маркус. — Но, как я понимаю, эта часть вашего коварного плана обсуждению не подлежит.

— Связать его, — приказала Делароса.

— Не трогайте его, — проговорил Вульф.

— Мы берем его в плен, что бы вы ни предприняли, — сказала Делароса. — Вы выбираете только то, станете ли пленниками тоже.

В лагере стало тихо. Обе группы напряженно уставились друг на друга. Наконец Маркус сделал шаг вперед.

— Если хотите переступить через меня, чтобы добраться до него, то это ваш выбор. Но я предупреждаю: если сделаете мне больно, то я, скорее всего, расплачусь, и вы потом будете чувствовать себя неловко.

Винси посмотрел на него.

— Это твоя дерзкая речь?

— Привыкай, — ответил Маркус. — У меня в запасе есть еще много бесполезных тирад.

Глава 12

Кира стояла в коридоре возле кабинета доктора Морган. Ее ладонь застыла над дверной ручкой. Если девушка объяснит свой план, Морган схватится за него; они возьмут в плен человека, извлекут вирус и проверят его на взаимодействие со «сроком годности». Кира была уверена: что-нибудь они да найдут. В мире, где смысла не осталось ни у чего, это казалось вполне разумным. Тайны, на разгадку которых Кира потратила годы, план, ради раскрытия которого она пересекла полсвета, неразрешимые задачи, спрятанные внутри каждого человека, Партиала и вирусной споры РМ, — все это указывало на такой выход, на это сложное, скрытое, блестящее взаимодействие биологии, политики и человеческой природы. Ответ заключался в том, чтобы работать сообща: Партиалы могут вылечить людей, и теперь люди смогут вылечить Партиалов. Девушка была в этом уверена. Все, что ей оставалось сделать, — это доказать истинность своей догадки, а Морган может ей в этом помочь.

Но зайдет ли Кира так далеко?

Доктор Вейл поработил Партиалов, чтобы помочь выжить своей крошечной группке людей, и Морган была более чем способна сделать то же самое, только наоборот. Кира подумала о Партиалах в заповеднике, которые в течение долгого времени постоянно находились под действием снотворного. Вейл «ухаживал» за ними, как за человеческим садом, и собирал с отощавших, изнуренных «целебных трав» урожай. Это были невольные жертвы, навечно зависшие на грани смерти. Морган сделает с людьми то же самое: протоколы ее более ранних экспериментов уже поведали Кире ужасные истории о людях, которых обнаженными держали в клетках, морили голодом и подвергали во имя спасения Партиалов страшным пыткам. Морган обладала властью сделать это снова, а Кира была близка к тому, чтобы предоставить женщине причину. Вовсе необязательно, чтобы все произошло именно так, чтобы одна сторона погубила другую, но случится именно это. Так было всегда, и от нового открытия все станет только хуже. Ситуация не изменится.

Разве что Кира изменит ее сама.

Но как?

Больничный коридор был пуст. Нескольких солдат-Партиалов Морган вынудила работать в качестве лаборантов, но они сегодня находились в других частях комплекса. Здание обеспечивалось энергией, но комнаты и коридоры были безлюдными и заброшенными, лишенными жизни, звуков и движения. Никто не видел Киру, которая стояла здесь, скованная нерешительностью… Захотев, она может развернуться и уйти. Возможно, даже незаметно и не поднимая тревоги покинуть комплекс, так как Морган потеряла всякий интерес к тому, чтобы держать девушку здесь. Кира была неудавшимся экспериментом, разрушенной мечтой.

«Я могу уйти, — подумала она, — но куда?» Что еще остается делать в мире, лежащем в руинах? Какие ответы она может попытаться найти, на какую догадку надеяться? У нее был ответ, который она практически держала в руке, и она обладала властью придать ему форму и претворить его в жизнь. Последствия будут ужасны, а исход — катастрофическим, но, если Кира права, цивилизация выживет — и люди, и Партиалы, в мире угнетения, безнравственности и страшной угрозы, но выживут. Обстановка будет плохой, но она улучшится. Возможно, лишь через несколько поколений, но улучшится.

«Но будет ли этого достаточно? — подумала Кира. — Действительно ли выживание — единственное, что имеет значение? Если я расскажу о своем плане Морган и она поработит человеческую расу, чтобы спасти Партиалов, то люди будут жить, но они будут жить в аду. Как я могу принять такое решение? Если у меня есть шанс спасти хотя бы одну жизнь и я не сделаю этого, то я убийца? А если есть шанс спасти весь мир, а я позволю ему умереть, насколько это хуже? И все же мне придется нести ответственность за величайшую тиранию, в условиях которой человечество когда-либо оказывалось. Каждый человек, которого я спасу, будет проклинать мое имя с настоящего момента и до конца времен.

Я не могу придумать другой способ, но не могу и заставить себя пойти по этому пути».

Ее ладонь зависла над дверной ручкой, до принятия решения оставалось лишь полтора дюйма. Тепло руки Киры, тепло крови, бегущей в ее венах, согревало дверь, излучая ауру жизненных сил. Если девушка передумает и уйдет, это тепло останется призрачным образом ее мимолетного присутствия. Еще несколько месяцев для Партиалов, несколько лет для людей. Дождь будет идти, трава расти, животные — есть, убивать, умирать и снова рождаться, и воспоминание о разумной жизни выцветет и станет незначительным бликом в истории Земли. Однажды, через миллион или миллиард лет, когда, став результатом революции, очнувшись от вечной спячки или спустившись со звезд, появится новый вид, узнает ли он, что до него здесь кто-то уже был?

«Может быть, останутся здания, пластмассовые отходы или что-то еще, что расскажет о нашем существовании, но ничто из этого не объяснит, ради чего мы существовали. Не останется ничего, что доказало бы: нас стоит помнить.

Я могла бы уйти, — снова подумала она. — Могла бы найти Сэмма, Хочи, Изольду или Мэдисон. В последний раз увидеть Арвен. Я могла бы найти Маркуса.

Маркус.

Он хотел жениться на мне, и я тоже хотела быть с ним. Что изменилось? Наверное, я. Мне нужно было выяснить, кто я и для чего предназначена, и теперь я знаю: я ничто. Просто еще одна девчонка, которая не может спасти мир.

Ладно, может, но только прокляв его.

Маркус хотел смириться с концом света и насладиться тем временем, пока мы можем быть вместе, потому что больше у нас ничего не оставалось. Он был прав? Я решила, что нет, и ушла, и что из этого получилось? Я такая же запутавшаяся и потерявшая надежду, какой и была — и даже больше, потому что попыталась и не смогла.

Но по крайней мере я пыталась.

И Сэмм. Благодаря ему, я тоже смирилась — но не с концом света, а с концом себя. Благодаря ему, я смогла пожертвовать собой, потому что это был единственный правильный выбор, когда остальные варианты стали слишком ужасны, чтобы даже думать о них. Я приняла решение и отдала себя, однако сейчас положение вещей не лучше, чем было до этого. Конец света по-прежнему близок. Тепло нашего присутствия все продолжает покидать Землю.

Но даже это неправда: конец света произошел тринадцать лет назад, и сейчас и человеческая раса, и Партиалы стали лишь остаточным изображением. Мы уже мертвы, словно валяющаяся на земле отрубленная голова со все еще моргающими глазами.

Я никогда не сдавалась, — думала Кира. — Но у меня всегда были пути, по которым я могла следовать. Я могла выбирать дороги и способы, я могла пробовать и… что угодно. Есть ли у меня что-нибудь из этого сейчас? Неужели предать мой народ, мою семью, весь человеческий род на самом деле единственный ответ? Смогу ли я жить и смириться с собой, если сделаю это?

А если не сделаю, будут ли жить остальные?»

Кира положила ладонь на ручку двери и крепко ее сжала, чувствуя гладкий изгиб металла. Время пришло. Сейчас или никогда.

Она отпустила ручку и отступила на шаг.

Еще на один.

«Если единственной исходом становится вымирание, — подумала она, — то выбор, о котором раньше ты бы даже не задумывался, становится единственным верным с точки зрения морали. Рабство — это ад, но не уничтожение. Мы еще сможем вернуться. Иногда неправильный выбор становится верным.

Но иногда он так и остается неправильным».

Она сделала еще один шаг назад.

«Человеческая раса — это не просто кровь и плоть, — подумал Кира. — Партиалы — не просто двойная спираль и синтезированный феромон. Это люди; и это люди, которых я знаю. Это Сэмм и Хочи, Мэдисон и Гару, Арвен и Изольда, Маркус и все остальные, с кем я когда-либо встречалась, все, кого я когда-либо любила или ненавидела. Это Вейл и Морган. Это я.

Недостаточно просто спасти нас. Мы должны быть достойны спасения».

Она сделала еще шаг назад, находясь теперь точно посередине широкого больничного коридора, и уставилась на закрытую дверь.

«Есть другие Партиалы, — сказала себе Кира. — Другие фракции, которые живут в городах, лесах и пустынях. Они не встали на сторону Морган, и мне тоже необязательно. Если мне удастся убедить хотя бы несколько из этих групп, хотя бы одну, поддержать меня, если они согласятся, как Сэмм, помогать людям, присоединиться к ним и жить и работать вместе, то у нас все получится. Мы сможем спасти мир. Не только наши жизни, но и то, благодаря чему заслуживаем спасения. Наши мысли и наши мечты.

Наши надежды».

Кира развернулась и целеустремленно пошла обратно по коридору. Ее неуверенность исчезла — решение было принято.

Она могла только надеяться, что это решение окажется верным.

Глава 13

Ариэль неслась, сжимая в руках винтовку. Тяжелый рюкзак неистово колотился по ее спине. Остальные, тяжело дыша и не смея оглянуться назад, бежали впереди: Изольда со своим сыном, Мэдисон с малышкой Арвен, на удивление проворная Нандита и первыми — Хочи с матерью. Они не знали, что их выдало, но это и не имело значения: в глуши их обнаружил обычный патруль, и теперь Партиалы настигали их, громыхая на джипах и мотоциклах по разбитым улицам, а позади них ехала грузовая платформа с железной решеткой и проволочной сеткой.

Клетка.

Кесслер повернула в заросший двор слева и выбилась вперед, ища путь спасения. Хочи чуть приотстала и жестом приказала остальным пробраться через дыру в заборе. Хан и Арвен вопили, отражая страх своих матерей. Ариэль достигла забора как раз тогда, когда через дыру неловко пробиралась Нандита. Девушка обернулась, рискнув посмотреть, что происходит позади нее. Партиалы уже почти их настигли. Хочи зарядила очередью из своей винтовки по лобовому стеклу первого джипа, заставив водителя пригнуться. Это предоставило женщинам короткое промедление, которого хватило, чтобы нырнуть в дыру, а затем они снова бросились бежать через кусты, молодые деревца и бушующие побеги. Во дворе было полно старой бытовой техники: подобно памятникам, высились посудомоечные машины и холодильники. Возможно, раньше здесь располагался цех по ремонту. Ариэль услышала, как в корпус прибора, мимо которого она пробегала, угодила пуля.

— Они слишком близко, — задыхаясь, произнесла Хочи. Прорываясь через сорняки, она едва могла говорить. — На этот раз нам не удастся спастись.

Ариэль на ходу схватила за руку Нандиту и потянула ее через лабиринт препятствий.

— Подумайте, насколько стало бы легче, если бы наша сумасшедшая госпожа ведьма использовала свою волшебную способность контролировать сознания Партиалов.

— Ты же знаешь, я не могу этого сделать, — ответила Нандита, задыхаясь от бега. — Партиалы поймут, что их контролировали, и придется либо оставить их с нами навсегда, либо отправить домой с информацией о том, что на острове есть кто-то из Доверия.

— У нас нет выбора! — отрезала Ариэль, нырнув в укрытие, когда на нее обрушился очередной шквал пуль. — Если они начнут на нас охоту, все может стать еще серьезнее.

— Это всего лишь патрульная команда, разыскивающая беглецов, — сказала Нандита. — Если начнется настоящая охота, приказы будут на порядок жестче.

Пригнувшись за каркасом ржавой посудомоечной машины, Хочи открыла огонь, замедляя погоню и принуждая Партиалов тоже искать укрытие.

— Через минуту или две никакого выбора у нас уже не будет, — сказала она. — Они лучше, и их больше, чем нас.

— Подождите, — сказала Ариэль, вскинув голову и прислушиваясь. Что-то изменилось. Хочи снова выстрелила, и Ариэль знаком приказала ей прекратить. — Тихо, разве вы не слышите?

Хочи вернулась в укрытие, и троица внимательно прислушалась, а остальные побежали вперед. Ариэль закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на звуке. Что это было?

— Двигатели, — сказала Нандита. — Они на холостом ходу.

«Да, — подумала Ариэль, — звук двигателей изменился, но было кое-что еще. Что-то большее, как…» Она не могла выразить это словами.

— Напомните мне, что означает «на холостом ходу», — проговорила Хочи. — За всю свою жизнь я слышала звук всего, наверное, четырех двигателей.

— Это означает, что они чего-то ждут, — пояснила Нандита. — Партиалы нас больше не преследуют.

— Во всяком случае они не смогут проехать на машинах через эту свалку.

— Двигатели снова набирают темп, — произнесла Ариэль, по-прежнему прислушиваясь. — Но, кажется, они… уезжают.

— С чего ты взяла? — спросила Хочи. — Я слышу только двигатели и ничего из тех глубоких эмоциональных оттенков, которые вы улавливаете.

— Ты человек, — сказала Нандита. — И в тебе нет и малой доли тех генетических модификаций, что есть у меня.

— Они не могли сдаться, — проговорила Ариэль. — Они были слишком близко. Думаете, они пытаются окружить нас? — Она посмотрела вперед, стараясь разглядеть остальных из своей группы, но те уже завернули за угол и скрылись из виду. — Мы должны поторопиться. Кесслер не сможет защитить матерей в одиночку.

— Позади нас все еще могут быть Партиалы, — сказала Хочи. — Если мы покинем укрытие, нас могут убить.

Нандита покачала головой.

— Они здесь для того, чтобы захватить нас, а не убивать.

— Это было до того, как мы начали в них стрелять, — ответила Ариэль. — Теперь мы вражеские бойцы.

— Дайте мне минуту, — произнесла Нандита и закрыла глаза, делая долгий, глубокий вдох. Она замерла, словно концентрируясь, и Ариэль поняла, что женщина пытается почувствовать ближайших Партиалов через линк. Девушка сделала вдох, но ничего не ощутила. У нее никогда не получалось. Может быть, с практикой?

Нандита резко открыл глаза.

— Впереди нас, — выдохнула она. — Бегите к детям!

Все три женщины вскочили и бросились бежать на помощь. Ариэль кратко оглянулась назад, но ничего не увидела. «Почему они оставили нас? Даже если Партиалы послали солдат вперед, чтобы отрезать нас, зачем покидать свою позицию в тылу?»

Ариэль обогнала остальных и притормозила на углу следующего крупного здания. Подняв винтовку, она осторожно шагнула вперед. Дуло автомата было направлено вровень с головами врагов, которые могли появиться перед ней. Однако Ариэль увидела лишь ботинок и лодыжку, исчезнувшие за дверью, в которую вошел Партиал. Мгновением позже она услышала плач младенца и снова бросилась бежать. Хочи тут же ее догнала.

— Куда? — спросила Хочи.

Ариэль показала на открытую дверь, и Хочи кивнула. Каждая была вооружена штурмовой винтовкой М16 из личной коллекции, так как девушки являлись членами бывшей милиции Ист-Мидоу: всех подростков на острове обучали обращению с огнестрельным оружием. Заряда в винтовках хватало, чтобы убить Партиалы в бронежилете, если стрелять по определенным точкам. «Мы сможем», — подумала Ариэль.

«Вот только не знаем, сколько их и где они».

Они уже почти достигли дверного проема. На бегу Ариэль как можно тише прошептала:

— Попытаемся тихонько проскользнуть внутрь или ворвемся и откроем огонь на поражение?

— Слишком поздно для обоих вариантов, — сказал строгий мужской голос. Хочи и Ариэль застыли на месте. — Бросайте винтовки и станьте к стене, — произнес мужчина, и они повиновались. Все это время Ариэль проклинала себя за свое безрассудство. Она посмотрела в ту сторону, откуда они пришли, но нигде не увидела Нандиту. Девушка слышала, как внутри плачут дети, а затем за ее спиной раздались шаги и лязг металла: солдат-Партиал пнул их винтовки из зоны досягаемости подальше. — Расскажите, что вы знаете о сопро…

Он резко замолчал, словно встревоженный чем-то, чего Ариэль не услышала. Секунду спустя из здания послышался крик другого Партиала:

— Сед, ты должен это увидеть.

— Задержана пара бойцов, — ответил Партиал, взявший девушек в плен, — положение не стабильно.

— Веди их сюда, — произнес Партиал из дома, — и спроси, что они знают о годовалом человеческом ребенке.

Ариэль выругалась себе под нос и услышала, что Хочи сделала то же самое. Ариэль снова посмотрела в сторону, но Нандиту по-прежнему не увидела.

— Кого вы ждете? — спросил Партиал.

Надеясь, что не выдала Нандиту полностью, Ариэль снова выругалась, хотя на этот раз про себя.

— За нами гналась еще одна группа ваших, — сказала Ариэль. — Я просто удивлена, что их еще здесь нет.

— Они удерживают позиции, пока мы заходили к вам с фланга, — ответил Партиал, но Ариэль знала, что он врет. «Остальные уехали, — подумала она. — На полной скорости. Это не может быть стандартной процедурой — даже грузовик с клеткой увезли. В чем нас собираются доставить на базу? Что происходит?»

— В дом, — приказал Партиал, — и без глупостей.

Подняв руки над головой, Хочи и Ариэль прошли через дверь в развалины строения. Это было что-то вроде склада, в котором хранились такие же предметы бытовой техники, как и те, что ржавели во дворе снаружи. Здесь было не очень светло, но в то же время и не темно, так как большая часть крыши провалилась, открывая небо. В помещении находился только один Партиал. Он держал две винтовки: свою и Сенатора Кесслер. Сама Кесслер с Мэдисон, Изольдой и двумя детьми скорчилась в углу. Партиал настороженно наблюдал за вошедшими, но постоянно бросал быстрые взгляды на Арвен. Годовалых детей уже много лет не видели, поэтому игнорировать малышку было невозможно. Партиал жестом приказал вошедшим девушкам встать в тот же угол. По пути Ариэль незаметно осматривала пол, надеясь найти оружие. Его не было. Ариэль, Хочи и Кесслер были обезоружены, но у Мэдисон и Изольды могли остаться самозарядные пистолеты.

А Нандита по-прежнему находилась снаружи, там же, где Партиал оставил в траве винтовки девушек.

— Седрик, это годовалый ребенок, — проговорил второй Партиал.

— Это…

В помещение вошел первый Партиал, но при виде Арвен будто прирос к полу. Он с благоговением уставился на девочку, стоя спиной к двери и на мгновение утратив бдительность. Ариэль почти ожидала, что на склад ворвется Нандита и застрелит Партиала. Ничего не произошло. Седрик взял себя в руки и встал так, чтобы наблюдать одновременно и за женщинами, и за дверью. Ариэль была практически уверена, что для захвата шестерых пленниц здесь оставили только этих двоих Партиалов, которым будет очень сложно без посторонней помощи доставить женщин на базу. Кровь Ариэль внезапно застыла, когда девушка поняла: целью этой операции может быть вовсе не пленение.

Дата добавления: 2015-07-12