Империи Ислама 8 страница

Более точно перелом могло бы определить изменение политики Акбара в конце 80-х годов, когда он, ослабив свой интерес к вопросам идеологии, вновь обратился к активной завоевательной политике.

В 1586 году, воспользовавшись смутой и борьбой разных претендентов на престол, Акбар захватил Кашмир, установив для него налог натурой (шерстью и шафраном). Прохладный климат и красота кашмирских озер покорили сердце правителя, и Кашмир стал излюбленным местом его летнего отдыха.

В 1592 году была завоевана Орисса, в 1595 году Белуджистан и Кандагар.

Таким образом, в карьере Акбара можно четко выделить четыре этапа: политический, экономический, идеологический и вновь политический, когда Акбар вел войны, готовил преемников, упорядочивал номенклатуру.

В последние годы правления Акбара уже чувствуется резкое снижение масштаба свершения. Грандиозность второй фазы явно уступает место мелкой суете третьей фазы. В первую очередь речь идет о последних войнах Акбара. «В этих войнах проявилась слабость в могольской армии – результат упадка боевого духа военачальников. Они, привыкнув к роскоши, везли за собой огромный обоз личного имущества, стеснявший маневр армии, и больше думали о пирах, чем о ратных подвигах» (К. Антонова).

Акбар, несмотря на пребывание в чуждой для него фазе, продолжает жить будто заговоренный. Вокруг же него смерть планомерно начинает косить самых близких ему людей. В 1599 году от белой горячки умирает сын Мурад, в 1604 году умирает сын Даниал, в 1602 году умирает преданный друг, советник, летописец Абу-л-Фазл (возможно, убит Джахангиром). Наконец, в 1604 году умирает мать Акбара, чего тот уже не мог перенести, скончавшись ровно через 12 лет после исторически определенной ему даты.

Очень важен для подтверждения выбранной системы делений на фазы тот факт, что смерть Акбара не вызвала революционных перемен и смена власти прошла достаточно спокойно. Умер Акбар 17 октября 1605 года. «Перед смертью он облачил принца Салима в царские одежды, надел ему на голову тюрбан и повесил ему на пояс свой собственный кинжал, ясно выражая тем самым свое желание, чтобы именно Салим, несмотря на его проступки, стал наследником престола» (Н. Синха, А. Бенерджи). 24 октября 1605 года Салим взошел на престол, получив имя Джахангир.

Что касается проступков Джахангира» (пока он еще Салим), то речь идет о периоде с 1601 по 1605 год, когда он усиленно интриговал против отца и был фактически независим в Алахабаде. Когда Акбар заболел в 1605 году, «повсюду стали возникать группировки и заговоры. Говорят, что даже собрался совет по вопросу о престолонаследии, причем большинство знати высказалось за поддержку Салима» (Н. Синха, А. Бенерджи). Что еще раз доказывает значительно возросший вес лидирующего класса.

Разумеется, что смерть Акбара хоть и не принесла революционных изменений, тем не менее легализовала победу бюрократии, случившуюся еще при жизни Акбара. Вспомним, ведь и у нас после смерти Сталина прошло еще 12 лет, прежде чем партаппарат научился пользоваться механизмами коллегиального принятия решений, навсегда отказавшись от гипнотического оцепенения перед главарем. Так что «после смерти Акбара и воцарения Джахангира борьба придворных клик за власть приняла открытый характер, усилилась коррупция сановников» (К. Антонова).

Полным ходом пошли взятки. В хрониках неоднократно говорится о прибытии ко двору военачальника, «подарившего» падишаху слонов, драгоценности и редкие вещи и получившего в результате повышения в чине и соответственно более крупный джагир. То же самое касается иностранных купцов, зачастивших в XVII веке в Индию.

«Воцарившийся на престоле Джахангир издал «12 правил», в которых, в частности, утвердил все пожалования, джагиры и суюргалы за теми, кто ими фактически уже владел. Так впоследствии поступали и остальные могольские правители, поскольку им всем было важно прежде всего утвердиться на троне. Позднее Джахангир отстранил от власти сановников Акбара и предоставил высшие должности другим лицам» (К. Антонова). Так уходят жесткие, суровые, но романтические порядки второй фазы, в которой не давали джагирдарам прирасти к земле. Не давали ничему зафиксироваться, ибо вторая фаза – фаза преобразований. Другое дело третья фаза, тут уж можно вовсю мхом обрастать.

«Одновременно с изданием «12 правил» Джахангир распорядился повесить золотую цепь с колокольчиками от берега Джамны до одной из башен его «крепости, чтобы жаждущие правосудия, дергая за цепь, могли привлечь к себе внимание падишаха. Эта эффектно демагогическая мера не имела реального значения, поскольку добиться чего-либо от правителя можно было лишь поднесением ценных подарков. К тому же с годами Джахангир стал все меньше заниматься государственными делами. Ему мешали возлияния, которые он устраивал каждый вечер, употребляя вино и опиум до потери сознания. При этом он иногда отдавал нелепые распоряжения, а поутру, проспавшись, жестоко наказывал приближенных плетьми за выполнение этих распоряжений. Фактически правителем государства все более становилась его любимая жена Hyp Джахан» (К. Антонова).

Что ж, нам не привыкать к тому, что в тихой бюрократической третьей фазе, оттесняя мужчин, к власти устремляются женщины. Наша Елизавета, английская Елизавета, иудейская Саломея... Вот и теперь «красавица, получившая прекрасное образование, сочинявшая стихи и любившая охоту, властолюбивая Hyp Джахан сама решала за Джахангира все важные государственные дела. Под конец его правления Hyp Джахан стала официально считаться соправительницей, и ее имя с 1623 года (30-й год фазы) чеканится на монетах рядом с именем Джахангира» (К. Антонова).

Для определения момента временного раздела между второй и третьей фазами очень важно помнить о том, что именно вторая фаза является пиком имперского интернационализма, в третьей же и четвертой фазах интернационализм шаг за шаг сдает позиции, чтобы окончательно рухнуть за пределами имперского цикла. Так вот, именно в 1595 году «Акбар издал указ, по которому жалованье воина-мусульманина стало выше воина-индуса» (К. Ашра-фян), и, быть может, именно этот указ точнее всего отделяет вторую фазу от третьей. Джахангир, разумеется, уже не маскировал своей преданности миру ислама. По мнению индийского историка К. Паниккара, «Джахангир был ставленником ортодоксальных мусульман, симпатии которых он привлек тем, что организовал убийство Абу-л-Фаз-ла, друга Акбара, историка и советника по религиозным вопросам. Впрочем, как государь он продолжал политику отца, отбросив лишь крайности дин-и-илахи («божественной веры»). В частности, союз с раджпутами даже укрепился».

«Антимусульманские мероприятия Акбара, в особенности обращение мечетей в склады и караульные помещения, вызвали недовольство как раз тех правящих кругов мусульманских феодалов – светских и духовных,– на укрепление позиций которых была направлена вся политика Акбара. Поэтому после его смерти следующий падишах Индии Джахангир отказался от дин-и-илахи и, официально ничего не отменяя, не настаивал более на выполнении нововведений Акбара, особенно религиозных. Хотя конечной целью Акбара было укрепление положения окружающих его мусульманских джагирдаров, его политика уступок вызвала резкое недовольство как части самих джагирдаров, так и особенно шейхов – мелких и средних землевладельцев. После подавления крупного восстания 1580– 1582 годов это недовольство почти не проявлялось в открытой форме, хотя нельзя не видеть выражения именно этих настроений в поддержке части джагирдаров бунта старшего сына Салима. По вступлении же Салима на престол под именем Джахангира и при его преемнике произошел решительный, хоть и постепенный поворот от политики реформ и веротерпимости Акбара к поощрению мусульманской нетерпимости» (К. Антонова).

История вольно и невольно сосредотачивает свое внимание на вопросах политических, военных сражениях, политических переворотах, модели административного устройства и т. д. Такой подход правомерен лишь при рассмотрении имперских циклов; на Востоке важнее идеологические, на Западе – экономические. Однако и внутри мира Империи не все так однозначно. Параллельное существование двух величайших имперских миров – английского и русского – не сделало и не могло сделать эти миры тождественными. Если во всей истории человечества было всего 20 имперских циклов, то можно ли было допустить существование тождественных циклов? Разумеется, нет. Вот почему рядом с чисто политическими Империями присутствуют Империи коммерческие, экономические. Соотношение между Россией и Англией в определенной мере копируется соотношением между Османской империей и Великими Моголами.

Две исламские империи, два имперских цикла, начав свой путь почти одновременно (1413 и 1521), попали на разлом эпох и оказались в двух разных мирах. Османский цикл весь еще в эпохе воинственного напора, социального романтизма, освободительного пафоса; Великие Моголы в своем имперском цикле первую и вторую фазы еще держат в старой эпохе, однако третья и четвертая фазы уже в эпохе новой, куда более деловой, расчетливой, эпохе мобилизации всех ресурсов человечества, в первую очередь материальных ресурсов. Главенствовать в этой эпохе будут идеи третьей Англии (1473–1617), и Великим Моголам выпало отрабатывать один из тупиковых вариантов английской идеи неограниченного обогащения.

Даже в относительно аскетических первых двух фазах роскошь была неотъемлемым атрибутом власти, в третьей же все ограничения отпали. «Убранство дворцов богачей было исполнено похотливой чувственности, бессмысленной роскоши и безрассудной помпезности. Двор правителя был средоточием богатства и культуры. Знать, подражая императору и двору, также вела расточительную жизнь. Утонченная пища, летом мороженое, свежие фрукты из Бухары и Самарканда, пьянство и наркомания. В гареме падишаха 5 тысяч женщин. Многие тысячи рупий щедро тратились на содержание гарема и на пышные празднества для его обитательниц» (Б. Луния).

В результате развития внешней торговли в Индию хлынул поток золота и драгоценностей. По словам Бернье, Индия являлась «пропастью, поглощающей значительную часть золота и серебра всего мира, которые находят многие пути, чтобы туда проникнуть со всех стран, и почти ни одного для выхода оттуда».

Приезжих европейцев города средневековой Индии поражали своим многолюдством и многочисленностью. Ральф Фитч, посетивший Индию в конце XVI века (время бурного роста Лондона), писал, что «Агра и Фатхпур-Сикри очень большие города, каждый из них гораздо больше Лондона, и очень населены».

Европейские купцы XVI века восхищались коммерческой сноровкой индийских торговцев. Набирает силу ростовщичество, рожденное коммерческой революцией, переодевшей налог-ренту из натуральной формы в денежную. Все указывает на коммерческий талант Моголов. К примеру, монеты отличались чистотой металла, полнотой веса и художественной чеканкой, в противоположность монетам османов, худосочным и фальшивым.

Впрочем, накопление капитала удивительным образом не привело к появлению капитализма. Этот факт должен был озадачить историков. Однако историков очень трудно озадачить, ответ оказался прост: «Купцы и ростовщичество находились в приниженном положении, завися в городе, как и в деревне, от феодала, не выступая самостоятельно в политической жизни страны. Ремесленники бесправны и неорганизованны. Никаких предпосылок капитализма – в частности, нет свободных рабочих мест» (К.Антонова).

Османы свою коммерческую фальшь вполне компенсировали военной гениальностью и были все-таки богаты, ибо были сказочно сильны. У Моголов все наоборот: коммерческому гению приходилось компенсировать все усиливающуюся военную бездарность. Моголы были все-таки сильны, ибо были сказочно богаты. «Армия слишком разнородна, недисциплинированна и держалась лишь на материальных интересах» (К.Антонова). Тут полная противоположность османам. Кстати, турецкие пушки оставались лучше индийских, даже если были старше на сотню лет. Завоевания Джахангира все более походили не на ратные свершения, а на акты купли-продажи. Например, Мевар в 1615-м был не столько завоеван, сколько куплен.

К концу третьей фазы застойность все гуще. У власти клика из родственников Hyp Джахан. После смерти ее отца в 1622 году начинается открытая вражда между Hyp Джахан и наследником престола Шах Джаханом. (Это имя, означающее примерно «правитель мира», получено было за победу над Ахмаднагаром.). Шах Джахан восстает, терпит поражение, просит прощения, получает его. Однако наследником становится Парвез.

«В результате этих внутренних смут, длившихся три года, Могольское государство не только потеряло своих лучших военачальников, но и не смогло вернуть Кандагар. Говоря словами Джахангира, восстание Шах Джахана «словно топором ударило по основанию его собственной державы и оказалось камнем преткновения на ее пути». Находившийся в плачевном положении Шах Джахан уже подумывал о бегстве в Персию, когда события неожиданно приняли весьма благоприятный для него оборот. В октябре 1626 года умер Парвез, а в октябре 1627 года скончался сам Джахангир. Шах Джахан спешно покинул Декан, чтобы обеспечить себе престол» (Н.Синха, А. Бенерджи).

Взойдя на престол, Шах Джахан «на всякий случай» приказал перебить всех своих братьев и племянников, чтобы не оставить других претендентов на престол. Hyp Джахан он оставил во владение крошечный джагир, и она стала жить в уединении вместе со своей дочерью, вдовой Ша-хриара. Умерла Hyp Джахан только в 1645 году. Шахриар был последним, кто попытался занять трон, перед тем как Шах Джахан в феврале 1628 года вступил на престол. Таким образом, кризис государства перед вхождением в четвертую фазу был достаточно долгим и мучительным.

Четвертая фаза (1629–1665, Великие Моголы)

Четвертая фаза Великих Моголов на века запомнится своей пышностью, изысканностью, великолепием архитектурных творений. Правление Шах Джахана с удовольствием взяло от возможностей четвертой фазы все внешние эффекты, поэтому увидеть эту фазу не трудно, труднее понять содержание четвертой фазы, собственно смысл всего этого великолепия. Не хочется думать, что блеск четвертой фазы самоценен, как блеск ради блеска...

«По богатству, пышности, а также по утонченности культуры двор Шах Джахана превосходил все предыдущие» (К.Антонова). «При Шах Джахане страна переживала период бурного творческого подъема, в течение которого были достигнуты высоты искусства. В дальнейшем наступает период упадка» (Перси Браун). Ну и так далее.

Кроме роскоши и красоты четвертая фаза выделяется своим братством и социальным миролюбием. Если вторая имперская фаза сплошь и рядом апофеоз братоубийства, то четвертая фаза всегда исторический остров благодушия и классового согласия.

«Хронисты времен Шах Джахана не отмечают сколько-нибудь крупных народных движений» (К.Антонова). «Шах Джахан был добрым и мудрым правителем, который располагал большим числом способных сановников. Имеется много примеров, когда он смещал по требованию народа жестоких наместников, обиравших население» (Н.Синха, А. Бенерджи).

Однако никакое будущее спокойствие и благолепие не в состоянии снять проблемы достаточно трудного входа в четвертую фазу. Четвертая фаза Моголов не исключение. С 1630 по 1633 год разразился немыслимый голод. По свидетельству хрониста, родители поедали детей, кости мертвецов толкли и подмешивали в муку. Так что в первые четыре года фазы мало кто мог предположить, что начинается самый блестящий и благополучный период в истории страны.

В те же годы идет могучее продвижение могольской мощи по Индостану. В 1632 году Шах Джахан взял португальский город Хугли, и 4 тысячи пленных португальцев были отправлены в Агру. Принявшие ислам португальцы были освобождены, остальные казнены. Главным военным успехом Шах Джахана стало окончательное подчинение Ахмаднагара. Биджапур и Голконда признали себя вассалами Моголов. Это означало, что практически вся территория Индии попала под власть империи.

Впрочем, военные успехи сопровождались ослаблением боевого духа. «Армии численно разрослись, но их боеспособность снизилась. Во время походов число обозников и слуг во много раз превышало число воинов. В бою полагались не столько на конницу и пехоту, сколько на боевых слонов, таранивших ряды противников. Поэтому, хотя в Декане армии Моголов еще одерживали порой победы, в горных афганских землях, где слоны пройти не могли, войска Шах Джахана не добивались успеха» (К.Антонова). Крепости брали преимущественно голодом и подкупом, а не штурмом.

Так, в 1646 году (самая середина фазы) неудачей закончился поход в Балх. Моголы не смогли подчинить неуловимых узбеков. «Основная причина неудачи похода на Балх заключалась в том, что могольской знати не нравилось служить в отдаленной и негостеприимной стране.

Она слишком привыкла к жизни в роскоши и безделье, чтобы суровая Средняя Азия пришлась ей по вкусу. Могольских вельмож называли «бледнолицыми людьми в муслиновых юбках». Более того, они не могли привлечь симпатии местного населения. Этот поход обошелся казне в 40 миллионов рупий, а в результате не было завоевано ни пяди земли» (Н.Синха, А.Бенерджи).

В 1649 году Шах Аббас II захватил Кандагар. В 1649, 1652 и 1653 годах штурмовали Моголы крепость, но их артиллерия была хуже персидской, это определило неудачу. Престиж был подорван. В течение ряда лет после этого персидская угроза темной тучей висела над западной границей Индии.

Это все к тому, что грандиозные военные успехи не столь уж обязательны для четвертой (самой победной) имперской фазы. Конечно, в третьей России, третьей Англии, Халифате, Османской империи при общенациональном военном психозе было грех не воспользоваться военными возможностями фазы. Однако еще больше примеров мирных устремлений боевой, но не воинственной четвертой фазы – Ярослав, Соломон, Ирод Великий, будем надеяться, Ельцин и пост-Ельцин.

Османская империя осуществила вариант крайне военизированной Империи, Великие Моголы осуществили вариант максимально стяжательской Империи, сказочной страны, воочию осуществившей мечту о сладкой жизни с молочными реками и кисельными беретами. Так эти две почти одновременные Империи ислама доводили до абсурда две крайние идеи средневековья. Впрочем, настоящий абсурд начнется сразу за прекращением имперского ритма, пока же работают механизмы, помогающие найти кратчайший путь к решению любых проблем.

Саадулла, который при Шах Джахане был известен своим искусством в делах управления, как-то сказал одному пессимисту: «Ни один век не лишен способных людей. Что необходимо, так это мудрый хозяин, который может найти их, воспитать и использовать в своих делах; никогда не нужно слушать наговоров своекорыстных людей, стремящихся опорочить таких деятелей». Уже при Ауранг-зебе ситуация резко меняется. «Несмотря на тщательный надзор со стороны самого Аурангзеба и взаимную слежку друг за другом всех должностных лиц, в высших кругах Могольского государства царила атмосфера корыстной угодливости, совсем не похожая на существовавшие при Акбаре и Шах Джахане мужественные традиции личной ответственности и личной преданности» (Н.Синха, А. Бе-нерджи).

Наступивший при следующем правителе раскол общества пока еще не проявлялся, пришло время, в котором уже снята маска интернационализма, уже заявлено о возвращении к ортодоксальному исламу, но еще реалии жизни дороже принципов. «Хотя Шах Джахан был ревностным мусульманином и дискредитировал себя в глазах индусов уничтожением нескольких индусских храмов, однако он никогда не чуждался своих индусских подданных и, более того, всегда строго придерживался политического союза с раджпутами. Индусов, состоящих на имперской службе, было в то время значительно больше, чем при Акбаре» (К. Паниккар).

Пытаясь объяснить парадоксальное сочетание в Шах Джахане мусульманской ортодоксальности и веротерпимости, многие историки ссылаются на его любовь к сыну, от которого, собственно, и исходили остатки имперского интернационализма «Дара Шукох, любимец Шах Джахана, был очень образованным человеком, склонным к мистицизму. Он был связан с индусскими «святыми людьми» и писал суфийские сочинения, мечтая о слиянии ислама и индуизма» (К. Антонова).

Впрочем, парадоксальность, двойственность – это то, чего стараются не замечать в четвертой фазе. Блаженное время всеобщего согласия, реализации самых смелых проектов, фантастических достижений в культуре вообще, особенно же в строительстве и архитектуре. Собственно, архитектурные достижения времен Шах Джахана – это главная отметина данного 36-летия на оси мировой истории.

Б. Луния, перефразируя слова императора Августа Октавиана (четвертая фаза второго Рима), заключает, что «Шах Джахан пришел в могольские города из песчаника, а оставил их мраморными».

«Архитектурные сооружения Шах Джахана по великолепию, размерам и оригинальностью замысла уступают зданиям акбаровского периода, но превосходят последние мягкой грацией, элегантностью, обилием и богатством утонченных украшений. Поэтому архитектурные памятники Шах Джахана сравнивают с "огромными ювелирными украшениями"» (Б.Луния). В нашем случае аналогичное сравнение можно будет провести между высотными зданиями сталинских времен и архитектурными шедеврами настоящего и ближайшего будущего в Москве, других городах России.

Архитектурный бум, как правило, объясняют возникновением некоего избытка средств и мощного запаса политического благополучия: «Сто лет устойчивого правления и процветания превратили Могольскую империю в богатейшее государство того времени, и Шах Джахан мог дать волю своей страсти к строительству. Тадж Махал в Агре, Красный Форт в Дели, мечети Джами Масджид и Моти Масджид – это лишь самые величественные из его многочисленных сооружений» (К.Паниккар). Нам, так недавно пережившим самое начало четвертой фазы четвертой России, хорошо известно, что строительный бум начался у нас до того, как появилось государственное богатство и политическое благополучие. Танки разъезжали по Москве 1991 и 1993 годов, а строительный бум уже шел вовсю.

Строительный бум при Шах Джахане особенно хорошо виден на фоне тишины в третьей фазе, когда Джахангир за все время своего правления построил лишь три гробницы. Для нас интересны даты строения основных шедевров четвертой фазы. Так, дворцы из мрамора в Агре Диван-и-ам и Диван-и-хас были построены к 1637 году (8-й год фазы). Знаменитая усыпальница Тадж Махал была построена с 1630 по 1652 год. «Великолепный памятник могольской архитектуры, который называют "жемчужиной Индии". К строительству его были привлечены кроме индийцев лучшие зодчие Самарканда, Бухары, Багдада и Стамбула. Изумительно найденные пропорции архитектурно пластических объемов позволили им создать эмоционально насыщенной образ. Кристальная белизна полированного мрамора на темном фоне кипарисов, которые отражаются в водной глади каналов,– все это придает зданию величественную торжественность... Стены мавзолея украшены изысканным орнаментом из агата, малахита, янтаря, изумруда, кораллов, яхонтов и других драгоценных пород камня, искусно инкрустированных мрамор. Этот утонченный архитектурный цветок из мрамора и самоцветов полностью отвечает духу своего времени» (А.Короцкая).

Даты строительства поражают точностью попадания в размеры четвертой фазы. Есть даже крошечное забегание вперед. Так, выдающийся образец инженерно-строительного искусства мавзолей Адил-шаха Гол-Гумбаз в Биджа-пуре (второй по величине купол), строившийся ровно 30 лет, был заложен за три года до начала фазы (в 1626 году). Строители торопятся, как будто чувствуя, что при Ауранг-зебе ничего хорошего для них уже не будет, уйдет как жажда архитектуры, так и чувство прекрасного. «Безвкусица и эклектика отличает произведения Могольской архитектуры XVIII века» (А.Короцкая).

«Шах Джахан предполагал соорудить на противоположном берегу реки Джамны свою гробницу, воспроизводящую формы Тадж Махала, но не из белого мрамора, а из черного. Здания собирались соединить мостом. Война за престол помешала осуществить намеченное Шах Джаханом, а его преемник, не отличавшийся сыновьей преданностью, забросил этот проект» (А.Синха, А.Бенерджи). Тем не менее Тадж Махал остается «прекрасным цветком могольского искусства, самым великолепным в мире памятником супружеской любви, согласию и верности. В этом творении, где сочетается прекрасное искусство и высокое строительное мастерство, проявились высшие художественные достоинства, незаурядная научная мысль, технические навыки, великолепный замысел и самое чувственное обаяние. По своей красоте, великолепию, богатству украшения, изысканности, единству замысла и мастерству выполнения Тадж Махал справедливо считается одним из чудес света» (Б.Луния).

Можно продолжать экскурс по архитектурным достопримечательностям Индии времен Шах Джахана, можно вспомнить о знаменитом «павлиньем троне» с балдахином на 12 изумрудных колонках, но к чему бы мы ни обратились, везде увидим стремление реализовать потаенную мечту человечества о создании земного рая. Собственно, этого никто и не скрывал, на стенах дворца падишаха было приведено персидское изречение: «Если существует блаженство рая на земле, то оно здесь, и кроме нигде».

Атрибуты рая в воображении людей в основном визуальны: постройки, сады, парки, фонтаны, танцовщицы, изысканные яства. Однако такой рай слишком примитивен для просвещенного ума. Конечно же, надо добавить к благородному пейзажу благообразных мудрецов и возвышенных поэтов. «Великие могольские императоры покровительствовали науке и способствовали развитию образования. Могольская знать и высшие классы следовали их примеру. Отсюда заметный прогресс образования при Моголах. Моголы покровительствовали литературе и дали мощный толчок развитию всех ее видов: историческая, пе-реводная, поэзия» (Б.Луния).

Однако нам очень важно знать, что всплеск культуры при Великих Моголах не был направлен на развитие ислама; ислам практически никак не обогатился, оставшись на прежнем уровне, а вот влияние ислама на индийскую культуру было огромным. «В XVI и XVII веках во многих областях Северной Индии происходит заметное возрождение индусской мысли. Центром этого движения был Бенарес. В Бенарес стекались ученые из всех уголков Индии. Фактически Бенарес никогда не переставал быть центром индийского просвещения, сердцем индийской религии; но в XVI веке он стал также центром распространения индусской культуры и вновь стал великим университетом» (К.Паниккар). В этом величие и основное предназначение имперского ритма – пробуждение национального самосознания, пробуждение засыпающих культур.

Следует отметить, что признанный крупнейшим писателем этого периода Тулси Дас (1532–1623) писал все же в третьей фазе, а не в четвертой.

Концовка четвертой фазы оказалась скомкана точно так же, как и концовка третьей Англии. Там за великой Елизаветой Тюдор пришел достаточно заурядный правитель, здесь за достаточно средненьким правителем, каковым был Шах Джахан, приходит талантливый правитель, лишенный, однако, имперского мышления, а потому очень быстро загнавший державу в тупик.

6 сентября 1656 года (до конца фазы еще девять лет) Шах Джахан внезапно заболел. Поскольку права первородства у Моголов не было, то каждый сын падишаха имел равные права на престол. Ситуация усугублялась тем, что соперники имели почти равные силы. «Дара, старший из сыновей, занимал положение, почти равное положению правителя, поскольку отец избрал его своим наследником. Шах Джахан очень любил его, и, видимо, поэтому Дара совсем не приобрел опыта в делах войны и управления. Шуджа, второй сын Шах Джахана, ленивый по природе, мог иногда проявить большую энергию, но не был способен на длительные усилия. Третий сын, Аурангзеб, был наиболее приспособленным из братьев в этой их борьбе за существование. Хладнокровный, расчетливый, опытный, умеющий вести интриги, он считался среди придворных наиболее сильным из сыновей Шах Джахана и наиболее вероятным победителем в борьбе. Пылкий, ищущий удовольствий, неумный Мурад, самый младший из братьев. Безрассудная храбрость Мурада оказалась бессильной перед хитросплетениями Аурангзеба» (Н.Синха, А.Бенерджи).

В середине ноября 1657 года Шах Джахан почувствовал себя лучше. Однако братская междоусобица зашла уже слишком далеко. В декабре в Ахмадабаде Мурад объявляет себя падишахом, в Бенгалии Шуджа также провозгласил себя падишахом. В марте 1658 года выступил Аурангзеб. С 1659 по 1661 год все братья были им разбиты. Шах Джахан был заточен в крепость Агры, где оставался до самой своей смерти, последовавшей 22 января 1666 года.

На этом, собственно, можно было бы остановиться, ибо имперская история Индии прерывается до того момента, пока в имперский ритм не втянет ее четвертая Англия (1761–1905). Однако для поисков Империи важно не только обнаружение имперской ткани времени, но и момент обрыва этой ткани.

Последний год имперского цикла (1665) был отмечен приказом разрушить в Гуджерате индусский храм, а еще через четыре года Аурангзеб издал указы о «разрушении всех храмов и школ неверных». Таким образом, несмотря на заранее продуманные планы, Аурангзеб не мог приступить к крутым мерам, пока не кончился имперский ритм. «А начинал он с проведения безобидных на первый взгляд реформ, как, например, введение проверки нравов с целью искоренения немусульманских обычаев среди правоверных, наказания за еретические взгляды и т.п. Причем все это касалось только мусульман. Так был восстановлен ортодоксальный ислам. На 11-м году царствования Аурангзеба при дворе была запрещена музыка. Прекратилось совершение индусских обрядов, исполнявшихся во время дворцовых церемоний, как, например, взвешивание правителя на золото, рисование знака касты на теле раджи при вступлении в должность и т.д.» (К.Паниккар).

Однако после 1665 года и особенно после 1669-го события принимали все более жесткий оборот. Началась активная кампания по сносу храмов, причем жертвами этой страсти к разрушению явились, в частности, три наиболее знаменитые святыни храмы Вишванатха в Бенаресе, Кешава Рам в Матхуре и многоколонный храм Сомнатха.

Дата добавления: 2015-07-12