6 страница. Марина Никитична уже действительно не знала, куда себя девать

Марина Никитична уже действительно не знала, куда себя девать. Когда сына забрали, женщина упала в обморок. Очнувшись, звонила на телефон, но никто не отвечал. Не догадавшись обзвонить отделения, она просто проревела все это время. Ревела и спала. Спала и ревела. Поэтому, снова увидев сына на пороге квартиры, женщина бескрайне обрадовалась. Но вскоре и совсем неожиданно радость переквалифицировалась в истерику. Вадим сидел в кресле и молча наблюдал, как мать со слезами на глазах громко кричит и изредка долбит сына синим махровым полотенцем. Кричит, что отныне запрещает выходить ему вечерами из дома и, что вообще отправит его в армию. Вдоволь наслушавшись, Вадим встал с кресла и молча отправился к аптечке. Там он накапал для матери корвалол. Дал выпить препарат и все так же молча обнял.

Говорят, если человек сломал ногу, то его жизненный путь застопорился. Движение остановилось, и этот недуг нужно исправлять. «Пора что-то менять» говорят люди. Но, как показывает практика, в основном говорят. Кто-то говорит, что нужно похудеть, кто-то, что нужно делать деньги, открывать бизнес, кто-то, что пора бы пересмотреть отношение к родной матери, а то оно стало каким-то наплевательским. Но вместо этого люди продолжают жиреть, тратить деньги родителей или влазить в долги и кредиты минимум раз в полгода, при этом, завидуя соседке Люське, которая с мужем в Тайланд улетела по путевкам. Ну и, наконец, посылают родную маму на три буквы и покупают ей халупу в селе Заднепроходское. А меняться они начинают только тогда, когда красавчик Толя шлет ее подальше из-за ее огромной задницы, когда девушка мечты говорит ему, что не собирается встречаться с бесхребетным маменькиным сынком-мажором. И самое дерьмовое, когда уже поздно меняться. Когда мать умирает на грязной постели в том хлеву, который ей приобрели родной сынок или дочурка.

Ворон уже окончил институт, получил диплом, но по-прежнему ни хрена не делал. Считал себя умнее остальных, энтузиазма в поиске работы не проявлял, спал с пятью разными за месяц, слушал музыку, читал умные книжки и воображал свою будущую жизнь в ярких красках, где, словно песчинка грязи на глазу, маячил черный мерседес.

- Ну что? Как ты там, братишка? – Вадим смотрел в глаза Леши. Неживые, бездвижные.

Погода была мрачная. Тучи на небе предвещали дождь. Дул ветер, не то чтоб сильно дул, но и тех порывов хватало, чтоб чувствовать себя неприятно. Порой бросало в дрожь.

За могилой следили. Аккуратная оградка, свежие цветы.

- Все, как надо. Не забываем тебя, родной, - он замолк, снова уставившись на фотографию. – Водка есть. Тебе специально нес. Сейчас налью.

Вадим достал припасенный заранее прозрачный одноразовый стаканчик и разлил жидкость из фляжки, обтянутой кожей. Поставил на могилку. Положил закуску из конфет. После присел за столик рядом с могилкой и достал бутерброды с колбасой. Выбрал один побольше и положил к конфетам.

- И чего это я дурак тебе сладкое сперва пихаю… - мотая головой, приговаривал Вадим. – Леш, а на кладбище курить можно? Я вот не знаю. Не буду лучше. Ты ведь там все равно бросил, наверное. Там же нельзя.

Вадим продолжал сидеть за столиком и молча жевать бутерброд, как вдруг на могильный крест друга прилетел черный ворон. Птица села и, немного поперебирав лапами влево, вправо, выбрала подходящее место и громко каркнула.

- Ты чего тут делаешь? – удивился Вадим. – Если на то пошло, то сюда другая птичка должна была приземлиться. Чей будешь?

Ворон снова каркнул.

- Есть будешь? Говорят, вас приручить можно. Давай попробуем, - парень отломил мякиш и растер на крошки в руке. – Тьфу ты, зачем тебе эта ерунда. Мясо наверно надо, да? – Вадим отрезал кусочки колбасы, медленно поднялся и направился к птице. – Ешь, братишка. Устал, небось, голубей бомбить. На вот, отравы человечячей. Ты же любишь падаль всякую.

Рука Вадика медленно протягивалась к мощному клюву. Шмоток колбасы болтался в воздухе вроде червяка. Птица громко каркнула, но оставалась неподвижной. Вдруг ее хвост поднялся, а голова с интересом повернулась к гостинцу. Маленькие черные бусинки – глаза впились в угощенье. Еще раз каркнув, ворон чуть было не напугал парня. Вадим почти выронил колбасу, но сдержался. И вдруг птица щелкнула клювом и вспорхнула, унеся угощенье с собой.

- Охренеть! – вскликнул Вадим с удивленными глазами и радостной улыбкой.

Все это действо в сторонке поодаль тихо наблюдал больших лет мужичок, скрывая свое лицо под шляпой. После того, как улетела птица, наблюдатель направился навстречу Вадиму.

- Ворон! Ты чего это тут воронье прикармливаешь? – разнеслось позади Вадика, и он обернулся. – Каламбур прям, не иначе, - кряхтел подошедший.

Это был приятного вида мужчина. В черном пальто и шляпе. Блестящие туфли и перчатки на руках. В этих руках он держал трость. Вадим всматривался в румяное лицо, полное седины, но долго не мог понять кто перед ним. Наконец, парня осенило. Старый! Тот самый Старый с КПЗ. Вот это встреча!

- А ты выглядишь лучше, чем в наше знакомство, - с улыбкой заметил Вадим.

- Еще бы. Друг? – кивнул Старый на могилу Алексея.

- Лучший. Самый лучший. А ты к кому? Жене?

- Нет. У меня никогда не было штампа в паспорте. Уживаться я с ними долго тоже не мог. К сыну. Я потерял его, когда он был примерно таким же соплежуем, как ты.

- Ты уходишь?

- Собирался. Тебя увидел.

- Ну, пойдем тогда, поговорим.

Старый молча развернулся и направился к дорожке, а Вадим повернулся лицом к кресту, чтобы попрощаться с Лешей. Закончив, он догнал мужчину. Старый не взглянул на Вадима, но почувствовав его приближение, заговорил, задумчиво смотря вперед.

- Его звали Константин, - замолк на мгновенье. – Костя. Его мать была актрисой. Она не хотела ни его, ни тихой семейной жизни. Гастроли, сцена и тому подобное. Я же тоже по жизни на месте не сидел. Но парень на какое-то время угомонил меня. Светлана бросила нас после беременности. Видать, правда, была хорошей актрисой, раз сразу после родов прытко вернулась на большую сцену. В общем, Костя остался на мне. Но мне помогла уже моя мать, его бабушка то бишь. Он был славный парень. Я им гордился. Скорость любил. От этого и погиб. Разбился на мотоцикле с другом. Ночью в столб. Оба насмерть. Костя сразу умер, второй позже в больнице. А я сразу с горя в запой, потом кража и по старой дорожке. Знаешь, ты мне чем-то его напомнил. Может поэтому, и рассказываю тебе это все.

Закончив, Старый посмотрел в лицо Вадиму и грустно улыбнулся. В его мутных серых глазах виднелся вихрь живых больных воспоминаний. Дальше долго шли молча. Каждый думал о своем.

- У меня волжанка моя сломалась, пришлось на этом убогом автобусе ехать. Бабки эти еще. Почему-то они меня напрягают, - ругался Старый.

- Да уж. Хотя странно, что они так напрягают тебя. Меня то понятно. Но ты то у нас мужчина видный. Весь вон на фоксе.

- Ой, не голоси. Что делать думал?

- Не знаю. Домой ехать, - пожал плечами Ворон. – А что?

- Чаю хочешь?

- В гости что ли?

- Ты чего такой тугой то? – раздражался Старый. – Конечно, не в парке же чаи распивать.

- Ну, можно. Можем заодно твою волжанку вместе посмотреть.

- Вот и ладно. А то все вопрос на вопрос. Как идиот, честное слово.

Они ехали на заднем сидении старого ПАЗика, подпрыгивая на каждой кочке и яме. Старый сидел молча и практически не шевелясь. Его шляпа лежала на коленях, а руки были сложены на трость, которая утыкалась в пол. Он совершенно не обращал внимания на любопытные взгляды попутчиков. Вадим, развязно развалившись, отрешенно пялился в окно, рассматривая серые пейзажи. Его также не заботили пытливые глаза. Автобус доехал до конечной, а там, как оказалось, было пару сотен метров до дома, в котором жил Старый.

Его дряхленькая одноэтажная постройка располагалась почти в самом конце широкой улицы. По соседству стояли как такие же старенькие домики, так и деревянные и даже кирпичные дома в один и два этажа. Беднотой здесь особо не пахло, хотя на золото тоже было не похоже. За выцветшим деревянным забором скрывался очень чистый дворик, а на крылечке дома было поставлено кресло и столик.

- Я люблю здесь отдыхать, - подсказал Старый, увидев заинтересованность Вадима в интерьере.

За домом стоял сарайчик и гараж, в котором, видимо, и находилась видавшая виды Волга. Зайдя в дом, глаза Вадима забегали с еще большим интересом. Обставлено все было скудно. Абсолютно ничего лишнего. На полу старые ковры. На стенах ничего, кроме одной большой картины в зале. На картине природа. Лес. Красиво, но таких Вадим видел сотни. На окне пара банок и пепельница. В углу шкаф, облупившийся с краев. В другой комнате кровать, видимо твердая, так как ни перины, ни матраса не видно. Скорее всего, он очень тонкий. Заправлена аккуратно. Рядом с кроватью маленькая тумба. На ней ночник. На кухне все также без излишеств. Газовая плита, маленький холодильник, стол и два стула. Немного посуды. Чайник. Три шкафчика. Занавески белого цвета. Очень чистые.

- Честно скажу. Не богато, но уютно. Опрятно. Приятно.

- Ну, расхвалил, - улыбался Старый. – Присаживайся, Ворон. Сейчас чуть-чуть и чифирнем.

Через некоторое время Старый принес литровую банку с чифирем и поставил на стол тарелочку с карамельками.

- Я никогда не пил его.

- Никогда? – удивился мужчина.

- Никогда, - повторил Вадим. – Всегда хотел попробовать, но так и не довелось.

- Хм. Маленькими глоточками. Противно будет с непривычки, но это ничего, - он налил напиток из банки в жестяную кружку и взялся за ручку полотенцем, чтобы не обжечь пальцы. После передал Вадиму. – Давай.

Через полчаса они оживленно беседовали. Старый достал из выдвижного ящичка стола папиросы и закурил. Комнату застлал тяжелый дым.

- Ты чем занимаешься сейчас?

- Чаи с тобой гоняю, - усмехнулся Вадим.

- Сейчас в щи получишь, жмых, - беззлобно пригрозил Старый.

- Да ничем. Недавно институт окончил. Работы не нашел. Да и ищу неохотно.

- На кого ученый?

- Логист.

- Эка... Мамка, папка есть?

- Батя в другом городе, они развелись не так давно. Мать здесь.

- Так ей помогать надо, оболтус. Да и себя уже ставить надо. Точнее давно пора.

- Знаю.

- Знал бы, делал. Ничего ты не знаешь. Ломай себя сам, пока не сломали другие! Переступай через лень и слабости. Борись. Хорошо живется вам нынче. Вон на узкоглазых глянь. С детства где-то да пристроены. Бородатые тоже все деловитые такие. Обрезанные так вообще ребята предприимчивые. У них с рождения это в крови. А ты все дурака валяешь.

- Ты так говоришь о них.

- Как?

- С презрением что ли.

- С презрением я сейчас о тебе говорил, если ты не заметил. Только это не презрение, а наставление в правильной форме. А я все народы уважаю. Считаю, что гнета достойны только пидоры и мудаки. А таковые есть везде. Не нужно мне тут за народности рассказывать. Вразумил?

- Вразумил.

- Будет из тебя толк, мне кажется. Вот почему так, не могу понять. Но нравится мне в тебе что-то. Помучить бы тебя малеха. А там, как поднаторел бы, глядишь и прорвался куда.

- Это в каком это плане ты меня учить собрался?

- А ты вперед батьки в пекло не лезь. Придет время, узнаешь, малой. Есть задумка одна.

- Лучшие всегда уходят первыми. Слышал такое?

- Слышал, - осторожно ответил Ворон на вопрос Старого, ожидая подвоха.

- Так вот, - кашлянул мужчина и продолжил теорию, - это потому что хорошие, правильные люди не ведут себя как идиоты. Они думают, прежде чем делать. И это касается всего. Не только поступков, но и общения, поведения, вождения автомобилем, приготовления еды и прочего. А если ты думаешь, ты нервничаешь. А когда ты нервничаешь, твои часы тикают быстрее. От этого в мире столько кретинов и так мало достойных правильных людей. Возможно, от этого и женщины живут дольше, но тут и я не уверен.

- К чему ты это? – удивленно продолжал глядеть Вадим на Старого и шагать след в след.

Часом ранее они сели в автобус и выехали загород. Сейчас шли по пустой дороге в поле, поднимаясь в гору все выше и выше с каждым шагом.

- К тому, что сейчас я приведу тебя к старым мудрым людям. Но их мудрость не означает того, что они будут правильными. Они стары, эгоистичны и со своими тараканами. Лучшие из ихнего поколения давно лежат в могиле.

- Ты настораживаешь меня.

- И это хорошо, - бросил Старый и вытянул руку вперед, указывая на то, что виднелось вдали. Они взошли на гору и могли наблюдать сверху далеко вокруг.

Вадим увидел ниже что-то очень похожее на ферму. Большой дом, вокруг которого площадь была усыпана сараями и другими постройками. Туда и направились мужчина с парнем. Издалека слышался лай. Чем дальше вперед, тем он больше усиливался. Подойдя ближе, Вадим понял, что эта огромная собачья ферма. Питомник. В больших, лучше сказать огромных вольерах содержалось бесчисленное множество собак различных пород. Вадим шел за Старым вдоль вольеров и наблюдал, как за решеткой справа на него лает десяток дворняг, а слева молча уставилась другая троица похожая на большие снежные комки, так пушисты и белы были эти собаки. Дальше он видел все больше и больше. Бульдоги, огромные алабайи, лайки с закрученными хвостами, немецкие и кавказские овчарки, мастифы, ротвейлеры и множество других. Все держались в отдельных вольерах. Чистых и ухоженных. Прекрасно выглядели и сами псы. Наконец, показались люди. Двое бугаев кормили мясом шестерых доберманов, при этом, совсем не обращая внимания на непрошенных гостей в лице Старого и Ворона. Старый и сам будто не замечал их и спокойно, как и прежде, шел к дому, устремив глаза вперед.

На крыльце дома еще один здоровяк, явно охранник или что-то типа того, радостно улыбнулся, приветствуя гостей. Его черные очки скрывали глаза, но улыбка располагала. Вот только голос оказался не особо приветливым. Ленивый и грубый.

- День добрый, Старый. Кого притащил?

- Подмастерье, - буркнул мужчина. – Хозяин ждет?

- Ждет. Проходите.

Исполняющий роль швейцара бугай открыл деревянную дверь. Так медленно, будто она весила сто пудов. За тяжелой дверью шел голый коридор с обшарпанными стенами и тусклым светом. Угнетающий коридорчик простилался метров на десять вглубь. Ноги ступали по бетону и издавали гулкий звук. Шаг за шагом. Метр за метром.

В конце коридора еще одна дверь. Такая тонкая, что ее легко можно было выбить. За дверью небольшая комнатка и еще один детина. Чуть меньше первого, но тоже внушительный.

- Постой здесь пока. Погоди малость, - придержал Вадика Старый. – Открывай, - кивнул он охраннику и тот открыл дверь, за которую мужчина тут же прошмыгнул.

Вадиму ничего не оставалось, как облокотиться на стену плечом и ожидать.

- Ты помнишь свою мать молодой? – снова подал голос Фазан.

- Да. Она была шикарна. Чертовски красива. Мой отец не был дураком.

- И я помню. Помню, как они танцевали с моим батей. Был какой-то семейный вечер. Ну, ты знаешь, как это бывает. Большой вкусный ужин, у родителей вино, у меня шипучая газировка. Я обожал газировку, только видел редко. В общем, ужин, музыка. Видимо праздник. И после он кружил ее в танце. У нее поднималось платье. Она смеялась, а он был доволен собой. Мама грациозна и у нее длинные стройные ноги. А я завороженно пялюсь на действо с открытым ртом. И мне все нравится. Она была красива, - мастер вздохнул, - но лишь была. Время идет. Я был шкетом, а теперь теряю волосы и обрастаю жирком.

- Брось. У тебя еще есть немного времени, чтобы насладиться жизнью.

- У меня нет средств, чтобы делать это. – Фазан вскинул руками. – Я всю жизнь прошляпил в погоне за ними. Но осуществил лишь малость из того, что задумывал. Но знаешь… Я имею хоть что-то. И я совершенно точно не такой, как все. Так что я крутой. И я это знаю. Это делает меня счастливым. Или почти счастливым.

- Ты не во всем уверен до конца. Но кое-что подметил точно. Уникальности тебе не занимать, - пошутил Вадим Романович.

- Смейся, смейся. Чертов умник. Ты уже повторяешься, если не заметил.

- Здравствуй, Старый! Здравствуй, дорогой. Как же я рад тебя видеть, дряхлый ты бродяга, - приветствовал мужчину хозяин дома тех же лет, что и гость.

Это был Федор Сметанин. В том мире, к которому принадлежала судьба этого человека, все звали его Федя Знаменский. В доме, котором он жил, его звали просто Федя. Федя имел прислугу человек в двадцать крепких парней. Содержал собачий приемник на своей территории и рулил здесь же некоторыми делами. Это был седой мужичок низенького росточка с хитрющими маленькими глазенками и живой манерой речи. В его голове всегда зрели и строились планы, но со временем этот бойкий и устремленный вперед человек начал потихоньку сдавать и все больше стремился к тишине и покою.

- Присаживайся с нами. Подкрепись, чем Бог послал, - нужно заметить, что Бог послал на стол немало яств. Простые кушанья вроде вареной картошки, от которой еще исходил пар, маринованных огурчиков, соленых грибов и сала соседствовали с огромным омаром, печеной с яблоками уткой, различными салатами, салями, хамоном и прочим. Линейка напитков на выбор также была немалой. – Поздоровайся с Узбеком, - показал Федя на человека, который молча сидел в кресле.

Узбек. Так кличали грузного лысого мужчину, который молча наблюдал за тем, как вошел Старый и после. Большие глаза внимательно разглядывали гостя. Лицо узбека украшала аккуратная бородка, толстая золотая цепь на шее, такой же толщины браслет и огромный перстень на среднем пальце правой руки. В этой же руке дымилась сигарета миниатюрная в толстых пальцах. И еще одно. Узбек совсем не был похож на узбека.

- Здравствуй, Старый, - пробасил громовой голос.

- Доброго времени суток вам обоим, - почтительно ответил Старый.

Все трое выпили по паре рюмок водки. Узбек налегал на еду. Федя лишь закусывал, хрустя капустой. Старый положил в тарелку немного картошки и мясо утки, при этом почти не откушав.

- Ты по делу или проведать? – задал вопрос ему Федя.

- Дело есть махонькое. А вообще так узнать, что к чему. Новости последние.

- Ну, рассказать тебе особо нечего. Мой милосердный бизнес какая-то шпана повадилась портить. Но это мелочи. В остальном все тишь да гладь. Ты то с чем пришел?

- Человека привел. Подтянуть хочу.

- А я при чем? – удивился Федя. – Твой человек. Хочешь, подтягивай, хочешь рожей к забору и пли.

- Глянь хоть. Не зря тащил ведь. Ждет, стоит.

- Ну, зови.

Все это время Ворон действительно стоял за дверью, ожидая дальнейшего. Но ожидал он уже не в одиночестве. Как только за Старым затворилась дверь, из коридора появился молодой парнишка. Лет двадцати пяти. Смуглый и небритый. С золотым передним зубом. Улыбаясь, он поздоровался с охранником и обратился к Вадиму.

- Ты чей будешь?

- Свой. Собственный.

- Я Ванька. Погоняло Цыган. Не удивляйся.

- Ворон.

-Смурной ты какой-то. Ворон.

- Какой есть.

- Федя подтянул? – Цыган оказался надоедливым и казался скользким. – Да говори. Раз в этот дом зашел, значит свой. Тут все свои. Правильно я говорю? – обратился он к охраннику. Тот молча кивнул.

- Я со Старым пришел. Первый раз здесь.

- Понятно, - остался доволен ответом Ванька.

Тут же дверь открылась и по приглашению оба парня зашли внутрь. Цыган поздоровался со всеми присутствующими и по-хозяйски прошел к столу, примостившись рядом с Узбеком. Тут же разлил водку по рюмкам себе и собрату и они хлопнули. Федя на это не обращал внимания, он молча разглядывал Ворона. Вадим же рассматривал богатую, но неброскую обстановку вокруг. Ничего лишнего, пестрого и бросающегося в глаза. Качественно соблюденный стиль интерьера комнаты. Все в темных деревянных тонах. Очень впечатляло.

- Ну, и на кой мне этот обсосок? – вымолвил Федя.

- Тебе никто и не предлагает с ним работать, - вступил Старый.

- А зачем привел его?

- Может, подкинешь нам чего. Без дела ведь сидим.

- Когда это ты без дела сидел, Старый? – возразил Федя. – Ты себе халтурку вечно находил, - хозяин задумался. – Проходи, угостись, - пригласил он Ворона через мгновенье. – Пущай покажет себя. Возьмите вдвоем проблемку, о которой я тебе уже говорил. На моих попрошаек кидается какая-то сволота. Под конец рабочего дня избивают и отбирают деньги. Сделайте красиво. Надоели вши.

- Сделаем, Федя, - согласно кивнул Старый. – Все сделаем, как скажешь.

- Ну, разлей по маленькой, Цыган.

На обратной дороге Старый вводил Вадима в курс дел. По его рассказам Федя держал на себе дела городских попрошаек: инвалидов, беспризорных, нищих мамашек, стариков и простых алкашей. Общее у них было одно – они клянчили деньги на улицах, часть из которых текла потом непрерывным потоком в карман Феде. Также у него был ресторан и несколько торговых точек, разбросанных по городу. Узбеку принадлежала основная часть городского общепита: кафе, чебуречные, ларьки с шаурмой, а также общепит рынков. Но больше всего Узбек любил свои кафе на набережной. Цыган был подсобником Феди. Его поддержкой. Федя приютил паренька к себе, когда тому не было и четырнадцати. Он также клянчил деньги, как сейчас клянчат сотни таких же мальчишек. Цыган не брезговал ничем. Брался за любую работу, которая казалась ему хоть каплю выгодной. Но в основном он занимался продажей аудио и видео аппаратуры, а также сотовых телефонов. Откуда у него брался товар, никто не знал. Но порой ходили слухи, что, покупая например мобильничек, ты рисковал потерять его через неделю в темном переулке, еще и оказавшись с проломленной головой. С такими людьми познакомился в тот день Вадик.

На землю падали маленькие белые снежинки. Как только касались земли, то тут же исчезали. Темнело. В переходе почти не появлялись люди. Укутавшийся в лохмотья попрошайка в черных очках начал медленно собирать свои скудные вещи. День был удачный. В коробке собралось неплохое количество средств, подаренных добрыми людьми на нужду. В конце перехода в тени стоял Вадим. Он курил сигарету за сигаретой от волнения и незаметно наблюдал за стариком.

Попрошайка почесал грязную бороду двумя пальцами. После стал собирать этими пальцами деньги. По переходу послышался быстрый шаг двух пар ботинок. Звук шагов усиливался. Они приближались.

- Давай, давай! Сморчок старый!

- Сколько сегодня наклянчил, сука?

Двое молодых крепких парней готовились наброситься на попрошайку. На кулаке одного из них серебрилась намотанная цепь. Они уже приблизились, готовясь наносить удары. Но тут старик резво вспрыгнул и крепко саданул одного из нападавших по лицу. На второго налетел незаметный доселе Вадим. Нападавшие не ожидали такого поворота событий. Оба лежали на земле, свернувшись калачиком, и получали удары ногами. Старый, а именно он скрывался под образом попрошайки, не смотря на свой возраст, неплохо умел орудовать своими конечностями в бою. Теперь он втаптывал ногой голову бедного парнишки в холодный бетон. Вадим же бил кулаком по лицу второго, сидя на его лежащем теле. Перестал он это делать, лишь когда рука устала.

- Шо це таке[8]? – усмехаясь, спросил Старый, он уже давно покончил со своей жертвой. – Убьешь его. Пошли отсюда. Живо. – И они быстро скрылись в потемневших дворах. А в переходе остались лежать два тела, согревающие своей кровью бетон. Еще живых, но полностью обездвиженных.

Старый зашел в комнату к Феде первым и прошел поздороваться, зачем-то два раза при этом кашлянув в свой кулак. Вадим стоял на пороге и хмурым взглядом окидывал комнату. За столом сидел Цыган и укладывал по прозрачным пакетам разные продукты. Он подмигнул в знак приветствия.

- Мы дачку[9] пацанам собираем, - пояснил Федя.

Цыган проворно раскидывал по пакетам грев и связывал. Сало, сухари, лапша, бульонные кубики, карамельные конфеты без оберток. Много курева и чая. Все в открытом виде. Так, чтобы содержимое было видно.

- Дело сделано, Федь, можно отправлять – промолвил Цыган, окончив работу.

- Ну, давай, - кивнул Федя, - давай. Малявы[10] написал?

- Да.

- Хорошо.

Цыган поспешно собрал расфасованные посылки и вышел за дверь, тихо затворив ее. Ворон заметил, что этот парень все делал удивительно торопливо, будто вечно куда-то спешил. Даже говорил быстро.

Федя общался со Старым, но при этом украдкой бросал взгляд из-за плеч собеседника на молодого парня, стоявшего у двери. Вадим также в свою очередь наблюдал за поведением старика.

- Он хорошо поработал, - соглашался хозяин дома и улыбнулся Ворону. – Проходи. Чаю попьем. Присаживайся, малой, - приветливо махнул рукой он, подзывая к столу. – Что ты все, как не родной. Привыкай уже. Частым гостем будешь.

Все уселись. Через некоторое время на стол подали крепкий чай, разные сладости и выпечку.

- Захар печет отличные пироги. Попробуйте, - предложил Федя.

Старый отмахнулся, развернув в руках дешевую карамельку. Вадим, недолго думая, решил попробовать угощения. К тому же, парень был голоден и был не прочь основательно подкрепиться. Пироги лежали в небольшом эмалированном тазике. Ворон взял один и откусил. Было действительно очень вкусно.

- Ну как? – поинтересовался Федя.

- Это, правда готовит, Захар? – удивлялся Вадим, сделав акцент голосом на то, что не верит, что такую вкусноту могли приготовить мужские руки.

- Неужели ты думаешь, что так могут только бабы? – смеялся старик. – Да. У этого молодца нет двух пальцев на правой руке, но кулинар он волшебный. Не знаю, как ему это удается. Не волнуйся, он их потерял не когда крутил фарш. Кушай спокойно.

О делах в этот вечер не говорили. Попив чай, все трое немного поиграли в карты и просто пообщались.

- Ворон, ты любишь животных?

- Во всяком случае, больше, чем людей, - ехидно улыбаясь, ответил Вадим.

- Не хотите прогуляться? – предложил Федя. – Покажу свои владения. Я частенько прогуливаюсь вечером. Лично осматриваю питомцев.

Они втроем вышли на улицу и медленно прохаживались по территории мимо вольеров. Хозяин с живым интересом рассказывал о своих любимцах. Он знал клички каждой собаки и их биографии. Указав на большого волкодава, рост которого был около метра в холке, стал рассказывать о нем. Пес был одним из немногих, кто бегал вне вольера.

- Этого пса мне подкинул один старый знакомый, когда по некоторым причинам уехал из страны. Он чуть не умер от расставания с хозяином. Я не шучу. Он очень болел. Умный пес. Действительно умный. Его зовут Риан. В переводе с ирландского, это вроде как король, но я не уверен. Мы зовем его просто Ри.

Дошли до вольера с доберманами. Вадиму очень нравилась эта порода собак. В них были проворство, сила и элегантность. Они были сродни блестящему смертоносному револьверу. Шикарные псы.

- Нравятся? – подмигнул Ворону Федя, увидев, какими глазами парень смотрит на собак.

- Очень.

- Драчливые заразы. Но шарм в них особый, тут я с тобой соглашусь. Ты скажи, если что, подарю щенка.

- О! – воскликнул Вадик, - нет уж. Пока рановато. Может быть, на старости и заведу себе такого друга, чтоб любил и защищал. А пока увольте.

- Мое дело предложить, - пожал плечами Федя.

Прогулявшись так еще немного, Ворон и Старый распрощались с хозяином и покинули его гостеприимный дом. Вадим поймал себя на мысли, что Знаменский теперь казался ему не таким уж и плохим стариком. Мнение о нем изменилось с первоначальной встречи. «Неужели это все из-за собак?» думал он.

- Где ты был? – встретила сына недовольным допросом мать.

- Дела.

- Какие дела? Чем ты занимаешься? – не унималась женщина. – Что за старик ходит с тобой вечно? С кем ты связался?! У него же на роже написано, что он уголовник!

- На роже у него ничего не написано, мам, - не соглашался Вадим.

- Откуда ты берешь деньги? Ты нашел работу?

- Нашел.

- И что ты делаешь?

- Работаю. Очевидно же.

- Ты не можешь нормально ответить матери? Что ты возомнил о себе? Куда ты катишься?

- Прекрати, мам. Все нормально. Я в душ.

Такие диалоги стали все чаще и чаще происходить в доме. Вадиму не хотелось общаться с матерью. Его раздражало все, что она говорила ему. Каждый раз она начинала донимать парня расспросами с порога, но вскоре быстро успокаивалась и через пол часа будто и не замечала сына.

- Отец звонил, - сообщила она, когда Вадик вышел из душа.

- Чего хотел?

- С тобой поговорить. Мне он ничего не докладывал. Звони сам.

- Хорошо. Что на ужин?

- Позаботься о себе также сам, ты же самостоятельный, - ответила она и с грохотом закрыла дверь в свою комнату.

Вадим прошел на кухню и открыл дверцу холодильника. Несколько банок с соленьями, немного колбасы, молоко и свежие овощи. Парень достал огурец, разломил на две части. Одну бросил назад, вторую сунул под струю воды. С хрустом откусил, оделся и покинул квартиру, решив посетить кафе неподалеку от дома.

- В общем, твоя работа чрезвычайно проста. Пришел, забрал, ушел. По району пошатался, сладкий воздух повтягивал, продышался, размялся, на девчонок попялился, еще и при деньгах оказался. Стоит только лишь пару адресов навестить. Схема – люкс, - выпуская дым из ноздрей, подытожил Цыган. Он снова протараторил свою речь, так что пришлось сначала вразумить хорошенечко то, что он сказал.

Дата добавления: 2015-07-12