Собрания верующих

В течение первых двенадцати лет моего служения мне довелось быть пастором нескольких церквей. В полное­вангельской деноминации, к которой я тогда принадле­жал, частая смена пастора была чем-то совершенно ес­тественным, можно сказать, традиционным. Там была церковь, которую я также какое-то время возглавлял. Мы проводили служения, очень похожие на те, что про­водились нами позже в Школе исцеления. Похожие яв­ления — одни из самых эффектных — имели место в этой церкви. Эта была единственная церковь из всех, ко­торую я смог вывести на подобный духовный уровень.

Такие служения часто происходили в воскресное утро. В те дни (а это были 1939 и 1940 годы) на наших слу­жениях обычно присутствовали исключительно члены церкви. В одиннадцать часов мы проводили воскресную школу и поклонение, но гости к нам захаживали доволь­но редко.

Когда в воскресенье вечером мы обычно проводили евангелизационные служения, в здании не было свобод­ных мест, и людям приходилось стоять на улице. Если погода позволяла, мы открывали настежь окна (в то время у нас еще не было такого чуда техники, как кон­диционеры). Временами казалось, что снаружи больше людей, чем внутри. Двойные двери в задней части святилища были открыты, и я мог видеть людей, стоящих на улице и заглядывающих в открытые окна. Помещение было набито битком.

Но в воскресенье утром в нашем здании, как говорят в Техасе, «не было никого, кроме нас, куриц», и мы опять оставались со своими старыми добрыми прихожанами.

Мне только что исполнился двадцать один год, и я совсем недавно получил крещение Духом Святым. Поз­же я понял, что Дух Святой явил Свое присутствие от­нюдь не благодаря тому, что я делал или не делал. Но все это время я непрерывно и неосознанно стремился усту­пить Духу Святому.

В те дни представители пятидесятнического движения полагали, что ты должен свидетельствовать всякий раз, когда приходишь в церковь, и если ты вдруг этого не де­лал, то был отступником. В церкви часто просили кого-то провести «свидетельскую» часть служения.

Но однажды я сказал: «Я больше не буду просить кого-то провести служение свидетельств. Вместо этого я просто сяду и передам служение Духу Святому». Я назы­вал это «служением верующих». Я был твердо убежден, что даже если бы в моей церкви было пять тысяч чело­век, то и в этом случае, по меньшей мере раз в неделю мне нужно было бы проводить подобные «служения ве­рующих».

Если ты — пастор, пожалуйста, не забывай, что другие служения также важны и нужны. Но временами я гово­рил: «Я передам служение Духу Святому. Если у кого-то из вас есть песня, которую вам хотелось бы спеть, просто пойте. Если кто-то хочет свидетельствовать, просто вы­ходите и свидетельствуйте. Если вы чувствуете, что Божий Дух побуждает вас дать послание, истолкование или языки, — вперед. И если у кого-то есть истолкование или пророчество, давайте, действуйте. Если Дух Божий побуждает вас танцевать, просто вставайте и начинай­те танцевать. К чему бы Он вас ни побуждал, делайте. Я передаю это служение Духу Святому». Затем я просто садился.

Эти служения я бы назвал наиболее феноменальны­ми, если хотите, необычными. Там были и послания на языках, и истолкования. Мы пели и поклонялись Богу, славили Его, хлопали в ладоши и ликовали перед Гос­подом. Иногда бывало, что половина собрания просто танцевала перед Господом. Но не это запомнилось мне больше всего. Не это все еще стоит перед моими глаза­ми, словно это было вчера, а те моменты, когда Дух Свя­той являл Свое присутствие настолько сильно, что ник­то просто не мог двинуться с места. И тогда наступала святая тишина.

Обычно, если Дух Божий не двигался особым явным образом, я распускал собрание в полдень. Оставаться там целый день просто не было смысла. Но иногда бы­вало, что мы задерживались до половины второго и даже дольше. Временами присутствие Божье наполняло зда­ние настолько сильно, что атмосфера вокруг станови­лась густой, а на нас буквально опускался туман. На нас сходила слава, и в этот момент в здании повисала святая тишина.

В то время у нас еще не было ни детских классов, ни нянек; мы все находились в одной комнате — грудные дети, подростки и все остальные. Но иногда в помеще­нии повисала ничем не нарушаемая святая тишина. Мы могли просто сидеть на протяжении сорока пяти минут, а иногда час и даже больше. Никто не говорил ни сло­ва. Не плакали дети. Даже они ощущали святое присут­ствие. Казалось, что мы словно греемся в теплом свете Божьей любви, пытаясь впитать ее как можно больше и глубже. И никто не двигался.

Мы не практиковали подобное каждую неделю или каждый месяц и даже не каждые три месяца. Мы стара­лись разнообразить наши служения. Но потом, иногда через шесть месяцев или даже больше, мы вновь прово­дили подобное служение и просто сидели. Все молчали. Никто не говорил ни слова. Ни слова! Просто святая ти­шина.

Однажды во время одного из таких служений муж од­ной женщины из членов церкви заехал за женой. Он не был спасен, и в это время находился где-то в другом мес­те, а ко времени окончания служения просто подъехал к зданию церкви, чтобы забрать жену домой.

Позже он рассказывал, что подъехал на церковную парковку, подождал там немного, но не заметил, чтобы хоть кто-то входил или выходил из помещения. Открыв окно, он прислушался, но не услышал ни звука. Выбрав­шись из машины, он направился к зданию церкви. По­дойдя к окну, он, не имея возможности рассмотреть, что же происходит внутри, прислонил ухо к стеклу, но зву­ков моего голоса не услышал. Да, собственно, он вооб­ще ничего не услышал. В помещении стояла полнейшая тишина. Он сказал, что подумал тогда: хм, они не разъ­ехались, машины-то все здесь. Поскольку он был неспа­сенным грешником, то подумал, что сегодня вдруг про­изошло восхищение и все отправились к Господу!

Итак, мужчина тихонько приоткрыл дверь и протис­нулся внутрь. Я сидел на сцене и видел, как он вошел. Все остальные были людьми верующими — вся Божья семья собралась вместе. (Конечно, здесь присутствова­ли не все члены церкви, но большая часть все же собра­лась.)

Здание было заполнено лишь наполовину. Итак, про­скользнув внутрь, он тихонько примостился на задней скамейке в центральной секции. Я был единственным человеком на сцене, и мои глаза были открыты. (Библия говорит, чтобы мы бодрствовали и молились, ну так я бодрствовал и молился!)

Итак, этот неверующий мужчина посидел там немно­го. Думаю, минут десять. Никто не проронил ни единого слова! Никто не двинулся с места! Но присутствие все еще пребывало среди нас — слава Господня!

В то время как я продолжал наблюдать за гостем, ко­торый вдруг задрожал всем телом, словно внезапно про­дрог. Его немного потрясло мелкой дрожью с ног до го­ловы. Потом он поднялся и двинулся по проходу, все еще дрожа, словно физически что-то ощущая. Дойдя до сцены, он упал перед алтарем на колени.

Остальные продолжали сидеть. Никто не двинулся с места. Никто не подошел к нему, чтобы помолиться. Мы подумали: «Бог начал. Пусть Он и закончит». (Иногда мы пытаемся вмешаться и помочь Богу. Нам кажется, что без нашей помощи у Него никак не получится все сделать правильно.)

Итак, все просто продолжали сидеть в тишине, а при­ятель проплакался и вернулся на свое место, ликуя и празднуя свое спасение!

Я видел подобное не раз. Как правило, грешники не заходят на наши служения в воскресное утро. Но если они вдруг приходили, присутствие Божье было настоль­ко мощным, что они просто не могли устоять.

Видите, мы зарядили окружающую атмосферу. Мы по­клонялись Господу и славили Его. О, да, вы можете заря­дить атмосферу! Мы могли это сделать, потому что там был Божий дом. Все мы, верующие собранные вместе, были Его домом. А Бог обитает в Своем доме. И я говорю сейчас не о здании, но о верующих, которые там присутствовали.

Дата добавления: 2015-10-21