Гранд‑отель

Апрель 1962

Рим, Италия

Паскаль так и не смог уснуть в маленьком, но очень дорогом albergo – гостинице у вокзала. Непонятно, как люди отдыхают в этих римских гостиницах. Такой шум кругом! Юноша встал пораньше, оделся, повязал галстук, выпил кофе и поехал на такси в Гранд‑Отель, туда, где жила американская съемочная группа. На ступенях Испанской лестницы Паскаль выкурил сигарету – тянул время. На улицах торговцы уже расставляли на столиках цветы, вокруг сновали туристы – на шеях фотоаппараты, в руках свернутые карты города. Паскаль сверился с запиской, которую отдал ему Оренцио, и тихонько повторил про себя имя, чтобы ничего не напутать.

«Мне нужен… Майкл Дин. Майкл Дин. Майкл Дин».

Внутри Гранд‑Отеля Паскалю бывать не доводилось. Он потянул на себя тяжелую красную дверь и оказался в роскошном вестибюле: мраморные полы, цветочные фрески на потолке, хрустальные люстры, витражи с изображениями святых, птичек и свирепых львов. Паскаль в жизни такого не видел. Хотелось все внимательно рассмотреть, но на это уйдет уйма времени, и Паскаль заставил себя не пялиться, разинув рот. Ему нужно найти подлого Майкла Дина. У него серьезное, важное дело. В вестибюле толпился народ, туристы и итальянцы‑бизнесмены в темных костюмах и темных очках. Звезд вроде было не видно, хотя Паскаль все равно бы их не узнал. Юноша прислонился спиной к мраморному льву, но у зверюги оказалось настолько человеческое, и весьма свирепое к тому же, выражение лица, что Паскалю стало не по себе, и он двинулся к стойке.

Сняв шляпу, Паскаль передал клерку записку с именем Майкла Дина. Он уже открыл было рот, чтобы произнести вызубренную фразу, но клерк показал на роскошную дверь в конце холла:

– Вам туда.

Паскаль увидел извивающийся хвост очереди.

– У меня дело к этому человеку, – сказал юноша. – Он там?

Клерк снова махнул на дверь:

– Вам туда.

Паскаль встал в конец очереди. Интересно, тут все к Майклу Дину? Может, у него в каждой деревушке Италии по больной актрисе спрятано? Впереди стояла красивая длинноногая девушка, каштановые волосы струились по шелку облегающего платья. На вид ей было года двадцать два – двадцать три, ровесница Паскаля. Она крутила незажженную сигарету.

– У вас огоньку не найдется? – спросила она.

Паскаль чиркнул спичкой, девушка прикурила и сделала глубокую затяжку.

– Я так нервничаю! Если не покурю, придется пирог целиком слопать, чтобы успокоиться. Буду толстая, как моя сестра, и тогда меня точно не наймут.

Паскаль заглянул ей через плечо. Впереди был великолепный бальный зал с золочеными колоннами по углам.

– А куда все стоят? – спросил он.

– Другого пути нет. Можно, конечно, прийти на студию или где уж они там в этот день снимают. Но все равно потом окажешься здесь. Такужлучше сразу сюда. Нет, вы все правильно сделали.

– Я ищу одного человека, – сказал Паскаль и протянул девушке записку с именем Дина.

Она взглянула на его листок и показал ему свой, с другим именем.

– Да это неважно, – ответила девушка. – Все равно все очереди в конце концов сходятся в одном месте.

За Паскалем уже выстроились другие люди. Очередь проходила мимо столика, за которым сидели мужчина и женщина со списками. Может, мужчина – это и есть Майкл Дин? Парочка задавала каждому несколько вопросов. Потом люди либо возвращались туда, откуда пришли, либо вставали в углу, либо переходили в очередь у противоположной двери, ведущей, кажется, на улицу.

Девушку перед ним спросили, сколько ей лет, откуда она, говорит ли по‑английски. Оказалось, она из Терни, ей девятнадцать и по‑английски она говорит molto хорошо.

– Малыш, малыш! Я тебья люблу, малыш! – На английский как‑то было непохоже.

Ее отправили стоять в углу. Паскаль обратил внимание, что туда отправляли только симпатичных девушек. Все остальные возвращались или уходили в другую дверь. Юноша протянул мужчине за столиком записку с именем Майкла Дина, тот ее сразу же вернул.

– Это вы Майкл Дин? – спросил Паскаль.

– Ваши документы, – попросил мужчина по‑итальянски.

Юноша протянул документы.

– Я ищу этого человека, Майкла Дина.

Мужчина пролистал листы со столбцами имен и вписал имя Паскаля самым последним.

– Опыт у вас есть?

– Что?

– Снимались когда‑нибудь?

– Я не актер. Я ищу Майкла Дина.

– По‑английски говорите?

– Да, – ответил Паскаль по‑английски же.

– Скажите что‑нибудь.

– Здравствуйте. Как поживаете?

Мужчина заинтересовался.

– Скажите что‑нибудь смешное.

Паскаль секунду подумал и произнес:

– Я спросил ее… любит она его. Она сказала да. Я спросил тоже… любит ли он. Она сказала, да, он любит себя.

Мужчина не улыбнулся, но протянул Паскалю его документы и еще какую‑то карточку с номером 5410 и указал на дверь в противоположном конце зала, ту, куда уходили все, кроме красивых девушек.

– Садитесь в четвертый автобус.

– Да нет же, я ищу…

Мужчина уже повернулся к следующему в очереди.

Паскаль вышел и сел в четвертый автобус, полный мужчин в возрасте от двадцати до сорока лет. Через несколько минут в соседний автобус, поменьше, загрузились красивые девушки. В его автобус вошли еще несколько человек, дверцы со скрипом закрылись, и кавалькада тронулась. Их привезли в центр города – Паскаль здесь совсем не ориентировался. Все высыпали на улицу.

Они прошли по переулку к воротам, на которых была надпись «Центурионы». Как и следовало ожидать, внутри было полно людей, одетых центурионами. Они курили, жевали бутерброды, читали газеты и болтали. Сотни людей с копьями и в доспехах, но с часами и в фетровых шляпах. Камер и съемочной группы было не видать.

Чувствуя себя ужасно глупо, Паскаль встал в длинную очередь за костюмами: в небольшом здании с каждого снимали мерку и подгоняли одежду.

– А тут какие‑нибудь представители кинокомпании есть? – спросил юноша у соседа.

– Нету. В этом вся прелесть. – Мужчина показал Паскалю пять номерков. – Я просто каждый раз снова в очередь встаю. И эти идиоты каждый раз мне платят. Даже костюма не беру. С ума сойти, как все просто. – Он подмигнул юноше.

– Но мне‑то сюда зачем?

– Да не волнуйся ты. Тебя не поймают. – Мужчина засмеялся. – Сегодня все равно съемок не будет. Дождь пойдет, или свет кому‑нибудь не понравится, или к нам выйдут и скажут, что миссис Тейлор снова заболела, и всех отправят по домам. Они снимают раз в пять дней, не чаще. Пока шли дожди, одному моему приятелю удавалось шесть раз за день оплату получить. Только за то, что он сюда являлся. Сюда и на все дополнительные площадки. В конце концов до них дошло и его вышибли. И знаешь, что он сделал? Украл камеру и продал ее каким‑то жуликам, а те продали ее обратно американцам за двойную цену. Говорю тебе, они дебилы!

Очередь продвигалась вперед. Вдоль нее шли мужчина в твидовом костюме и женщина с блокнотом. Мужчина говорил по‑английски отрывисто и сердито, а женщина записывала его указания и кивала. Иногда кого‑то вытаскивали из очереди, и они, довольные, уходили. Мужчина подошел к Паскалю и наклонился так близко, что юноше пришлось отступить.

– Сколько лет?

Паскаль не стал дожидаться, пока женщина переведет, и ответил по‑английски:

– Мне двадцать два года.

Мужчина схватил Паскаля за подбородок и повернул к себе, чтобы заглянуть юноше в лицо.

– Э, приятель, а чего это у тебя глаза голубые?

– Моя мать из Лигурии. Там это часто.

Мужчина повернулся к переводчице:

– Раб? – И снова к Паскалю: – Хочешь быть рабом? Им платят лучше. И съемочных дней больше будет. – Паскаль не успел ответить. – Пошлите его к рабам, – велел переводчице человек в твидовом костюме.

– Нет, – сказал Паскаль, – подождите! – Он вынул из кармана бумажку и протянул ее мужчине: – Я просто искать Майкл Дин. В моем отеле американка. Ди Морей.

– Что ты сказал?

– Я искать…

– Ты сказал, Ди Морей?

– Да. В моем отеле. Поэтому я искать этот Майкл Дин. Она его ждала, а он не приходит. Она очень больна.

Мужчина перечитал записку и посмотрел на переводчицу.

– Господи помилуй! А я слышал, что она уехала в Швейцарию лечиться.

– Нет, она приехала мой отель.

– Вот черт! А тут‑то ты что забыл? Тут же массовку набирают!

Его отвезли на машине обратно в Гранд‑Отель. Паскаль сидел в вестибюле и смотрел, как свет играет на гранях хрустальных люстр. По большой лестнице у него за спиной постоянно кто‑то спускался, причем с таким видом, будто ждал аплодисментов. Тренькали двери лифтов, но за Паскалем никто не шел. Юноша курил и ждал. Ему хотелось вернуться в бальный зал и спросить, не знают ли они, где Майкл Дин, но он не решался: а вдруг его опять в автобус затолкают?

Прошло двадцать минут. И еще двадцать. Наконец к нему подошла красивая девушка. Вот в красивых девушках тут точно недостатка не было.

– Мистер Турси?

– Да, это я.

– Мистер Дин просит извинить его за то, что вам пришлось так долго ждать. Пожалуйста, пойдемте со мной.

Они вошли в лифт, и лифтер поднял их на четвертый этаж. Тут было светло и просторно. Паскалю стало ужасно стыдно. Ди Морей жила здесь, а потом поселилась в его pensione, где места для лестницы не хватило, и потому ее просто встроили в скалу. Создавалось впечатление, что пещерный свод поедает потолок, да и вообще всю гостиницу сейчас поглотит.

Девушка привела Паскаля в апартаменты, двери в анфиладе комнат были распахнуты настежь. Людей было полно, и все ужасно заняты: каждый что‑то кричал в телефонную трубку, или печатал на машинке, или просто писал. Как будто тут торговая фирма обустроилась. В одной из комнат стоял стол с едой, и милые итальянские девушки разносили кофе. Одну из них он точно видел в очереди, но она на юношу не посмотрела, нарочно отвернулась.

Паскаля провели через все апартаменты и вывели на балкон, выходивший на церковь Святой Троицы. Юноша снова вспомнил, как Ди Морей восхищалась видом из окна. Стыд‑то какой!

– Прошу вас, садитесь. Майкл сейчас выйдет.

Паскаль сел на железный стул с завитушками. За его спиной стучали клавиши пишущих машинок и раздавались голоса. Он курил и ждал. Прошло сорок минут. Потом красивая девушка вернулась. Или это была другая?

– Еще пару минут. Хотите воды?

– Да, спасибо, – ответил Паскаль.

Но воды так и не принесли. Было уже начало второго. С тех пор как Паскаль приступил к поискам Майкла Дина, прошло три часа. Ужасно хотелось есть и пить.

Еще через двадцать минут женщина вернулась:

– Майкл ждет вас внизу в холле.

Паскаль встал. Его уже трясло, то ли от голода, то ли от злости. Он прошел за девушкой через анфиладу комнат, снова по коридору, в лифт и обратно в вестибюль. И там, на том же самом, уже ставшем родным Паскалю диванчике сидел мужчина, нет, скорее юноша, его ровесник, совсем молодой человек. Паскаль думал увидеть кого‑то постарше. Бледный, с редкими каштаново‑рыжими волосами. Майкл Дин увлеченно жевал ноготь на большом пальце. Он был не красавец: довольно привлекательный, но какой‑то выцветший. И его ждала сама Ди Морей! А может, подумал Паскаль, на свете просто нет человека, достойного такой девушки.

– Мистер Турси! – Американец встал и протянул руку: – Меня зовут Майкл Дин. Я так понял, вы приехали поговорить о Ди.

И тут Паскаль совершил поступок, который изумил даже его самого. Такого он не выкидывал с тех пор, как ему было семнадцать лет. Тогда брат Оренцио смеялся над ним, говорил, что он не мужчина. Паскаль шагнул вперед и со всей силы ударил Майкла Дина. Почему‑то в грудь. Никогда он никого не бил в грудь и никогда не видел, чтобы это делали другие. Кулаку было очень больно. Удар вышел громким, Майкл откинулся на диванчик, точно жук, перевернутый на спину. Упал и скрючился.

Паскаль стоял над поверженным противником, трясся и думал: ну вставай же! Вставай и дай мне сдачи. Я хочу с тобой драться. Гнев уже прошел. Юноша оглянулся. Никто ничего не заметил. Всем, наверное, показалось, что Майкл просто снова сел на свое место. Паскаль отступил на шаг.

Отдышавшись, Дин распрямился, поднял голову и сказал:

– Черт! Больно! – Он откашлялся. – Вы, наверное, думаете, что я это заслужил.

– Зачем вы ее одну оставить? Она боится. И больна.

– Да знаю я, знаю. Слушайте, мне очень жаль, что так все вышло, – Дин снова закашлялся, потер грудь и испуганно оглянулся. – Может, на улице поговорим?

Паскаль пожал плечами. Они вышли из вестибюля и спустились по ступеням Испанской лестницы.

– Только больше не драться, ладно?

Паскаль был согласен больше не драться. На площади во всю глотку вопили продавцы цветов. Юноша еле успевал от них отмахиваться.

Майкл Дин все потирал грудь.

– По‑моему, что‑то там хрустнуло.

– Dispiace, – сказал Паскаль, хотя совсем не раскаивался.

– Как Ди?

– Она больна. Я привозил доктор из Ла‑Специя.

– И что, он ее осмотрел?

– Да.

– Понятно. – Майкл мрачно кивнул и снова принялся за ноготь. – Легко догадаться, что он вам сказал.

– Он спрашивал ее доктор. Поговорить.

– Он хочет поговорить с доктором Крейном?

– Да. – Паскаль попытался припомнить точные слова доктора, но решил, что перевести все равно не сможет.

– Слушайте, доктор Крейн тут ни при чем. Это все я придумал. – Майкл отступил, ожидая нового удара. – Он просто объяснил ей, что такие симптомы встречаются при раке желудка. И это чистая правда.

Паскаль не очень его понял.

– Теперь вы приедете забрать ее?

Майкл Дин оглядел площадь:

– Знаете, что мне тут больше всего нравится, мистер Турси?

Паскаль взглянул на Испанскую лестницу, поднимающуюся к церкви Святой Троицы. На ближайшей к ним ступеньке сидела девушка в юбке до колен и читала книжку Парень рядом с ней рисовал в блокноте. Таких тут было много – все читали, фотографировали или разговаривали, преимущественно о любви.

– Мне нравится эгоцентризм итальянцев, – продолжил Майкл. – Они не боятся просить то, что им нужно. Американцы не такие. Мы все время ходим вокруг да около. Говорим намеками. Вы меня понимаете?

Паскаль не понимал, но признаваться в этом ему не хотелось, поэтому он кивнул.

– Нам с вами надо объясниться. Я в тяжелом положении, а вы, очевидно, можете мне помочь.

Паскалю трудно было сосредоточиться на этой абракадабре. И что только Ди в нем нашла?

Они подошли к центру площади, к «фонтану старой лодки», la Fontana Della Barcaccia. Майкл Дин прислонился к каменной чаше.

– Вы знаете что‑нибудь об этом фонтане?

Паскаль посмотрел на бегущие струи воды.

– Нет.

– Он не такой, как остальные фонтаны. Они – серьезные произведения искусства, а этот – пародия, шутка. Потому‑то я его и люблю. Вы меня понимаете, мистер Турси?

Паскаль растерянно молчал.

– Когда‑то давно, во время наводнения, река подняла лодку и бросила ее вот здесь, на месте фонтана. Художник пытался передать непредсказуемость стихии. Он хотел сказать, что иногда объяснения нет. Лодка посреди улицы. Это странно, конечно, но теперь уж ничего не поделать, лодку надо обходить. Вот и я тут примерно в таком же положении.

О чем он вообще? Паскаль ничего не понимал.

– Вы, наверное, думаете, что я обошелся с Ди жестоко. Не спорю, в каком‑то смысле так оно и есть. Мне надо справиться со всеми проблемами, с каждой по очереди. – Майкл Дин достал из кармана конверт и протянул его Паскалю: – Половина ей. Вторая половина вам. За все, что вы сделали для нее, и что, я надеюсь, еще сделаете для меня. – Он похлопал Паскаля по руке. – Хоть вы меня и ударили, мне хотелось бы считать вас другом, мистер Турси. Я обращаюсь к вам, как к другу. Но если я узнаю, что вы отдали ей меньше половины или что вы кому‑то проболтались о нашем разговоре, я тут же изменю свое отношение. И вам это не понравится.

Паскаль отдернул руку. И этот гад смеет обвинять его в бесчестии? Он вспомнил слова Ди и угрожающе произнес:

– Пожалуйста, я доверительно!

– Отлично! – Дин испуганно поднял руки и прищурился. – Хотите говорить доверительно? Извольте. Меня послали сюда, чтобы спасти фильм от неминуемой смерти. В этом состоит моя работа. Мораль тут ни при чем. Эта работа не плохая и не хорошая. Просто такая работа – убирать лодки с улиц. – Он отвернулся. – Разумеется, ваш врач прав. Мы обманули Ди, чтобы отослать ее из Рима. Мне нечем гордиться. Пожалуйста, скажите ей, что доктору Крейну не следовало выбирать такую болезнь. Он не хотел ее пугать. Вы же знаете этих врачей, у них у всех холодный аналитический ум. Он выбрал рак желудка, поскольку симптомы совпадают с симптомами ранней беременности. Но мы думали, это всего на пару дней. Потому‑то она и должна была поехать в Швейцарию. Там ее ждет врач, специализирующийся на нежелательной беременности. Он умеет держать язык за зубами.

Паскаль едва поспевал за его речью. Значит, это правда. Она беременна.

Майкл испугался его взгляда.

– Послушайте, передайте ей, мне очень жаль. Скажите ей, – он погладил конверт с деньгами, – что жизнь иногда выкидывает странные фокусы. Мне правда жаль! Ей надо ехать в Швейцарию. Там обо всем позаботятся. Счет уже оплачен.

Паскаль посмотрел на конверт с деньгами.

– Да, и вот еще что. – Дин достал из кармана пиджака три маленькие фотографии. Кажется, снимки сделали на съемочной площадке: на заднем плане одного из них виднелись камеры. Карточки были совсем маленькие, но на каждой из них Паскаль разглядел Ди Морей. На ней было белое струящееся платье. Очень красивая темноволосая актриса стояла в центре снимка, и рядом еще две женщины, одна из них – Ди. На самой удачной фотографии Ди Морей и эта брюнетка хохотали, запрокинув головы. – Мы эти снимки делаем перед съемкой, надо же убедиться, что кадр правильно построен. Что костюмы и прически в порядке… ни на ком нет часов. Ди, наверное, будет рада их получить.

Паскаль вгляделся в верхнюю карточку. Ди держала темноволосую актрису за руку, и они так искренне смеялись! Он бы многое отдал за то, чтобы узнать, что же там смешного случилось. Может, она хохочет над той же самой шуткой, про мужчину, который любит, но себя.

– У нее интересное лицо, – сказал Майкл. – Ей‑богу, я сперва этого не разглядел. Думал, Манкевич совсем с ума сошел, выбрал блондинку на роль египетской служанки! Но в ней что‑то есть… Я не про сиськи сейчас говорю. Какая‑то естественность. Она настоящая актриса, уж поверьте мне. – Дин покачал головой. – Сцены с Ди придется переснять. Их немного. Столько было проволочек, потом дожди, потом Лиз заболела, потом Ди. Когда я сажал ее в поезд, она сказала, что ей очень грустно: ведь теперь никто не узнает, что она снималась в этом фильме. И я подумал, надо ей фотографии передать. Майкл пожал плечами: – Конечно, тогда она думала, что умирает…

Это слово, «умирает», повисло в воздухе.

– Знаете, я почему‑то уверен был: вот она мне как‑нибудь позвонит и мы вместе над всем посмеемся. Такая у нас будет смешная история на двоих, и, может, даже мы… – Он замолчал и устало улыбнулся. – Нет. Она будет жаждать моей крови. Пожалуйста, скажите ей… если она не будет упрямиться… как только все закончится, пусть она мне позвонит, и я найду ей работу в других фильмах. Какие угодно роли, пусть сама выбирает! Скажете ей? Пусть только вернется в Штаты, и я сделаю из нее великую актрису.

Паскаля аж мутило от ненависти. Он с трудом сдерживался, ему хотелось снова стукнуть Майкла Дина. Это кем же надо быть, чтобы бросить беременную женщину?! И вдруг до него дошло. Осознание нахлынуло, затопив с головой, он даже вдохнуть не смог. Паскалю показалось, будто его ударили под дых.

«Я осуждаю его за то, что он бросил беременную женщину. А мой сын вырастет, считая собственную мать своей сестрой».

Паскаль покраснел. Он вспомнил бункер и как объяснял Ди Морей, что в жизни все непросто. Да нет же! Очень даже просто! Есть мужчины, которые бегут от ответственности. Такие, как он сам и Майкл Дин. Не имеет он права бить этого гада. Тогда уж лучше себя ударить. Паскалю стало противно: надо же, какая он двуличная тварь!

– Такова жизнь, – сказал Майкл Дин, не дождавшись ответа, и посмотрел на Fontana Della Barcaccia.

И он ушел, растворился в толпе, оставив Паскаля одного. Юноша открыл конверт. Там было много денег, столько он никогда не видел. Доллары для Ди. Лиры для Паскаля.

Паскаль положил фотографии в конверт и огляделся. День подходил к концу. На ступенях все так же лениво сидели туристы и парочки, но на площади римляне спешили по делам, каждый по своей траектории. Тысяча пуль, выпущенных из тысячи стволов. Всем этим людям казалось, что они поступают правильно… столько историй, столько предательства, столько зла! «Такова жизнь». Вот она, эта жизнь, клубится вокруг него. Туристы курят, фотографируют, болтают. Паскалю показалось, что он сейчас окаменеет да так и останется стоять посреди площади, рядом с лодкой. Люди будут показывать пальцем на статую юноши, который приехал из деревни, чтобы поговорить с американцами, снимающими кино. Юноши, окаменевшего от сознания собственной гнусности.

А Ди?! Что он ей скажет? Как он сможет осуждать эту подлую змею, Майкла Дина, когда он и сам – подлая змея? Паскаль застонал.

Кто‑то тронул его за плечо. Какая‑то женщина. Переводчица со съемок.

– Вы знаете, где Ди? – спросила она по‑итальянски.

– Да, – ответил Паскаль.

Женщина оглянулась и сжала его руку:

– Пожалуйста, пойдемте со мной. Один человек очень хочет с вами поговорить.

Дата добавления: 2015-10-16