На пороге церкви стоял капитан Глюк.
- Здорово, святой отец!
- Здравствуй, – сказал отец Иконостасий. – Что, во Христа веруешь?
- Верую, – ответил Глюк.
- И в троицу святую веруешь?
- Верую!
- И в церковь ходишь?
- Хожу!
- А ну, перекрестись!
Пришедший перекрестился.
- Ну хорошо, ступай же, в который сам знаешь курень…
На этом месте Иконостасий спохватился: он заметил, что весь диалог происходит прямо по той книжке, в которую он тупо уставился. Перевернул: ах ты Господи, Тарас Бульба Гоголя!
- Погоди, погоди, – торопливо заговорил Иконостасий. – Не ступай никуда. Прогнал я, сын
мой.
- Я заметил, святой отец, – сказал Глюк.
- Ну, хоть бы из вежливости промолчал… - проворчал Иконостасий.
Однако, внутри появилась надежда: вдруг по делу какому-нибудь? И, словно прочитав его мыс-ли, Глюк сказал:
- Я ведь по делу вообще-то.
- По какому? – осведомился отец Иконостасий.
- Венчанье надо провести. И прямо сейчас.
- Что, прямо-таки сейчас? – удивился Иконостасий. – А к чему такая спешка? И кого венчать?
Глюк объяснил:
- Да приятель мой жениться надумал… на негритянке.
- Ну в ЗАГС бы пошли.
- Там ждать долго надо.
- Ну и что?
- Как,,ну и что''? Ему надо сейчас же жениться и сваливать в Африку, к гамадрилам, а то же-
на его…
Отец Иконостасий аж закашлялся на последней фразе.
- Так он ещё и женат, этот друг ваш?
- Конечно, – ответил Глюк. – Если б холостой был – так мы в ЗАГС бы и пошли…
Тут у святого отца чуть челюсть на пол не упала. Как чувствовал, что какая-нибудь история про-изойдёт – и вот, нате-пожалуйста! Но хватило благоразумия сдержаться. Да и где вообще этот приятель – что-то не видать его!
- А кого венчать-то надо? – спросил он.
- А вот! – Глюк показал в сторону входной двери.
Там уже стояли Плюк с влюблённым – и поэтому совершенно бессмысленным – лицом и негри-тянка Вотблин, на лице которой ясно читались недоумение, раздражение и какое-то веселье.
- Мг! – промычал отец Иконостасий. – Их, значит?
- Нас, нас, батюшка! – сказал Плюк и широко улыбнулся.
Улыбка Плюка в этот момент была так похожа на улыбку Шуры Балаганова, встретившего в богом забытом сельсовете своего молочного брата Колю…
- Но вы же… женатый, – произнёс Иконостасий после недолгого молчания – Вас же надо
сначала развести, а без ЗАГСа развод будет не…
Глюк возразил:
- Но, насколько я знаю, вы – писанисты – разводов не признаёте!
- Конечно, нет, – согласился Иконостасий. – Поэтому я и не могу венчать вашего приятеля.
- Постойте! – воскликнул Плюк. – Если вы не признаёте разводов, то вы должны повенчать
нас – и без всякого там развода!
Нечего сказать: логика Плюка была железна, но Иконостасий упорно стоял на своём:
- Я повенчаю вас, хотя и не имею права. Но принесите мне справку о разводе…
- Бюрократ! – закричал Плюк.
Его мечта об Африке, крокодильих яйцах и гамадрилах начала рушиться. Неужели он так и ос-танется на всю жизнь в этой стране, в окружении жены и тёщи? Эта мысль для него была невы-носима.
- Кстати, - спросил отец Иконостасий, - ваша невеста, негритянка, крещёная?
- Не знаю, – сказал Плюк. – А что, есть какая-то разница?
Брови Иконостасия изумлённо взлетели на самую макушку.
- Конечно, есть, – сказал он. – Если она не крещёная, то надо окрестить
- Так за чем же дело стало? – нетерпеливо воскликнул Плюк.
- Да ни за чем, – сказал Иконостасий. – Проведём курс новообра…
- Постойте! – перебил Плюк. – Так это, выходит, и здесь ждать надо? Сколько?
- Недолго, – успокоил Иконостасий. – Месяца три – в лучшем случае.
Глюку этот бесполезный разговор уже порядком надоел. Он ясно отдавал себе отчёт во всех предстоящих трудностях, когда подкидывал эту идею Плюку; и, кроме того, уж он-то точно знал, как надо говорить со священником, чтоб дело разрешилось быстро и ко всеобщему удо-вольствию. Вместо этого он вынужден сидеть и слушать эти, совершенно ни к чему не приводя-щие, сотрясения воздуха! А тут ещё, по-видимому, Плюк чересчур возбуждён: если это не оста-новить, так он наговорит такого, что вообще потом ничего не сделаешь! Глюк почувствовал, что ему наконец-то следует вмешаться.
- Прекратите базар! – воскликнул он. – Святой отец, можно тебя на пару слов?
- Что, бить будете? – флегматично спросил Иконостасий, вставая.
Глюк опешил. Иконостасий встал и пошёл к выходу.
- Только по почкам не бейте, – сказал он. – У меня почки больные…
Наконец Глюк пришёл в себя и пошёл за Иконостасием к двери.
Когда они вышли, Плюк повернулся к Вотблин и сказал:
- Ну, солнце моё! Поверь мне, Глюк сейчас мигом всё уладит!
Он попытался поцеловать Вотблин, но та отстранилась и дала ему пощёчину.
- Ты сначала женись, – сказала она. – А потом уже что хочешь делай, а пока…
- Ладно, ладно, – произнёс Плюк. – Я же не знал…
- Будешь знать, кобель драный! – злобно сказала Вотблин.
- Это у вас так мужей называют в Африке? – спросил Плюк.
- Да. Причём самым ласковым обращением считается, - ответила Вотблин
- О!Какой всё-таки звучный ваш африканский язык! – восторженно произнёс Плюк.
- Подожди, – сказала Вотблин. – В Африку приедем – ещё и не такого наслушаешься.
- Скорее бы!
- Я думаю, если Глюк взялся за дело – то это будет очень скоро.
Слова очень скоро Вотблин произнесла с какой-то странной интонацией, как будто намекала на что-то.Плюк, впрочем, этого не заметил. Все его мысли были заняты в этот момент предстоящим переездом в жаркие края, где он станет вождём и целыми днями будет стучать в тамтам, считать крокодилов и жрать на халяву бананы и кокосы.
- Эх! – сказал Плюк с чувством. – Поскорее бы махнуть в ваши края! Вот только жалко, ко-
нечно, с Глюком расставаться. Да и с Млюком тоже! Таких собутыльников лишаюсь!
Вотблин не слушала его монолог – она ходила вдоль стен и рассматривала нарисованных там святых, угодников, архангелов и прочих…
В одной из стен была ниша, в которой – судя по всему – должны были стоять свечи. Но, за неи-мением оных, там спала приснопамятная чёрная кошка, утомлённая долгой умственной работой над изображением святого Георгия. Вотблин была весьма удивлена, заметив эту своеобразную деталь церковного интерьера.
- Ого! – изумлённо произнесла она.
Кошка проснулась, посмотрела на Вотблин, потянулась и сказала:
- Мяу!
Вотблин взяла кошку на руки и стала ходить по залу вместе с ней. Когда они проходили мимо победоносца, животное – видать, сообразившее, что произошло со змеем на этом изображении – подумало, что во избежание такой же участи лучше будет рвать когти отсюда. Нарисованный-то он нарисованный, но если копьём врежет – так мало не покажется!
Заорав дурным голосом, кошка вырвалась из рук Вотблин и стала носиться по всей церкви в поисках выхода. При этом она сметала всё, что только ни попадалось на её пути. Упало и с грохотом покатилось по полу кадило; лежавшие на столе свечки также оказались разбросанными по всему залу. Свалилась подставка для свечей – отцу Иконостасию повезло, что уже две недели никто не поставил ни одной свечки: иначе пожара не миновать! Под конец обезумевшая от стра-ха кошка врезалась в стену – и как раз в том же самом месте, откуда начала свой сумасшедший кросс. Секунд десять она сидела, приходя в себя; затем укоризненно посмотрела на Георгия По-бедоносца, тихо мяукнула и пошла в свою нишу спать.
Плюк наблюдал всю эту сцену, совершенно не понимая, откуда здесь взялась эта чёрная кошка. Впрочем, он и не старался понять что-либо: как только зверь ушёл продолжать свой прерванный сон, Плюк тут же и забыл обо всём. Не тем была забита его голова.
Тут дверь отворилась и вошли Глюк с Иконостасием. Святой отец, как посмотрел на зал, так и обалдел.Здесь и в самом деле творилось нечто ужасное. Всё, что могло стоять – лежало; на полу были разбросаны крестики, бумажки, иконки. Глюк поначалу ничего не заметил – он заканчивал какую-то свою мысль.
- …не первый день ведь живёшь, святой отец. – Тут он посмотрел на царящий в зале разгром.
- Ого! – сказали хором Иконостасий с Глюком.
- Плюк, ты зачем это сотворил? – спросил Глюк.
- Я?! – возмутился этим обвинением Плюк
- А кто? – сказал Глюк.
В это время послышался оглушительный хохот. Это смеялся отец Иконостасий.
- Посмотрите-ка! – сказал он Глюку. – Это просто… это просто… ха-ха-ха!
Святой отец указал на нишу, где спала уставшая от беготни кошка. Все посмотрели туда и друж-но засмеялись.
В самом деле, кошка представляла собой весьма смехотворное зрелище. Она свернулась кала-чиком, а с её шеи свисало просто неимоверное количество всяких иконок, крестиков и всевозмо-жных кулончиков с молитвами. Весь её вид был как будто смесью тевтонского рыцаря в доспе-хах и Сергия Радонежского в неустанных молитвах.
Посмеявшись от души, Глюк вернулся к делу.
- Так что, – спросил он Иконостасия, – вопрос решён?
- Да о чём разговор? – отмахнулся тот. В глазах его светились озорные огоньки. – Сейчас же
всё и проведём!
Плюк аж расцвёл.
- Я ж говорил тебе! – закричал он прямо в ухо Вотблин. – Уж если Глюк взялся за дело, то…
- Ну, хорошо, хорошо! – отшатнулась Вотблин. – Зачем же в ухо орать?
- Вы уж простите его! – заступился за Плюка Иконостасий. – Любовь, она такая…Я в своё
время тоже… Было дело. Верите, нет – от счастья даже забыл, где свадьба будет. То есть –
начисто! Вместо ЗАГСа в монастырь припёрся. Вот с тех пор…
- Да венчайте же нас скорее, батюшка! – встрял Плюк.
Отец Иконостасий пристально посмотрел на Плюка и покачал головой:
- Не торопись, сын мой! Мы же невесту не окрестили ещё…
- Так крестите же!
Иконостасий, не обращая больше внимания на Плюка, спросил Вотблин:
- Веруешь ли во Христа, дочь моя?
- А что такое? – простодушно ответила Вотблин.
- Да нет, это я так, – смутился Иконостасий. – Формальности исполняю. А скажи-ка мне, дочь
моя, кто из библейских персонажей сказал: Из этого рая не выйдет ни…
- Кажется, Солженицын, – немного подумав, ответила Вотблин.
- А что, там и такой персонаж был? – удивился Иконостасий. – Надо же, как я всё забыл!
Он взял с полу лежавший под ногами крестик, надел его на шею Вотблин и торжественно про-изнёс:
- Ну, что ж, дочь моя! Принимает тебя Спаситель в лоно своё и… короче, всё, крещёная ты!
Нарекаю тебя Террозиньей!
У Глюка вытянулось лицо.
- Почему Террозиньей, святой отец?
- Не знаю. Фильм вчера смотрел -,,Спрут''. Больно мне имя адвоката там понравилось…
Ни Глюк, ни Плюк спорить не стали. Глюку всё это изрядно осточертело: ему хотелось домой и спать. Плюк тем более не хотел растягивать это дело: душой он уже вёл тунеядский образ жизни в качестве вождя какого-то африканского племени. Иконостасию тоже хотелось скорее закон-чить с этим делом: что-то ему эта забава была не очень по сердцу, хотя Глюк объяснил ему все обстоятельства коротко и доходчиво.
- Встаньте рядом, дети мои! – сказал Иконостасий. – Возьмитесь за руки!
Плюк с Вотблин взялись за руки.
- Согласна ли ты, раба божья Террозиния, выйти замуж за раба божьего Плюка?
- Согласна, согласна, – произнесла новообращённая.
- Согласен ли ты, раб божий Плюк, взять в жёны рабу божью Террозинию?
- Ясный-красный! – воскликнул Плюк
- Ну, – сказал Иконостасий, – хоть так и не полагается отвечать, ну да хрен с тобой. Венчаю
вас, дети мои! Живите долго и счастливо!
Плюк привлёк к себе Вотблин, чтобы поцеловать её. В это время в двери громко постучали. Снаружи раздался голос:
- Именем закона! Откройте дверь или мы взломаем её!
Дата добавления: 2015-10-16; просмотров: 56 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 6 | | | Глава 8 |