Отцы и дети: влияние значимых других на развитие идентичности

АвторыГ.И. Малейчук, Н.И. Олифирович (Сайт b17 http://www.b17.ru/article/6309/)

Слова Тай-Лунга – это боль ребенка, из которого пытались слепить то, что было нужно родителю. Не обращая внимания на его желания, на его возможности, учитель видел в нем только то, что могло, по его мнению, пригодиться Воину Дракона. А. Ленгле, рассматривая причины возникновения нарциссизма, говорит о совращении, понимаемом им в широком смысле как «совращение с пути истинного». Он пишет, что при «совращении другие люди посредством манипуляций добиваются того, что человек начинает вести себя так, как ему изначально не хотелось бы себя вести, и делать то, чего ему изначально не хотелось бы делать» (Ленгле, 2002, с. 53). Схожих идей придерживается С.М. Джонсон. Он говорит о том, что нарциссическая уязвимость появляется в тех случаях, когда окружение требует от личности, чтобы она стала другой, чем есть в реальности: «послание, которое получает формирующаяся личность, звучит так: «Не будь тем, кем ты являешься, будь тем, кем я хочу, чтобы ты был. То, кем ты являешься, на самом деле, разочаровывает меня, угрожает мне, злит меня и излишне меня возбуждает. Будь тем, кем я хочу, чтобы ты был, и я буду тебя любить» (Джонсон, 2001, с. 171). Нарциссическое проектирование Шифу жизни Тай-Лунга сломало его, когда он не получил искомой награды – не был признан Воином Дракона. Не получивший признания нарцисс чувствует себя ничтожным, неудачником, никому не нужным. За фасадом грандиозности и всемогущества «скрывается внутренний ребенок – голодный, истощенный, полный ярости и зависти» (Кадыров, 2002, с. 77). Невыносимость затопивших его чувств так велика, что он, дабы не разрушить до конца самого себя, начинает разрушать внешний мир. Его действия – проекция бушующих в душе бурь и ураганов. Все его помыслы заняты местью, хотя, по сути, ему важно получить признание.

- Я все делал, чтобы ты мною гордился. Скажи, ты гордишься мной, Шифу, скажи, скажи, – обращается он к Шифу.

- Я всегда тобой гордился, и эта гордость меня ослепила. Я слишком сильно тебя любил и не увидел, во что ты превращаешься. Во что я тебя превращаю, – с горечью отвечает ему Шифу.

Любил ли действительно Шифу своего приемного сына? Скорее, он любил в нем свою мечту, используя его как нарцистическое расширение самого себя, так как «родители «нарцисса» часто поглощены проблемами власти и не способны по-настоящему любить» (Кадыров, 2002, с. 76). Сам будучи нарциссом, Шифу не способен был любить других, как, впрочем, и себя. Красивое подтверждение этих слов находим у А. Ленгле: «Он (нарцисс), любит не себя, он любит свой отблеск в сиянии объектов» (Ленгле, 2002, с. 56). И в любви к другому человеку он любит только то, что повышает его самоценность. Неудивительно, что и Тай-Лунг не способен любить и даже в этом диалоге он говорит не о любви, а о гордости, что выступает для него эквивалентом, заменой любви.

Несмотря на открытость и честность Шифу в данной встрече, Тай-Лунг закрыт для диалога. Он долго страдал, он обижен, он полон гнева – и уже не способен остановиться. После нескольких ударов он оставляет бездыханного Отца и устремляется на поиски своего врага – Воина Дракона.

Когда наступает момент встречи, Тай-Лунг поражен.

Вместо великого воина он видит обычную Панду. По доброжелателен, но Тай-Лунг начинает схватку за Свиток Дракона. Долгое время они дерутся на равных, и Панда ничем не уступает свирепому барсу. И вот наступает ключевой момент – Тай-Лунг конце концов овладел в Свитком Дракона.

- Наконец-то сила свитка теперь принадлежит мне, - говорит он, разворачивая свиток. Но, к своему ужасу и ярости, ничего не обнаруживает.

- Расслабься. Я сначала тоже не въехал, - пытается поддержать его Панда. - Секретного ингредиента нет. Дело в тебе.

Вглядываясь в Свиток Дракона, Панда, как в зеркале, видит себя и понимает, что это значит, а Тай-Лунг впадает в еще большую ярость. Он уже не способен ни верить, ни слышать. В отчаянии Тай-Лунг предпринимает последнюю попытку уничтожить Воина Дракона, но поверивший в свои силы Панда выполняет секретный прием (который, как и Свиток, держится только на вере в «секретный ингредиент») – и Тай-Лунг повержен.

В этот момент мы снова видим, как отличаются два героя. Для Тай-Лунга характерны фанатизм, ригидность, сила и продолжительность аффектов. Его фальшивое self не позволяет заглянуть внутрь себя, разглядеть другие желания, кроме получения власти и признания. Глубокое нарушение Тай-Лунга обусловило невозможность его адаптации. Структурная организация личности Панды более адаптивна, так как он обладает лучшими ресурсами благодаря характеру ранних отношений с отцом. Панде свойственны гибкость, пластичность, хорошее чувство юмора, готовность заботиться о других. Благодаря взаимодействию с Шифу Панда смог обрести и ассимилировать те качества, которые гармонично дополнили его self: целеустремленность, твердость, настойчивость, уверенность. Хотя героев учил один и тот же мастер, боевой стиль Тай-Лунга напоминает продвижение армии, которая продолжает идти вперед, невзирая на ландшафт местности и потери, пока не загоняет себя в ловушку. Стиль Панды напоминает гармоничный танец, учитывающий все нюансы окружающего мира и чувствительность к самому себе.

Разное качество идентичности героев обусловило разные уровни их адаптации и разные способы переживания кризисов. Если у Панды «все, что меня не убивает, делает меня сильнее», то у Тай-Лунга каждый кризис смертелен и уничтожает различные аспекты его самости. В конце фильма он полностью асоциален, он опасен и разрушителен, прежде всего – для себя. Почти уничтожив Отца, он лишил себя силы, остался без опоры. Его проигрыш закономерен, но сам Тай-Лунг вызывает жалость, потому что он не оставляет возможностей для контакта и шанса как-то достучаться до него и показать ему другой способ интерпретации реальности. В той реальности, где живет Панда, можно быть толстым, неуклюжим и при этом счастливым и любимым. Принятый своим отцом-Гусем в разных ситуациях, Панда ищет и экспериментирует, ошибается и снова пробует. Он тоже сомневается, он тоже проигрывает, но ядро его self содержит самое главное – интроецированный и ассимилированный образ любящего и принимающего родителя, что является основой для становления зрелой идентичности (Малейчук, 2001). Self Тай-Лунга расщеплен на идеальное и ничтожное. Он не способен жить в гармонии с миром, потому что этой гармонии нет в его душе. Зависть к Воину Дракона, злость к Шифу и Угвею «разъедают» его self. Его нарциссическое, фальшивое Я приводит Тай-Лунга к разрушению и гибели.

Победив Тай-Лунга, Панда получает признательность и благодарность от жителей Долины Мира. Тепло обнимаясь со своим отцом-Гусем, он вдруг спохватывается: а что же с Шифу? И, несмотря на усталость, взбирается по бесконечной лестнице, чтобы узнать, что с Мастером.

Их встреча очень трогательна. Испуганному Панде кажется, что учитель погиб: он лежит без движения с закрытыми глазами… Но, к счастью, Шифу жив. Узнав о том, что Панда победил Тай-Лунга, Мастер испытывает сильные чувства. Панда пытается что-то говорить, но Шифу переживает тот самый опыт-предел, те пиковые переживания, о которых писал А. Маслоу. И тогда Панда ложится рядом. Учитель и ученик в этот момент на равных. Формальные слова благодарности уже не нужны. Они много прошли и поняли, они многое узнали вместе, их обуревали отчаяние и сомнения и каждый из них что-то потерял, что-то приобрел… Как и предсказывал мудрый Угвей, Воин Дракона принес мир не только в долину, но и в душу Шифу. Похоже, для него тоже открываются те истины, о которых ему говорил его Учитель, но нужно было время для их осознания… Изменился не только ученик – изменился и Мастер. И последние слова Панды, его предложение «А может, по пельмешке» - свидетельство той незримой близости, которая возникла между ними. Это «встреча без галстуков», настоящая близость с другим, к которой, пройдя нелегкий путь, способен теперь и Мастер Шифу.

Анимационный фильм «Кунг-фу Панда» еще раз открывает нам вечные истины – огромное значение ранних отношений с родителями для развития self каждого ребенка. Любая личностная патология – это производная от межличностного взаимодействия, и устоявшиеся, ригидные, неадаптивные паттерны поведения, возникшие достаточно рано в контакте с родителями, ведут к серьезным нарушениям в функционировании self в зрелом возрасте. Даже если родители могли бы стать идеальными, не стоило бы ожидать, что жизнь детей станет свободной от проблем, дискомфорта и кризисов. Однако именно ранний опыт, основанный на эмпатии, принятии и любви ребенка, позволяет ему овладеть зрелыми механизмами защиты, научиться осознавать свои желания и возможности и достигать большей гармонии в контакте с собой и другими.

Список использованных источников:

Ганнушкин, П.Б. Избранные труды / П.Б. Ганнушкин. – Ростов н/Д: Феникс, 1998. – 416 с.

Джонсон, С.М. Психотерапия характера. Практическое руководство/ С. М. Джонсон. – М., 2001. – 355 с.

Кадыров, И. «Удостоверение личности нарцисса». Обсуждение доклада А.В. Казанской. / И. Кадыров // Московский психотерапевтический журнал. – 2002. – №2 (33). – С. 74-82.

Ленгле, А. Грандиозное одиночество/ А. Ленгле // Московский психотерапевтический журнал. – 2002. – №2 (33). – С. 34-58

Малейчук, Г.И. Идентичность ранней юности. Клинико-феноменологический подход: Монография. / Г.И. Малейчук. – Брест, 2001. – 123 с.

Олифирович, Н.И. Психология семейных кризисов // Н.И. Олифирович, Т.А. Зинкевич-Куземкина, Т.Ф. Велента / СПб: Речь, 2008. – 360 с.

Погодин, И.А. Нарциссизм: феноменология, диагностика, психологическая помощь / И.А. Погодин, Н.И. Олифирович // Возрастная и педагогическая психология: сб. научных трудов. – Выпуск 7. Белорус. гос. пед. ун-т им. М. Танка; сост. и науч. ред. О.В. Белановская. – Минск, 2007 –С. 303-309.

ПРОБЛЕМА ПРИНЯТИЯ КАК ОСНОВА ПОЗИТИВНОГО ИЗМЕНЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ (часть 2)

linde_eit

26 марта, 2013

Смирнова Тамара Петровна, кандидат психологических наук, преподаватель Центра ЭОТ Линде Н.Д.
(Продолжение)
Бывает так, что клиент особенно настаивает на своем неприятии отвергаемой части личности. Как правило, в подобных случаях приходится сталкиваться с более сложной структурой родительских предписаний, детских сценарных решений и убеждений, притязаний, а также личностной незрелостью. Тогда в пункте 4 можно попросить клиента представить, как выглядит та желаемая часть личности, которая могла бы заменить отвергаемую, и которую клиент охотно принял. Хочу привести пример, иллюстрирующий подобный случай.
Пример 2: В консультацию обратилась молодая женщина с запросом на решение проблемы собственного социального неуспеха. После прояснения вопроса, в чем конкретно проявляется ее социальная неуспешность (и какие чувства она переживает по поводу этого), а также, как она представляет себе социальную успешность, я попросила представить ту часть своей личности, которая неуспешна (пункт 1).
Клиентка: «Это брошенный ребенок, неполноценный, напоминающий олигофрена. Мне стыдно, что у меня есть такая часть, не хочу ее видеть, испытываю отвращение. Он грязный, неухоженный, хочется его спрятать, чтобы никто его не видел, тогда я перестану стыдиться за него». Я попросила нарисовать этого ребенка, по рисунку стало понятно, что этот ребенок – маленькая девочка (рисунок был сделан небрежно в черном цвете).
После того, как клиентка поговорила от лица этого брошенного ребенка: «мне страшно, я совсем одна в этом мире взрослых, я не понимаю, что они все делают – мне кажется это ненужным, здесь никто никому не сочувствует» (п. 2) и прояснила его психологические потребности: «мне хочется, чтобы кто-то поговорил со мной или просто побыл рядом» (п. 3), ее негативные чувства по отношению к этой части личности не изменились («да, жалко ее, но лучше, если ее не будет»). При этом негативные чувства, которые клиентка переживала в связи с тем, что она неуспешна, значительно усилились, на что было обращено ее внимание. На просьбу психотерапевта проявить заботу и добрые чувства к этой части личности, клиентка не откликнулась – она упорно не хотела ее принимать.
Психотерапевт: «Представьте, пожалуйста, образ той часть личности, которую Вы хотели бы видеть вместо этой брошенной девочки, и которая Вас полностью устроит».
Образ представился достаточно легко. Это был образ юноши, от лица которого было в дальнейшем предложено поговорить.
Клиентка: «Я юноша, но где-то глубоко я знаю, что я только им претворяюсь, потому что очень хочется им быть. Я хочу быть юношей, чтобы отец проявлял любовь ко мне как раньше, когда я была маленькой». В этот момент с клиенткой случился инсайт. «Я поняла, почему я всегда казалась себе неполноценной. Первый раз я это ощутила, когда мне было 11 лет. Отец не обнял меня, когда я хотела прижаться к нему, а наоборот – отстранил. Я решила, что во мне что-то не так. Отец для меня был всегда ближе, чем мать, мы с ним в детстве много играли, читали, ходили в театр, музеи. Когда я начала взрослеть, отец стал более отстраненным со мной, а с братом он оставался прежним. Тогда я подумала, что, если бы я была мальчиком, то отец по-прежнему любил бы меня».
Это упражнение позволило клиентке обнаружить ее инцестные чувства отцу, а также понять причину его холодного поведения по отношению к ней взрослеющей (это были уже его инцестные чувства). Она осознала, что отец не стал меньше любить ее, просто его пугала ее пробуждающаяся женственность. Бессознательно клиентка приняла в детстве решение быть мальчиком, отвергнув свою женскую природу. Поняв это, ее отношение к первоначальному образу неполноценной, брошенной девочки поменялось в лучшую сторону, что в дальнейшем позволило принять эту очень важную отвергаемую (брошенную нами сами) часть личности.
Образ – язык бессознательного. Он говорит нам о нас самих, о том, что необходимо изменить в себе, чтобы наша жизнь стала полной, радостной, счастливой, чтобы мы смогли реализовать свою подлинность, а не представление о том, какими нам хотелось бы быть, глядя на других, и тем самым, проживая не свою, а чью-то чужую жизнь. Образ зовет нас к реальности быть самим собой.

Пример родительского "проклятия"

6 февраля, 2013

Автор Александр Вакуров

Вчера наблюдал пример высоко-точно направленного родительского проклятия.
(Свернуть)

Бежит трёхлетний мальчик, просто гуляет со своей маленькой собачкой, за ним идёт отец. Мальчик приближается к припаркованной машине. Отец вслед (чуть ли не любуясь сыном):
- Никого не слушает!
Мальчик подходит к машине, и пытается пролезть между нею и сугробом.
Отец (возмущённо):
- Ну никого не слушает!
Мальчик, обнаружив, что не пролезть (всё это время он не подаёт вида, что слышит отца), поворачивает, и обходит машину с более удобной стороны.
Отец, нагоняя сына и беря его за руку (удовлетворённо, ещё раз "убедившись" в собственной правоте):
- Ну точно, никого не слушает!
Шли, оба довольные собой и друг другом. Не зная ещё о том, что проблемы, которые отец создаёт и поддерживает в собственном сыне - ещё дадут о себе знать и осложнят жизнь не только папе или ребёнку, но и всей их семье, и - той семье, что будущий мужчина создаст, его жене, детям, его сослуживцам, начальникам, подчинённым, партнёрам, клиентам и многим другим, что повстречаются на его пути.
Есть вещи, словно программа, которую Значимые Другие загружают в нас, и эти программы работают в высочайшей точностью повторяясь каждый раз, как срабатывает триггер на их реализацию. И пока программа не опознана и не осознанна - мы обречены на её выполнение.

Будьте аккуратны со своими близкими, которые доверяют вам!

Ранний Родитель

24 сентября, 2012

Ранний Родитель
- это включение
(Свернуть)

реального роди­теля невербальным ребенком, и состоит он из раннего, предшествующего пониманию языка, детского восприятия родительских поведения и чувств.
Если мать и отец в качестве средств воспитания применяют наказание, например, бранят и наказывают ребенка за сосание пальца, ребенок может включить их "наказывательное" поведение и "бранную" эмоцию в своего раннего Родителя.
Позже с позиции своего ран­него Родителя человек может бранить себя,
иррационально
аффектировано,
чаще всего невербально
и чувствовать к себе отвращение.
Если он не изменится, то, став родителем, он может неожиданно для себя взорваться при виде своего ребенка, сосущего палец, и передать тому неразумное, преувеличенно отрицательное мнение о сосании пальцев.
Некоторые ТА-терапевты считают, что весь Рд1 состоит из таких ирра­циональных и деструктивных элементов.
дают этому эго-состоянию выразительные имена:
мать-Ведьма,
мать-Ехидна,
отец-Людоед и
родитель-Свинья.
a). *Берн был уверен, что Рд1 – это склад
автоматически накопляемых
всех негативных сообщений,
переданных родителями.
b). * Гулдинги
1. выступают против подобных уничижительных терминов в научной литературе.
и напоминают очасти Рд1, являющейся
воспитывающей,
питательной
радостных,
волнующих сообщениях,
получаемых от родительского эго-состояния Ребенка.
2. верят, что ребенок сам
фильтрует,
выбирает и
принимает решения
в ответ на сообщения Родителя
и в определенной степени контролирует то, что впитывает.
* Мнение О.Виноградовой: Возможно, правы все, т.к. у людей есть метапрограмма внутренней референции и внешней референции, которые и влияют на принятие или непринятие негативных сообщений не только от родителей, но и от других значимых людей.
По материалам: Р. и М. Гулдинг “ОСНОВЫ ТРАНСАКТНОГО АНАЛИЗА”

Метки: ребенок, родительские преписания, трансактный анализ

"Гнев и его коррекция в эмоционально-образной терапии" Линде Н.Д.

31 мая, 2012

Гнев – это защитная эмоциональная реакция, побуждающая индивида преодолевать противостоящие ему силы,

(Свернуть)

Чтобы дать отпор или нанести вред кому-то, напасть на кого-то, победить его. В угрожающей ситуации эта эмоция может быть полезна, она мобилизует ресурсы индивида и помогает преодолеть опасность или препятствие. Проблемой она становится в тех случаях, когда гнев явно избыточен или неадекватен, когда он не помогает, а мешает решать проблему и порождает ненужные конфликты, когда он отрицательно влияет на самочувствие и здоровье самого индивида. Например, некоторые люди считают гнев единственным и универсальным средством решения проблем, они не умеют иначе, естественно, они получают в награду за такой стиль жизни множество дополнительных неприятностей, особенно, если они пытаются таким образом решить свою собственную внутреннюю проблему.

Гнев может быть эксплозивным, то есть направленным на внешние объекты, или имплозивным, направленным на самого себя. Эксплозивный гнев проявляется в агрессивных действиях, обвинениях, оскорблениях, общении «на повышенных тонах», моральном или другом давлении и т.д. Имплозивный гнев проявляется в самокритике, чувстве вины, депрессии, нанесении себе вреда, самоизоляции и т.д. Один вид гнева может переходить в другой, встречается и смесь двух видов гнева, например, чувство обиды, когда человек гневается на другого и одновременно на себя, как бы «проглатывая» первичный гнев. Истерический припадок тоже может быть результатом столкновения двух видов гнева.

С проблемой гнева не столь часто обращаются к терапевту, но в процессе рассмотрения какой-то другой проблемы, гнев не редко выходит на первый план как доминирующая эмоция, определяющая прочие симптомы. Гнев, злоба, ненависть или обиды могут переполнять индивида, порождая: депрессию, нарушения отношений, изоляцию, тревогу, многообразные психосоматические симптомы, даже психозы. Как признался один юноша, находящийся в пограничном состоянии: «Действительно, во мне столько злости, что «крыша» едет!» Злость или ненависть являются хроническими эмоциями, которые испытывают пациенты, имеющие очень серьезные диагнозы, а сила этих чувств поражает своими масштабами.

Гнев – это эмоция, направленная на разрушение, поэтому она может разрушать что-то во внешнем мире (через действия субъекта) или внутри самого индивида, если будет запрета в нем или направлена на него самого. Многие психосоматические симптомы являются следствием избыточного гнева: мышечное перенапряжение, гипертония, язва желудка, экзема, ревматоидный артрит, псориаз, головные боли, астма и т.д.

Но и обычные, вполне здоровые люди, порой страдают от избытка гнева, не знают, как с ним справиться, совершают поступки, о которых потом сожалеют, портят себе и другим настроение, а порой и жизнь. Гнев не следует путать с агрессией, гнев – это эмоция, а агрессия – поведение. Но гнев часто толкает человека к совершению агрессии, он является важнейшей ее составной частью, поэтому литература, посвященная проблеме агрессии, во многом относится и к проблеме гнева.

Психотерапевты давно и успешно работают с проблемой гнева, для этого применяется множество, ставших уже классическими методов. В любом из десятков направлений психотерапии вы найдете свои приемы для коррекции этого эмоционального состояния. В психоанализе как всегда главным средством будет осознание клиентом истинных причин своего гнева, а также катарсическое переживание первичной ситуации. В бихевиоризме клиента будут обучать новым способам поведения, которые делают гнев ненужной эмоциональной реакцией. В когнитивной терапии клиента будут приучать замечать те мысли, которые приводят его к возникновению неадекватного гнева, и заменять их мыслями правильными и адаптивными.

Во многих направлениях терапии применяется метод отреагирования, когда клиенту предлагают бить боксерскую грушу или подушку, кричать и ругать кого-то, предлагают написать (но не посылать) «обидчику» письмо. Применяется метод релаксации, когда клиента учат снимать мышечное напряжение во всех случаях, когда обычно возникает реакция гнева. Применяются метод глубокого дыхания и медитация. В духовно ориентированных методах предлагается простить своих реальных или мнимых «обидчиков».

Наше задачей является не повторение известных подходов, а раскрытие того нового, что дает эмоционально-образная терапия (ЭОТ) для решения этой задачи. Поскольку читатель может быть не знаком с этим, сравнительно новым направлением терапии, необходимо сказать о нем несколько слов.

Дата добавления: 2015-10-16