Создание великого и святого образа

Для народа Киевской Руси первоначальное, или поверхностное, величие княгини Ольги, конечно, должно было определяться мужеством и решимостью, адекватными мужской воинственности у ее визави. Как минимум два факта из биографии княгини Киевской приближают ее образ по восприятию к воителям мужского пола. Жестокое подавление древлянского мятежа в начале своего пути и, на первый взгляд, немилосердное, исключительно языческое наказание убийц своего мужа закрепили за Ольгой образ женщины, способной на ярость и великий гнев. Это было сделано вынужденно и, скорее всего, противоречило истинной внутренней природе Ольги. Но это было необходимо для спасения себя, потомства и отнюдь не сплоченного государства, которое оставил ей князь Игорь. Его смерть оказалась стимулом вполне оправданной демонстрации «мужского» лица, и именно способность перевоплощения Ольги заслуживает самого пристального внимания исследователей. Если до смерти Игоря главным для Ольги было соответствовать ожиданиям общества, вернее, преимущественно его мужской части, образу великой княгини – подруги великого князя, то с потерей Игоря произошло все наоборот: нужно было демонстрировать ожидаемые мужские качества. Вначале она должна была явиться миру величавой красавицей, доброй матерью наследника и тихой, покладистой помощницей, после же смерти князя ее могли принять лишь только как воительницу, жестоко карающую и мстящую, захватывающую земли и распространяющую на них власть киевского князя. Любопытно не то, считала ли Ольга своей истинной природой ту или иную сыгранную роль, а то, что она разгадала этот нелегкий психологический ребус и достаточно хорошо, даже естественно сыграла обе, казалось, противоположные и противоречащие друг другу роли. Естественно, что «чисто мужские способности» и были отмечены летописцами в первую очередь. Они были подтверждены еще раз, когда в год своей смерти уже престарелая киевская матрона лично возглавила оборону столицы против кочевников; ненасытный к военным походам Святослав завоевывал тогда земли Хазарского каганата. Кажется удивительным, что непреклонный и непререкаемый авторитет самой Ольги и распространяемый ею дух спокойствия и уверенности позволили населению столицы фактически без войска выдержать осаду Киева печенегами, которая, как полагают некоторые историки, могла длиться несколько месяцев.

Поэтому качества женщины‑полководца стали основой или отправной точкой в формировании образа Ольги для потомков, поскольку они являлись необходимым условием для восприятия успешности любого государственного деятеля древности. Успешность олицетворялась с победой, а каждая великая держава создавалась в человеческом восприятии преимущественно посредством огня и меча. Ольга отлично чувствовала грани понимания миропорядка своими современниками, и в этом смысле она обеспечила себе полное соответствие государственнику‑мужчине. Именно эти качества отражены в различных материализованных источниках, о создании которых позаботилась и сама княгиня, и те, кто манипулировал образом могущественной женщины после нее.

Однако наряду с мужественностью и стойкостью образ Ольги характеризуется и исключительными женскими чертами: милосердием, мягким отношением к людям, терпимостью. С этого образа нелегко смахнуть пыль столетий и отделить истинные качества женщины от любезно приписанных летописцами черт, но слишком большой диапазон нередко вступающих в противоречие характеристик личности может определенно говорить о недюжинном актерском таланте киевской княгини. Говоря об образе княгини Ольги, нельзя не отметить, что, в отличие от многих других женских исторических портретов, ее образ лишен явного стремления мужской половины принизить значение личности киевской княгини в истории. Хотя это лишь преломление событий сквозь призму героической мифологии. При жизни она сталкивалась с мощным давлением с разных сторон: неуравновешенному и необузданному сыну приходилось доказывать, что все решения совершаются для его же блага; влиятельному языческому сословию – что свобода выбора религии принесет благо народу; правителям иных держав – что Русь сильна и могущественна. Ольге приходилось много играть, причем часть ролей она добровольно исполняла за часто отсутствующего сына. Всю свою энергию эта женщина направила на развитие государства, ибо с государством отождествлялся род; она взялась исправить ошибки и просчеты Игоря, тогда как политика сына предопределила ей разбираться еще и с его недоработками. С искренним рвением она старалась создать гибкую форму власти, а силы черпала из быстро расползающегося по русской земле христианства. Во многом не принятая при жизни, обновленная Ольга вынырнула из истории при жизни ее внука, старательно воспитываемого ею самой, и благодаря внедрению христианства в качестве государственной религии образ княгини приобрел особый блеск и символизм.

Нет необходимости удивляться пафосу всех без исключения литераторов, которые так или иначе упоминают о святой Ольге. И преподобный Нестор летописец, открывший серию патетических писаний, и влиятельный в литературных кругах Карамзин, и многочисленные современные авторы апеллируют к чувственной сфере читателя и призывают его к должному уровню патриотизма, опуская проблему мотивации и оценки психического состояния самой героини. Оценивая поступки Ольги, Карамзин отмечал, что это деятельность не женщины, а «великого мужа». Он, по всей видимости, говорил о вынужденной трансформации полоролевой функции княгини Ольги, но, тем не менее, закрепил необходимость «отступничества» для женщины, претендующей на монументальность образа. Действительно, если психология обычной женщины в значительной степени представляет собой отражение мужских желаний, то с момента своего перерождения Ольге пришлось переформатировать и свою психологическую структуру. Как кажется, трансформация слабой и сердобольной женщины в грозную воительницу далась Ольге не так тяжело, как подавление в себе женского, возможно, подавление собственного либидо. Именно тут роль христианства выступает на первый план, поскольку благодаря открыто демонстрируемой вере Ольга создала некую сублимацию образа. Став смиренной христианкой, отказавшись от мирской любви и совершив сам обряд накануне совершеннолетия Святослава, великая княгиня словно сообщила об исполненном для сына и государства долге и будто призвала его взять власть в свои мужские руки. Она не устранялась, но, возвращаясь к сути женской, принятой в обществе роли, намеревалась помогать сыну советом, а не управлять государством далее. Вполне возможно, роль правительницы, мужская по сути и содержанию, тяготила Ольгу. А может быть, правдивы намеки на возникшее напряжение между матерью и сыном по поводу власти. В последнее можно поверить лишь с учетом хитрого вмешательства в семейные отношения варяжского окружения Святослава. Очевидно в этой истории лишь то, что Ольга не боролась за власть, открыто сделав выбор в пользу своего женского естества. Но политика Святослава вынуждала ее возвращаться к мужской роли снова и снова, подхватывая выпускаемые Святославом бразды правления; его руки всецело принадлежали мечу и щиту… Именно в силу этих политических причин образ Ольги кажется потомкам удивительно многогранным и пластичным, она, словно меняющий облик демон, предстает то суровым непреклонным воином, то слабой, молящейся женщиной. В ней, похоже, Инь гармонировало с Ян, являя миру могучие импульсы живительной ментальной энергии.

Величие образа княгини Ольги не только и не столько в способности принимать облик смелой воительницы в тяжелые для государства моменты, а скорее в способности оказывать влияние на все неравномерно развитые и имеющие различное восприятие происходящего слои населения – прежде всего многогранностью механизмов управления и внедренных в жизнь формирующейся нации идей. Мирные походы, которые расширили влияние Киева на прилежащие пространства и закрепили некое единство, общность народа, не могли пройти незаметно мимо наиболее просвещенных людей, как не могли не оставить отпечаток величия на деятельности княгини. Импорт новой, более прогрессивной религии стал вторым фактором восприятия Ольги как объединяющего звена нации, предвестника национальной идеи славянства.

Хотя, по всей видимости, арсенал технологий закрепления величия и благородства достижений у полухристианской Ольги был ограничен, она постаралась запечатлеть свою деятельность многими оригинальными и колоритными способами. Она сумела стать первой святой Киевской Руси, вселив в славянскую ментальность привкус искреннего благоговения перед Господом. Нет никакого сомнения, что ее собственный религиозный фанатизм исходил из самых глубин восприимчивого и чувственного женского естества. Но не стоит отбрасывать и тот факт, что ведение мудрой мирной политики и ставки на хитросплетения международной обстановки позволили Ольге уловить исполинскую силу влияния религии на всю систему управления государством. Ведь во время собственного крещения она не могла не осознать весомой роли церкви в Византийском государстве, а выработка новой формулы государственного управления с отказом от активных завоеваний должна была стимулировать управительницу искать новые, более универсальные рычаги воздействия на все слои населения. Найденное ею христианское зерно было деликатно посажено глубоко внутрь славянского естества, а благодаря внуку Владимиру и позже – правнуку Ярославу Мудрому это зерно превратилось в росток национальной идеи новой нации.

Обязательным в нашем повествовании должно являться признание, что образ любой выдающейся женщины, как миф

о любом герое в принципе, безотносительно к половому признаку, всегда «дописывается» благодарной нацией, народом, которому нужны символы своего величия. Гигантские образы, стоящие над обывателем, необходимы любому народу, они служат мощной объединительной силой даже для «разношерстных масс», что можно наблюдать при формировании и возвышении политических сил, и в том числе сомнительных по содержанию и идеологии. В случае с княгиней Ольгой необходимо подчеркнуть, что уже в процессе жизни она сумела создать контуры легенды о великой женщине‑государственнике, преподнося на суд общественного мнения преимущественно официальную и положительно окрашенную информацию, тщательно закамуфлировать личное и, особенно важно, женское. Лишь по отдельным обрывкам исследователь может узнать и домыслить уровень проблем в отношениях матери‑княгини с непокорным и воинственным сыном Святославом, сложность восприятия новой религии в различных, и особенно во влиятельных, слоях населения, таких как бояре или дружина.

Кажется неудивительным и естественным, что легендарный образ этой простой и смиренной женщины возбуждал

творческие порывы многих и многих создателей: летописцев, художников, историков, писателей и поэтов. Она уже стала частичкой Созвездия Вечности, прикосновение к которому обогащает наш невозможно быстро и странно меняющийся мир, оставляющий, впрочем, все новые и новые мерцающие пятна на темном небосклоне – отголоски и отблески вновь прошелестевших событий.

Звезда Ольги в этом Созвездии, неся в себе сакральный оттенок могущественной и нетленной святости, не теряет своего неземного, теперь уже и охранительного, спасительного смысла. Все происходит, как по давно написанному сценарию: миф о герое, рожденный однажды, будет жить вечно.

Прародительница Ольга! Благодатный образ твой

Из‑за мглы веков восходит, лучезарный и живой![3]

Жанна д’Арк (Жанна Дарк)

Для этого я рождена.

Жанна д Арк судьям

И она вошла в века как Орлеанская Дева.

Анатолий Левандовский, автор биографического романа о Жанне д Арк

6 января 1412 года – 30 мая 1431 года

Символ женщины‑спасительницы, отображение феномена женской силы и мужества

Имя Жанны д’Арк известно если не всем, то почти каждому. К началу XXI века этот демонический персонаж вынырнул из Истории в обрамлении таких противоречивых мифов, что в этом заманчивом хитросплетении нелегко отделить нетленные реалии от патетического пепла людской молвы. Бедная воинственная пастушка из маленькой французской деревеньки оказалась сродни таинственному вулкану, неожиданно извергнувшему в пространство всю мощь и величие и так же внезапно застывшему навечно под собственной лавой на века. Может быть, Жанна д’Арк – лишь притягательная сладостная иллюзия для людей, так любящих мистические символы?

Личность отрешенной в своей необъяснимой миссии девушки, явившейся для спасения родины, столь неуловима, что осознать предпосылки ее мотивации и истинную природу деятельной натуры можно лишь путем многочисленных противопоставлений исторических фактов, не слишком доверяя авторам летописей давно минувших событий, значительно приукрашенных и измененных позже самими участниками тех загадочных и беспокойных дней.

Но даже в сопровождении такого мистического и сложнообъяснимого шлейфа комментариев одухотворенная патриотическим фанатизмом личность может быть взята для беспристрастного препарирования ее жизненных установок, составляющих звенья неискушенной и в то же время феноменальной стратегии. Наиболее удивительной представляется та ее часть, которая связана с появлением самоидентификации великой миссии спасения, а также необычайного высокой для крестьянской девушки самооценки совершить задуманное. По всей видимости, ответы на эти вопросы своими корнями уходят в детство Жанны, которое преимущественно потеряно для исследователей; в нем больше предположений и домыслов, нежели четко зафиксированных фактов. Тем не менее, спокойный и пристальный взгляд сквозь окутанную туманом толщу минувших столетий может помочь восстановить, по меньшей мере, ключевые элементы жизненной линии девушки, имя которой осталось в Истории овеянным всемогущими ветрами славы.

Не оспаривая и не преувеличивая заслуг средневековой воительницы, стоит лишь заметить, что созданный вокруг ее имени миф, несомненно, более значим, чем сама история мученицы, озаботившейся судьбой Франции. Но, мешая пониманию личности героини, завораживающая легенда о Жанне д’Арк, тем не менее, является самым красноречивым свидетельством безоговорочного принятия ее образа современным миром, создание нового маяка, светящего далеко за рамки национального. Жанна д’Арк стала частью коллективного бессознательного человечества, бессмертным символом воинственной женщины, которая из отчаяния и любви способна совершить поступки, кажущиеся невероятными.

Дата добавления: 2015-10-16