Расчистка пути к Олимпу

Мать отечества оказалась прирожденной убийцей. Когда дело касалось ее интересов, она устраняла конкурентов по‑женски: с хладнокровной улыбкой неизбежности на устах, без эмоций или сомнений и без следов. Осторожно и ненавязчиво продвигая интересы своих сыновей, она пыталась создать ситуацию, когда у Августа как императора не останется никакого другого выбора для назначения наследника, кроме Тиберия или Друза. Отношение к ним было в высшей степени разным: может показаться удивительным, но она явно выказывала больше благосклонности старшему сыну Тиберию. Возможно потому, что его ранние годы жизни прошли почти без матери, отпечатком чего до конца жизни остались мрачные нотки ущербного, оставшегося без любви ребенка. Но в этом деле был еще один немаловажный штрих – Тиберий был ее точной копией, только в мужской тоге. Старательно пытаясь заглянуть в его темную натуру, она видела там свое собственное отражение, душу человека, способного на все. Друз, рожденный в доме Августа, был совершенно другим. Он был близким по духу к принцепсу, пропитанный великодушием, как готовый к решительным действиям, так и подверженный внутренним колебаниям и сомнениям. Наконец, Друз был просто на четыре года моложе, а Ливия очень спешила. Ведь Август не вечен…

Несмотря на то что Август жестоко расправился с Антонием, он с искренней отцовской нежностью относился к его сыну от брака с сестрой императора Октавией. Именно юный Марк Марцелл вместе с сыном Ливии Тиберием оказались ближе всех к колеснице Августа, когда он победителем въехал в Рим после великолепной египетской кампании. И именно за Марцелла он отдал свою единственную дочь Юлию, едва она достигла четырнадцатилетнего брачного возраста. Этим жестом Август недвусмысленно намекнул, что он сделал четкий выбор относительно будущего преемника. Ливия хранила выжидательное молчание, никак не выказывая беспокойства по поводу действий своего супруга. Хотя это был болезненный укол – ее Тиберий был оттеснен на вторые роли. Впрочем, отдавая дань императору, стоит заметить: он отнюдь не был склонен класть яйца в одну корзину. Он просто был сдержаннее с сосредоточенным на себе Тиберием, который до девяти лет прожил в доме своего отца (до его смерти) и пришел в императорские покои уже почти сформировавшейся личностью. Причем личностью в высшей степени замкнутой и эмоционально сдержанной. Племянник же императора Марцелл, как и младший брат Тиберия Друз, рос во дворце на глазах Августа и потому казался ближе, а сам Август был сильнее привязан к Марцеллу и Друзу. Кроме них, был еще преданный и исключительно честный друг Марк Агриппа, в чьи мощные руки физически слабый Август всегда мог бы без сомнения передать крепнущую день ото дня империю.

Но судьба всегда ведет свою собственную игру, невзирая на расклады земных обитателей. Даже безупречно разработанные интриги Ливии порой оказывались нереализованными, наталкиваясь, словно на копья, на превратности судьбы. Сначала Ливия попыталась разжечь вражду между юным и амбициозным Марцелл ом и спокойным, всегда исполненным благородства Агриппой. Но открытой вражды не вышло, несмотря на то что Марцелл действовал строго по сценарию. Для начала Ливия инсценировала ситуацию, при которой Август был вынужден признать готовность передать власть надежному и уверенному Агриппе, что очень раздосадовало Марцелла. Это было крайне опасное предприятие, потому что для начала Ливия воспользовалась болезнью мужа, снадобьями спровоцировав ее обострение и фактически вырвав из уст сломленного недугом властелина империи признание при официальных свидетелях передать свою печать Агриппе.

Естественно, Ливия постаралась, чтобы об этом узнал не искушенный в интригах Марцелл, который из‑за обиды затем с полководцем скандал во время пира. Но для властолюбивой Ливии оказался непостижимым уровень великодушия и спокойствия стареющего полководца, который после такого развития событий сам неожиданно покинул Рим в пользу возвышения молодого выскочки. Ливия лишь внешне казалась спокойной, на самом деле ее всю трясло от гнева и бессилия. Когда же после спешного отъезда Агриппы из Рима во время очередных игр Марцелла и его гордую мать Октавию толпа римлян приветствовала бурными овациями, нервы женщины сдали.

В ход были пущены последние средства. В результате Марцелл неожиданно слег и как‑то очень внезапно для здорового юноши умер от какой‑то странной болезни, когда желудок не принимает пищу, а сильное тело вдруг слабеет на глазах. Ливия не понаслышке знала, как преходящи силы и энергия молодости…

Казалось бы, дорога к власти для сына была свободна, а юная вдова Юлия не успела сделать то, чего больше всего боялась Ливия. Но стратегию жестокой матроны снова скорректировала злая фортуна: когда в Риме при отсутствии императора внезапно начались беспорядки, она осознала, какой слабой опорой в такой ситуации оказался бы ее угрюмый и совсем еще неопытный Тиберий. Поэтому в отправленной с быстрым гонцом депеше содержалась настоятельная просьба к мужу – срочно вернуть в столицу Марка Агриппу. Это тот человек, который может за горло удерживать власть, причем лично для себя ничего не требуя.

Но Ливия просчиталась в другом. Чтобы уладить отношения с Агриппой, Август второпях выдал за него замуж Юлию – он знал, как волнует юная красавица его старого друга, и сделал это, чтобы замять былые обиды и трехлетнее отлучение Агриппы от политических дел. Политические браки неизменно сопровождали империи, а женской нежностью пользовались как раствором при закладке фундамента. От женщин требовали высокой чувственности, не жалея при этом их чувств: для укрепления дружбы с Агриппой Августу даже пришлось развестись с дочерью Октавии. Но ни судьба племянницы, ни оскорбленные чувства сестры, ни даже судьба его собственной дочери так не занимали голову Августа, как безопасность империи. Сами же женщины закалялись… Решение было принято вдали от Рима, и Ливия никак не могла повлиять на него. Это был тяжелый удар, потому что ее планы теперь были отодвинуты на неопределенный срок.

Действительно, с Агриппой взрослеющая девчонка быстро превратилась в женщину, родив империи пятерых замечательных детей: троих мальчиков и двух девочек. Ливии теперь было о чем задуматься. Впрочем, и ее Тиберий устал ждать своего часа: он женился на дочери Агриппы от предыдущего брака. Это были самые счастливые годы жизни ее сына. Империя зажила спокойно и счастливо.

Но только не Ливия. Снедаемая вожделением власти и страхом низвержения в случае, если река событий повернет в другое русло, она вынашивала новые планы, старательнее, чем прежде, опекая императора и все потомство великой Римской империи. Прошло долгих девять лет, которые понадобились для того, чтобы Тиберий окреп. Он получил опыт полководца, сопровождая Августа в походе в Галлию. Хотя рядом был и Друз, Тиберий сумел доказать Августу свои способности военачальника. Тиберий достиг тридцатилетия – теперь он уже мог бы держать империю в узде.

У историков нет данных о причине смерти Марка Агриппы – ровесника Августа и блестящего полководца, положившего империю к его ногам. Казалось невероятным, что Август при своей физической немощи и болезнях пережил друга на двадцать шесть лет. Впрочем, самые смелые исследователи полагают, что и тут не обошлось без участия Ливии. Так или иначе, очередной преемник императорского двора внезапно умер в своем загородном доме – как раз тогда, когда Август решил посетить Грецию.

Повзрослела и Юлия, которой уже не терпелось испить всю чашу своей развившейся чувственности. Стареющий Агриппа, занятый государственными делами, не мог утолить растущих сексуальных желаний двадцатисемилетней жены, не без надежды поглядывавшей в сторону статного, возмужавшего в военных походах Тиберия. Потенциальному преемнику Августа исполнилось тридцать, благодаря незаметной и последовательной работе Ливии он становился вторым по влиянию человеком в Риме. Ситуация устраивала всех, кроме самого Тиберия, который с искренними чувствами относился к своей жене. Впрочем, дело было не только в жене, но и в том, что старик Август для реализации своего плана отозвал Тиберия из Галлии, отправив в качестве главнокомандующего галльскими легионами его младшего брата Друза. Такая ситуация полностью устраивала Ливию, зато раздражала самолюбие Тиберия. Однако, создавая систему противовесов для наследников, отец и мать империи знали что делали. Поэтому чувства и желания самого Тиберия никак не принимались в расчет. Пойти же наперекор он не решился. За это он отомстил безжалостной холодностью к Юлии, вызвав в ней сначала недоумение, потом досаду и злость и, наконец, безразличие. Она отважилась вкусить запах свободы, отметая и обязывающий к размеренной жизни статус дочери императора, и тяжеловесность материнства. Юлия предалась обескураживающим высший свет разгулам, словно желая отомстить за свое унылое детство, леденящую расчетливость отца и подчеркнутое равнодушие мужа. Совращая даже рабов и напрочь забыв об осторожности, Юлия не могла не поплатиться за оскорбительный для императорской семьи modus vivendi. Ливия, которая, похоже, просчитала и этот трюк, проявила просто потрясающую выдержку. Спровоцировав и даже в определенном смысле смоделировав такое поведение падчерицы, она теперь не только запретила Тиберию как‑либо высказать недовольство женой, но и сама держала свои чувства в узде. Отец сам должен узнать о беспутстве любимой дочери, тогда гнев его будет много сильнее. Ливия таки дождалась своего часа, лишь слегка удивившись, что Август не знает о том, о чем говорят в городе повсеместно. Император был потрясен до самой глубины души и потому неумолим. Это известие, как удар кинжала в грудь, подкосило его – Август необычайно долго выходил из тяжелой депрессии. По его указу Юлия отправилась в ссылку, где, на радость Ливии, бесславно и тоскливо, после мучительных лет одиночества и забвения встретила свою смерть, наконец освободившую ее от душевных страданий.

Но жизнь Вечного города продолжалась, и на очереди уже стояло все потомство развратной Юлии и славного Агриппы. Ливия играла, и играла страстно, как только можно играть в азартные игры, где ставкой является жизнь. Поэтому каждая победа приносила ей сладострастное удовольствие от достигнутого, чувство, возможно, более сильное, чем экстаз, которого эта женщина, скорее всего, никогда не испытывала.

Смерть Друза оказалась неожиданной для всех. Многообещающий полководец случайно упал с коня, сильно поранив ногу о камень. В полевом лагере быстро развилась смертельная гангрена… На самом деле история с гибелью Друза гораздо более запутана, чем может показаться на первый взгляд. Дело в том, что Друз был ярым сторонником восстановления республиканских традиций и почти требовал от Августа отказаться от императорских полномочий, перейдя, как Сулла, в ранг обычных свободных граждан Рима. Естественно, что такая позиция никак не могла устроить властелина Рима. А для Ливии она породила страшную дилемму в виде выбора между собственной безопасностью, интересами мужа и старшего сына, с одной стороны, и интересами младшего – с другой. Некоторые факты прямо указывают на то, что Ливия, хотя в это трудно поверить, вычеркнула из жизни младшего из своих сыновей. Болезнь Друза вряд ли была смертельной – в походах заживали и более тяжелые раны. Известно, что присланное накануне падения письмо Друза довольно неоднозначно было воспринято Августом и Ливией. В ответ Ливия отправила в военный лагерь к Друзу личного врача. Даже Тиберию показалось, что это был смертный приговор брату. Иначе бы, узнав о его фатальном падении с коня, он не отправился бы к брату так поспешно. Еще ни разу в жизни Тиберий так не спешил: 500 миль и Альпийский хребет он преодолел, передвигаясь практически без сна, за двое суток и день. Никто из сопровождавшего полководца эскорта телохранителей не смог выдержать такой темп: они отстали. Тиберий застал Друза при смерти – он понял, что опоздал. Путь назад он прошел пешком рядом с телом брата… Это был немой протест против матери, ибо Тиберий вполне осознавал, что при других обстоятельствах он мог бы оказаться на месте своего брата. Впрочем, прямыми доказательствами причастности Ливии к гибели своего младшего сына историки не располагают.

Дата добавления: 2015-10-16