Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Иногда и на пирожках можно споткнуться

Читайте также:
  1. ERUPTION – РАЗНООБРАЗИЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
  2. I. О том, как можно определить простыми астрономическими способами точное время составления Апокалипсиса
  3. IV Возможное объяснение
  4. Quot;Я писал исключительно о фактах - это меня связывало. Иногда я попадал в плен к фактам. Написать иначе - значит фантазировать, перестать рассказывать то, что было".
  5. VI. Особенности проведения вступительных испытаний для граждан с ограниченными возможностями здоровья
  6. А насильно лечить можно? Как вы относитесь к деятельности Евгения Ройзмана и Егора Бычкова?
  7. Абсолютно невозможно.

– Слово имеет секретарь комсомольской организации товарищ Павличенко.

Если не считать парторга, то этот косноязычный и слегка лупоглазый вождь молодежи, осуществляющий руководство между буфетом и своим письменным столом, больше всего бы хотел съесть меня с потрохами. Его страшно подкусила та часть моего письма, в которой я указала, что шахтеры, идущие утром в шахту, могут получить в буфете стакан жидкого киселя и пару черствых пирожков, и это на весь день, а все «кабинетные шахтеры» (их принято называть «шахтные придурки»), у которых есть и обеденный перерыв, все равно по утрам не остаются обиженными: для них щи с блинчиками, мясо с тушеной картошкой и какао.

Павличенко заговорил о своих буфетных обидах, но ему не дали развернуться. Буфет трудно было повести под политику, и люди расхрабрились. Со всех сторон послышались возгласы:

– Когда привезли свежие сосиски, вы их все разобрали!

– Тушеных кроликов кто съел?

– Из двадцати ящиков пива пять досталось шахтерам, а пятнадцать – начальству!

«Она не в партии, но от этого партия только прогадала!»

Председатель хочет объявить десятиминутный перерыв, но слово просит немолодая уже работница вентиляции Логинова. Просит уже десятый раз. Голоса из зала: «Пусть говорит!» Очень неохотно председатель дает ей слово.

– Говорить я буду с места, – начинает Логинова, – мой гардероб не подходит для трибуны. Но меня услышат все, так как говорить я буду то, что известно всем. Я не дворянка, не мещанка, и мне совершенно безразлично, какого происхождения Керсновская. Да и какое это имеет значение? Важно то, что она – труженица. О таких говорят: «великий пахарь». Керсновская – пример для нас и на работе и в быту. Она нам как мать; мы к ней и за помощью, и за советом, и никого она не оттолкнет! Попробуй обратись к начальнику шахты, он и в глаза тебе не смотрит. Шахтком? Для него мы не люди. А к парторгу и не подходи: накричит и выгонит. Не смотрите, что Керсновская не в партии. От этого партия только прогадала!

Трижды «нет»

Впечатление такое, что людей стало еще больше. Может, у меня в глазах двоится? Лишь позже я узнала, что кое-кто из присутствующих сбегал в «шанхайчики» по соседству, где проживали шахтеры и рудари, сообщив: «Антоновна – ух, дает!» И все, кто смог втиснуться в зал театра, собрались, чтобы собственными глазами увидеть, как тот «оркестр», который должен был разыгрывать фарс по нотам, где-то сфальшивил.

А пока что все шло своим чередом. Сейчас мне дадут последнее слово. Затем прения, и приговор. Однако не тут-то было. Скипор объявляет, что еще не говорили 19 ораторов (из тех, кого заранее записали).

– Хватит! Керсновской – последнее слово!

Опять я на трибуне. Невольно обращаю внимание, что нет ни кинокамер, ни фотоаппаратов. Не вижу и журналистов. Мне дурно, перед глазами все плывет... Но я вполне уверена, что выдержу.

За краем сцены, отделенные занавесками, еще два стола. За ними сидят те, кто не хотел быть в зале: начальство УУШ. Дальше вижу формы госбезопасности: узнаю майора – как всегда, с улыбочкой. Вспоминаю Акселя Мунте, шоколад, портрет Дзержинского с «улыбкой» умирающего... Минутная слабость проходит. И, как всегда бывает в минуты душевного напряжения, сразу успокаиваюсь и мне становится смешно.

– Товарищи! Мне дали право сказать последнее слово. Но что могу я сказать? Ведь все решено заранее. На одной чашке весов – моя трудовая жизнь, тринадцать лет безупречной работы, а на другой – вот этот могущественный «треугольник» (Жест в сторону президиума.): начальник шахты, парторг и председатель шахткома. И с ними еще «привесок», причем весьма увесистый.

– А что вы подразумеваете под «привеском»?

Этот вопрос задает один из руководителей горнотехнической инспекции, председатель ЦК профсоюзов. Не вспомню его фамилии, хотя именно он в свое время разрешил, в виде исключения, мне, женщине, работать на сугубо мужской работе мастера буро-взрывных работ.

– Органы государственной безопасности, разумеется! (Широкий жест в сторону полковника и тех, кто за кулисами.) Что перевесит? Сомневаться не приходится...

Я безнадежно махнула рукой, спускаясь с трибуны.

– Стойте, товарищ Керсновская, еще не все!

Полковник говорит с места:

– Она – злобная дворянка, типичная помещица и даже графиня – каждым своим словом порочит партийное руководство всей страны и своего коллектива. И это она говорит о своей безупречной репутации! И это она осмеливается порочить действительно безупречных начальников!

– Безупречных?

В глазах у меня все поплыло…

– Об их «безупречных» поступках, из-за которых у меня уже были серьезные конфликты, я еще нынче утром говорила господину майору…

Тьфу, черт, язык подвернулся… Рукой закрыла глаза и пошатнулась. Чувствую, что совсем зарапортовалась, и мотаю головой, как собака, которой клещ вцепился в ухо. Выпиваю всю воду из стакана. Успокаиваюсь. Поворачиваюсь к ступенькам, и снова меня останавливают.

Скипор:

– Товарищ Керсновская! Вы имеете еще что-нибудь сказать?

– Нет!

Вид у Скипора озадаченный.

– Вы хотите что-нибудь обещать коллективу?

– Нет!!

– Вы... попросите, то есть может быть, хотите...

– Нет!!!

Это третье «нет» я почти кричу.

– И это ваше последнее слово?..

– Да!

Рубящий жест рукой.

Весь зал будто бы вздохнул, что-то вроде «уф!». Еще раз махнув рукой, возвращаюсь на место.

Курносый «прицепщик» с картины «Ужин тракториста» улыбается. Татарчонок – тоже, но все лицо мокро от слез. У меня сердце колотится, как после бега.


Дата добавления: 2015-10-16; просмотров: 56 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Странный «сюрприз»: медицинская комиссия | Дело Маслова | Лейтенант | Старая пластинка | Сто раз повторенная ложь становится правдой | В лапах Кошкина | Почему я не обратилась за помощью к шахте? | Загадываю на любимой книге | Полковник в своем репертуаре | Проституированные души |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Не все забывают добро| Проекты», нервотрепка и приговор

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.008 сек.)