Дольник на двусложной основе

№ 145

Закатные лебеди

В мягко вздрагивающем лифте
с зеркалами отшлифованными
мы неслись, дрожа в предчувствии,
на двенадцатый этаж.
Нам в пролетах небо искрилось,
точно чаша из финифти
с инкрустированными лебедями,
яркий ткущими мираж.

Отрывались от солнца лебеди,
розовым золотом сверкающие лебеди,
плавно плыли в отуманенную
лаской сумеречной даль,
пели медленный тихий реквием
дню, багряно умирающему,
небо трепетно окутывая
в огнецветную вуаль.

Отражаясь в зеркальных плоскостях,
дали сделались тысячегранными,
нас окутала бесконечности
переливная парча,
мы неслись, томясь предчувствиями,
из закатных огней чеканными,
как в те дали аметистовые
два сверкающих луча.

Г. Шенгели, 1915

№ 146

Пляска

Под копыта казака
грянь, брань, гинь, вран,
киньтесь, брови, на закат, –
Ян, Ян, Ян, Ян!

Копья тлеют на западе
у вражьего лика,
размочалься, лапоть
железного лыка.

Закружи кунтуши,
горячее вейло,
из погибшей души
ясного Ягейло.

Закачался туман
не над булавою,
закачал наш пан
мертвой головою.

Перепутались дни,
раскатились числа,
кушаком отяни
души наши, Висла.

Времени двоякого
пыль дымит у Кракова,
в свисте сабель, в блеске пуль
пляшет круль, пляшет круль.

Н. Асеев, 1916

Мы сказали: доли в дольниковой строке могут быть то двусложны, то трехсложны. В подавляющем большинстве русских стихотворений, написанных дольником, преобладают трехсложные доли (и, соответственно, двусложные интервалы между иктами). Например, если разрубить на доли стихотворение Б. Эйхенбаума (№ 143), мы увидим: «Над Невой / завыва/ет сире(на), / / И ту/чи близ/ко к земле...» и т.д.; если посчитать, то трехсложные («Над Невой», «завыва-» и т.д.) составят две трети стихотворения, а двусложные доли («И ту-», «чи близ-» и т.д.) – одну треть. Это позволяет нам назвать обычный русский дольник дольником на трехсложной основе. Он настолько господствует в русской поэзии, что когда говорят просто «дольник», то имеют в виду именно его. (Подчеркиваем: «в русской поэзии». В немецкой поэзии, например в дольнике Гейне, двусложных долей гораздо больше. Это сказывается и в ритме русских переводов из Гейне, например у Блока, – проверьте!)

А как будет звучать дольник на двусложной основе – такой, в котором преобладают двусложные доли? Здесь возможны два очень непохожих варианта: в одном к двусложным долям примешиваются в небольшом количестве трехсложные (к которым мы уже привыкли), в другом – односложные (с которыми мы еще не сталкивались). Соответственно в первом случае преобладают односложные междуиктовые интервалы, среди которых появляются двусложные; во втором случае преобладают односложные, среди которых появляются нулевые, т.е. обычно – стыки ударений на смежных слогах. Мы оговариваем «обычно», потому что помним: если в трехсложных стопах (дактиле, амфибрахии, анапесте) ударения на сильных местах (иктах) пропускаются редко, то в двусложных стопах (ямбе, хорее) – довольно часто; то же можно сказать и о трехсложных долях. Такие пропуски ударений еще больше осложняют звучание дольника на двусложной основе.

Стихотворение Шенгели разбавляет двусложный (хореический) ритм трехсложными долями: «В мягко / вздраги/ вающем / лифте...», «С инкру/стиро/ ванными / лебе/дями...», «Отры/ вались от / солнца / лебеди...». Всего таких выбивающихся из хорея строчек в этом стихотворении – девять. Найдите их; учтите, что в одной из них сам Шенгели сбился с ритма и допустил в стихе два лишних слога: «Розовым золотом сверкающие лебеди...» (замените слово «сверкающие» так, чтобы стих уложился в общий ритм). Впрочем, может быть, это была и не оплошность, а намеренное ритмическое выделение заглавного образа стихотворения? Обратите внимание на строфику Шенгели: в каждом восьмистишии 4-й стих он рифмует с 8-м, а как расположены окончания (женские, дактилические, гипердактилические) и рифмы в остальных стихах? Слово финифть (архаизм) означает «эмаль»; какими еще словами создает Шенгели атмосферу нарочитой красивости?

Стихотворение Асеева разбавляет двусложный (тоже хореический) ритм односложными долями и от этого звучит совершенно иначе: не мягко, а резко. Содержание его – вымышленный эпизод из польской истории: тризна по королю Ягейло (правильнее – Ягайло) и пляска в честь нового короля Яна. Круль – по-польски «король»; кунтуш – широкополый кафтан; лапоть железного лыка – латы; вейло – неологизм от глагола «веять»; гинь, вран – «погибни, ворон», смертная птица.

Если у Шенгели ритмическая основа всех строк – 4-ст. хорей, то у Асеева попеременно – то 4-ст. хорей («В свисте сабель, в блеске пуль»), то 3-ст. хорей («Мертвой головою»). При этом в его 4-стопные строчки вторгаются среди двусложных долей и односложные: иногда один раз в строке («Пляшет / круль, / пляшет / круль», «Закру/ жи / кунту/ши», «Пере/ пу /тались / дни»: заключительные доли мы не считаем односложными, потому что они просто усечены мужскими окончаниями; ср. № 64), иногда два раза («Зака/ чал / наш / пан»), иногда целых три раза «Ян, / Ян, / Ян, / Ян»). А в 3-стопных его строчках нет односложных долей, зато есть перебои ритма (№ 105): «У вра жьего лика», «Желе зного лыка», «Горя чее вейло». Это – подражание украинской народной поэзии, где такие сдвиги ударения очень часты: их можно найти у Т. Шевченко и даже в его русских переводах.

Как видите, ритмический рисунок получается очень сложный. Некоторые стиховеды предпочитают считать, что это уже не дольник (хотя бы и на двусложной основе), а тактовик – более свободная форма стиха, к которой мы и переходим.

Дата добавления: 2015-10-16