Глава двенадцатая. Гигла и Ахмет укладывали в походные вьюки патроны для отряда Васо

Гигла и Ахмет укладывали в походные вьюки патроны для отряда Васо. Они старались не шуметь, чтоб не беспокоить молодых, оставленных наедине в шатре Габилы. Пусть понежатся лишний часок: дорога предстоит дальняя и опасная. Они с радостью бы проводили молодых, но Габила ждал новых сведений из Гори, отряду предстояла вылазка.

Еще раньше из своего шатра, где на толстом настиле из еловых ветвей, накрытом попонами, кошмой, бурками, спали вповалку дружинники, бесшумно выбрался Илас. Он давно высмотрел тропу, по которой спускались к водопою серны, и сегодня ему повезло. С тушей на плечах, усталый, потный, но чрезвычайно довольный, что успел вернуться до отъезда друзей, он явился в лагерь.

— Да не оскудеет твоя рука! — приветствовал юношу Васо.

— Моя-то рука не оскудеет, лишь бы Афсати[14] не скупился! — широко улыбнулся Илас, и Васо понял, что у него теперь есть друг, с которым его разлучит только смерть.

Это чтоб их с Ольгой порадовать напоследок, отправился Илас ни свет ни заря на охоту. Илас положил серну поближе к костру и взялся за нож:

— Подожди чуток, Васо, и у вас на дорогу свеженина будет.

— Спасибо. Небось долго скрадывал?

— Сама прибежала! Всего делов-то было — не промахнуться!

«До чего славный парень! — снова с нежностью подумал Васо. —

Не знаю дочери Нико, но лучшего жениха ей не найти! Сразу же, как доберемся, расскажу старику о нем...»

К костру вышел Габила.

— Значит, как договорились, Васо. Связь через Ахмета.

Их внимание привлек свист постовых.

— Илас! Взгляни, что там такое?

Юноша бегом метнулся с поляны к тропе. Он тут же вернулся и, веселый, доложил:

— Тембол какого-то крестьянина ведет.

— Что за крестьянин?

— Говорит, Батако Габараев. Твой односельчанин, Васо.

— Да, есть у нас такой. Только как он мог сюда попасть? Какие дела у лисы на базаре?

— Батако Габараев, говоришь? — переспросил подошедший Майсурадзе. — На днях писали в газете о каком-то Батако Габараеве. Вроде пристава застрелил и был задержан, но по дороге в горий-скую тюрьму бежал, да еще ранил конвоира...

— Ты не ошибаешься, дорогой?

— Нет, — поднял седые, клочковатые брови Майсурадзе. — Я эту новость перед самой отправкой к вам читал. На днях дело было. Знал бы, что встречусь с этим смельчаком, так и газетку бы сберег.

Васо с сомнением покачал головой:

— Вообще-то он забияка известный! Только с чего ему в пристава стрелять? Они вроде прежде и не ссорились никогда. Если пристав наш аул навещал, так только у Батако и останавливался. Не нашего поля ягода: двух работников держит, всегда есть и выпить и закусить...

— Хорошо, — сказал Габила. — Проверить никогда не лишне. Скоро в овечьей шкуре начнут засылать к нам шпионов! Сделаем так: ты, Васо, побудь пока в шатре, а я допрошу твоего односельчанина.

Караульный привел задержанного. На лбу Батако красовалась свежая ссадина, под глазом — кровоподтек; щегольская черкеска с газырями вся в глине, порвана на локтях и на подоле.

— В чем дело? — сердито спросил Габила. — Чего ты здесь потерял?

— Ищу Васо Хубаева!

— А кто он такой, Васо Хубаев?

— Какие же вы абреки тогда, если не знаете Васо Хубаева?

— Ну, а если знаем, какое у тебя дело к нему?

— Я его односельчанин, сосед.

— Хороший же ты ему сосед, если не знаешь, где он!

— Что?! — вспылил Батако. — Кто ты такой, чтоб говорить со мной таким тоном?

— А какой должен быть тон, чтобы говорить с лазутчиком?

— Ах ты негодяй! — окрысился Батако, пытаясь разорвать веревку, которой были скручены его руки. — Твое счастье, что стреножен я, а то бы я заткнул твой поганый рот!

— Или ты скажешь, кто заставил тебя искать Васо Хубаева, или мы расстреляем тебя как шпиона, выследившего наш лагерь! — тихо и сурово произнес Габила.

— Нечего мне вам сказать, я шел к Васо.

— Это твое последнее слово?

— Подойди поближе, и я плюну тебе в лицо, если не веришь людям!

— Мухтар, Тембол, Гога! — скомандовал Габила. — Отведите его к скале и пристрелите, как собаку.

— Пошли! — толкнул Батако в плечо карабином, как всегда, хмурый и немногословный Тембол.

Мухтар и Гога взяли винтовки и дружно передернули затворы, загоняя в стволы по патрону.

И тут Батако удивил всех. Он расправил плечи, одернул полы черкески и спокойно сказал:

— Можете расстрелять меня — воля ваша, но передайте Васо Хубаеву, что Батако Габараев просил у него перед смертью прощения и защиты для своих детей. Без отца некому будет их защитить.

Откуда могли знать мстители, что и поведение Батако Габараева, и сообщение в газете о приписанном ему убийстве пристава — детали одного плана, разработанного капитаном Внуковским? Разве могли они предположить, что это новый помощник начальника Горийского уезда не теряет времени даром?

Не найдя следов отряда Васо Хубаева, он с помощью старого осведомителя горийской охранки Кизо Сокурова и ставшего его правой рукой Курмана Маргиева, как гончую на след, вывел на хачировский отряд Батако.

Васо первый не выдержал. Он резко откинул полог:

— Подожди, Габила! Стойте, друзья!

Еще не веря своей удаче, Батако обернулся; его лицо было серым:.

— Васо!

Он рухнул на колени от слабости. Ноги его не держали. Еще мгновение, и он крикнул бы: «Остановитесь! Не убивайте меня! Я все, все расскажу» — и тут раздался спасительный, показавшийся родным когда-то ненавистный голос.

— Батако, — спросил Васо, чувствуя к своему односельчанину одновременно и неприязнь, и жалость, — это правда, что ты убил пристава?

— А с какой стати... я стал бы искать... у тебя защиты для своих... детей? Ведь убьют же их теперь...

— Дети за отца не ответчики!

— Ой, не скажи, Васо! — скривился, как от боли, Батако. — Ты думаешь, родственники злодея простят мне, что отправил его на тот свет?

— Что же ты думаешь делать?

— Вот и искал тебя... Думал, возьмешь к себе.

— Не слишком торопишься? — сурово глянул на него Габила.

— Да-да, — подтвердил и Васо. — Не думай, что здесь лучше. Здесь тоже в любой час поджидает смерть.

— Чего ты меня пугаешь, Васо? Так и так умирать. Не ушел бы — в тюрьме бы сгноили. А здесь, глядишь, и от меня прок будет...

— Развяжите его, — сказал Васо.

Тембол кинжалом перерезал веревку, и Батако стал сжимать и разжимать затекшие пальцы.

— Ты пойми, Батако, мы не только за свои дворы, не только за своих детей деремся. Мы дали клятву всех богатеев, кто чужим горбом богатство наживал, разорить. Всех. И до тебя бы добрались. Ты же двух работников держишь!

— А кто их не держит, если деньги есть?

— Вот видишь... Не понимаешь ты нашей цели.

— Ну, нельзя так нельзя. Отпущу я их на все четыре стороны!

— Мало этого, Батако. Мало. Только, вижу, не понять тебе сразу, во имя чего мы здесь... Габила, разреши, я возьму его с собой...

— Смотри, Васо, тебе видней. Не я — ты с ним рядом жил.

— Бери, Батако, этих двух, — Васо кивнул на двух навьюченных лошадей. — За мной пойдешь. Ольга, ты за ним. Трогаемся.

Ольга расцеловалась с братом. Васо пожал новым друзьям руки.

— Подожди, Васо, — сказал Габила. — Все-таки не дело идти вам вдвоем с такой поклажей. Возьми с собой... хотя бы Иласа. Ты знаешь, у него и глаз верный, и винтовка осечек не знает.

— Спасибо, Габила.

— Пожалуй, и я с ними отправлюсь, — нахлобучил шапку Майсурадзе, деловито пересчитывая патроны. — От них поближе до Антона. Да и не помешаю в дороге, если что.

— Тембол! Коня товарищу Майсурадзе, — распорядился Габила.

Дата добавления: 2015-10-16