ТРУП ЗА КУЛИСАМИ

Узнав об этом трагическом происшествии, начальник охраны Дворца торжеств окончательно и бесповоротно решил подать в отставку. Кстати, еще до начала концерта эмоциональный Самокатов вообще был близок к тому, чтобы наложить на себя руки. Хотя по сравнению с убийством тот случай можно считать сущим вздором — кто-то из проходивших во Дворец государственных торжеств зрителей оторвал провод металлодетектора.

Случайностью это назвать трудно. Теоретически можно уронить на провод что-то тяжелое, тогда он оторвется. Однако никто ничего не ронял, иначе это «что-то» лежало бы рядом или на полу была разбита керамическая плитка. Самокатов даже допускал, что кто-то из подслеповатых зрителей мог пройти не с той стороны ворот и зацепил провод ногой. Однако это утешало мало. Чтобы оторвать провод, нужно приложить немало силенок. Скорее всего, кто-то сделал это умышленно.

В брежневские времена те, кто имел честь наносить визиты в здание ЦК КПСС, видели на вахте странную картину: у входных дверей плечом к плечу стояли сержант внутренних войск и прапорщик КГБ. Такая практика возникла с легкой руки Бровеносца, считавшего, что стабильную работу способна обеспечить только конкуренция различных спецслужб, система сдержек и противовесов. Система двойных караулов казалась полковнику Самокатову правильной, и, став начальником охраны, он снова внедрил ее во Дворце государственных торжеств. Однако то, что срабатывало в советском госаппарате, оказалось неэффективным в нынешних условиях. Вместо здоровой конкуренции у обеих сторон появилось безразличие — каждый надеялся на другого. Так произошло и на этот раз. Возле рамы неработающего металлодетектора началась форменная кутерьма, охранники растерянно принялись разбираться что к чему, каждый торопился доказать свою непричастность к досадному инциденту. В тот момент им было не до проверки, и, прежде чем раму металлодетектора перекрыли, несколько зрителей могли просочиться без досмотра.

Вызванный с другого этажа Самокатов в тот момент расслабился. И зря. Ему нужно было сразу бить во все колокола и усиливать режим. Полковник же явно растерялся. Он начал размышлять о том, произошла ли досадная случайность или поломка подстроена нарочно и, если был умысел, для чего это понадобилось. В голову лезли какие-то экзотические варианты, вроде того, что командированному из Сибири — почему-то Юрий Алексеевич зациклился на Сибири — нестерпимо захотелось посетить в Москве Дворец государственных торжеств. Лишь когда очередь дошла до очевидного — злоумышленник мог пронести взрывное устройство, начальника прошиб холодный пот. Он приказал охранникам утроить внимание, в случае чего — подозрительных моментально выводить из зала. Однако ничего из ряда вон выходящего не случилось, и он постепенно стал успокаиваться.

Про оторванный провод металлодетектора начальник охраны сразу рассказал старшему помощнику генпрокурора Турецкому, который проводил осмотр места происшествия вместе с дежурной оперативно-следственной группой, почти молниеносно прибывшей с Петровки, 38.

Тут же пронесся слух, что разгневанный президент из-за убийства покинул дворец. На самом деле протоколом было предусмотрено, что на второе отделение он не остается. Однако это мало кого успокоило. Во всяком случае, находившегося в зале генерального прокурора Кудрявцева раньше никто не видел в таком паническом состоянии. Президент приказал ему взять следствие под свой контроль. Генпрокурор срочно вызвал на место происшествия заместителя и помощника. Благо обоих, Константина Дмитриевича Меркулова и Александра Борисовича Турецкого, застали дома. Причем Александра Борисовича, в известной мере, случайно: он заезжал в управление угро, где отметил с Грязновым и его сотрудниками профессиональный праздник. Потом хотели с Грязновым завалиться в ресторан «Пронин» на Лубянке, да решили, что сегодня туда не протолкнуться. Только вернулся домой, раздался звонок:

— Немедленно во Дворец государственных торжеств.

— Неужели во всей прокуратуре, кроме Турецкого…

— Сейчас не до шуток, — строго предупредил Константин Дмитриевич, уловив его настроение. — Я уже выезжаю. Там произошло убийство.

Они прибыли во дворец почти одновременно, Меркулов на несколько минут раньше. Ему было приказано осуществлять надзор за следствием, Турецкому — возбудить уголовное дело и провести в кратчайшие сроки расследование.

Ситуация сложилась — хуже не придумаешь. Концерт транслировался по телевизору, отменять его не то что нельзя, а даже технически сложно. Но и состояние выступающих можно понять: о каком вдохновении можно говорить, если в нескольких метрах от сцены лежит труп известной молодой артистки!

Теперь участники выходили на сцену из левых кулис. А с правой стороны работала оперативно-следственная группа — осматривали место происшествия и допрашивали свидетелей. Репина лежала на спине, левая половина ее лица была залита кровью. Пуля попала в висок певицы. Рядом валялись два букета, из-за чего казалось, будто ее уже хоронят.

— Точнехонький выстрел, — хмыкнул судмедэксперт Гаркавенко.

— Так ведь убийца-то находился рядом, — объяснил Турецкий.

— Даже для близкого расстояния точность завидная. Видимо, хорошо тренирован. С каждым днем растет и крепнет мастерство наших киллеров!

Несмотря на мрачный характер своей работы — с утра до вечера вскрывать «криминальные» трупы, круглолицый толстощекий Гаркавенко являл собой воплощенное жизнелюбие, острил по каждому поводу.

Меркулов приказал начальнику охраны:

— Приготовьте список всех артистов. Пускай охранники отмечают время прибытия остальных. Из тех, кто выступил, никого пока не отпускайте.

Он представил себе нетерпение и раздражительность артистов, оказавшихся невольными заложниками, и в то же время знал, с каким интересом они будут следить за действиями следователей, лелея уверенность в том, что те вот-вот обнаружат убийцу. И лишь у одного из них затаился страх.

Протоколы допроса свидетелей оформлял дежурный следователь из Мосгорпрокуратуры Алексей Величко. Поскольку за кулисами было много народу — музыканты, подтанцовка, бэкграунд, режиссеры, после выстрела там царила полная неразбериха. Видимо, благодаря этому хаосу убийце удалось скрыться. О нем в этот вечер ничего не удалось узнать. Да и вообще хоть какую-то пользу следствию мог оказать только рассказ начальника охраны про оторванный провод. Из вещественных доказательств наверняка пригодится гильза от «Макарова». Сам пистолет сколько ни искали — не обнаружили.

Трудно было установить, пропало ли что-нибудь из вещей Репиной в артистической комнате. Во всяком случае, в сумочке лежали и золотые часы, и деньги, и документы, и мобильник. Была даже записная книжка, которая топорщилась от вложенных в нее визитных карточек, талончиков к врачам и противоречащим им абонементам в разные фитнес-клубы.

Поскольку в момент убийства музыканты, работавшие с Репиной, еще не покинули сцену, Турецкий решил для начала поговорить с руководителем ансамбля саксофонистом Клушиным. Хотя у него было стопроцентное алиби, но тем не менее пообщаться стоило. И заодно не мешало бы показать ему список всех участников концерта.

— Зачем? — удивился Клушин.

— Чтобы вы посмотрели и назвали потенциальных врагов Людмилы Николаевны.

— Я даже смотреть не стану, — сказал саксофонист. — Вы же хотите узнать, кого из тут присутствующих можно подозревать в первую очередь. Для этого мне и список не нужен. При всем желании мне трудно представить, что кто-то из этих людей способен на убийство. Хотя насолила она многим. Больше всего Грише Микенскому, своему первому мужу. Это кларнетист из ансамбля «Залив страстей». С режиссером Женей Каблуковым официально они не были расписаны, ему Репина тоже сделала много гадостей. Сева Ноговицын был ее прежним продюсером, недавно они вдрызг разругались. Ну а остальные получали от нее по мелочам. Многие побывали у Людмилы в любовниках.

— Вы тоже?

— На гастролях пару раз переспал с ней по ее настоятельной просьбе. Она считала, что регулярный секс необходим для здоровья. Тогда так сложились обстоятельства — под рукой никого не оказалось, кроме меня.

— Какие отношения были у нее с вашим ансамблем?

— Терпеть можно, — вяло признался Клушин и, перехватив взгляд следователя, пояснил: — Мы привыкли делить «пирог» на равные части, независимо от того, кто что делает: играет, поет, пляшет, ставит звук. А Людмила потребовала себе сорок процентов.

Микенский, Каблуков и Ноговицын уже уехали, оперативники быстро выяснили их домашние адреса и телефоны. Первый жил далеко от центра, в Ясеневе.

Второй в двух шагах от Дворца торжеств, на Спиридоновке.

Галя Романова сама вызвалась съездить в Ясенево. Оттуда потом ей было удобно добраться в Черемушки. Володя отправился на Спиридоновку. Ему и оттуда домой в Бескудниково добираться предстояло очень долго, а уж про Ясенево и подумать страшно. Порем-ский поехал к Ноговицыну на проспект Мира.

Направляясь к выходу, Турецкий оглянулся: в глаза бросилось очерченное мелом место, где раньше лежал труп.

Дата добавления: 2015-10-16