Византийская археология и проблемы византиноведения.

I.

Основные данные по визант. археологии получены за счет сплошного обследования местностей (археологическая разведка), и лишь отчасти их составляют (напр., в Нихории: Excavations at Nichoria in Southwest Greece / Ed. G. Rapp e. a. Minneapolis, 1978–1992. Vol. 1–3) результаты раскопок, к-рыми трудно охватить большую площадь. Эти обследования имеют длительную традицию, их проводили путешественники на Восток с XVIII в., и, хотя в основном фиксировались классические памятники, была собрана информация и по археологии В. и. К нач. ХХ в. изучение исторической географии и провинциальной топографии Византии сложилось в специальную дисциплину, в развитие к-рой внесли вклад У. М. Рамсей, Й. Стржиговский, У. М. Кальдер, А. Грегуар и др. ученые. Важными вехами в ее развитии стало создание в 70-х гг. Международной ассоциации по изучению Византии (Association Internationale des Etudes byzantines) (см.: Association Internationale des Etudes byzantines // Bull. d’information et de coordination. Athenes. 1976. Vol. 8/9: (1977/1978). P. 27–37), начало выпусков Tabula Imperii Byzantini и выход ряда монографий, связанных с изучением исторической географии и отдельных церковных памятников (см.: Robert L. Villes d’Asie Mineure: Etudes de géographie ancien. P., 1962²; Harrison R. M. Churches and Chapels of Central Lycia // AnatSt. 1963. Vol. 13. P. 117–151; Ahrweiler H. L’Histoire et la géographie de la region de Smyrne entre les deux occupations turques (1081–1317), particulierement au XIIIe siècle // TM. 1965. P. 1–204; Foss Ch. Byzantine. Cities of Western Asia Minor. Camb., 1972; idem. Archaeology and the Twenty Cities’ of Byzantine Asia // AJA. 1977. Vol. 81. P. 469–486. Развитие направления: Bryer A., Wintfield D. The Byzantine Monuments and Topography of the Pontos: In 2 vol. Wash., 1985. По методам: Byzanz als Raum: Zu methoden und inhalten der hist. geographie des östlichen Mittelmeerraumes / Hrsg. K.Belke e. a. W., 1989).

Методы археологического обследования территорий позволяют выявить и отождествить города и небольшие объекты, дают сведения об их размере и форме, могут с высокой степенью надежности подтвердить отсутствие поселений в тот или иной период. Кроме того, определяются важные для истории провинции элементы: структура епископальных центров, система обороны границ, развитие хоры города и сети мелких сельских поселений (см., напр.: Byzantine and Early Near East / Ed. G. R. D. King, A. Cameron. Oxbow, 1994. Vol. 2: Land use and settlement patterns). Так, долгий спор о гибели или выживании городских общин в ранневизант. период был решен на основе раскопок в Сардах, Афинах, Коринфе и др., мат-лы к-рых К. Фосс дополнил разведками на большой территории.

До 80-х гг. при разведочных работах материал визант. и исламской эпох фиксировали как «средневековый», без разделения, поэтому большим шагом вперед стали работы именно о визант. находках (проект Т. Грегори «Историческая география Византии» Центра исследований Византии в Афинах, 1980: обследования района порта Коринфа, Кехрие, к югу от пролива). Масштабные работы экспедиции ун-та шт. Огайо в Беотии (1979–1982) открыли на прибрежных островах и в бассейне р. Тисви, в обширном и богатом земледельческом районе, памятники всех визант. периодов, включая т. н. темные века (VI — нач. VII в.). Интересная работа ведется по изучению пограничных визант. крепостей в М. Азии (напр.: Redford S. Archaeology of the Frontier in the Medieval Near East: Excavation at Gritille, Turkey. Phil., 1998).

II.

Научным полигоном для изучения археологии В. и. раннего периода в посл. трети ХХ в. стал Сиро-Палестинский регион, чему способствовал расцвет Палестины; было в IV–VII вв. и огромное количество доступных для изучения памятников, сохранившихся после гибели визант. Палестины, а также усиление внимания мирового сообщества к библейским и христ. древностям с возникновением гос-ва Израиль. (См. библиографию в работах: Patrich J. Church, state and the transformation of Palestin — the Byzantine period (324–640 CE) // Archaeology of Society in the Holy Land / ed. Th. E. Levy. L., 1995; Dauphin C. La Palestine byzantine: peuplements et populations. Oxf., 1998. Vol. 1–3. (BAR; 726); Parker S. T. The Byzantine Period: an Empire’s New Holy Land // Near Eastern Archaeology. 1999. Vol. 62. N 3. P. 134–182.)

Визант. археологиярезко изменила представления о ранневизант. периоде в Палестине: ее территория оказалась тесно населенной и интенсивно эксплуатируемой; было доказано мощное передвижение населения на непригодные для оседлой жизни окраины и в пустыни, основу населения составляли земледельцы, скотоводы и отчасти монахи (численность колеблется от 1,5 до 4 млн). В расцвете экономики Палестины выдающуюся роль играли победа христианства и приток средств на благоустройство страны, строительство церквей, мон-рей, развитие своеобразной индустрии для паломников, предоставление убежища потоку беглецов из зап. части империи. Использовать эти факторы удалось благодаря наличию развитого аграрного производства, расцвету производств (стеклоделие), добыче меди в Вади-эль-Араба, участию в транзитной торговле специями и благовониями. Археология В. и. доказала также, что христианство в Сиро-Палестинском регионе распространилось не сразу, к концу визант. периода христиане составили большинство везде, кроме традиц. районов расселения иудеев и самарян, Галилеи, Самарии, Голан. Визант. археология показала, что на Ближ. Востоке быстро отказались от лат. языка: его еще использовали как официальный (милевые камни, надписи на зданиях) в IV в., но к концу столетия даже в офиц. переписке заменили греческим, наряду с к-рым использовали и семит. языки (иврит, арам., араб.).

Важнейшая особенность археологии В. и. Сиро-Палестинского региона — программы сплошных обследований территорий Израиля (Archaeological Survey of Israel, квадраты 10´10 км) и Иордании (Iordan Antiquities Database and Information System: интернет-сайт). Благодаря им число памятников визант. периода многократно выросло: только на плато между Мёртвым м. и вост. пустыней Иордании открыто более чем 2 тыс. точек, из к-рых поселения визант. периода составляют до 87% (в Хисбане). Непригодные для жизни земли пустыни Негев оказались зоной процветающего земледелия, были плотно заселены. Мн. поселки имели систему искусственного орошения, террасы и гумна, причем развивались в плотном контакте с группами кочевавших в окрестностях скотоводов. Развитая земледельческая инфраструктура с крупными поселениями (Элуса, Нессана, Обода, Собата, Мампсис, Реховот) заходила далеко на юг (до 100 км от Газы). Послойные раскопки и стратиграфические разрезы охватили малые города, деревни, мон-ри, форты и даже стоянки кочевников. Изученные поселения Иордании и юж. Сирии (Эд-Дията, Хирбет-эд-Дарих, Хумайма) показали отсутствие регулярной планировки: пространство поселка обычно обведено стеной (Умм-эль-Джималь, Хирбет-эс-Самра, Умм-эр-Расас), а внутри имеется маленькая цитадель. Остальное пространство занято домами с внутренним двором; общественных зданий, кроме церквей, нет. Та же картина в сев. Негеве (открыто более 10 поселков). В Иордании раскопано мн. отдельных военных поселений на границе с пустыней (гл. обр. III–IV вв.).

Более широкие работы в наст. время идут в таких городах как Кесария Палестинская, Скифополь (Беф-Сеан), Сепфорис, достигших в визант. эпоху нового уровня процветания. В Кесарии в IV–V вв. по-прежнему работал огромный античный порт, в город был проведен 2-й акведук, при имп. Анастасии I (500-е гг.) были выстроены более обширные стены, охватившие ипподром и театр, а на платформе снесенного языческого храма построена церковь с октагональным планом. Примерно вдвое вырос в визант. эпоху Скифополь, полностью перестроенный, получивший колоннадную улицу (длина 180, ширина 7,5 м; мощение улиц продолжалось до 522), неск. церквей и мон-рь Богородицы (567), а также синагогу (город не был конфессионально однородным). В Сепфорисе в Галилее христиане даже в визант. эпоху составляли меньшинство, их появление фиксируется после землетрясения 363 г. в зап. части города (остраконы с христ. текстами и символами).

Мн. открытий делается и в городах Иордании, в т. ч. в Десятиградии: Гадаре, Авиле, Пелле, Герасе и Филадельфии, а также в др. важных точках (Петре, Эсбе, Мадабе, Элате). Пелла (восточнее Иордана) уже в кон. IV в. имела епископа и достигла расцвета в VI в.; здесь открыты 3 богатые церкви, перестраивавшиеся с нач. V по нач. VII в. Гераса (юго-восточнее Пеллы) также пережила расцвет в IV в., на что указывают нумизматика и строительство в кон. V–VI вв. более 10 церквей (в т. ч. одной в 530–531 гг. на месте синагоги). Рим. общественные здания использовались не по назначению: на ипподроме появились гончарные мастерские, на форуме — красильни и печи для выжига извести.

Экономика В. и. была монетарной и высокотоварной, поэтому благополучие городов обеспечивало участие в международной торговле и связи с сельскохозяйственной округой. Монеты в визант. Палестине представляют массовый материал. В посл. время много внимания уделяется периоду ранневизант. чеканки. Денежная система IV–VI вв. держалась на крупном солиде, введенном имп. Константином I Великим, и массе мелких бронзовых номиналов, поскольку серебро постоянно падало в цене. Собственно визант. нумизматика начинается с введения в 498 г. имп. Анастасием I (491–518) бронзовой монеты — фоллиса. Монеты оставались важным средством пропаганды; надписи на них до VII в. исключительно лат., но оформление отличается от римских: портрет императора в профиль сменило непортретное изображение почти в анфас; большинство языческих символов (кроме персонификаций: Победа, Рим, К-поль) заменили знак креста (с сер. V в.) и образ Иисуса Христа (впервые на монетах имп. Юстиниана I (527–565)).

С сер. VI в. отмечается упадок хозяйства, что заметно в центрах (Кесария) и на периферии, вдоль границ пустыни к востоку от Мёртвого м. Причины упадка видят в перенаселенности и истощение почв и лишь отчасти во внешних факторах. Все же состояние экономики оставалось устойчивым, что позволяло строить церкви и синагоги. Внутреннее состояние страны в визант. период выглядит мирным и визант. археология не подтверждает рассказы источников о бурных социальных конфликтах — все форты и крепости, включая легионы, сосредоточены на границе с пустыней Негев на юге и к востоку от виа Нова Траяна в Иордании; на севере и в прибрежных городах присутствие войск слабо обозначено.

В 1993 г. в Петре при раскопках церкви, в комнате при апсиде были найдены десятки свитков папирусов. Разборка этих свитков, переживших пожар, еще не закончена (ведется в Аммане АКОР, ун-тами Хельсинки и Мичигана). Почти все документы относятся к VI в. и написаны по-гречески и представляют собой семейный архив горожанина Феодора: контракты на покупки, дарственные и росписи приданого. В документах упоминается сельская округа Петры и соседние городки, воины, духовенство и владельцы многих малых усадеб, на к-рых работали арендаторы и рабы. Петра, как следует из ее архива, предстает не «караванным» городом (не упоминается торговля), а аграрным центром вплоть до кон. VI в. Яркую картину жизни маленького городка Нессана в пустыне Негев рисует др. группа папирусов (ок. 200), датированных 512–689 гг. и содержащих рецепты, торговые расписки, финансовые, брачные и бракоразводные контракты, завещания, сельскохозяйственные записи, дела местных гарнизонов.

Археология В. и. внесла огромный вклад в реконструкцию процесса христианизации Вост. Средиземноморья на основе эпиграфики. Так, на плато восточнее Мёртвого м. отмечено ок. 20 некрополей с надгробиями, несущими греч. надписи; 135 из них с точными датами. До 475 г. христ. надписей всего 4,4 %, в посл. четв. V в. их число быстро увеличивается и во 2-й пол. VI — 1-й четв. VII в. их становится больше, чем языческих. В крупнейшем городе плато Эль-Караке подавляющее большинство христ. надписей были сделаны не ранее VI в., древнейшая — в 449/50 г.; в Ареополе этих надписей нет вообще (епископ появился в Эль-Караке только в 536, в Ареополе — в 449). К югу от Эль-Карака найдено 48 датированных надписей, но первая христ. 505 г. Сходную картину дали Голаны. Сведения, почерпнутые из археологических раскопок, доказывают то, что христиане, язычники и иудеи жили вместе в районах, традиционно считавшихся исключительно иудейскими. Из надписей на общественных зданиях можно сделать заключение о большом количестве религ. зданий в городе: церквей, мон-рей, синагог иудеев и самарян. Но христ. объектов явно больше. По-своему рисуют жизнь христиан в Сиро-Палестинском регионе папирусы: в найденной в нессане в 30-х гг. XX в. сумке с папирусами (512–689) были обнаружены списки Евангелия от Иоанна, Деяний св. Георгия, апокрифической переписки царя Авгаря, «Энеиды» Вергилия и греч. словаря к ней.

Археология ранневизант. периода фиксирует развитие старых рим. архитектурных традиций, хотя и с нововведениями. Благодаря строительным надписям можно составить представление о периодах строительной активности: один приходится на правление императоров Анастасия I (491–518) и Юстиниана I (527–565), второй — Маврикия (582–602) и Фоки (602–610). Много надписей (особенно о строительстве церквей) относится к персид. периоду после 610 г., до сер. VII в. Строительство осуществляли как гос-во, привлекая армию, так и Церковь, муниципальные власти и частные лица. Надписи сообщают о возведении бань, водопроводов, библиотек, базилик, крепостей, постоялых дворов (с VI в. для паломников).

Наличие базальта и известняка позволило быстро усвоить рим. буто-бетонную технику с применением кладок из тесаного камня и (или) кирпича (в т. ч. сырца), оформление стен и полов мозаикой, покрытие черепицей по деревянным балкам или каменной плитой по сводам. Активно использовались сполии и привозной мрамор, а также красный порфир из Египта. Рим. влияние особенно заметно в технике строительства, требовавшей использования криволинейных элементов (своды, купола, апсиды, арки). Важнейшим вопросом остается механизм сохранения этих традиций при переходе к новому типу построек — храмам, к древнейшим из к-рых относят следы построек нач. IV в. в Гадаре, Капернауме и Элате на Красном м. (см. ст. Дура-Европос), а также храмам, построенным имп. Константином и его матерью Еленой: Гроба Господня, Елеона на Масличной горе, Рождества Христова в Вифлееме, церковь в Мамре (все после 325). Строительный бум, начавшийся в IV в., привел к повсеместному появлению храмов во всем регионе, он продолжился при имп. Юстиниане I (527–565), когда мн. храмы подверглись перестройке (Неа Эклесиа в Ст. городе Иерусалима), и распространился даже на мелкие поселения, к-рые часто имели более одной церкви (только в небольшом Умм-эль-Джималь, сев. Иордания, их ок. 15).

Для ранневизант. периода характерно медленное изживание остатков язычества и сосуществование христианства с иными религиями, прежде всего с иудаизмом, чему археология Палестины дает наглядный пример. Абсолютное большинство изученных синагог (более 100) датируются кон. III–VIII в., и, хотя они сосредоточены западнее р. Иордан (особенно в Галилее — центре иудаизма в визант. период), их постройки есть на Голанах и в городах вне этих зон (Гераса). Архитектура и мозаичные полы синагог отражают влияние христ. искусства (см. ст. Бет-Альфа), а расположение церквей и синагог буквально бок о бок (в Капернауме между ними всего 30 м) — особенность, отражающая мирное сосуществование иудеев, христиан, самарян и язычников.

Изучение крепостной архитектуры показывает, что рим. система была изменена: старые стены городов перестраивали или возводили новые в более дешевой технике кладки из панцирей с буто-бетонным ядром, свойственной всей В. и. Особо укрепляли ворота и далеко выступающие башни: в Кесарии кон. IV — нач. V в. возводились прямоугольные башни; в Элате — стены (шириной 1, 6 м) с выносом башен 4 м; городская стена Герасы получила в IV в. ок. 100 (!) выносных башен через каждые 15–20 м.

Крепости и форты визант. периода также сильно отличаются от рим.: их площадь уменьшалась по мере сокращения численности гарнизонов, однако укрепления в целом стали мощнее. Мало изучена архитектура частного дома, но материал для ее истории накоплен значительный. При раскопках большими площадями в Мероне, Сепфорисе, Мампсисе, Умм-эль-Джимале, Пелле, Герасе, Петре и др. установлено, что господствующим типом оставался дом с внутренним двором, куда выходили многочисленные комнаты.

Яркое проявление ранневизант. культуры — мозаики полов, открытие к-рых в Мадабе в 1897 г. стало сенсацией (обзор итогов изучения см. в сб. «Столетие «карты из Мадабы»: The Madaba Map Centenaryб 1897–1997: Travelling through the Byzantine Umayyad Period / ed. M. Piccirillo, E. Alliata. Jerusalem, 1998, 1999). В рим. период мозаики со сценами из классической мифологии украшали жилые здания, с кон. IV в. эта техника в упрощенном виде (из 30 оттенков смальт осталось 10–12) была применена в церквах и синагогах. Церковные мозаики включали христ. символы (кресты), но в целом темы остались прежними: персонификации абстрактных понятий; времена года; сцены охоты; буколика (изображения растений, домашних и диких животных, в т. ч. экзотических и фантастических). Работы одних и тех же мозаичистов охватывают весь юг Вост. Средиземноморья: Палестину, Сирию, Кипр. Пока нет объяснения неравномерности в распределении мозаик. Западнее Иордана (в т. ч. в пустыне Негев) они встречаются постоянно, восточнее — спорадически, и время их создания более позднее; в Иордании до кон. V в. мозаик нет (хотя рим. городков там раскопано очень много), а поздние лежат, за немногими исключениями (церковь в Петре и др.), севернее Эль-Мауджиб.

В изображениях мозаик зафиксированы колоннадные улицы, отдельные здания, храмы, мон-ри и т. д. Они содержат посвятительные надписи (обычно по-гречески), в к-рых выявлена тесная связь клира с общиной, названы имена ктиторов, членов их семей, стоящих за ними социальных групп, даны краткие (обычно только имена) сведения о мозаичистах; указаны мотивы пожертвований (поминание мертвых, исполнение обета и т. д.). Иконография мозаик синагог Палестины отлична от принятой в диаспоре: в Апамее (Сирия) и Сардах IV в. преобладает геометрический стиль, в Палестине (Бет-Альфа, Сепфорис, Тиверия) — сцены с персонажами (в т. ч. из ВЗ), изображение ритуальных предметов (ниша Торы, менора и т. д.) и сюжеты из классического репертуара (времена года; знаки Зодиака; Гелиос или его колесница).

В посл. десятилетия XX в. продвинулось изучение ранневизант. керамики, построены строго датированные колонки стратиграфии на памятниках вдоль границы провинции Аравия (Телль-Хисбан, Пелла, Капернаум, Кесария, Хирбет-Шема, Кейсан, Мерон, Арак-эль-Эмир и др.), Иерусалима; составлена библиография (Herr L. Published Pottery of Palestine. Atlanta, 1996). К VI в. в районе Иерусалима сложились местные центры производства хорошо обожженной керамики (т. н. столовой византийской); в Иордании были распространены расписные блюда с изображениями людей, животных, растений и крестов, к-рые делали в VI–VII вв. в Джараше. Амфоры, являющиеся маркерами товарного обмена, делали в Газе и Ашкелоне, откуда они достигали Египта, Сев. Африки, Балкан и Зап. Европы. Др. тип амфор связан с торговлей на Красном м. и обнаружен в его портах (Элат, Аксум, Береника), в Йемене, Эритрее и Эфиопии.

Не менее важно изучение производства стекла в Сиро-Палестинском регионе, к-рый снабжал им все древнее Средиземноморье. Химические и морфологические анализы выполнены для сосудов из Герасы. Стеклоделательный комплекс кон. IV в. раскопан под Хайфой (работы Миссурийского ун-та с 1964). Для Палестины характерны также чаши и лампы из стеатита (возможно, связанные с ритуальной практикой иудаизма).

Дата добавления: 2015-10-16