История всемирной литературы 57 страница

Литературное творчество Кирилла и Мефодия может быть с известной предположительностью характеризовано на основании их житий («паннонских легенд») и свидетельств их современника — папского библиотекаря Анастасия. Это были первые славянские молитвы; произведения, связанные с открытием мощей Климента Римского; полемические и догматические сочинения. Следует назвать составленную Кириллом яркую «похвалу» Григорию Назианзину (IV в.), выдающемуся византийскому писателю.

Особенно ярким лиризмом и высокой патетикой отличается написанный, видимо, Кириллом «Проглас» — своеобразное поэтическое предисловие к им же переведенному Евангелию (в одном из списков это сочинение обозначено так: «Блаженного учителя нашего Константина Философа слово»). «Проглас» отличается глубиной мысли, полемической направленностью, высоким лиризмом, совершенством стихотворной формы. Кирилл создал оригинальное славянское стихотворение, опираясь на давнюю и высокоразвитую духовную поэзию, в особенности на наследие Григория Назианзина (например, на его азбучный акростих). «Проглас» состоит из 100 стихов, имеющих по 12 слогов, расчленяющихся цезурой обычно после 5-го слога, реже — после 7-го слога. В целом стихотворение имеет типичный для византийских образцов ямбический характер, отличается строгостью форм и тонкой звуковой системой, связанной с использованием приема аллитерации. Главная идея «Прогласа» выражалась в том, что автор обращался ко всем славянским народностям (как к определенной этнической общности), которым впервые предстояло освоить книжную мудрость и истину вероучения на своем языке:

Слышите ныне от вьсего ума,
слышите, словеньск народе вьсь,
слышите слово, от бога бо приде
.............
слово же крепя срьдца и умы,
слово же готовая бога познати.

«Проглас» призывал всех славян обратиться к Евангелию, как к такой книге, которая, подобно соли, охраняет жизнь и душу человека от «мерзостного гниения», способна питать и укреплять души людей. Глубоко лиричным было и другое гимнографическое стихотворение — «Канон Дмитрию Солунскому», написанное, по-видимому, Мефодием (в период гонений на него, 882—884 гг.). Мефодий в Великой Моравии возносил молитву Дмитрию Солунскому, происходившему из его родного города Солуни («Светильнику светообразну... в отечестве своимь»).

Открытие около Херсонеса мощей римского епископа I в. Климента послужило поводом для создания Кириллом комплекса из трех взаимосвязанных произведений: во-первых, повествования об обретении мощей, которое следовало традициям византийской агиографии, во-вторых, торжественной проповеди о деяниях Климента, в-третьих, стихотворной похвале (гимну) этому

377

подвижнику. Это произведение (без гимна) дошло до нас в виде «Слова на перенесение мощей преславного Климента». Благодаря этим сочинениям Кирилла память о Клименте Римском почиталась у болгар и других православных славян, в том числе и на Руси. Кирилл, очевидно, писал и полемические сочинения, отражавшие его неоднократные богословские дискуссии. «Житие Кирилла» упоминает о его полемике с иконоборцами, с сарацинами (арабами-магометанами). Подробно описывается защита Кириллом славянской письменности и богослужения в споре с венецианскими «треязычниками». В связи с этим следует заметить, что в Западной Европе (частично в самой Византии) существовало убеждение, что только три языка являются достойными для богослужения и всякой книжности — древнееврейский, греческий и латинский. Римская курия вообще отстаивала универсальные достоинства латинского языка. Деятельность Кирилла и Мефодия заключалась в том, чтобы ввести «славянский» язык в число «священных» языков, утвердить новую славянскую книжность в качестве равноправной по отношению к тем, которые признавались «треязычниками», и создать надежные предпосылки возникновения славянского литературного языка. Кириллу удалось посрамить венецианское духовенство. Он говорил: «Как вам не стыдно принимать во внимание только три языка, а прочие народы и племена заставлять быть слепыми и глухими? Мы же знаем много народов, имеющих письмена [...] на своем языке». В этом своем утверждении Кирилл имел возможность опереться на церковно-политические традиции Византии, которая в отличие от Рима, принудительно распространявшего латынь, в это время не препятствовала развитию книжности и богослужения на различных языках, поощряя в данном случае и язык «славянский». Кирилл говорил «треязычникам», что, кроме славян, известны своей письменностью «армяне, персы, авазги (абхазцы), иверы (грузины), сугдеи (аланы из Сугдеи), готы (крымские готы), авары, турки, хазары, арабы, египтяне, сирийцы и многие другие». Здесь очень ясно выделяется широта гуманистических и культурных представлений Кирилла, его убежденность в равенстве народов. В полемике с «треязычниками» он назвал правомочными языки не только христианских народов, но также и народов иных вероисповеданий, даже тех, с духовенством которых он сам полемизировал раньше (арабы, хазары). Победа Кирилла в этой дискуссии была первым и важным опытом утверждения европейской значимости славянской книжности.

После трех лет деятельности в Великой Моравии Кирилл и Мефодий отправились в Рим, чтобы известить папу о своей миссии и получить его поддержку в борьбе с немецким духовенством. По пути они посетили славянское княжество Паннонию, которое в церковном отношении зависело от латино-немецкого духовенства из Зальцбурга. Но паннонский князь Коцел в своей столице Блатнограде хорошо принял Кирилла и Мефодия. Они гостили в Паннонии около 6 месяцев. Князь Коцел изучил и полюбил «славянское письмо». По его повелению Кирилл и Мефодий обучали этому письму около 50 учеников. Далее, двигаясь через Венецию (где произошла упомянутая выше полемика с «треязычниками»), братья достигли Рима, где их торжественно принял папа Адриан II (867—872). Папа повелел отслужить литургию на «славянском» языке и признал «славянские книги». Но в Риме Кирилл вскоре заболел и умер, гроб его установили в базилике св. Климента. После смерти брата вся деятельность Мефодия была посвящена тяжелой и неравной борьбе с немецким духовенством.

По приглашению князя Коцела Мефодий продолжал просветительскую деятельность в Паннонии, затем вновь посетил Рим, где получил сан епископа Паннонского. Однако доносы немецкого духовенства римскому папе возымели свое действие. Архиепископ Адальвин Зальцбургский и епископ Германарих Фрейзингенский заключили Мефодия в Баварии в тюрьму, из которой он был освобожден через два с половиной года (873) по требованию нового папы Иоанна VIII, причем папа назначил его моравским архиепископом. В Великой Моравии, однако, князь Ростислав был уже свергнут своим племянником Святополком, который находился под влиянием немецких епископов. До конца своей жизни Мефодий вместе со своими учениками Климентом, Наумом, Гораздом, Саввой и Ангеларием вел упорную борьбу за богослужение на славянском языке и за распространение славянской книжности. После смерти Мефодия (885) новый паннонский архиепископ немец Вихинг и его сторонники — приверженцы латинской церкви добились у папы Стефана V запрещения славянского языка как богослужебного. Князь Святополк изгнал учеников Мефодия из своих владений. Всего к этому времени в епархии Мефодия было до 200 священнослужителей, знатоков славянской книжности. Святополк многих из них жестоко преследовал. Младшие представители этого славянского духовенства были проданы в рабство в Венецию, но вскоре, в 886 г., выкуплены венецианскими сановниками и отправлены в Константинополь. Часть их осталась в Византии, другие перешли в Болгарию. Климент, Наум и Ангеларий, ученики Мефодия, были высланы в Болгарию.

378

БОЛГАРСКАЯ ЛИТЕРАТУРА (Робинсон А.Н.)

Со времени прибытия учеников Мефодия в Болгарию началось интенсивное развитие болгарской литературы. Болгария стала центром первоначальной славянской церковно-учительной литературы, которая благодаря усилиям болгарских писателей и переводчиков впоследствии распространялась, переходя постепенно в другие раннефеодальные государства, где создавала основу для развития ряда иных древнеславянских литератур.

Во второй половине IX в. Болгария переживала тесно связанные друг с другом процессы феодализации, славянизации и христианизации. На болгарских землях возникли острые церковные столкновения, которые напоминали отмеченные выше и несколько более ранние явления церковной и культурной жизни в Великой Моравии и Паннонии. Но главная особенность этих процессов в Болгарии состояла в том, что там сравнительно быстро и окончательно победа осталась за славянской церковью и книжностью.

С 866 по 870 г. в Болгарии развивало свою деятельность латинское духовенство, но латинская книжность и богослужение остались чуждыми болгарам. Константинопольский собор 870 г. распространил на Болгарию влияние греческой церкви, но и эта церковь (с греческой письменностью) не получила у болгар признания.

Князь Борис I, принявший христианство еще в 865 г., и его двор нуждались в создании собственной болгарской церкви и славянской книжности, как ранее князь Ростислав.

Когда Святополк удалил в Болгарию Климента, Наума и Ангелария, они отправились туда «охотно», как говорится в «Житии Климента». Возможно, почву для этого подготовили еще ранее прибывшие в Болгарию два ученика Мефодия: он некогда оставил в Константинополе «попа и дьякона с книгами», несомненно, книгами славянскими.

Князь Борис принял славянских священников очень радушно, часто беседовал с ними и поместил их вблизи Преслава, своей столицы, в монастыре св. Пантелеймона. Большое содействие книжному делу оказывал и брат Бориса Докс, постригшийся в монахи, сын же Докса Тодор сам занимался переписыванием книг. Монастырь св. Пантелеймона стал центром Преславской школы болгарской книжности, которую первоначально возглавляли Наум и Климент (Ангеларий, видимо, к тому времени умер). Вскоре после этого Климент основал Охридскую книжную школу.

Основание двух духовных школ — Преславской и Охридской — оказалось возможным благодаря расцвету болгарской государственности и культуры в период создания Первого Болгарского царства. Сын Бориса Симеон (князь с 893 г., царь 919—927 гг.) в результате нескольких войн с Византийской империей объединил ряд славянских земель (часть Фракии, Македонии и др.) и заставил Византию платить ему дань. Это было время наибольшего могущества Первого Болгарского царства. Царь Симеон, получивший блестящее греческое образование в Константинополе, стремился в краткие сроки организовать болгарскую церковь и развить книжную культуру, объединяя классические византийские традиции с кирилло-мефодиевским книжным наследием. Для этого Симеон значительно расширил Преславскую школу, собрал искусных писателей-переводчиков, в совершенстве владевших двумя литературными языками — греческим и «славянским», который был ближе всего к древнеболгарскому народному языку. Большое содействие оказывал Симеон и Охридской школе. Обе школы согласованно и успешно развивали свою педагогическую, переводческую и литературную деятельность. При царе Симеоне болгарская литература переживала свой золотой век.

Одним из главных организаторов Преславской школы, создателей болгарской книжности и церкви был Константин, епископ Преславский. Константин был учеником Мефодия и, видимо, под его влиянием приобрел высокую византийско-славянскую образованность, овладел славянской письменностью, искусством перевода греческих книг. В Болгарии Константин работал при княжеском дворе. Побуждаемый Наумом и будучи еще только священником, Константин составил «Учительное евангелие» (до 893 г.). Книга содержала собрание церковно-учительных бесед на все воскресные дни года. Она была необходимым пособием для организации регулярного богослужения в создаваемой болгарской церкви. Константин сам указал, что основу книги составляли высокоавторитетные толкования Иоанна Златоуста (ум. 407), популярнейшего из восточных «отцов церкви» (38 толкований на Евангелия от Матфея и Иоанна), Кирилла Александрийского (12 толкований) и некоторых других ранневизантийских церковных писателей. Самостоятельно Константин написал одну (42-ю) беседу, а также предисловие и заключение к сборнику. Как и все болгарские писатели того времени, развивавшие свою деятельность в традициях восточно-христианской патристики, Константин отличался авторской скромностью, более того — традиционные самоуничижения доходили у него до самообличений. Он просил читателей простить его авторскую дерзость в составлении «Учительного евангелия», был исполнен

379

Иллюстрация: Охридский монастырь

сознания своей беспомощности. Однако изложение Константина отвечало всем литературным требованиям традиционной проповеди. Каждая беседа состояла из трех частей: введения, толкования евангельского текста и заключения. Толкования текста, как центральная часть проповеди, заимствовались из византийских источников, а введение и заключение принадлежали самому Константину. Он излагал беседы достаточно популярно, искусно украшал изложение риторическими вопросами, антитезами, сравнениями и метафорами. В начале ряда бесед Константин приглашал слушателей и читателей на «духовное угощение, на пиршество», на «духовный пир». Слова, которыми он «угощал» их, были «хлебом небесным». Все это было новым и привлекательным для болгар, которые начинали приобщаться к литературе подобного рода.

Главным содержанием проповедей Константина, как и сочинений других современных ему болгарских писателей, было объяснение слушателям, недавним язычникам, основных норм христианской морали. Но эти учительные задачи не могли не сочетаться также с приобщением слушателей к богатому и очень разнообразному сюжетному фонду библейской книжности. Константин толковал притчи и заповеди, разъяснял подробно основы христианской нравственности, иногда — и догматики. Он весьма настойчиво призывал творить добрые дела, проповедовал милосердие, обличал алчность и эгоизм богатых. Вместе с тем он обличал и язычество, пережитки которого еще сохранялись у болгар, как и у всех славянских народов. В «беседе» 28-й, как это было принято раньше в византийской традиции (позже — и в древнерусской литературе), Константин обличал «бесовские песни» (фольклор, сохранявший традиции язычества), требовал, чтобы их не пели и не слушали. В целом проповеди Константина были ориентированы на слушателей, принадлежавших к феодальной аристократии. Но в одном месте он отмечал, что народ ему «мил». Константин выражал патриотические взгляды, когда писал, что отныне и его «славянский род», бывший попранным, приобщился к христианству. Беседы Константина были особенно актуальны в связи с событиями в самом княжеском доме: отказом Владимира, сына Бориса, от христианства, при сохранении христианского благочестия самого Бориса и другого его сына — Симеона.

К «Учительному евангелию» в сборнике сочинений Константина примыкало «Церковное сказание», написанное на основе сочинения константинопольского патриарха Германа (VIII в.) и представляющее собой объяснение церковной организации и богослужения. Это было тоже важное пособие в период создания болгарской

380

церкви, так как оно отвечало стремлениям Бориса и Симеона основать свою церковную организацию, способную противостоять византийскому влиянию.

Константину Преславскому, по-видимому, принадлежит и «Азбучная молитва». Это второе в древней болгарской литературе религиозное стихотворение после «Прогласа» Кирилла. «Азбучной молитве» свойственны христианский пафос, поэтическая стройность, искусный стиль. Молитва построена по принципу азбучного акростиха, восходящего к византийской традиции. Как и «Проглас», эта молитва изложена двенадцатисложным стихом с цезурой после пятого, реже — седьмого слогов. Размер этот в болгарской традиции называется «староболгарским гекзаметром». Молитва отражала важные идеи христианизации славян, создания славянской письменности и богослужения. Можно предполагать, что Константин составил первый историографический болгарский памятник типа средневековой хроники. Этот труд основан на византийских источниках и представляет собой изложение библейской истории, а далее — повествование о римских и византийских императорах (до византийского императора Льва VI Философа, конец IX в.). К болгарской истории можно отнести только сообщение, что император Никифор был убит болгарами.

Отдавая благодарную дань памяти своему учителю, Константин Преславский написал «Службу Мефодию», которая представляет собой молитвенные чтения, украшенные риторикой и прославляющие славянского первоучителя. Мефодий славится с большой лирической теплотой, неоднократно называется «Учитель Мефодий». Выделяются его заслуги как участника создания славянской письменности, борца с «треязычниками», «великого пастыря», который совершил подвиги во имя истинной веры и страдал за нее. Дело Мефодия воссияло, подобно «солнцу», двигаясь с Востока на Запад. В Моравской земле Мефодий был «твердой скалой», которая побеждала еретиков. «Служба Мефодию», видимо, первоначально была краткой, а впоследствии пополнялась новыми стихотворными песнопениями. Это произведение является значительным памятником ранней болгарской религиозной поэзии.

Будучи уже преславским епископом, Константин в 906 г. по поручению князя Симеона перевел с греческого «Четыре слова против ариан» Афанасия Александрийского, который около 360 г. написал это полемическое сочинение против александрийского священника Ария и его последователей. Перевод именно этого сочинения был важен для Симеона, так как болгарская церковь еще недостаточно укрепилась и в сравнительно недавно христианизированной Болгарии стали распространяться различные еретические учения. Критикуя ариан, Афанасий в то же время давал систематическое изложение ортодоксальной догматики, что тоже было необходимым для формирования болгарского раннефеодального общества. Основным содержанием «слов» Афанасия была защита православного представления о «святой Троице», что отстаивал в свое время Кирилл и Мефодий в борьбе с немецко-латинским духовенством. Перевод сочинения Афанасия, как одного из «отцов церкви», был для Константина новым вкладом в кирилло-мефодиевское наследие. Константин перевел также «Катехизис» Кирилла Иерусалимского (IV в.), популярно излагавший основы вероучения. Как сочинения Афанасия Александрийского, так и этот «Катехизис» переписывал постоянный помощник Константина Преславского монах Тодор Доксов, племянник князя Бориса. Общее направление книжной деятельности Константина Преславского было весьма близким к учительской и проповеднической деятельности его современника и сподвижника Климента Охридского.

Другим выдающимся современником Константина был Иоанн Экзарх, также принадлежавший к Преславской школе. Сведений о жизни Иоанна Экзарха почти не сохранилось. Византийский титул «экзарх» указывал на то, что Иоанн был главой (игуменом) какого-то болгарского монастыря, возможно в древней болгарской столице г. Плиске. Литературная деятельность его развернулась в новой столице — г. Преславе, при дворе Симеона. Иоанн не был учеником Мефодия, но воспринял кирилло-мефодиево книжное наследие от ближайших последователей славянских первоучителей, скорее всего от Климента Охридского, который после изгнания из Великой Моравии сначала преподавал в Преславской школе.

Переводческая и собственно литературная деятельность Иоанна Экзарха ознаменовала собой принципиально новый этап развития болгарской книжности. Если Кирилл, Мефодий и их ученики утвердили основы церковной книжности для славян (перевели канонические тексты, основали культуру проповеди), т. е. обеспечили славянское богослужение и первоначальное просвещение, то Иоанн поставил перед собой новую и очень сложную задачу. По-видимому, он получил византийское образование в Константинополе и решил перенести в болгарскую культурную среду важнейшие основы богословия. Для этого он обратился к трудам авторитетнейшего идеолога восточно-христианской церкви Иоанна Дамаскина (VIII в.), основателя схоластики. Иоанн Экзарх перевел с греческого часть

381

обширного трактата Дамаскина («Точное изложение ортодоксальной веры»), названного в славянской традиции «Слово о правой вере». Были переведены те главы (из 100 глав трактата переведено 48), которые Иоанн считал наиболее доступными и важными для болгарской духовной жизни его времени. Он не переводил те главы трактата, которые носили отвлеченный специфически богословский характер.

В предисловии («Прологе») к своему труду Иоанн указал на значительные трудности перевода этого сочинения с греческого на «славянский» язык. Греческий оригинал был вообще весьма сложен, особые затруднения представляла передача его философской и догматической терминологии, отвлеченных понятий и умозаключений. Высокая образованность, талант и трудолюбие Иоанна позволили ему удачно выполнить эту трудоемкую работу, в которой его поддерживал и ободрял монах Докс, брат князя Бориса. Само появление у славян «Слова о правой вере» было новым достижением в развитии их книжной культуры. Освоение этой книги требовало от читателей значительной образованности. Очевидно, такая высокая подготовка и давалась ученикам Преславской школы.

Важно отметить, что Иоанн Экзарх проявил большой интерес к естественнонаучным основам ранневизантийской христианской литературы. Некоторые главы, переведенные им из указанного труда Дамаскина, содержали сведения об устройстве Вселенной, о четырех ее первоэлементах (огонь, земля, вода, воздух), о семи планетах: Солнце, Луна, Зевс (Юпитер), Гермес (Меркурий), Арес (Марс), Афродита (Венера), Кронос (Сатурн). Читатель получил первые сведения и о знаках зодиака, и о том, что Луна получает свой свет от Солнца. Рассказывалось и о главнейших реках (Ганг, Нил, Тигр, Ефрат), о различных животных и растениях.

Иоанн Экзарх, очевидно, глубже других болгарских писателей этой эпохи осознал необходимость создания пособия для более широкого образования болгарского раннефеодального общества. Поэтому он предпринял обширный и своеобразный труд, содержавший значительно больше сведений о мироздании, чем это было в книге Иоанна Дамаскина. Главным трудом Иоанна Экзарха стал «Шестоднев».

Эта книга Иоанна Экзарха имела особое значение, так как благодаря ей болгарская и другие славянские литературы приобщались к древней и широко распространенной традиции этого рода естественнонаучных произведений. В таких сочинениях подробно описывалась христианская концепция устройства всего мира. При помощи обширных материалов и символических пояснений они толковали библейскую легенду (три главы из «Книги Бытия») о создании всего мира богом в шесть дней (откуда и название — «Шестоднев»). Многие из ранних писателей христианства создали жанр шестодневов, которые служили своего рода энциклопедиями, знакомство с которыми было необходимо для каждого образованного человека. Наиболее значительными были шестодневы Оригена (III в.), Лактанция (ок. 304), Евстафия Солунского, Ефрема Сирина, Василия Великого, Амвросия Медиоланского, Григория Нисского, Григория Назианзина, Иоанна Златоуста, Севериана Гевальского, Августина (IV—V вв.), Георгия Писиды и Анастасия Синаита (VII в.). Из этого перечня видно, что объяснениями сотворения мира занимались «отцы церкви», как восточные (Иоанн Златоуст, Василий Великий), так и западные (Августин). Иоанн Экзарх опирался главным образом на шестодневы Василия Великого и Севериана Гевальского. Кроме них, Иоанн, несомненно, пользовался различными сочинениями Василия Кесарийского, Феодорита Киррского и упоминавшегося выше Иоанна Дамаскина. Эрудиция Иоанна Экзарха была очень значительной, ему, по-видимому, был известен сборник естественнонаучных знаний (во многом — фантастических) «Физиолог».

Как и все авторы шестодневов, Иоанн стремился описать христианское представление о мироздании и опровергнуть концепцию мироздания, созданную античными философами. Он возражал древним мыслителям Пармениду, Фалесу, Демокриту, называл имена Платона и Аристотеля. Аристотеля Иоанн знал лучше других античных авторов. Так, в шестом «Слове» труда Иоанна содержатся рассуждения о человеке, человеческом теле, отсутствующие у Василия Великого и Севериана Гевальского, но весьма близкие по содержанию зоологическому трактату Аристотеля. С этим трактатом Иоанн мог ознакомиться по его византийской обработке монахом Мелетием. В заглавии одного из стихов «Шестоднева» указывалось: «Шестоденье списано Иоанном презвитером ексархом от святого Василия, Иоана и Сеурияна и Аристотеле философа и инех, яко ж сам сведетельствует в пролозе», т. е. — в предисловии.

С несомненным литературным мастерством писал Иоанн о многих явлениях природы, стремился описать и истолковать устройство неба и земли, светил, свойства населявших землю животных и птиц, сообщить доступные в те времена географические сведения о странах, морях, реках и т. п. Эти описания и толкования Иоанна имели поучительный и этический характер. Во многих случаях действительные или воображаемые свойства птиц или животных должны были служить образцом для поведения людей.

382

Например, сообщалось, что молодые аисты всегда заботятся о престарелом отце своем, уже утратившем часть перьев: они согревают его своими крыльями, поддерживают в полете, снабжают его пищей. Такую же заботу обязаны проявлять люди по отношению к своим престарелым родителям. Когда у горлицы умирает ее «подружка», то она не привязывается к другому, оставаясь в одиночестве. Так же должны поступать и овдовевшие женщины.

Как и во всех шестодневах, толкования Иоанна были основаны на христианской символике, сопровождались нередко фантастикой, получали лирическую тональность и поэтичность, а в ряде случаев — и полемичность (при опровержении взглядов языческих философов). «Шестоднев» Иоанна Экзарха не был простой компиляцией из трудов предшественников. Он обладал стройностью авторского изложения, своеобразным отбором материалов и примеров с авторскими добавлениями и сведениями, относившимися к современному Иоанну болгарскому обществу. Содержание и стиль «Шестоднева» были рассчитаны на культурную читательскую среду, скорее всего, на придворное общество. Своим трудом Иоанн Экзарх сделал большой вклад и в развитие литературного древнеболгарского языка.

В «Шестодневе» Иоанна было много оригинальных и актуальных для его времени и среды рассуждений. Таковы его высокие представления о славянском языке, об отличиях его от языка греческого, об обычаях и жизни славян. Осудительно говорит Иоанн о славянском язычестве (вере «поганных словень» в солнце), о распространявшихся в Болгарии ересях. Важны его суждения, относящиеся к проблемам молодой болгарской государственности. Они касаются порядка престолонаследия от отца к сыну у болгар и у хазар. Это было весьма существенно как раз в период образования Первого Болгарского царства, с наследованием престола князя Бориса I его сыном князем (затем — царем) Симеоном, а не братом Бориса Доксом, который удалился в монастырь. В предисловии Иоанн обращался к своему покровителю — князю Симеону. В шестом «Слове» Иоанн красочно изобразил Преслав, вызывающие удивление княжеский дворец, палаты, украшенные церкви (мрамор, золото, серебро и т. п.). Он описал и самого князя Симеона в роскошном одеянии, с золотым мечом на бедре, сидящим в окружения богато одетых бояр. Как очевидец, Иоанн восхищался красотой княжеского двора, и это его описание, единственное в своем роде, представляет большую историко-культурную ценность. Вместе с тем в «Шестодневе» говорилось и о неравенстве людей, о страдающих болгарских «смердах» и «нищих». В этом отношении Иоанн следовал лучшим традициям проповедей «отцов церкви», особенно Иоанну Златоусту, развивавшему тему «милосердия» к бедным.

В предисловии к «Шестодневу» Иоанн Экзарх воссоздавал перед читателями исполненную лиризма картину прекрасного мироздания. Так, например, Иоанн писал: «Радость не знает труда и растит крылья. И как не хотят радоваться те, кто разумеет, ради кого небо солнцем и звездами украшено, ради кого украшена и земля садами, дубравами и цветами, и опоясана горами, ради кого море и реки и все воды наполнены рыбами, ради кого и самый рай приуготовлен?» И далее: «Видя солнце, ходящее то к северу, то к югу, то посредине неба, и луну, то увеличивающуюся, то уменьшающуюся, и звезды, в положенное для них время восходящие и заходящие, указывающие время жатвы и посева и возвещающие путешествующим по водам бурю и затишье, — видя все это, мы славословим творца, создавшего такие красоты [...] Когда же видим, что в соответствующее время дождь поливает землю, и земля покрывается травой, и нивы волнуются, и покрываются зеленью дубравы, и созревают плоды, и одеваются растительностью горы, — произнесем хвалу богу, скажем с блаженным Давидом и с ним воспоем, говоря: «Возвеличились дела твои, господи, все премудростью сотворил ты». Когда же слышим певчих птиц, поющих различными голосами прекрасные песни, соловьев поющих, дроздов, соек, иволг, дятлов, щуров, ласточек, жаворонков, — возвеселимся, славя творца». Этот великолепный гимн миру и его красоте, исполненный в духе средневекового христианского оптимизма, свидетельствует об общей настроенности раннефеодального болгарского общества и болгарской литературы времени князя Симеона, которому и был посвящен труд Иоанна Экзарха. Впоследствии этот «Шестоднев» получил распространение в древних литературах Руси и Сербии и занял в них значительное место.

К Преславской школе относится также писатель Черноризец Храбр, известный только одним, но весьма интересным произведением — «О письменах» (оно было написано, видимо, в последнее десятилетие IX в.). Биографических сведений об авторе не сохранилось. В науке существует предположение, что имя Черноризец Храбр было псевдонимом какого-то писателя. Предполагается, в частности, что под этим псевдонимом скрывался сам князь Симеон. Все сочинение Черноризца Храбра является одновременно историей и апологией славянской письменности. Храбр был хорошо осведомлен о деятельности славянских первоучителей, особенно о Константине (Кирилле). Он почерпнул эти

Дата добавления: 2015-10-16