История всемирной литературы 47 страница

Принятие христианства сыграло положительную роль в жизни грузинского народа. Грузия установила связи с передовыми христианскими странами Востока и Запада, что благотворно отразилось на развитии ее национальной культуры.

Историю древнегрузинской литературы условно можно разделить на три периода: с V до XI в. (период раннего феодализма), с середины XI в. до второй четверти XIII в. (период развитого феодализма) и XIII—XVIII вв. (период позднего феодализма).

Грузинская литература начального периода, с V до XI в., носит религиозный характер, определяющийся условиями жизни грузинских племен. Грузинским племенам, так же как и соседним армянам и албанцам (предки азербайджанцев), приходилось отражать натиск многочисленных иноземных поработителей. За преобладающее влияние в Закавказье, и в частности в Грузии, в IV—VII вв. соперничали Восточно-Римская (Византийская) империя и персидское (Сасанидское) государство. Во второй половине

309

VII в. Грузия подпала под владычество арабско-мусульманских завоевателей. В XI в. в страну вторглись сельджуки. Христианская церковь в раздробленной, разобщенной стране была фактически единственной объединенной и организованной для того времени силой, значительной опорой в борьбе против внешних врагов. Построенная на феодально-иерархических началах грузинская христианская церковь оказывала решающее влияние на общественное мировоззрение, на развитие всей грузинской культуры.

Практические запросы церкви стимулировали переводческую деятельность грузинской христианской общины. На грузинский язык переводилась Библия («Псалтирь», Евангелия и др.). Каноническими грузинская церковь признала переводы в редакции Георгия Святогорца, или Афонского (1009—1065). Переводы делались преимущественно с греческого и сирийского языков.

Широкие литературные связи поддерживались с христианским миром через зарубежные грузинские монастыри в Палестине, на Синае, Афоне, Черной горе (в Сирии, около Антиохии), в Петрицони или Бачково (на территории современной Болгарии), на Кипре и в других местах. Книжно-литературная деятельность велась и в многочисленных монастырях самой Грузии. При некоторых из них — в Гелатском монастыре, в Западной Грузии, и в Икалто, в Восточной Грузии, — были созданы семинарии и академии. Семинария существовала и при Петрицонском монастыре.

Уже в первый период на грузинский язык была переведена почти вся основная общехристианская литература, в частности сочинения таких выдающихся церковных писателей, как Василий Кесарийский (Великий), IV в., Григорий Назианзин (Богослов), IV в., Ефрем Сирин (Афрем), IV в., Григорий Нисский, IV в., Иоанн Златоуст, IV—V вв., Кирилл (патриарх Александрии), V в., Максим Исповедник, VII в., Иоанн Дамаскин, VIII в., патриарх Фотий, IX в. Большой популярностью пользовались в Грузии переводы таких сочинений, как «Физиолог» (перевод с армянского), «Лимонарий» Иоанна Мосха (перевод с арабского). Некоторые особо важные памятники переводились по нескольку раз (например, отдельные части «Источника знания» Иоанна Дамаскина были переведены три раза). Переводы, за исключением книг Библии, приспосабливались к местным общественно-политическим и культурным запросам, в них нередко вносились существенные изменения; переводные тексты получали грузинскую окраску, складывались особые грузинские редакции известных произведений иностранных авторов. На грузинском языке сохранилось немало переводов, оригиналы которых утеряны, и, таким образом, с помощью грузинских материалов восполняется пробел общехристианской, особенно византийской, литературы (например, сочинения Ипполита Римского, «Толкование на «Екклезиаст» Митрофана Смирнского). Грузинские материалы помогли осветить характер литературной деятельности крупнейшего византийского писателя Симеона Логофета, или Метафраста, а также крупного византийского писателя Иоанна Ксифилина, сведения о котором впервые сообщены проф. К. С. Кекелидзе.

Переводы делались не только с иностранных языков на грузинский, но и с грузинского (на греческий, арабский). Так, с грузинского была переведена на греческий язык Евфимием Святогорцем (955—1028) знаменитая «душеполезная» повесть «Мудрость Балавара» («Варлаам и Иоасаф»). Греческая версия этой повести легла в основу всех ее европейских редакций, в том числе и русской.

Евфимию Святогорцу приписываются и переводы с грузинского на греческий язык «Абукуры» и ряда других, к сожалению, неизвестных нам пока литературных произведений.

Грузинский элемент, так же как и славянский и армянский, играл определенную роль в создании общехристианской литературы на греческом языке. Согласно теории Нуцубидзе — Хонигмана (к их мнению примыкает ряд отечественных и зарубежных специалистов) автором так называемых ареопагитских книг, сыгравших огромную роль в развитии теологическо-философской мысли как Средневековья, так и эпохи Ренессанса, следует считать Петра Ивера, т. е. Петра Грузина, сирийского епископа (V в.). По греческим источникам, одним из самых верных последователей византийского философа Иоанна Итала был «некий абхаз», т. е. грузин, возможно, как предполагал Н. Я. Марр, грузинский философ Иоанн Петрици (XI—XII вв.).

В XI—XII вв. большого размаха достигает грузинская философско-богословская литература, отзывавшаяся, по словам Н. Я. Марра, «на наиболее новые течения философской мысли». Сначала Евфимий Святогорец, а затем особенно плодотворно Ефрем Младший (ум. ок. 1103) и Арсен Икалтоели (ум. ок. 1125) переводят и комментируют разные богословско-философские сочинения «отцов» христианской церкви. Так, Ефрем Младший переводит и комментирует «Источник знания» Дамаскина и «Ареопагитики». По словам грузинского автора, переводы эти делаются для того, чтобы, вооружившись богословскими знаниями, «сыны церкви могли противостоять внешним (т. е. светским. — А. Б.) философам и сразить их собственной их

310

стрелой». Иоанн Петрици (ум. ок. 1125) обращается непосредственно к античным греческим философам (к Аристотелю, Платону и др.) и неоплатоникам. Большая часть литературного наследия Петрици до нас не дошла. Из сохранившихся его переводов следует отметить «О природе человека» Немесия Эмесского и «Богословские начала» Прокла Диадоха, к которому Петрици составил собственные пространные «толкования», по объему превосходящие текст оригинала. Здесь он развил свои философско-богословские, неоплатоновские взгляды. За свое религиозное свободомыслие Петрици подвергался гонениям со стороны византийской и грузинской церквей (Петрици получил образование в Константинополе, в Манганкной академии, и на первых порах там же входил в круг Михаила Пселла и Иоанна Итала).

Отдельные религиозно-философские труды представителей грузинской философско-богословской школы (Арсения Икалтоели, Иоанна Петрици) переводились в XII—XIII вв. на армянский язык.

Особенно увлекались в Древней Грузии переводами агиографической литературы. Сохранилось большое количество проложных (синаксарных) и минейных агиографических сборников как в простых (кименовских), так и в переработанных, метафразированных редакциях. В Грузии широкое распространение имели переводы апокрифической («отреченной») литературы. В X в. была введена церковная цензура для борьбы против проникновения еретическо-апокрифических книг. Переводились на грузинский язык также историографические сочинения, например хроники Георгия Амартола, церковно-юридические памятники («Великий Номоканон» патриарха Фотия) и др.

Почти параллельно с переводами зарождается и быстро развивается самобытная оригинальная грузинская церковно-религиозная литература, вызванная к жизни идеологическими запросами и практическими нуждами христианской общины. Это — агиографическая (мартирологическая и житийная) или, скорее, историко-биографическая повествовательная литература, включавшая в себя значительные элементы беллетристики и историографии. Несмотря на известную ограниченность агиографического жанра специфическими приемами письма, житийные произведения содержат богатый историко-бытовой материал, нередко ярко освещают борьбу грузинского народа против иноземных завоевателей.

Древнейшим грузинским памятником художественной прозы является агиографическая повесть «Мученичество Шушаник» Якова Цуртавели, написанная между 475—484 гг. В ней отличным литературным языком рассказывается о злополучной судьбе жены картлийского правителя Варскена. Побуждаемый корыстными политическими целями, Варскен перешел на сторону персидского шаха, отрекся от христианской религии, принял маздеизм и решил принудить к вероотступничеству членов своей семьи. Шушаник резко отвергла требования мужа, за это ее подвергли жестоким пыткам, от которых она умерла в 475 г.

Яков Цуртавели, личный духовник Шушаник, рисует живой образ сильной, решительной, волевой женщины. Автор широко использует описания, сравнения, олицетворения, сопоставления, метафоры и т. д. Преданной своей вере и народу, строгой и вспыльчивой, но великодушной Шушаник он противопоставляет образ изменника и вероотступника, жестокого и свирепого шахского ставленника Варскена. «Мученичество Шушаник» ценно и как историографический памятник. В произведении освещаются многие стороны политического, экономического, социального и религиозно-культурного состояния Грузии в период персидского владычества, в нем содержатся интересные бытовые подробности.

К эпохе персидского засилия относятся также мартирики Евстафия Мцхетели, Абибоса Некресели и Раждена Первомученика. Два последних произведения дошли до нас в переработанных редакциях позднего времени.

С тяжелыми временами арабско-мусульманского господства связаны мартирики Або Тбилели (автор Иоанн Сабанисдзе, VIII в.), Константина-Кахи (IX в., автор неизвестен), Михаила Гоброна (автор Стефан Мтбевари, X в.) и др. Лучшим из них является «Мученичество Або Тбилели». Або Тбилели был замучен в 786 г. Иоанн Сабанисдзе, автор «Мученичества...» — современник описанных им событий, трезвый общественный мыслитель и искусный писатель. Повесть состоит из четырех глав. В первой кратко обрисована картина политического и религиозно-морального состояния Картли в период арабского владычества, разоблачаются коварные приемы, применявшиеся захватчиками для того, чтобы принудить грузин к отречению от религии предков и принятию мусульманства. Заявляя с гордостью, что Грузия — подлинно христианская страна, не уступающая по заслугам Византии, Сабанисдзе с болью в сердце отмечает, что под арабско-мусульманским гнетом она становится на опасный путь религиозно-морального упадка, что некоторая часть ее коренного населения, охваченная ужасом, «колеблется, как тростник от ветров сильных». И вот в этот критический момент появляется человек чужой веры и чужой народности, араб и мусульманин Або, добровольно примкнувший к угнетенным грузинам, который показывает пример исключительного

311

мужества и самопожертвования. Во второй и третьей главах повествуется о прибытии Або в Грузию, о принятии им христианства о его мученической смерти в Тбилиси от руки арабского эмира.

В четвертой главе Сабанисдзе использует мученическую смерть Або Тбилели для того, чтобы дать наглядную картину политической жизни Грузии VIII в. По замыслу Сабанисдзе пример Або должен пробудить в широких слоях населения ненависть к поработителям. Сабанисдзе резко выступает против беспощадных насильников, «опирающихся на обнаженный меч», т. е. на грубую военную силу. Он считает, что пример моральной стойкости и мученичества Або Тбилели должен образумить и укрепить всех слабых и колеблющихся, пробудить дух верности своему народу, непримиримости к жестоким, коварным врагам христианства в Картли. Последняя глава повести представляет собой торжественно-риторический гимн в честь нового мученика, защитника христианства и заступника грузин.

Иоанн Сабанисдзе, крупный писатель и мыслитель, широко раздвинул рамки агиографической литературы. «Мученичество...» написано возвышенным, отчасти витиеватым литературным языком.

Судя по дошедшим до нас памятникам, сравнительно позже появляется разновидность агиографической (житийной) грузинской литературы, так называемые «жития и деяния». Древнейшим из них считается «Житие и деяние св. Нины», «просветительницы грузин», появившееся на рубеже VIII—IX вв. Известны также его несколько переработанных редакций XI—XII вв. Все они насыщены псевдоисторическими, сказочно-легендарными и явно фантастическими рассказами о жизни и деятельности некоей пленницы из Каппадокии, обратившей в христианство племена Восточной Грузии. В «Житии и деянии св. Нины» находит свое отражение развившийся в XII в. культ женщины.

В начале X в. Василий Зарзмели описал деяния своего дяди Серапиона Зарзмели, основателя и настоятеля Зарзмского монастыря в Самцхе (в южной провинции Грузии). Автор много внимания уделяет социальным и бытовым сторонам жизни населения Самцхийского края. Он подметил неприязненные отношения, существовавшие между церковно-монашеской и светской общественностью. Василий Зарзмели не скрывает явной враждебности крестьянства к монахам, добивавшимся получения лучших участков земли для своего монастыря.

Классический образец грузинской житийной литературы — «Житие Григория Хандзтели» Георгия Мерчуле, написанное в 951 г. Автор не ограничивается традиционной житийной формой изложения деяний своего героя, проявляя «широкий кругозор и самобытный интерес к окружающему миру» (Н. Я. Марр). Этот мир — Тао-Кларджети (южногрузинские провинции) с его сложной социально-политической жизнью. Здесь, в Тао-Кларджети, обосновались грузинские Багратионы, решившие покинуть Тбилиси из-за арабско-мусульманского гнета и искавшие убежища в неприступных районах южного Причерноморья. Маленький городок Артануджи стал столицей государства Багратионов, средоточием национально-объединительных сил Грузии, центром культуры и просвещения. Главный персонаж повести — Григорий Хандзтели (759—861) — крупный деятель Тао-Кларджети, церковный просветитель, строитель, организатор монастырской жизни и зачинатель книжного дела в новых условиях. Излагая подробно биографию Григория и его учеников, автор описывает важнейшие события, связанные с историей его страны, и, что особенно примечательно, характерные социально-бытовые стороны жизни светского феодального общества, вносит в житие ряд вполне композиционно законченных, самостоятельных новелл романтического содержания.

Мерчуле идеализирует и пропагандирует самый крайний аскетизм, жестокое умерщвление плоти. Тем не менее он проявляет живейший интерес к чисто материальной стороне жизни общества, реалистически изображает многие характерные подробности быта, природу. Распущенным нравам своевольных, самовластных светских феодалов писатель противопоставляет суровый аскетизм и затворничество иноков, этих «добровольных мучеников во Христе». Отдельные церковники и светские феодалы обрисованы им с большим мастерством.

У автора «Жития Григория Хандзтели» ярко выражено религиозно-национальное самосознание. Он первый употребляет слово «Грузия» (Картли). В «Житии...» читаем: «Грузиею считается обширная страна [именно вся та], в которой церковную службу совершают и все молитвы творят на грузинском языке» (грузинский язык был языком церковной службы и письменности для всех картвельских племен). У Георгия Мерчуле образный, колоритный, непревзойденный в грузинской церковной литературе язык.

Сохранился еще ряд памятников оригинальной грузинской житийной литературы, например «Житие Евфимия Святогорца (Афонского)» и «Житие Георгия Святогорца (Афонского)». Первое принадлежит перу самого Георгия Святогорца, второе — Георгия Мцире, ученика и сподвижника последнего. Евфимий и Георгий Святогорцы

312

— известные деятели грузинской культуры X—XI вв., жившие на Афоне (в Греции). Евфимий — основоположник грузинской афонской литературной школы. Георгий — его продолжатель. Оба они талантливые писатели и чрезвычайно плодовитые переводчики с греческого на грузинский язык важнейших памятников византийской религиозной литературы. Евфимий занимался также переводами с грузинского на греческий язык, он же автор оригинального произведения аскетического содержания на греческом языке («Правила для отшельника»).

Жития Святогорцев замечательны и в литературном, и в историографическом отношениях. В них, в частности, разоблачаются замыслы византийских кругов, упорно домогавшихся захвата Иверского (грузинского) монастыря на Афоне и насильственного изгнания оттуда его законных хозяев. (По-видимому, именно это обстоятельство имел в виду ктитор Петрицонского монастыря, великий доместик Византийской империи Григорий Бакурианисдзе, запретивший по типику допуск греков в свой монастырь.) Жития проникнуты чувством пламенного патриотизма. Особенно волнующим литературным документом является внесенное в житие Евфимия клятвенное слово братии Иверского монастыря в защиту «грузинского дела», в защиту своих церковно-религиозных и национально-культурных прав.

Высокого уровня достигла в Грузии гимнография. Обрядовые, литургическо-богослужебные песнопения в основном были переводными. В VIII в. появились первые оригинальные грузинские памятники гимнографической литературы (например, четвертая глава «Мученичества Або Тбилели» Иоанна Сабанисдзе).

К X в. относится замечательное гимнографическое произведение Синайского писателя Иоанна-Зосима «Похвала и славословие грузинскому языку». Автор «Похвалы...», вдохновленный «глубиной и изяществом», как он выражается, родного языка, видя его незавидное («униженное») положение среди господствовавших тогда мировых языков, предсказывает ему в будущем «торжество» и новоявление во всем своем блеске.

Одним из первых гимнографов был, по всей вероятности, Григорий Хандзтели, основоположник книжного дела в Тао-Кладжети. В X в. приобретает известность плеяда талантливых гимнографов, писавших свои песнопения как ритмической прозой, так и стихами. Иоанн Мтбевари, Иоанн Минчхи, Микел Модрекили и другие церковные писатели сочиняют стихи в честь отечественных и вселенских святых, а также на библейские, главным образом новозаветные, темы. Они используют разные размеры, преимущественно двенадцатисложные ямбические. Микел Модрекили составил во второй половине X в. дошедший до нас с изъянами громадный сборник песнопений, снабженных нотными знаками. Крупнейшими гимнографами были Евфимий и Георгий Святогорцы. Георгий составил огромный сборник песнопений («Минея») на весь календарный год. В XII в. царь Давид Строитель (1089—1125) написал «Покаянное песнопение», проникнутое глубокими чувствами религиозно настроенного человека-гуманиста.

Гимнографы искренне, просто выражают свои религиозные, а порой религиозно-патриотические чувства. Но грузинские религиозные стихи в значительной своей части по форме искусственны и тяжеловесны. Объясняется это тем, что ямбический размер, заимствованный из Византии, плохо сочетается с грузинским языком. Некоторые грузинские гимнографы успешно применяли гибкие размеры родной, народной поэзии. Так, Иоанн-Зосим использовал восьмисложный народный размер, разновидность шаири — полустишие шестнадцатисложного стиха, увековеченного в грузинской поэзии гением Руставели. Другой, тоже синайский гимнограф, Филипп (X в.), написал размером шаири так называемого высокого вида (4+4+4+4) с соответствующей ритмикой и рифмовкой, хотя очень примитивной, песнопение в честь Богородицы. Выдержанной рифмовкой выделяются песнопения Стефана Сананоисдзе (X в.).

Заслуживает упоминания и агиографическая поэма «Мученичество Микела Саввинского» неизвестного автора-переводчика IX или X в.; она написана свободным стихотворным размером и носит романтический характер.

Использовав впервые в церковной литературе народные стихотворные размеры, грузинские гимнографы сами оказали в дальнейшем влияние на формирование грузинской светской поэзии.

Конфессиональные интересы христианской Грузии способствовали развитию церковно-полемической литературы, направленной на первых порах главным образом против монофизитства (сочинения католикосов Кириона (VII в.) и Арсения (IX в.). Много полемических статей содержит большой сборник Арсения Икалтоели (ок. 1050—1125) «Догматикон» («Свод догматов»).

Определенного успеха добилась в Древности грузинская гомилетическая литература. Наиболее известен в этой области литературы Иоанн Болнели (X в.), прозванный грузинским Златоустом за свои содержательные нравоучительные проповеди на библейские и житейско-бытовые темы.

Собственно историографическая литература Древней Грузии представлена рядом важных памятников XI—XII вв. (Леонтия Мровели,

313

Джуаншера, Сумбата сына Давидова, Арсения, историков Давида Строителя и царицы Тамар, имена которых остались неизвестными). Все без исключения грузинские летописцы и историки развивают идею объединения страны и единовластия, осуждая княжеское своеволие, феодальные распри и внутренние раздоры.

Общественный строй Грузии в XI—XII вв. принял форму сложившегося, развитого феодализма. Все успешнее отражая натиск внешних врагов и достигнув определенного прогресса в сплочении внутренних центростремительных сил, страна шла по пути объединения и полной политической самостоятельности. В эпоху правления Давида Строителя (1089—1125), Георгия III (1156—1184) и царицы Тамар (1184— 1213) Грузия не только освободилась от иноземной зависимости, но, как сильная феодальная держава, стала играть большую роль в истории народов Ближнего Востока. Одновременно были сломлены сепаратистские притязания местной родовой феодальной знати, а церковь была реорганизована и подчинена светской государственной власти. В 1122 г. Тбилиси вновь стал политическим и культурным центром объединенной страны. В жизни грузинского народа это был период могучего подъема его материальных и духовных сил. В эти годы были созданы монументальные памятники зодчества, много произведений живописи, чеканного искусства, художественного ремесла и т. д.

В Грузии того времени отмечается сравнительно высокий уровень науки, общественно-политической и философско-богословской мысли, в значительной степени свободной от церковной догматики и схоластики. Большое развитие получило книжное дело, словесное искусство. Наряду с дальнейшим развитием религиозной письменности, не позднее начала XII в. зародилась и вскоре расцвела светская литература, особенно поэзия.

XII век — классический период в истории грузинской средневековой культуры. Светская литература этого периода, выражающая не потусторонние мистические идеалы, а земные, реальные и в то же время высоконравственные, возвышенные человеческие устремления, носит вполне самобытный характер, хотя и развивается в условиях тесной взаимосвязи с литературами соседних стран, в первую очередь с персоязычной литературой мусульманского Востока. В XI—XII вв. на грузинский язык переводились творения античных греческих писателей и выдающиеся произведения персидско-таджикских и азербайджанских поэтов, в том числе «Шах-наме» Фирдоуси, «Вамек и Азра» Унсури, поэмы Низами Ганджеви (по крайней мере, «Лейли и Меджнун», «Хосров и Ширин», «Искандер-наме»), «Вис и Рамин» Гургани и др. Воздействие высокоразвитой национальной грузинской культуры XII в. находит отражение в творчестве Низами и Хагани. Из литературного наследия грузинской классической эпохи многое утеряно в результате катастрофических событий последующих веков (монгольские нашествия). Однако, судя даже по сохранившимся немногим памятникам древнегрузинской светской литературы, можно сказать, что она была многообразна и богата.

Одним из первых памятников древнегрузинской светской литературы является сказочно-приключенческая повесть «Амиран-Дареджаниани», некоторым образом созвучная сказанию о богоборце Амирани. В ней рассказывается о фантастическо-сказочных похождениях пехлевана Амирана Дареджанисдзе, его дружины и других доблестных витязей. Отдельные рассказы объединены между собой общей фабульной нитью и общей сюжетной завязкой. На фоне различных приключений ярко вырисовывается образ главного героя — Амирани Дареджанисдзе, гордого и могучего витязя, верного и преданного слуги своего государя и покровителя, борца против злых сил и коварных людей, победителя чванливых великанов и страшных чудовищ, заступника собратьев, покровителя слабых и немощных, защитника женской чести. В повести идеализируется физическая сила витязей, их нравственная безупречность. Несмотря на всю фантастичность, в ней правдиво отражены социально-политические и морально-этические проблемы грузинского общества того времени. Повесть написана простым, сочным языком, существенно отличающимся от языка церковной литературы. Авторство повести приписывается некоему Мосэ Хонели.

В первой половине или в середине XII в. Саргис Тмогвели перевел с персидского известную поэму Гургани «Вис и Рамин» (по-грузински — «Висрамиани»). В своей основе сюжет поэмы «Вис и Рамин» имеет много общего с сюжетом знаменитого средневекового романа «Тристан и Изольда». И в грузинской поэме «Висрамиани» красочно, образно повествуется о нежной любви.

При дворе грузинских царей XII в. придворные историки писали хроники и исторические сочинения, ученые-законоведы обосновывали божественное происхождение царской власти, на торжественных дворцовых приемах поэты-одописцы выступали с чтением высокопарных, но изящных панегирических стихов.

Крупными поэтами-одописцами XII в. были Шавтели и Чахрухадзе. Иоанн Шавтели — автор панегирической поэмы «Абдул-Мессия» (что значит — раб Христа, по-видимому, прозвище главного восхваляемого лица произведения).

314

Продолжаются споры о том, кто именно это лицо — Давид Строитель или Давид Сослани (муж Тамар). Шавтели изощренно воспевает своего благодетеля-патрона, в нарочито приподнятом торжественном стиле рисует его образ. По мнению одописца, предмет его хвалебных стихов божественным провидением поставлен во главе грузинского государства на страх «басурманам» и другим инаковерующим и на радость христианскому миру. Ода Шавтели носит сильный налет церковно-религиозного мышления, язык поэмы в значительной степени искусственный, книжно-архаичный.

Чахрухадзе составил сборник хвалебных стихов под названием «Тамариани». Прославляя царицу Тамар и ее супруга Давида Сослани, автор развивает идею о предвечности грузинской царицы и ее священной миссии по спасению христианского человечества. В панегирическом тоне «Тамариани» отражена определенная ступень развития государственной мысли тогдашней Грузии. По словам Н. Я. Марра, «в одах Чахрухадзе сохранился памятник громадного значения в истории развития грузинской государственной мысли. Стихотворения, конечно, сочинялись для воспевания личности царицы, но личное воспевание сильно проникнуто яркими вспышками торжествующего патриотизма... Он невольно передает современное настроение передового грузинского общества, не представлявшего отрезанной от народных слоев касты».

В VI главе «Тамариани», в своеобразной фрагментарной медитации, рассказывается весьма любопытная, но загадочная история неизвестного поэта-рыцаря, поэта-скитальца, совершившего кругосветное путешествие. Покинув Грузию, он начал путешествие с Персии, где читал стихи персидскому шаху, побывал в Индии, Китае, Туркестане. На обратном пути доехал до Волги. Спустившись по нижнему ее течению и преодолев хазарские (южнорусские) степи, он отправился морским путем в Византию. Объездив средиземноморские страны, Египет и Аравию, осмотрев мусульманские священные места, разбогатев и женившись, поэт-путешественник решил возвратиться через Месопотамию на родину. Гонцы из Багдада известили о скором его возвращении. Но, доехав до Барда, столицы Азербайджана, скиталец по неизвестным причинам повернул обратно и бесследно исчез. Повергнутый вестью об этом в великую скорбь, автор-повествователь восклицает: «Когда вспоминаю об этом [происшествии], не знаю, на что решиться, и я готов бежать в пустыню». В тексте оригинала поэт-скиталец именуется собратом поэта-повествователя. Никаких других сведений о нем нет. Эта фрагментарная медитация в поэме Чахрухадзе представляет собой не разгаданную еще интереснейшую историю о неизвестном грузинском поэте-путешественнике XII в. Поэтический язык Чахрухадзе величав и виртуозен. Обращает на себя внимание широкая начитанность и эрудиция одописцев Чахрухадзе и Шавтели, наглядно иллюстрирующая высокую книжную культуру Грузии XII в. Оды Чахрухадзе и Шавтели написаны двадцатисложным размером, названным впоследствии чахрухаули, с богатой внутренней и внешней рифмой.

Крупнейшее произведение грузинской поэзии классической эпохи — поэма Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Достоверных биографических сведений о Руставели сохранилось очень мало. Главный источник историко-литературных сведений о «Витязе в тигровой шкуре» и его авторе — пролог поэмы. Шота Руставели посвятил свое произведение царице Тамар, воспев ее и ее мужа Давида Сослани во вступительных строфах (3—4). Это посвящение дает ключ к датировке поэмы: она могла быть написана не раньше конца 80-х годов XII в. и не позднее первого десятилетия XIII в. В прологе два раза (строфы 7—8) упоминается автор поэмы: Руставели (точнее — Руствели), что означает «владелец Руставского поместья» (Руставского замка) или «выходец из Рустави». Имя поэта Шота засвидетельствовано в литературных документах XIII—XVII вв.

На колонне грузинского монастыря св. Креста в Иерусалиме до сих пор сохранился портрет Шота Руставели с надписью. По этой надписи Шота приписывается честь реставрации и росписи монастыря. В других документах, относящихся к тому же монастырю, Шота Руставели назван «мечурчлет-ухуцесом», т. е. государственным казначеем. В монастыре сохранилась поминальная запись о нем, датируемая первой половиной XIII в. В 1960 г. экспедиция грузинских ученых открыла в монастыре св. Креста оригинал портрета Руставели. Он изображен на портрете мудрым старцем, в облачении светского вельможи, как это и подобало государственному казначею царицы Тамар.

Дата добавления: 2015-10-16