Невыполнимое задание

Дубэ не стало лучше после нескольких дней отдыха. Дом весь был наполнен энергией действия, напоминал движущийся механизм, и она, как одно из его колесиков, не могла уклониться от всеобщего движения.

Дубэ провела всю ночь в безутешных рыданиях, одна в своей комнате. Наступило неумолимое утро, и Рекла постучала к ней в дверь.

– Пора, – просто сказала она.

Дубэ шла по коридорам, ничего не понимая, все здесь было жутким, неестественным. Она встречала тех же людей, которые накануне ликовали в момент принесения просителя в жертву. Лица у них были такие же, как обычно, казалось, что их ничто не трогает. Она же, напротив, не могла заставить себя забыть прошедшую ночь, ощущала себя нечистой оттого, что видела жуткое зрелище.

Придя в термы, Дубэ обессиленно бросилась в воду и поплыла, почти не прилагая усилий. Она снова надеялась, что вода может очистить ее, все смыть. Но забыть ужас было невозможно.

В трапезной она долго смотрела в свою миску и никак не могла взять в руку ложку.

– Ну что? Ты не ешь? – спросила у нее Рекла.

Дубэ проглотила две ложки молока и кусочек хлеба, чтобы Рекла осталась довольна. И снова ощутила запах крови.

В храме она не слышала ничего из того, что говорила Рекла. Она могла думать только о том, что зверь подступил ближе, чем обычно. Она в первый же вечер слышала издалека его рычание, и внутри нее что-то отзывалось на этот крик, она не могла отрицать этого. Именно это волновало ее. Ей не становилось лучше, и не потому, что каждую неделю она должна была принимать снадобье, а оттого, что Гильдия делала все для слияния ее сознания со зверем. Оставаясь здесь, в конце концов она привыкнет. В конце концов между ней и зверем не будет никакой разницы.

Она снова увидела юношу из храма. Худой, изнуренный, с лицом человека, умирающего от голода. Она смотрела, как он наполняет ее миску обычной похлебкой, смотрела на его руки, и ее взгляд был полон ужаса и сострадания. И он не мог не заметить этот взгляд. Он тоже посмотрел на нее, в его взгляде она прочла изумление.

– Спасибо, – произнесла Дубэ и снова склонила голову над миской.

Она вдруг увидела его уже мертвым и почувствовала от этого боль. Она помнила его беглый взгляд в храме, он установил между ними какую-то связь. Они оба были узниками.

Дубэ выполняла то, что от нее требовалось, молилась, когда ей об этом говорили, упражнялась, когда приходило время, слушала Реклу, но внутри нее образовалась пустота, она чувствовала, что не сможет долго терпеть.

Шерва заметил это:

– Ты стала невнимательна.

Дубэ не стала отпираться, ограничилась тем, что растерянно посмотрела на него.

– Это из-за церемонии?

Она хотела бы довериться ему, но уже знала, что и Шерва не сможет ее понять. Конечно, он не был таким, как все, но разделял фанатизм Гильдии. Менялся только предмет культа. Шерва поклонялся не Тенаару, а самому себе и своим способностям.

– Ты подумала над моими словами?

– Здесь меня не спасают, это правда… напротив, мне становится день ото дня хуже…

– Если бы ты действительно хотела жить, то согласилась бы на все. Ты еще здесь, а это значит, что ты согласилась.

Последняя фраза обожгла ее. Она никогда не соглашалась, никогда, она не хотела соглашаться.

Через несколько дней Дубэ возобновила поиски, и с еще большим рвением. Она отчаялась, ей нужно было как можно скорее найти решение. Она медленно погибала.

Она снова попробовала вернуться в Большой зал, но даже при виде его издалека у нее начинался приступ тошноты. Прошло еще слишком мало времени.

Тогда она стала просматривать план Дома. Комнату за комнатой она обошла все коридоры в поисках тайных проходов, путей, о существовании которых она только догадывалась.

Она узнала, что комнат стражей высшей степени не существовало, во всяком случае, она не смогла их обнаружить, несмотря на довольно внимательный осмотр, несмотря на то что она самостоятельно изготовила отличный маленький план Дома. Этих комнат просто не было, а если так, то, вероятно, должен был существовать другой план. Все вело к тому проклятому залу, куда она до сих пор не решалась войти.

Наконец однажды Рекла неожиданно сообщила ей:

– Его превосходительство желает видеть тебя.

Дубэ сразу же подумала, что все дело в ее поисках. Иешоль часто хвастал тем, что у него повсюду есть глаза.

Преодолевая страх, она постучала в его дверь, в тот самый кабинет, где он принимал ее месяц назад, в то время, когда она была еще свободна и которое казалось ей бесконечно далеким.

Иешоль сидел на том же месте и писал, склонившись над книгами. Дубэ осталась у двери, будто остолбенела. Его превосходительство продолжал писать, не обращая внимания на ее присутствие. Прошло довольно много времени, когда он положил перо и посмотрел ей в глаза.

– Садись, – произнес он с ледяной улыбкой.

Дубэ повиновалась.

– Ты боишься? – хитро улыбаясь, спросил он.

У Дубэ недоставало сейчас сил даже на то, чтобы ответить.

– Вы держите в своих руках мою жизнь.

Иешоль довольно улыбнулся:

– Вижу, что ты, наконец, испытываешь ко мне уважение, как и полагается.

Дубэ замолчала.

– Как ты себя чувствуешь здесь?

Дубэ выдавила из себя горькую улыбку.

– Я выживаю.

– Ну вот… как мы тебе и обещали, не так ли?

Дубэ не ответила.

– Не пытайся изображать смирение, Дубэ, я читаю твои мысли. Я недоволен тобой, и твое усердное поведение не заставит меня думать иначе.

– Я сделала все, что вы хотели… я подчинилась, я смирилась, я убила ради вас… не понимаю, почему вы недовольны…

– Потому что ты не присоединилась к нашему культу. Рекла очень внимательно за тобой следит. Ни один твой жест, ни одно твое выражение лица не ускользает от нее, или, по крайней мере, от меня.

– Я же сказала вам с самого начала, что я тут, чтобы работать на вас… а молитвы я оставлю тем, кто верит в богов.

– А я ясно объяснил тебе, что находиться в Гильдии значит славить Тенаара. Поначалу я оказывал тебе снисхождение потому, что ты была новенькой… но я был уверен, что ты примешь нашу веру, потому что она пустила в тебе корни с тех пор, как ты убила мальчишку, с тех пор, когда ты еще была во чреве матери. Уже тогда ты принадлежала Тенаару.

На этот раз Дубэ подняла глаза.

– Я сделала все, что вы от меня требовали, от начала до конца. Я провела целые часы в храме, я молилась, я исполняла обряды, делала все! Вы уже получили мою кровь, мои руки, мою душу вы взяли, чтобы дать мне взамен некое подобие жизни! Чего вы хотите еще?

Иешоль не удивился. Он не пошевелился, выражение его лица было жестким.

– Ты не хочешь подчиниться славе Тенаара, ты не хочешь, чтобы он сделал из тебя победительницу.

Обессилев, Дубэ откинулась на спинку стула.

– Может быть, мне надо сказать Рекле, чтобы она не давала тебе некоторое время снадобья…

Дубэ обхватила голову руками. Кошмар, от которого невозможно бежать, – вот что это такое. И ее тайные поиски были лишь иллюзией. В эту минуту, перед лицом страшного, хладнокровного человека, она поняла, что никакого выхода нет.

И она снова сделала свой выбор.

– Скажите мне, чего вы хотите, и я сделаю это.

– Проверить твою верность идеалу, и ничего больше. Для тебя это будет легкая работа, я знаю.

– Работа? – спросила она.

– Вот именно.

Дубэ почувствовала себя еще хуже.

– Ты должна сжечь мосты, Дубэ…

Иешоль встал и заходил широкими шагами по кабинету.

– Я хочу, чтобы ты убила этого юношу, Дженну.

Дубэ почувствовала, как она леденеет.

– Он начал расспрашивать о тебе, мне это не нравится, да к тому же я знаю, что он ждет тебя, он – твоя последняя связь с миром после смерти Сарнека. Ты помнишь своего учителя, предателя, он отдаляет тебя от твоей настоящей цели.

– Он ничего не знает…

– Он ищет тебя, а тот, кто так ищет, кто так любит, не уступит, пока не найдет. Поэтому я хочу его смерти.

Дубэ затрясла головой.

– Но это – не причина…

– Причина в том, что я хочу этого, Тенаар хочет этого. А когда Тенаар требует, победитель не отступает. И ты это сделаешь.

– Я не могу… не могу… вы просите меня о невыполнимом… я…

– Ты умрешь, если не сделаешь этого. Я не знаю, что мне делать с убийцей, который не хочет разделять наши идеалы.

Глаза Дубэ заблестели, она продолжала качать головой.

– Нет никакого смысла…

– Дубэ, не вынуждай меня быть жестоким… ты знаешь, что я умею быть таким…

Дубэ вскочила.

– Нет! – закричала она. – Это уже слишком и переходит всякие границы! Я никогда этого не сделаю!

Иешоль не разгневался и на этот раз.

– Тогда ты умрешь… и не так, как ты думаешь…

Неожиданно из-за двери появились люди и схватили Дубэ за руки. Казалось, что они возникли из пустоты. Видимо, Иешоль приказал им стоять наготове. Дубэ знала их, и вспоминала с ужасом.

– Прошу тебя, – молила она слабым голосом.

Ответом был лишь взмах руки. Кричащую Дубэ увели прочь.

Это были дни, проведенные в аду. Снова в той же темной комнате, снова в полном одиночестве. Зверь разрывал ее, пожирал, показывая свое ужасное обличье. Он казался сильнее прежнего, боль была невыносимой, запредельной. Ее поместили рядом с Большим залом, где запах крови был наиболее ощутим. Сознание не покидало ее, и мучения казались нескончаемыми. Ей казалось, что она сделала бы все, лишь бы мучения прекратились. Все остальное – ужас перед предъявленным требованием, отвращение к жертвоприношению, все затмевалось страданием.

Каждый день Рекла появлялась на пороге комнаты, со снадобьем в руках.

– Нужна самая малость, ты знаешь… скажи только «да».

Но это «да» не срывалось с ее губ, она не хотела его произносить. Дженна помог ей, Дженна защитил ее, Дженна поцеловал ее, он ее любил. Если у нее и оставалось что-то человеческое, то это было воспоминание об этом юноше. Именно поэтому Иешоль и хотел, чтобы она навсегда отреклась от него.

Она сопротивлялась больше недели, а ей казалось, что прошли годы. Но у каждого есть свой предел, а ее предел был уже пройден.

Она прошептала это «да» со слезами на глазах, на десятый день, и снадобье, такое прохладное на вкус, просочилось изо рта в желудок, обжигая, как яд.

«Я найду способ, покончу с этим, найду способ и не умру…» – думала она, но испытывала отвращение к самой себе и к своей слабости.

Ее снова привели в комнату Иешоля. Верховный Страж стоял у книжного шкафа и довольно улыбался.

– Наконец, ты уступила… я всегда побеждаю, Дубэ, запомни это, Тенаар всегда побеждает. Мы страдали, мы могли исчезнуть с лица земли, но мы выжили, мы вернемся, мы вернемся во всем величии, ты понимаешь? И ты являешься частью этого огромного проекта, этого бесконечного плана, который придает смысл существованию мира.

Дубэ сжала кулаки, опустила голову.

– Назовите мне сроки, – прошептала она.

– У тебя месяц времени. Потом я требую его головы и сосуда его крови для нашего бога. Меня не интересует способ, поступай как знаешь. Если я не получу того, что желаю, я брошу тебя в самую глубокую камеру и оставлю тебя умирать. Тебя пожрет зверь. И ты не будешь одинока. Сколько дней ты будешь сопротивляться, столько умрет просителей. – Иешоль ухмыльнулся. – А теперь иди, иди молись.

Дубэ вышла из комнаты. Она не видела выхода. Его не было.

Она отправилась в путь утром. Быстро прошла по храму, не останавливаясь, не глядя на огромную статую за алтарем. Она поставила Реклу в известность, и та не стала возражать.

– Скажи и Шерве.

– Я позабочусь.

Дубэ встала, собралась уходить, но Рекла остановила ее:

– Желаю тебе ни пуха ни пера, Дубэ, ты увидишь, что после выполнения этой миссии тебе станет лучше, – и улыбнулась.

На этот раз Дубэ взяла лошадь. Она не хотела тратить время, и вообще хотела как можно быстрее уехать отсюда.

Она помчалась, пустив лошадь бешеным галопом. Не более трех дней – она все рассчитала.

Это напоминало бегство, а на самом деле было самым тяжелым из всех ее путешествий.

В действительности Дубэ еще не решила, что делать, но на всякий случай взяла с собой сосуд. Она спрятала его в потайном кармане, подальше от чужих глаз.

Солнце выглянуло в середине дня. Вот уже три месяца, как она его не видела. Солнце показалось ей теплым и нежным. В воздухе пахло весной. В Доме это не было заметно. Ночь заглушала даже представления о временах года, а запахам цветов и свежей травы не удавалось проникнуть в ее комнату. Вместо ароматов цветов – тоскливый запах крови, смерти, скал и земли.

Земля Солнца, родная земля, встретила ее яркой зеленью своих лугов. Деревья уже расцвели, воздух был ароматным. Дубэ плохо чувствовала себя из-за волнения.

К прежним воспоминаниям о любимом Учителе присоединились недавние – о двух с половиной годах, что она провела в одиночестве, став воровкой. Эти годы никогда не казались ей прекрасными, но они были годами свободы, а сейчас свобода была той роскошью, которую она не могла себе позволить.

Макрат остался прежним: беспорядочным, прекрасным и нищим одновременно, но прежде всего огромным и живым.

Она прошла по рынку, где пять лет назад увидела свою мать. Ее здесь больше не было, она давно это знала.

Дубэ и не думала, что при виде Макрата ей станет так плохо. Словно из тюрьмы, сквозь решетку она смотрела на мир. Она была дома и одновременно за тысячу верст отсюда. Она чувствовала цепи, которыми была прикована к Дому Гильдии.

Дубэ шла, сжимая рукой кинжал под плащом. Что она будет делать, когда увидит Дженну? Неужели она действительно подчинится приказу Иешоля? А если она этого не сделает? Другие невинные умрут, и гораздо худшим образом. Если она захочет, то сможет убить Дженну так, что он и не заметит, умрет без страданий. Это было бы чуть ли не актом милосердия.

Она в ужасе затрясла головой. Наконец, она решилась.

«Я только пойду туда. Посмотрю, и все, и ничего больше».

Она знала, где искать его, знала все места, где он воровал, места, куда ходил. Она знала о нем все. Теперь, когда Дубэ потеряла его, она поняла, что он был ее единственным другом. Она всегда старалась держать его подальше от себя, прогоняла его, но это не помогло.

Она увидела его издалека: худой, как всегда, в поношенном коричневом плаще. С первого же взгляда она поняла, как сильно он изменился и сколько вынес за эти месяцы.

«Кто так любит», – сказал Иешоль, и теперь Дубэ поняла. Она почувствовала, как сжимается ее сердце.

Он был бледнее, чем обычно, и не такой живой, как всегда. Он не работал, казалось – он просто прогуливается.

Дубэ последовала за ним. Она испытала прежнюю радость, как тогда, когда отыскала свою мать: она смотрела со стороны на любимого человека. С волнением она шла за ним, наблюдала за его поведением, за жестами, которые ей были так хорошо знакомы. Она с волнением, с трепетом узнавала его: он бродил, как неприкаянная душа, ходил по тем местам, где раньше не бывал, она узнавала его манеру говорить, его печальное настроение. Все, что сказал Иешоль, было правдой. Он искал ее.

Она ходила за ним до ужина, вошла вместе с ним в таверну.

Дженна заказал себе скудную еду, ел в одиночестве, положив перед собой на столе какой-то листок. Когда хозяин принес ему заказанный суп, Дженна задержал его.

– Ты встречал эту девушку?

Дубэ закуталась в плащ, спрятав лицо в капюшон.

«Что мне делать?»

Ночь опустилась на город, когда-то ночь была царством Дженны. Вечером он всегда оживлялся и проворачивал свои дела, вечером он встречался с заказчиками, собирал сведения.

Теперь этого не было. Теперь он шатался по улицам, бесцельно, не зная, куда идти.

Дубэ шла за ним след в след, а над городом вставала ледяная, бесстрастная луна, освещала редеющую толпу, извилистые переулки.

Наконец они остались на улице вдвоем. Он шел устало, громко ступая, а она двигалась, как кошка, как его тень. Она затаивалась в нишах домов, смотрела на него. Она и сама не знала, что делает.

«Уходи, или делай то, чего не хочешь. В любом случае выбирай свою судьбу, раз представляется случай…» – думала она и продолжала следовать за Дженной.

Может быть, она потеряла бдительность, погруженная в свои мысли, может быть, действительно хотела быть узнанной, но какой-то момент она ступила не туда, и Дженна, должно быть, услышал ее.

Юноша резко обернулся.

– Кто ты? – Его голос звучал неуверенно.

Он вгляделся в нее, и ему не понадобилось время, чтобы узнать ее.

– Дубэ!

Его лицо просияло, он бросился к ней.

Дубэ не знала, что делать. Она действовала инстинктивно, как делала это обычно при выполнении своей работы.

«Другого выбора нет».

Она достала кинжал, свободной рукой прижала Дженну к стене и схватила его за горло.

Он был изумлен и с недоверием посмотрел на Дубэ.

В ее руке, занесенной над его головой, был кинжал. Дубэ уже определила, куда нужно нанести удар, ей оставалось только опустить руку.

– Дубэ…

Это походило на мольбу, и на нее нельзя было ответить «нет».

Она видела безоружного Дженну в своих руках, ей казалось, что она впервые видит его лицо. В ужасе она отошла, и кинжал упал на землю.

– Я не могу этого сделать… не могу… – прошептала Дубэ, села на землю, обхватила голову руками и принялась плакать, как ребенок.

Дженна какое-то время остолбенело стоял перед ней, потом тоже опустился на землю и обнял девушку.

– Я искал тебя повсюду, не переставая, когда… – он покраснел, – с того раза, когда мы последний раз виделись.

Они пришли к нему домой. Казалось, дом не изменился, только стал еще запущенней. Они сели за стол, перед каждым стояла миска с молоком.

– Меня мучило то, что я не знаю, куда ты ушла.

Дубэ смотрела в свою миску. Она не знала, что сказать.

Она испытывала только чувство стыда за то, что могла поверить, хотя бы на одно мгновение, что способна его убить.

Дженна некоторое время молчал.

– Куда ты пропала, Дубэ?

Она опустила глаза, они все еще были опухшими от слез. Она и не могла уже припомнить, когда так долго и горько плакала.

– У тебя было такое лицо… и… почему ты набросилась на меня? Что случилось?

С чего начать? И что сказать ему, не подвергая его опасности? Хотя и сейчас его жизнь подвергалась опасности.

– Сейчас я вступила в Гильдию.

Дженна окаменел. Она сняла плащ и показала свою новую одежду: черные брюки, черную куртку, жилет.

– Невозможно, – прошептал он.

– Поверь, это так. Мне приказали убить тебя.

Дженна смотрел все с большим недоверием.

– И ты сделала бы это?

Дубэ какое-то мгновение молчала.

– Никогда, – прошептала она.

Дженна, казалось, немного пришел в себя.

– Я в самом деле не могу поверить… Сарнек ненавидел Гильдию, правда? Он, черт возьми, сбежал оттуда! Разве эти годы, когда он все время скрывался, бродяжничал, разве он не пытался убежать от этих безумцев? Что же теперь делаешь ты? Предаешь память Учителя, забываешь все и отправляешься, чтобы погубить себя, к этим проклятым убийцам?

Слезы снова покатились у Дубэ из глаз.

– Не плачь, – огорченно сказал Дженна.

– Я хотела бы объяснить тебе… но это сложно… к тому же… я не хочу, чтобы ты ломал голову над тем, что тебя не касается. Я…

– Тебя заставляют?

Она кивнула:

– Ты помнишь, что перед отъездом я заболела? Это была болезнь, которой заразили меня они и излечить от которой могут только они. Поэтому я и пришла в Гильдию.

– Но… есть жрецы-лекари. Неужели ты думаешь, что ни один из них не в состоянии…

Дубэ покачала головой, потом обнажила руку и показала ему знак.

– Это – проклятие. Это было сделано обманным путем, понимаешь? Меня ждет страшная смерть, если я не останусь с ними, смерть, которую я…

– Это как-то связано с той поляной?

Он по-прежнему был сообразительным.

– Да.

Дженна помолчал.

– Невероятно, чтобы такой человек, как ты, мог оставаться среди этих проклятых людей, после того как твой Учитель, которому ты так верила, рассказал тебе о них. К тому же все написано у тебя на лице. Ты… таешь на глазах…

Дубэ кивнула:

– Я не должна была тебе говорить об этом…

– Какие могут быть разговоры, о чем ты?

– Потому что у тебя мания спасать меня, но на этот раз ты не сможешь, и никогда не мог, понимаешь? Моя жизнь идет так, и нет никакого спасения, и я только продолжаю падать все ниже и ниже!

И она снова зарыдала.

– Они хотят, чтобы я тебя убила, потому что недовольны мной. Я недостаточно жестока, недостаточно верю в их проклятого бога. Поэтому они хотят, чтобы я убила тебя, а если я этого не сделаю, то они убьют меня, а вместе со мной и многих других.

Дженна побагровел и с силой ударил кулаком по столу.

– Проклятье! – закричал он.

– Я ничего не могу, – сказала она, – ничего не могу сделать…

Он снова горячо обнял ее, на этот раз Дубэ не хотела освобождаться из его объятий, только еще крепче прижалась к нему.

В эту ночь она осталась у Дженны, как раньше, когда он спас ей жизнь, после того случая в лесу. Дубэ проснулась рано, от лучей солнца. Их тепло было тем более приятно после месяцев, проведенных в подземелье.

Дженна уже был на ногах и готовил завтрак.

В первые утренние минуты Дубэ хотелось насладиться этой домашней атмосферой. Не вспоминая о событиях первого дня, она с удовольствием выпила чашку горячего молока, с аппетитом съела сухарик. Здесь шла обычная жизнь, которой Дубэ так не хватало. Это идиллическое состояние нарушил Дженна:

– Я хочу спасти тебя. Меня не интересует то, что ты считаешь меня неспособным на это, и не интересует, что ты, может быть, не хочешь быть спасенной. Знаешь… в общем… я это делаю для себя.

Дубэ грустно улыбнулась:

– Если ты хочешь спасти меня, то уходи, чтобы я тебя не видела.

Он застыл, не говоря ни слова.

– Что…

– Спрячься, уйди из Макрата, исчезни. Поменяй свое имя, иди туда, где тебя никто не знает. Я скажу им, что искала тебя и не нашла, может быть, они дадут мне еще время.

Дженна посмотрел в свою пустую миску:

– Это ничего не даст… если они сказали – или ты, или я… не думаю, что они обманутся такой дурацкой выдумкой… я или ты, Дубэ, тогда… тогда – лучше я.

– Я не шутя говорю это, ты понял меня? Я вовсе не шучу.

– Почему? У тебя есть другие, разумные решения?

– Только то, что я сказала.

– Это не освободит тебя от твоего отвратительного задания.

– Я пытаюсь найти решение.

– Я не могу снова потерять тебя, я не могу просто смотреть, как ты снова возвращаешься в ад.

– Я сказала тебе, что пытаюсь найти решение, и я на правильном пути. Я найду, где они держат свои снадобья, похищу их и скроюсь. И тогда мы снова увидимся.

– Не думаю. Будет как в тот день, когда ты ушла. Ты скроешься за горизонтом, и я никогда больше тебя не увижу!

Она посмотрела ему в глаза:

– Ты – моя единственная связь с внешним миром, понимаешь? Единственная. Поэтому ты никогда не потеряешь меня.

– Позволь мне помочь тебе, прошу тебя…

– Сделай так, как я тебе сказала. Я не обманываю тебя, не пытаюсь освободиться от тебя. Если ты сделаешь, как я тебе сказала, то действительно поможешь мне.

Дженна почти рыдал.

– Ради тебя я даже перестал заниматься воровством… я только и делал, что искал тебя… все это время я…

– Перестань это делать. Ведь именно поэтому они нашли тебя и дали мне такое задание. Исчезни, прошу тебя… когда я выберусь оттуда, я найду способ вернуться к тебе, клянусь.

Дженна с подозрением посмотрел на нее. Он не верил, не мог поверить, и даже сама Дубэ думала, что этого никогда не случится. Она слишком далеко зашла, даже если ей удастся сбежать, она никогда не сможет вернуться к нему: это грозило бы им обоим смертью.

– Как хочешь, – сказал он. – Но я никогда не прощу тебя, если ты не вернешься.

Дубэ грустно улыбнулась.

Они распрощались вечером.

– Я уйду сегодня же ночью, – сказал он. – Я пойду…

– Не говори мне куда. Я предпочитаю не знать об этом. Когда я выберусь – найду тебя, ты знаешь, что я отлично умею искать.

– Да… – улыбнулся он.

Потом он сделался серьезным, посмотрел ей в глаза.

– С того дня, когда я поцеловал тебя, для меня ничто не изменилось. И никогда не изменится. Я люблю тебя.

Дубэ почувствовала комок в горле. Она хотела бы полюбить его, но не могла. Это было невозможно. Она любила один раз в жизни, и такого с ней больше никогда не случится, она знала это.

– Я тоже люблю тебя, – солгала она, потом поцеловала его в губы, невинно и быстро.

– Уходи, сделай это ради меня.

– Я сделаю это, – взволнованно ответил он.

Потом Дубэ отвернулась, как обычно, и быстро ушла.

Дата добавления: 2015-10-16