Рукописи

В 1868 году миссионер из Эльзаса Ф. А. Клейн нашел в развалинах Дибана памятный камень с еврейской надписью. Дибан лежит приблизительно в 20 километрах на восток от Мертвого моря, в бывшей области моавитов, старых врагов Израиля.

После своего возвращения в Иерусалим Клейн обратил внимание французского лингвиста Клермон-Ганно на этот замечательный камень. Клермон-Ганно поспешил в Дибан и скопировал надпись. Копию он послал вместе с соответствующим сообщением в Париж, посоветовав купить этот памятник для парижского Лувра.

Но еще до прихода положительного ответа из Парижа бедуины взорвали камень с помощью пороха. Они, по-видимому, рассчитали, что можно обеспечить себе больший доход продажей многочисленных отдельных кусочков, чем целого камня. По другому варианту, бедуины разрушили камень из фанатических соображений, с тем, чтобы он не попал в руки ненавистным пришельцам с Запада.

Клермон-Ганно сумел, по крайней мере, собрать два больших куска и 18 небольших фрагментов и отправить все это в Париж. Там, в Лувре, камень был восстановлен.

Что же нашли в нем такого сенсационного современные лингвисты? Дело в том, что до этой находки никто не знал, какой была древнееврейская письменность X века до н. э. Камень из Дибана дал возможность познакомиться с ней и сделал ее интереснейшим объектом изучения.

Надпись содержала сообщение царя Меса (Меша) о победе моавитов над израильтянами. В Библии есть описание этой войны и сообщение, что наступление на моавитов было отражено царем при следующих обстоятельствах: «И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. Это произвело большое негодование в Израильтянах, и они отступили от него и возвратились в свою землю» (IV кн. Царств, 3, 27).

Таким образом, исторические данные священного писания соответствуют данным из вражеского лагеря; при этом отступление израильтян объясняется ничуть не лучше и не хуже, чем об этом пишут в историях современных войн.

Но моавитский царь Меса убил еще 7000 врагов, «мужчин и детей и женщин и девочек и рабынь» уже после того, как его бог принял в жертву царского сына.

Камень Месы относится, по-видимому, к 840 году до н. э. На нем содержится самое древнее из известных нам форм моавитского письма. Это открывает возможность довольно точно его датировать, в чем и заключается необычайная ценность камня для современной лингвистики.

Забальзамированная рукопись

Через несколько лет после того, как был обнаружен камень Месы, торговцы древностями в Иерусалиме и других местах развили невероятно энергичную деятельность. На рынке неожиданно появились замечательные вещи, которые, очевидно, относились к тому же IX веку, потому что характер письма в них поразительно походил на письмо камня Месы из Дибана. Правда, речь шла здесь не о каких-либо открытых вновь памятниках письменности, а лишь о надписях на глиняной посуде.

В связи с этими древнееврейскими надписями антикварная ценность глиняной посуды значительно возросла. Причем цена повышалась по мере того, как рос интерес к надписям.

Прусский консул в Иерусалиме обратил внимание на необычные находки. Немцы живо заинтересовались глиняной посудой IX века до н. э. и уполномочили, в конце концов, консула на право покупки посуды с надписями за те 20000 талеров, которые за нее запрашивали.

Продавец — антиквар Шапира — был хорошо знаком немецким ученым и директорам музеев как надежный человек, так как он уже продавал (или выступал посредником при продаже) Берлинской государственной библиотеке и Британскому музею несомненно подлинные и весьма ценные древние рукописи.

Но французу Клермон-Ганно, который собрал части камня Месы и отправил их в Париж, что-то не понравилось в этой сделке. Он — тогда еще совсем молодой лингвист, временно работавший переводчиком французов в Иерусалиме,— обратил внимание на эту странную историю и упорно думал о том, каким образом может быть связана древняя посуда с камнем Месы. Короче говоря: Клермон-Ганно предпринимал экскурсии по Иерусалиму и окрестностям и систематически обследовал все гончарные мастерские, хозяева которых зарабатывали себе на хлеб производством посуды.

Ему, в конце концов, и в самом деле удалось найти ту мастерскую, в которой была сделана предполагаемая древняя посуда вместе с ее древними надписями. В этой же мастерской он нашел потом и список с образцами моавитского письма с камня Месы. Клермон-Ганно обнаружил фальсификацию путем выборочного сопоставления знаков «древнего» письма.

Разразился скандал. Прусское государство отказалось оплатить покупку. Это вызвало резкое обострение отношений между молодым французским лингвистом-переводчиком Клермон-Ганно и антикваром-торговцем Шапира. Только эта вражда и спасла впоследствии английских лингвистов, которым, наверное, пришлось бы пережить большой позор из-за своих отношений с антикваром.

В 1883 году Шапира поразил Британский музей новым сенсационным предложением: дело шло о древнейшей рукописи, содержавшей части пятой книги Моисея — Второзакония.

Шапира объяснил, что нашли эту рукопись в пещере недалеко от Арайра (Арер), вблизи упоминаемой в Библии реки Арнон (ныне Вади-эль-Моджеб), восточнее Мертвого моря, невдалеке от Дибана. Там ее нашел один бедуин. Завернута она была в

Дата добавления: 2015-10-16