Глава Четырнадцатая

Ансель работает, делая все возможное, чтобы выкроить время для меня, пока я притворяюсь, будто провожу с ним время. Эта новинка, открывшаяся для меня совсем недавно, называется "свободное время" и совсем скоро она останется в прошлом. Отрицание - мой друг.

Независимо от того, что беспокоило его, кажется, это разрешилось; Теперь он более счастливый, менее беспокойный, а наша сексуальная жизнь стала определенно ярче и менее неловкой. Отныне ни Перри, ни его последний ночной визит более не упоминаются.

Как-то одним утром, Ансель просыпается до восхода солнца, и начинает греметь на кухне. Вместо того, чтобы поцеловать меня на прощание перед уходом на работу, он выдергивает меня из постели, вручает в одну руку яблоко, а в другую чашечку эспрессо, при этом сообщая, что у нас есть целый день, который мы можем провести вдвоем. Все время воскресения - только наше. Острые ощущения подогревают мою кровь и пробуждают меня даже быстрее, чем резкий запах кофе, витающий по всей квартире.

Откусываю кусочек фрукта, улыбаюсь и наблюдаю за ним, пока он пакует пикник для нас. Затем следую за ним обратно в спальню, чтобы посмотреть как он одевается. Меня завораживает то, в каком ладу он со своим телом, когда натягивает боксеры, джинсы, как пальцы скользят по каждой кнопке на рубашке. Хочу снять с него одежду, только для того, чтобы снова посмотреть на это зрелище.

Он поднимает глаза, ловит меня за моим наблюдением, и вместо того, чтобы сделать то, что я желаю, я отворачиваюсь к окну, выпивая эспрессо одним обжигающим глотком.

- Почему ты всегда со мной такая застенчивая? - спрашивает он, подходя ко мне сзади. - Это из-за того, что мы вытворяли прошлой ночью?

Вчерашней ночью, мы выпили много вина, почти на пустой желудок, это снесло мне крышу, и я притворилась известной актрисой, приехавшей в город только на одну ночь. Он был моим охранником, якобы впустившим меня в свою квартиру, ради защиты... а затем соблазнил.

Так странно, что на такой простой вопрос невозможно ответить. Я - застенчивая. Эта черта не проявляется у меня при определенных обстоятельствах, она постоянно со мной. Но волшебство не в том, почему она появляется наружу именно с ним, а в том, как быстро она исчезает.

Но я представляю, что он ответит на это. В его присутствие я становлюсь непредсказуемой. Бывают ночи, как та, вначале этой неделе, когда с ним легко разговаривать на протяжении долгих часов - как будто являясь незнакомцами, мы знаем друг друга годами. А бывают моменты, как сейчас, когда это должно быть проще простого, но я отворачиваюсь, позволяя энергии между нами сбиваться.

Интересно, каковы его мысли по поводу того, что он женился на двуличной девушке. Одна - милая, умная, застенчивая девчушка, которую никто не знает. И другая - сексуальная, роскошная, безбашенная девушка, любящая вечеринки. Но, прежде чем, я позволяю развиться этой мысли в моей голове, ощущаю прикосновение его губ к моей шее.

- Сегодня, мы притворимся, будто у нас первое свидание, моя стеснительная. Попытаюсь произвести на тебя впечатление, и возможно потом, если у меня это получится, ты позволишь мне украсть у тебя поцелуй на ночь.

Если он продолжит своими руками поглаживать меня, и посасывать чувствительное местечко чуть ниже ушка, то я буду вынуждена наброситься на него, прежде, чем мы выйдем за пределы квартиры.

Но он устал торчать взаперти. Теперь его черед смотреть, как я одеваюсь, и он, по сравнению со мной, не скрывает своего восхищения, когда я натягиваю трусики, бюстгальтер, белую майку, и длинную трикотажную юбку лазурного цвета. Как только я готова, он мягко присвистывает, подходит ко мне очень близко, захватывая мое лицо в свои руки. Двумя пальцами смахивает мою темную челку, чтобы лучше было видно мои глаза. Пальцем водит туда-сюда, рассматривая мое лицо.

- Ты - самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел. - Целуя меня в уголок губ, он добавляет. - И это все еще кажется нереальным, не так ли?

Но затем он улыбается, как будто правда - что мне осталось пару недель до того, как я уеду отсюда - не волнует его вообще.

Как ты делаешь это? Хочу спросить я. Как делаешь так, чтобы над тобой не висел этот надвигающийся конец нашего веселья?

***

Я чувствую себя обожаемой и обернутой, словно в кокон, пока он обнимает меня одной рукой, когда мы проходим мимо его мотоцикла, припаркованного на тротуаре, и направляемся к метро. В его свободной руке болтается сумка с нашим ланчем. Он напевает песню, здоровается с соседями, наклоняется, чтобы погладить собаку на поводке. Щенок смотрит на него своими большими шоколадными глазами, разворачиваясь в нашу сторону, будто хочет последовать домой к Анселю. Ко мне и Анселю, напоминаю я себе. Просто непостижимо, что он выбрал профессию адвоката, а затем вытворял что-то дикое, с легкостью помогал старым леди или кричал и вскакивал на столы.

- Куда мы направляемся? – спрашиваю я, когда мы садимся на поезд, направляющийся в сторону Шатильен.

- В мое любимое место.

Толкаю его плечом, игриво ругая за то, что ничего не говорит, но в душе я люблю это. Люблю, что он спланировал поездку, даже если придумал ее, только когда взошло солнце этим утром. Мы пересаживаемся на другой поезд у Дома Инвалидов и все это так знакомо - уклонение от чужих тел в туннелях, указатели, пересадки без каких-либо раздумий - до боли, и независимо от того, каким бы родным не ощущалось это место, это - не мой дом.

Впервые, с тех пор как я прибыла сюда месяц назад, знала абсолютно точно, что не захочу уезжать.

Голос Анселя привлекает мое внимание к двери.

- Ici ¹. - Бормочет он, беря мою руку и провожая через двойные двери, распахивающиеся со свистом.

Выходим из метро и проходим пару кварталов, пока не доходим до места, и мои ноги приковываются к тротуару из-за вида.

Я читала о Ботаническом саде в путеводителях, которые оставил для меня Ансель, или в крошечных картах Парижа, которые я обнаружила в своей сумке. Но за все мои дни, что я ходила и изучала Париж, я не побыла здесь, ни разу. Должно быть, он знал это, так как мы стоим напротив самого красивого сада, который я когда-либо видела.

Ici ^{1 – пер.} Здесь

Кажется, он простирается на многие километры с настолько зелеными газонами, что они будто флуоресцентные, и с оттенками цветов, которых я еще ни разу не встречала в природе.

Мы идем по извилистым дорожкам, окунаясь во все это. Каждый цветок, который растет на французской земле, представлен в этом саду, сообщает он мне с гордостью, а вдалеке красуются музеи об эволюции, минералогии, палеонтологии, энтомологии. Такие честные и простые науки выражены в сводах из мрамора и в стенах из стекла, напоминая всем нам, насколько благородны они.

Повсюду, в поле моего зрения земля и почва, но она такая красочная, что кажется, мои глаза не перестанут рассматривать все это. Даже сейчас, когда я смотрю на клумбы с фиолетовыми и лавандовыми анютиными глазками, мое внимание привлекают находящиеся вдалеке ослепляющие пятна ноготков и цинний.

- Ты обязана увидеть... - Ансель останавливается, и хмыкает, прижимая два пальца к губам, пока думает, как слово будет на английском. Хоть у него и редко бывают проблемы с переводом чего-то, но я все равно не могу не быть влюбленнно-одержимой в это. Он может цыкать языком, или, как правило, сдается и говорит слово на мягком, звучном французском. - Coquelicots? ² - говорит он. - Нежные весенние цветы. Краснеет, иногда бывают оранжевыми и желтыми?

Качаю головой, не понимая, что за цветок.

- Прежде чем он зацветает, бутоны выглядят как яички.

Смеюсь и предполагаю.

- Маки?

Coquelicots? ² – пер. Маки

Он кивает, щелкает пальцами и выглядит таким радостным, как будто я сама посадила их здесь.

- Маки. Ты обязана посмотреть на маки весной.

Но идея распадается в воздухе между нами и без нашего признания. Он снова берет меня за руку, мы продолжаем идти.

Он указывает на все перед нами: на цветы, деревья, тротуар, воду, здания, камни - и говорит эти слова на французском, заставляя меня повторять их, как будто это важно, как будто если он наполнит меня знаниями, то я не смогу подняться в самолет и улететь через несколько недель.

Внутрь холщевой сумки Ансель положил хлеб, сыр, яблоки, и крошечные маленькие печенюшки. Мы находим скамейку в тени, так как не можем усесться на траву и устроить пикник. Едим так, будто не ели днями. Рядом с ним у меня разгорается другого вида голод, более томительный, и когда я наблюдаю за ним, как он вынимает хлеб из сумки, отрывает немного, а мышцы его рук напрягаются и натягиваются при движении. Мне интересно, когда мы вернемся в квартиру, как он прикоснется сперва.

Руками? Губами и зубами, подразнивая и покусывая? Или же будет таким нетерпеливым, что ему достаточно отодвинуть ткань в сторону и войти в меня, двигаясь как можно быстрее? Закрываю глаза, наслаждаясь солнцем и ощущением его пальцев, скользящих по моей спине, обнимающих меня за плечо. Он рассказывает о том, что любит в этом парке - архитектуру и историю - и наконец, затихает, когда птицы садятся над нами, хлопая крыльями и щебеча на дереве. В эту идеальную минуту, я могу вообразить, что эта жизнь бесконечна: солнечный воскресный день в парке с Анселем и обещание того, что его тело окажется над моим, когда зайдет солнце.

***

Это первый раз, когда мы проводим вместе весь день, и после этого, мы не в состоянии раздеться, прикасаться друг к другу или же заняться сексом - которым мы только и занимались. После почти одиннадцатичасовой прогулки и просмотра всего, что смогли днем. Я наблюдала за тем, как его губы надувались, когда он произносил свои идеальные слова и еще за его широкими, умелыми руками, которые указывали на важные здания. А его озорные зеленые глаза постоянно фокусировались на моих губах и моем теле, что от этого все, что мне хотелось - это только ощущать его вес на мне.

Я цепляюсь за мысль о простых дружеских отношениях, которых мы сегодня достигли, были лишь мы — Миа и Ансель. Но, как только мы возвращаемся в квартиру, он целует меня в макушку, наливает мне вина в бокал, прежде чем включить свой лэптоп, чтобы проверить его рабочую электронную почту с обещанием сделать все по-быстрому. Он садится за маленький столик спиной ко мне, а я устраиваюсь на диване, подогнув под себя ноги, потягивая вино и наблюдая, как напряжение снова начинает сковывать его плечи. Он отвечает на письмо со скоростью света, которое должно быть горит, потому что его пальцы стучат как молоток по клавиатуре. Затем он отсылает ответ, прежде чем откидывается на спинку стула и проводит разочарованно рукой по волосам.

- Putain ³, - ругается он, огорченно выдыхая.

- Ансель?

- Ммм? - Он наклоняется вперед, потирая лицо ладонями.

- Подойди сюда, пожалуйста?

Putain ^{3 – пер блядь}

Он снова глубоко вдыхает, перед тем как встать, идет ко мне, но как только я вижу его лицо — его глаза - пустые, его рот - прямая линия от усталости - я понимаю, что чары рассеялись, и спать я лягу одна. Мы вернулись к реальной жизни, где его жизнь - это таинственная, изнурительная работа, и я мелькающая в ее промежутках.

Мы снова играем в домик.

- Больше работы, не так ли? - спрашиваю я. - За сегодняшний отгул?

Он пожимает плечами, и тянется ко мне, аккуратно потянув вниз мою нижнюю губу большим и указательным пальцем.

- Плевать. - Он наклоняется, целуя меня в губы, посасывая их, прежде чем отстраниться. - Но да. Я должен отправиться в офис завтра пораньше.

Завтра понедельник, а он уже отстал на этой неделе.

- Зачем ты занимаешься этим? - Слова ощущаются как-то неудобно на языке. Наши разговоры о его работе, в основном, состояли из его извинений за то, что он так много работает и из моих слов о том, что я понимаю его. Но я абсолютно не понимаю, и в этот момент мне действительно становится жаль, что я не расспрашивала его о ней. Я не знаю ничего, кроме того, что его босс - леди-дракон, и что эта работа предоставит ему когда-нибудь выбор из разных должностей, но я действительно понятия не имею, что он делает там.

- Потому что я не буду в состоянии найти другую хорошую работу так скоро, если я оставлю эту. Она очень престижная, ты же знаешь. Я должен пережить это дело.

Он чуть-чуть рассказывает мне об этом — неопределенные сведения о корпорациях, которые находятся в состоянии войны и о деле, об интеллектуальной собственности и тактике продаж в самом центре разбирательства — прежде чем я отстраняюсь, чтобы взглянуть на него с удивлением.

Я слышала об этом деле. Мне известны названия этих двух корпораций, они конкурируют между собой. Это огромное дело, которое постоянно крутят по новостям и обсуждают в газетах. Не удивительно, что он работает сутками.

- Я понятия не имела, - говорю ему. - Как тебе удалось вырваться в Вегас?

Он впивается пальцами в свои волосы, и пожимает плечами.

- Это всего лишь было на три недели, и я был не нужен. Они давали показания и я смог взять небольшой перерыв. В Европе нормально брать длительный отпуск, по сравнению с США.

Тяну его к себе на диван и он подчиняется, но его поза говорит мне, что он здесь ненадолго. Он встанет и вернется к своему компьютеру, вместо того, чтобы отправится со мной в постель. Пробегаю руками по его футболке и понимаю, что с нетерпением ожидаю увидеть его снова в рабочей одежде, но сразу же ощущаю узел вины в животе за это.

- Ты надеваешь костюм и галстук на заседания?

Смеясь, он наклоняется и шепчет в кожу моей шеи.

- Я не хожу в суд. Но нет, на заседания они надевают традиционную робу. Я эквивалент младшего юриста. Корпоративное право во Франции может немного отличатся от США, хотя оба отличаются от уголовного права. Здесь, возможно, больше слушаний происходит за столом.

- Если они различаются между собой, и ты получал лицензию в Штатах... зачем тогда вернулся сюда?

Он мычит, качая головой немного, и целует меня в челюсть, и впервые за все время он не отвечает на вопрос. Не могу сказать, разочарована я или же очарованна.

- Надеюсь, ты закончишь с этим скоро. - Говорю я ему, прижав руку к его лицу, неспособная сопротивляться, поглаживаю его нижнюю губу подушечкой большого пальца, как делает он, успокаивая. - Надеюсь, что так будет не всегда. Мне нравится, когда ты со мной.

Он закрывает глаза, медленно выдыхая, и затем улыбается.

- Сейчас, ты звучишь как истинная жена.

Дата добавления: 2015-10-21