Часть 19

Было 23 часа. Вернувшийся на такси, оплаченном, как всегда, Мишей, Макс открыл дверь своей квартиры. Стараясь не шуметь – муж в это время обычно спал, простой снял белоносые кеды. Кремовые, усыпанные блёстками – он мечтал их купить, когда-то увидев на страницах любимого журнала.
Включив лампу, простой убедился, что дверь спальни закрыта – а значит, свет не проникнет в комнату и не побеспокоит сон доминанта. Вдруг парень заметил, что на кухне горел тусклый светильник. Вероятно, Бен оставил.
Приглядевшись, парень разглядел в полутьме мужа за столом.
- О, ты не спишь? – простой поспешил к доминанту.
- Нет. Ну, как прошёл день, принцесса моя?- улыбнулся Бен, и морщины на его лице прорисовались ещё чётче.- Рассказывай.
- Привет,- сев возле мужа, парень поцеловал его щёку.- Супер, как всегда. Миша передавал привет.
- Что-то от тебя куревым не пахнет сегодня,- заметил Бен.
- Ну так обычно на меня Кристиан дымил, а теперь он бросил – ждёт ребёнка.
- Вот как,- задумчиво кивнул мужчина. В его потускневших глазах нельзя было не разглядеть сочувствие.- Ты, должно быть, завидуешь, мальчик мой? Вот уже оба твоих друга залетели. А ты всё никак.
- Я знаю, это ужасно,- весёлый голос парня сменился печальным.- Я должен радоваться за них. Они мои друзья. Но… Все говорят, надо подождать, и всё. Но так сложно ждать! Так сложно, Бен…
Доминант закивал. Он понимал, как тяжело было Максу. Всю жизнь простой делал всё, чтобы стать идеальным партнёром для потенциального мужа. Мечтал о ребёнке и всегда заглядывался на витрины магазинов детской одежды, с восторгом рассматривал малышей в колясках.
Ещё до свадьбы оба они понимали, что не подходят друг другу, ведь Бен никогда не сможет подарить мужу ребёнка. Но доминант трезво смотрел на вещи, не устраивал допросов и не требовал от парня верности – старик лишь хотел, чтобы о нём кто-то заботился. Ему было приятно общество Макса: непосредственный, очень эмоциональный, парень наполнял жизнь красками, и этого Бену было достаточно.
Поэтому сейчас доминант сочувствовал мужу. Один из его друзей – Дженсен, забеременел, хотя никогда не стремился к семейной жизни. И теперь ещё и Кристиан ждал ребёнка, хотя, в отличие от Макса, не ценил Мишу как человека и не мечтал родить именно от него.

*

Дженсен снова зашёл на сайт афиши и нашёл среди статей галерею выставки, куда не взяли его фотографии. Прочтя в списке участников события знакомые имена, простой открыл «поиск» на Facebook и стал выискивать участников по именам. Как оказалось, двое из парней были женаты на известных доминантах – только недавно Экклз видел эти фамилии в одной из газет. «Ой, как неудивительно!»- с горьким сарказмом подумал Дженсен, разглядывая аватар некоего Нила Смита. На изображении светловолосый юноша весело смеялся, запрокинув голову и обнажив белый ряд зубов. На его шее красовалась камера, выпущенная в продажу буквально на этой неделе. «Одно слово – фотограф»,- фыркнул Дженсен и вновь глянул одну из работ этого человека. Самая что ни на есть дребедень. Вот только под фотографией была сотня положительных отзывов. Ещё больше взбесисшись, Экклз прочёл информацию «о себе» на странице юзера. Там простой дал ссылку на свои работы и не постеснялся подкрепить её следующим сообщением: «моё искусство! Не забудьте оставить комментарий, это лучшая награда для настоящего фотографа!»
«Попрошайка жалкая»,- злобно подумал Дженсен. Живёт за счёт мужа, который проплатил ему все портфолио, покупает выставочные места и искренне верит в свою гениальность. Да что вообще говорить? Аватар парня давал идеальное представление о нём. Но даже испытывая презрение, Экклз не мог успокоиться, ведь в голове засела мысль: а тебя-то на выставке не было, твои-то работы там не висят. Тебе даже на имейл не ответили! От злобы Дженсен стукнул кулаком по клавишам. А всё равно, бесись-не бесись, а эта мерзкая рожа так и будет весело смеяться, сжимать мерзкими ручонками камеру, с которой и обращаться-то не умеет.
Внезапно Экклза озарила мысль, и он вскочил на ноги. Дженсен никогда бы не поддался импульсу, будь он спокоен. Но сейчас, в бешенстве от мыслей о выставке, простой ринулся искать мужа. Открыв дверь в гостиную, он сразу увидел Джареда. Падалеки смотрел телевизор. Он сидел на диване, забросив нога на ногу, и слушал диктора канала sci-fi, рассказывавшего что-то об изменениях в научно-фантастической литературе за последние десять лет.
- Джей, я хочу кое о чём поговорить, - объявил Дженсен и сел возле мужа.
Эффект от сказанных слов последовал сразу: доминант выключил пультом телевизор и повернулся лицом к парню.
- Да, Дженс?
- Я о том, из-за чего ты меня лупил.
Падалеки внимательно всматривался в глаза парня, готовый слушать.
- В общем, я решил признаться,- начал свою речь Дженсен. Предложения он говорил на одном дыхании, было видно, что парень весь на эмоциях.- Всё дело в том, что я не попал на ноябрьскую выставку фотографов. Она проходила в Гранд Холле. Я отправил запрос об участии, и мне не ответили. Я до сих пор думаю обо всём этом каждый день. Я не могу фотографировать, у меня творческий тупик.
Казалось, доминант не ответит: настолько задумчиво Джаред жевал нижнюю губу, разглядывая простого. Наконец Падалеки всё же нашёл, что сказать, но слова его, увы, не обрадовали:
- Милый, а в чём дело? Подумаешь, выставка.
- Вот, вот, началось,- закатил глаза Дженсен и затараторил:- Сейчас ты начнёшь говорить о том, что я занимаюсь бесполезной гуманитарной хернёй, что работаешь в этой семье ты, а моя задача – растить ребёнка. О да, Джаред. Ну давай, скажи это.
Ему хотелось реакции, хоть какой-нибудь. Но доминант лишь улыбнулся.
- Дженс, успокойся, ну.
- Я блядь спокоен. Я безропотно выполняю все твои просьбы. «Сходи в магазин, купи мне новый кейс, переустанови мне систему на компе, съезди к моему папе»... Джаред, ты не забыл, что у меня тоже есть своя работа и мне нужно на неё время?
- Вот не надо, пожалуйста. Время у тебя есть.
Даже если и была в этом доля правды, Дженсен не слушал – рационально воспринимать информацию, когда эмоции так зашкаливали, парень не умел. Единственное, что у него получалось – выплёскивать всё. С каждой фразой простой испытывал страх и удовольствие. Страх, потому что осознавал, что такие слова лучше держать при себе, и удовольствие оттого, что наконец избавлялся от необходимости подавлять злость и вести себя нормально. Обиды рвались наружу, и парень давал им выйти:
- Я считаю, что если бы ты поменьше меня дёргал на свои идиотские ужины с тупыми коллегами, я бы давно стал известен.
Глаза Экклза сейчас поражали: столько злобы Падалеки давно в них не видел. Казалось, парень сейчас набросится на него с кулаками.
- Слушай,- нервно хохотнул Джаред.- Дженс, давай не будем устраивать манифесты феминизма. Извини,- доминант развёл руками.- На это твои слова и похожи.
Тут же Падалеки пожалел о своих словах – Экклз заорал:
- Я не баба, поймёшь ты это или нет?! Я хочу работать, я хочу заниматься своим делом! Я не из дебилов, которым лишь бы залезть на шею доминанту и свесить ножки. Я хочу добиться чего-то.
- Добиться,- кивнул Падалеки, стараясь не думать о том, что соседи снизу или сверху снова станут свидетелями их ссор.- Я думаю, воспитание ребёнка – достойное занятие. Не бабское.
Тон Джареда оставался до предела спокойным, и это выводило. Неужели никакие слова не заставят Падалеки усомниться в том, что он прав?
- То, что ты думаешь, будто моё место в постели и на кухне, я уже понял,- снова подначил Дженсен.
- Дженс, ну хватит, а? Не провоцируй меня. Давай не будем ссориться,- сев поближе к парню, доминант взял его ладонь.
- А ты не затыкай мне рот,- одёрнув запястье, сказал простой.
Щёки Экклза загорелись от стыда. Теперь, выпустив наружу часть гнева, простой немного протрезвел и понял, что такое никуда не годится: он хамит, в одном шаге оттого, чтобы кричать во весь голос. Но, чёрт возьми, почему надо держать всё в себе? Почему? Зачем? Так чертовски обидно становилось от безучастного взгляда Падалеки!

- Хочешь поссориться? – спросил Джаред.
- Я… я не знаю,- признался Дженсен.- Просто мне очень плохо. Извини.
Закрыв лицо ладонью, он пытался собраться. Только не плакать. Только не плакать… Комок в горле душил, в носу щипало, и глаза увлажнились, грозясь выпустить водопад.
- Я понимаю, Дженс,- рука доминанта легла простому на колено.- Я сейчас чертовски обиделся, но не буду срываться на тебе, потому что понимаю, что тебе самому больно, и только поэтому ты решил на меня всё это вырыгнуть.
- Что же мне,- вздохнул Экклз и на секунду остановился: от слёз он потерял голос.- Что же мне ещё делать? Надо было молчать обо всём, да? Ты же сам хотел правды. Сам меня лупил. Мне не по кайфу по жопе получать, вот и решил сказать тебе всё. Или я должен был врать? Хочешь правду – на, держи!
Покачав головой, Джаред усмехнулся. Казалось, с Дженсеном сейчас разговаривать бесполезно. И всё же, Падалеки продолжил:
- Дженс. Давай не будем сейчас это обсуждать и вернёмся к твоей работе. Вот скажи: для кого ты занимаешься фотографией?
- Для себя.
- Почему тогда тебе нужно признание каких-то мудил? У тебя есть всё: я купил тебе всю возможную технику, у тебя, сколько бы ты не возражал, есть время. У тебя есть всё. Почему ты вместо того, чтобы снимать в своё удовольствие и жить для себя, думаешь о том, что тебя не взяли на тупую выставку?
- Хочешь услышать, почему я молчал? Потому что догадывался, что в лучшем случае услышу от тебя то же самое, что мне повторяли Кристиан и Макс все эти годы: не смотри по сторонам, забей на чьё-то мнение, насри. Вот только лучше от этих слов не становится, когда получаешь очередной отказ! Когда тебе даже не отвечают на имейл!
К этому времени Дженсен уже вовсю плакал и теперь сидел, утирая сбегавшие по щекам слёзы.
- Понятно. Вокруг обстоятельства, страшные и неразрешимые. Такая уникальная и пиздецки катастрофическая ситуация, что никакое чудо не поможет. Что ж, сюрприз, Дженсен: недостаточно ты стараешься. Если бы ты правда хотел чего-то, ты бы к этому шёл.
- Я иду.
- Ты бы нашёл нужное время.
- Нет его у меня.
- Ты бы нашёл.
- Я…
- Да заткнись ты уже!- не выдержав, доминант заорал и залепил парню пощёчину. Дженсен крикнул от неожиданности и в шоке уставился на лицо рассвирепевшего мужа. На Экклза вдруг обрушился целый поток замечаний и упрёков – Джаред всё никак не умолкал, и смотрел на него, как на глупого мальчишку:
- Думаешь, мне просто, Дженс? Думаешь, мне приятно сидеть на вечерах с сотрудниками, вымаливать босса об отпуске? Что? Раз доминант – значит, суперкрутой чел, которому заработать – как на два пальца нассать? Я тоже работаю. И да, я считаю свою работу важнее. Извини, но есть одно убедительное основание: в этом доме все счета оплачиваю я. Я плачу за электричество, за отопление, за жратву твоего кота. Я плачу Мише бешеные бабки за то, чтобы он следил, как бы с моим мальчиком ничего не приключилось. Я не могу вдруг оставить все свои дела, уйти с работы и поехать к папе за кошельком, потому что там моя кредитка. Мне часто нужна твоя помощь. Я не могу вдруг перестать звонить тебе и оставлять работать со своими фотоаппаратами на весь день, надеясь, что через неопределённые сроки ты на что-то заработаешь. Мне нужна твоя помощь. Всё время. И знаешь, что? В отличие тебя. Я не жалуюсь, когда ухожу с утра невыспавшийся и вижу, как ты потягиваешься и зеваешь. Смотри мне в глаза. В глаза, я сказал!- крикнул Падалеки, когда Экклз не послушался. До того смотревший в пол Дженсен поднял на него свои заплаканные глаза.- И вот говорю я тебе всё это, а ты сидишь и плачешь. Думаешь, какой я изверг. Я ненавижу, когда ты ревёшь. Меня самого разрывает! А ты ведь сейчас думаешь, что опустишь глазки, поплачешь, а я сжалюсь и пойду на уступки. А нет! Я тебя жалеть не собираюсь. Хватит меня шантажировать своими истериками. Говоришь, что не баба – ну и веди себя, как мужик. Я жалеть тебя не буду. Почему я должен тебя утешать? Ты в себя не веришь как в фотографа, переживаешь из-за мнений людей всяких. Я что, это уважать должен? Да это мерзость какая-то. Меня в универе валили преподы, на работу меня взяли, скрипя зубами. Мне пришлось вытерпеть кучу унижений, чтобы добиться чего-то. Я так пахал, что хотел сдохнуть. С моста сброситься, вот который через дорогу.

Не в состоянии говорить, Экклз лишь кивал. Он пытался не плакать, но слёзы лились одна за другой.
- Ну вот что я должен с тобой делать, Дженс?- спросил Джаред.- Дальше твоё соплежуйство наблюдать? По головке погладить? Чего ты от меня ждал?
- Ничего,- только и ответил Экклз – простой лишь пришёл сообщить о выставке, вовсе не ожидал, что его вдруг прорвёт на откровения. И, конечно же, не был готов к ответным ударам со стороны доминанта.
- Ничего не ожидал?- переспросил Джаред и горько улыбнулся.- Ну что, штаны снимай. У меня когда-нибудь рука отвалится тебя пороть,- наблюдая за тем, как парень раздевается, Падалеки снова покачал головой.- Творческий кризис у него… Ты подумай. А у меня если кризис случится? Что ты будешь делать? А? Может, я решу, что занимаюсь не своим делом, и хочу стать балериной? Как тебе? Ну что, разделся? Давай, ложись уже,- зазвенела пряжка ремня: доминант стягивал ремешок из пояса джинсов.- Чтоб я больше от тебя ничего не слышал про «я не могу», «я не хочу». На! На тебе за это! Делать тебе нечего, кроме как мозги себе выносить? Потом ходит брови хмурит. Да я видеть больше не хочу этот забитый взгляд. У тебя всё есть. Всё есть, слышишь?
- Да,- выдавил Дженсен, но его слова были не слышны за звуком частых хлопков.
- Я не думаю, что слышишь. Тебя наверное вообще надо до полусмерти избить, чтобы хоть как-то в башку вбилось.
Так доминант простого ещё никогда не наказывал. Как Дженсен ни пытался молчать, вырывались крики. У него не было сомнений в том, что ещё с неделю на ягодицах будут красоваться синяки.
Когда Джаред перестал бить, Экклзу казалось, что вся кожа его задницы расцарапана до крови. Хоть это не могло быть правдой, ощущения были именно такие.

Падалеки всегда бил в один заход – много шлепков, но разом. Поэтому парень сейчас понял, что уже можно встать. Без промедлений он слез с коленей Джареда, натянул спущённые до колен трусы и, не глядя на мужа, вышел из комнаты.
Оказавшись за дверью, Дженсен глубоко вздохнул – теперь, когда доминант его не видел, простой чувствовал, что можно расслабиться. Первым делом он решил попить чаю. Зайдя на кухню, налил себе стакан эрл грея и достал пирожок из хлебницы. Парень жевал, слепо глядя перед собой. Сложно сказать, сколько Дженсен простоял, смотря в одну точку. В голове повторялись слова Джареда, со всеми интонациями, со всей злобой. Находясь в каком-то трансе, простой заново переживал наказание. Стрелки часов бежали, за окном гудели машины, слышались чьи-то голоса и крики. Но Экклз ничего не слышал: весь он был погружен в себя.

*
Дверь за Дженсеном закрылась, и Джаред тут же сделал то, о чём мечтал, только начав разговор с Экклзом – взял из бара бутылку виски. Не закусывая, выпил залпом целый стакан, и налил новый. Алкоголь в таких количествах Падалеки не любил, но всё равно, даже морщась, пил до дна.

*
Постепенно простой перестал рефлексировать, слова доминанта переварились и усвоились. В услышанном появился смысл и порядок, голова прояснилась. Ушёл хаос от растерянности, паника. Страх перед будущим и обида на всех и на всё. Сама выставка стала казаться нелепицей, не стоящей внимания. И теперь, когда всё улеглось, простой понял, почему ситуация такая, какая она есть, сделал для себя вывод, как должен работать.
Поставив грязную кружку в раковину, Дженсен пошёл искать доминанта. Падалеки по-прежнему сидел на диване перед телевизором. Но что-то было не так, ведь доминант даже не заметил появления другого человека в комнате. Приглядевшись, Дженсен понял, почему: на ковре возле ног мужчины стояла бутылка виски.
Подсев к Джареду, Дженсен вздохнул. Они посмотрели друг на друга одинаково грустными глазами. Вместо слов простой обнял мужа. Крепко обхватил за плечи и прижался. С минуту ничего не происходило – супруги не обменялись и фразой, просто грелись.
- Всё в порядке, Джей. Я в порядке,- заверил Дженсен.
- Не могу поверить, что снова… Опять,- покачал головой Джаред. Его голос звучал отстранённо.
- Ты всё правильно делаешь.
- Гадко...
- Ну… Если бы ты меня не колотил, я бы до сих пор на тебя матерился. Бил посуду и выкидывал твои шмотки.
Падалеки с юмором хмыкнул.
- Да я понимаю, что с тобой иначе никак.
- Наверное, это наша плата за то, что мы вместе,- Экклз посильней прижался. Наконец муж обнял его в ответ, и парень поцеловал доминанта в шею.- Не может же всё быть идеально.
Было очевидно, что сказанное доминанта нисколько не утешило. Понимая, до мужа сейчас не достучаться какой-то парой слов, Экклз скользнул рукой меж их тел, нащупал пуговицу и застёжку на брюках мужчины.
- Дженс… Ты что делаешь? Лучше отдохни иди.
Но парень уже скользнул с дивана на пол и устроился меж бёдер Джареда.
- Я хочу отблагодарить тебя,- расправившись с ширинкой, Дженсен потянул за трусы.- За то, что хоть тебе тяжело, но ты стараешься делать всё, как нужно, а не как хочется.

*
По какой-то неведомой Кристиану причине он начал стесняться врача. Каждый взгляд голубых глаз, любая нежная фраза Коллинза могли довести до состояния «бабочки в животе». В последний раз такой девчонкой Крис себя чувствовал, наверное, ещё в колледже, когда влюбился в Марка Грина – худенького ботаника с исторического факультета. Почему этот задрипанный очарик вообще нравился ему, Кристиан сейчас и предположить бы не смог. Но зато точно помнил, как при каждой встрече в коридоре не мог оторвать взгляда от лица парня, а когда они начали встречаться – всё время страдал, дожидаясь звонка. Кейн не предполагал, что все эти постыдные состояния беспомощности, вечные мысли «интересно, что он обо мне думает?» вернутся, когда ему будет за тридцать.
И, что самое ужасное – Миша, похоже, всё видел. В разговоре врач часто брал его за руку. Стал целовать не от минутной страсти во время секса, а из нежности, каждый день. И пускай Кристиан не умел показывать своих чувств, никак не проявлял себя, глаза выдавали его с головой. Наблюдая за парой, Макс пытался не завидовать, вёл себя, как обычно – смеялся, кокетничал. И всё же на душе иногда становилось паршиво. Коллинз, должно быть, всё понял – всё чаще Миша звал простого к себе домой. Теперь, когда Крис залетел, секс втроём остался в прошлом, и врач мог привести Макса одного к себе, заняться любовью и показать юноше, что вовсе не намерен обделять его вниманием.

*
Пошёл второй месяц беременности Кристиана. Сегодня Миша вновь осмотрел его, убедился в том, что зародыш развивается, как положено. Все измерения Коллинз уже сделал, и, поскольку занятий больше не осталось, а клиентов было мало, врач предложил парню немного полежать и попить каппучино. Допив свою кружку, Крис с благодарностью вернул её, и сейчас лежал, глядя в потолок.

В дверь постучали, и, прежде чем открыть, Миша задвинул ширму.
- Здравствуйте,- услышал Кристиан голос пациента.
Глянув на стену, Кристиан наткнулся взглядом на часы. 18:00. Простой понял, что скоро его муж придёт домой с работы, и нужно быть там. Вот только у Криса была небольшая проблема.
Нервно переминая в ладони матрас кушетки, парень ждал, пока посетитель покинет кабинет. Коллинз записывал контактные данные, вносил их в базу. Потом последовал долгий разговор по делу и ещё более продолжительный – не по делу. Наконец Кейн услышал, что врач и пациент прощаются, и вздохнул с облегчением.
Одёрнув в сторону занавеску, парень взглянул на врача. Тот внимательно посмотрел на него.
- Миша, я хочу кое о чём тебя попросить.
- О чём?
- Можно я останусь здесь ночевать?
Брови Коллинза сдвинулись:
- В чём дело?
- Понимаешь, Миша… я тебе врал. Мой муж ничего не знает о том, что я жду ребёнка.

Дата добавления: 2015-09-05