Брахт, — ответил незнакомец. — Меня зовут Брахт.

Глава третья

Через запыленное стекло прорубленного высоко в стене окна в комнату проник солнечный свет, и Каландрилл с трудом пришел в себя. Солнце светило ему прямо в лицо, наполняя глаза ярким красным пламенем, которое прожигало ему череп, добираясь до самых глубинных пластов.

Он застонал и протянул руку к кисточке звонка, чтобы позвать слугу и приказать ему принести холодной воды смочить пересохшее горло и какого-нибудь лекарства от головы, в которой стучало тысячью молотков. Но вместо кисточки он наткнулся на грубую штукатурку и от удивления открыл глаза, заморгав на ярком свете, от которого у него в голове поднялся нестерпимый перезвон. Скосив глаз, он вдруг понял, что никакого шнурка нет. Вокруг он увидел только грубо побеленные стены, простой деревянный подоконник под створным окном, сквозь которое и врывался этот яркий свет. Он со стоном сел и тут же пожалел об этом; он потер виски, пытаясь остановить бешеную пляску отрывочных воспоминаний в мозгу и с трудом напрягая гудящую голову. Он был в таверне, и там была женщина, и его избили. Он с удивлением осмотрел комнату. Нет, это не дворец; кто-то спас его. Брахт, да, да, так его звали. Смуглый, одетый во все черное человек; наемник. И Брахт позволил ему провести ночь здесь, потому что Каландриллу было страшно — или стыдно — возвращаться во дворец.

Так где же он находится? Каландрилл не имел ни малейшего понятия. Очень уж похоже на дешевый постоялый двор или на меблированные комнаты. Аккуратно заправленная койка, стул, умывальник и небольшой шкаф; пол голый, дощатый, вытертый и пыльный; потолок низкий; а судя по углу, под которым сходились выступающие балки, комната прилепилась где-то под самой крышей. Сам он лежал на одеяле, прикрытый другим; Брахта нигде не было.

Его передернуло от воспоминаний о том, что было вчера; но это еще полбеды по сравнению с тем, что его ждет дома; он резко сдернул с себя мышиного цвета шерстяное одеяло и обнаружил, что лежит голым, а на ребрах и бедрах проступили отвратительные синяки. Он посмотрел на умывальник в надежде, что в нем — чистая холодная вода, и начал подниматься. Тысячи игл пронзили ему грудь, мышцы ног судорожно задергались, и он откинулся назад, тяжело дыша и отворачиваясь от света, жегшего глаза. Самое мудрое — это просто закрыть их, что он и сделал, и опять заснул.

Когда он проснулся во второй раз, солнце уже переместилось по небосводу и больше не беспокоило его своими яркими лучами; голова у него все еще раскалывалась, а тело было словно сковано горячими обручами и болезненно реагировало на каждое движение. Жажда мучила его еще сильнее, а язык, словно обсыпанный песком, присох к гортани. Он сжал зубы и понял, что по крайней мере один из них качается. Перекатившись на живот, он с усилием приподнялся на руках и ногах, засомневавшись, что сможет встать. Мышцы живота дико болели, а когда юноша выпрямился, то даже испугался: спина сейчас переломится. Наклонившись вперед, волоча, как старик, ноги, он с трудом добрался до умывальника и дрожащими руками схватил кувшин. Вода была теплой, далеко не свежей, но он пил с жадностью, словно еще немного — и умрет от жажды; затем налил воды в умывальник и опустил в нее лицо.

Подобное омовение несколько освежило его, и он еще раз осмотрелся в поисках одежды. И нашел ее, с пятнами вина и крови, в шкафу, аккуратно сложенную. Кровь, видимо, была из носа и губ, распухших и чрезвычайно чувствительных. Он потрогал их, и его вновь передернуло: как он явится во дворец, что скажет отцу? Вздыхая, он натянул грязную одежду и, спотыкаясь, побрел к двери.

За дверью начинался низкий коридор, опоясывавший здание с трех сторон; по узкой лестнице можно было спуститься на нижние этажи. Держась обеими руками за перила, Каландрилл начал осторожно спускаться, с трудом преодолевая острую боль, которую вызывало в нем каждое движение, и наконец оказался перед дверью, из-за которой доносились голоса. Он толкнул ее и увидел кухню, запахи оттуда напомнили ему, что, несмотря на приступы тошноты, он голоден. Опираясь на дверь, он смотрел на огромную женщину с грязными седыми волосами, забранными в тюрбан, которая, ткнув в него черпаком, резко заявила:

Дата добавления: 2015-09-07