Визит в Италию

Приглашение правительства Италии посетить страну было реализовано лишь в конце ноября 1989 года. Визит этот помимо самостоятельного значения внес важные элементы в мою подготовку к встрече с Бушем на Мальте, послужил как бы прологом к ней.

Наш «ИЛ-62» совершил посадку в аэропорту Фьюмичино. Прекрасная ноябрьская погода: чистый воздух, солнечно. Из аэропорта направились на официальную церемонию встречи в Квиринальский дворец.

На всем пути следования нас восторженно приветствовали тысячи римлян. По окончании торжественной церемонии и краткой беседы с президентом Ф.Коссигой отправились на площадь Венеции, возложили венок к алтарю Отечества. И здесь нас сердечно приветствовали итальянцы. Далее по программе намечался осмотр достопримечательностей в центре вечного города. Но осуществить свои желания нам оказалось не так-то просто: на пути к Колизею в несколько рядов стояли люди, и наше продвижение сопровождалось бесчисленными контактами, короткими диалогами. На следующий день «Стампа» писала: «Ликующий Рим встречает Горбачева». Преодолев эти приятные и волнующие препятствия, вошли внутрь Колизея. Но и здесь сразу же оказались в окружении журналистов.

— Как вас принимают в Италии? — был первый вопрос. В сущности, ответа не требовалось. Я сказал, что тронут таким проявлением симпатий. Широкий резонанс вызвали мои слова о том, что «советско-итальянские отношения — очень важный фактор не только европейской политики, но и международной, часто в трудные времена политические деятели Италии сохраняли чувство реализма, помогали снимать напряжение, способствовали разрядке. В этом — незаменимый вклад итальянцев».

Начавшиеся во второй половине дня 29 ноября встречи и переговоры послужили наглядным подтверждением этой оценки. В официальной резиденции итальянского правительства палаццо Киджи состоялась встреча с Джулио Андреотти — теперь уже председателем Совета Министров Италии. Встреча с глазу на глаз проходила около полутора часов. Нам надо было многое обсудить и прежде всего поговорить о том, где мы все — и Запад, и Восток — в тот момент оказались. Такие понятия, как сила, военное превосходство, вытекающая из этого гонка вооружений, диктат и многое другое, что было характерно для подходов в последние 40 лет, сказал я, несовместимо с нашим нынешним пониманием необходимости по-новому посмотреть и на себя, и вокруг себя.

Многие на Западе, выступая за фундаментальные перемены в Европе, полагали, что они должны осуществиться на базе принятия западных ценностей. Я обратил внимание собеседника, что подобная за-идеологизированность в международных делах чревата осложнениями.

— Чтобы мы могли вместе двигаться в нужном направлении, и Западной Европе необходимо многое у себя изменить. Не надо думать, что это только дело Востока.

Реакция Андреотти меня порадовала.

— Прежде всего, — сказал он, — полностью согласен с тем, что ни Восток, ни Запад не обладают абсолютной истиной, к которой должна приспосабливаться другая сторона. Сейчас, кстати, появилась новая мания: призывы приспосабливаться к законам рынка. Это тот самый случай, когда говорится одна вещь, а подразумевается добрая сотня других. Я не считаю, что развитие нашей страны было во всем правильным; многое и в социальной, и в политической области можно было бы делать иначе. Одно дело, когда говорят о рынке с коррективами в виде антитрестовского законодательства, с соответствующей налоговой системой. С таким подходом можно согласиться. А вот если указанных корректив нет, то это не рынок, а диктат капитала, причем сосредоточенного в немногих руках.

Это говорил христианский демократ! Но, конечно, прежде всего это говорил Джулио Андреотти.

Разговор перешел на германский вопрос, что естественно: только что пала Берлинская стена. Я настаивал на осторожном подходе, на том, что не надо пытаться форсировать события, не навязывать темпы и сроки объединения Германии. Андреотти с этим согласился. Из его реплик следовало, что тогда и он считал преждевременным говорить об объединении ФРГ и ГДР. В то же время Андреотти признал, что в Италии оказались неподготовленными к стремительному развитию событий в ГДР. Он попросил меня поделиться соображениями о причине такого поворота событий. Я ответил в духе откровенности, которая характеризовала нашу беседу.

— Пожалуй, причина в том, что руководство ГДР на протяжении многих лет держало общество в жестком режиме, все подчинив противостоянию с ФРГ. И это сработало. Когда у нас начались перемены, им надо было не скрывать их от народа, не противиться переменам у себя, а находить более адекватные времени формы, чтобы люди могли реализовать себя, и делать более эластичными связи с ФРГ. Но Хонеккер считал себя хранителем «священного огня». А то, что делали другие, рассматривал чуть ли не как сдачу позиций. Общество требовало перемен, а политическое руководство не реагировало.

Эта беседа, как и другие, показала, что наступает ответственный этап в развитии Европы. В результате дискуссий мы согласились, что строительство «общеевропейского дома» — процесс постепенный. В нем не должно быть перепрыгивания через этапы, и первым из них мы считали переговоры по разоружению в Вене.

Уже тогда нам виделась необходимость создания инструментов экономической и политической интеграции, хотя признавалось большое значение и существующих институтов.

В этом разговоре я поставил перед нашими итальянскими партнерами два фундаментальных вопроса. Как собираются на Западе подходить к военной доктрине «гибкого реагирования», которая была принята еще в 1968 году и допускает использование ядерного оружия? Страны Варшавского Договора пересмотрели свою военную доктрину и в соответствии с ней приступили к перестройке военных структур. Можем ли мы надеяться, что этот процесс пойдет и на Западе? Нам все время говорили, что западная доктрина оборонительная. Но мы провели анализ военных учений Запада за последние годы и увидели, что уже на пятый день гипотетического конфликта между Востоком и Западом последний вводит в действие все виды войск и применяет ядерное оружие.

И второй вопрос: как наши партнеры представляют себе становление новой Европы с учетом того, что интеграционные процессы идут и на востоке континента? Не получится ли так, что акцент на эти два объединительных процесса без их синхронизации может осложнить, а то и подорвать общеевропейский процесс?

Андреотти попытался переубедить нас, отвести мои критические замечания по военной доктрине западных стран. Но, видимо, Джулио сам же почувствовал слабость своих аргументов и кончил тем, что призвал нас к углублению диалога по этим вопросам с президентом Франции и премьер-министром Великобритании. Он твердо заявил, что «будущее должно строиться не на военной силе, а на сотрудничестве и состязательности в других областях».

Что касается интеграционных процессов, то здесь премьер-министр был более убедительным, высказался за то, что «при определении планов на будущее, с обеих сторон необходимо не воздвигать новых барьеров, а устранять или смещать уже существующие».

Вечером президент Коссига устроил в Квиринальском дворце официальный прием. Заканчивая свою приветственную речь, он процитировал нашего великого поэта Тютчева: «В Россию можно только верить...». Памятным для меня событием стало посещение Капитолия, столичного муниципалитета, где мне была предоставлена возможность выступить с большой речью.

Я поделился своими размышлениями о событиях и уроках 1989 года. Рамки воспоминаний не позволяют подробно изложить это выступление; оно проникнуто прежде всего предчувствием переломности момента в мировой ситуации и стране.

«Мир действительно на переломе судеб. Материальная культура развивается с головокружительной быстротой. В то же время все более зловеще проявляется обратная сторона научно-технического прогресса, которая грозит человечеству самоуничтожением. Выход — в одухотворении жизни, в переосмыслении отношения человека к природе, другим людям, к самому себе. Нужна революция в сознании».

«Последнее время на Западе много пишут и говорят, что мировое сообщество сможет реализовать свою целостность только в том случае, если «другая сторона» — имеется в виду, прежде всего, Советский Союз — откажется от своих идеологических и социальных ценностей....Современный мир обнаруживает огромное многообразие социальных и политических теорий, с помощью которых разные общества, страны и нации хотят строить свою жизнь. И вот что характерно: возрастание роли общечеловеческих начал происходит не при стирании, а при умножении проявления самобытности, при возрастании роли национальных и других особенностей. Очевидно, самая обобщающая и самая ответственная задача политиков состоит в том, чтобы стараться обеспечить прогресс и взаимную безопасность на основе уважения многоликости мира, баланса интересов и свободы выбора».

«...Мы отказались от монополии на истину. Отныне в политике мы твердо руководствуемся принципом свободы выбора; в экономике, науке и технике — принципом взаимовыгодности; в духовной и идейной сферах — принципом диалога и восприятия всего, что применимо к нашим условиям и, следовательно, должно быть освоено и использовано для нашего собственного прогресса».

«Соблазн решать свои проблемы за счет других, давить слабого, не считаться в политике с моралью, воспользоваться где-то возникающими трудностями, применять оружие там, где можно решать политическими средствами, — все это, увы, еще присутствует в мире. Но мы верим, что движемся не к концу мира, как иногда можно услышать, а начинаем новую его эпоху, когда открывается простор для сотворения новых форм человеческого существования».

Могу к этому добавить только то, что и теперь подписываюсь под всем тогда сказанным.

Программа визита, до предела уплотненная и насыщенная, предусматривала посещение Милана. Встреча с миланцами стала едва ли не самой волнующей из всех, какие были у меня во время моих заграничных поездок. Казалось, все население этого большого древнейшего города Италии вышло на улицы. Мы решили пройти пешком от театра «Ла Скала» по галерее между домами до муниципалитета. Но едва-едва продвигались в гуще людей. Шум стоял такой, что не слышно было голоса идущих рядом. Десятки тысяч миланцев темпераментно демонстрировали свои неподдельные чувства, свою солидарность, симпатии к нам. Поведение итальянцев меня прямо-таки ошеломило. Живой человеческий поток захватил нас, и мы только спустя 40 минут, с помощью полиции, смогли вырваться из него, найти с Андреотти друг друга.

Для полноты картины добавлю, что накануне и во время визита в Италию я получил огромное количество личных писем, телеграмм от итальянских граждан, общественных и научных организаций, фирм с приглашениями «заглянуть на огонек», если позволит программа. Ответить на все эти обращения и приглашения было, конечно, невозможно.

В Центральном выставочном зале Рима открылась выставка «Перестройка в действии». В ее открытии участвовала Раиса Максимовна. А 30 ноября вместе с несколькими членами делегации она посетила Мессину — на Сицилии. 28 декабря 1908 года город был разрушен землетрясением, погибло свыше 80 тысяч человек. Тогда на помощь мессинцам первыми пришли русские моряки. Две недели они принимали участие в спасательных работах, кормили спасенных людей. В честь наших моряков в городе установлена мемориальная доска. И в числе первых мессинцы пришли на помощь Армении, собрали и передали на строительство больницы в Кировакане 1 миллиард 800 миллионов лир, приобрели для нее томограф. Мессинцы оказали потрясающий прием. Раиса Максимовна выразила жителям города глубокую признательность от советских людей за проявленную солидарность.

За три дня пребывания в Италии я повстречался с председателем итальянского сената Дж.Спадолини, беседовал с руководителями пяти правительственных партий — А.Форлани (христианско-демократическая), Б.Кракси (социалистическая), Дж. Ла Мальфа (республиканская), А.Карилья (социал-демократическая), Р.Альтиссимо (либеральная). Состоялась встреча с генеральным секретарем ИКП А. Оккетто.

В Риме состоялась еще одна акция: от имени пацифистской организации — Итальянского центра документации и Национальной лиги кооперативов — мне была вручена премия «Золотой голубь мира». Вручал премию президент Центра Луиджи Андерлини, а с приветственным словом обратился выдающийся итальянский писатель Альберто Моравиа, теперь уже, к сожалению, ушедший из жизни. Его слова меня глубоко взволновали.

Оценивая свой визит в Италию на пресс-конференции, я сказал, что эти три дня запомнятся прежде всего по-человечески — итальянцы оказали нам ошеломляющий прием. И еще: «Этот, как и другие мои визиты, встречи с людьми подтверждают: в мире происходят кардинальные перемены, люди решительно вторгаются в сферу политики, одобряя или отвергая, советуя или требуя от политиков действий, адекватных нынешнему времени».

1 декабря 1989 года состоялся первый визит главы Советского государства в Ватикан по личному приглашению Папы Иоанна Павла II. Событие экстраординарное и в то же время вполне естественное в контексте происшедших в мире кардинальных перемен. Об истории наших отношений с Папой Римским рассказ впереди.

Из Италии наш самолет взял курс на Мальту, где должна была состояться моя встреча с президентом Бушем.

Дата добавления: 2015-09-05