Спасение Юдмайера

26 сентября 1970 года. Близится полдень. Два человека глядят на раскинувшиеся перед ними африканские джунгли с горы Кения. Их зовут Освальд Ольц и Герд Юдмайер, двадцати четырёх и двадцати девяти лет. Оба — медики. Оба австрийцы и истовые любители альпинизма…

* * *

Юдмайер и Ольц уже четыре года ходят в горы вместе. Но ещё никогда им не удавалось покорить такой горы! Маунт-Кения, высотой 5199 метров, с фантастическим видом сверху: особенная гора, которая поднимается из самого тропического леса прямо на экваторе и чья заснеженная вершина теряется в облаках. И они её покорили, эту гору. Это самое большое достижение, вершина их совместной альпинистской карьеры.

Около четырнадцати часов друзья начали спуск и довольно скоро, в 20 метрах внизу, достигли маленького выступа скалы. Освальд Ольц начал искать подходящее место в скале для того, чтобы вбить колышек безопасности. Герд Юдмайер чуть-чуть склонился над выступом и стал выбирать подходящее место для спуска. Внезапно раздался пронзительный крик. Ольц вздрогнул… Юдмайер! Маленький скальный выступ, на котором стоял его товарищ, обломился. Альпинист сорвался. Руки Ольца ухватили обмотанный вокруг его тела ускользающий конец верёвки. Чудом ему удалось выдержать жуткий рывок безо всякой страховки и даже зафиксировать трос, чтобы избежать дальнейшего падения вдоль по всей скальной стене.

И тогда началась самая, пожалуй, удивительная эпопея в истории альпинизма. Трос был надёжно зафиксирован. Как ни тяжёл и опасен был спуск, но в конце концов Ольц добрался до своего друга. Тот был жив. Слава Богу! Юдмайер лежал на маленьком уступе над полем, на голове зияла кровоточащая рана, но Ольц знал, что это повреждение не слишком серьёзно. Гораздо худшее он увидел на правой ноге. Открытый перелом и предположительно осколочный перелом бедренной кости. Эта рана тоже сильно кровоточила, и Ольц накрепко перевязал своего друга.

Оба были врачами. Оба прекрасно знали, насколько серьёзно обстоят дела.

— Освальд, это не имеет смысла. Со мной тебе ничего не удастся.

— Чепуха. Что ты такое говоришь? Мы прекрасно справимся.

Ольц пытался подбодрить друга, но что он мог ему сказать? Сейчас гораздо важнее было что-то предпринять, и как можно скорее. Положение на самом деле было очень тяжёлым. Конечно, в Швейцарии или в Австрии, где ходят целые толпы опытных альпинистов, можно было использовать любой из методов спасения. Там можно было рассчитывать на быструю помощь. Но здесь, в Кении? Здесь нет даже настоящей горно-спасательной службы.

Ольц стал раздумывать. Пока кто-то предупредит группу скалолазов, допустим, они смогут продержаться… Но пока они подойдут, пока взберутся на гору… К тому времени Герд будет уже мёртв! Он или истечёт кровью, или замёрзнет. Гора Кения лежит почти в 50 километрах от экватора, но на высоте невыносимо холодно, особенно после захода солнца. Однако есть ещё одна возможность. Ольц должен попытаться сам позвать на помощь, достать медикаменты и собрать людей, которые смогут отнести Юдмайера вниз. Он подумал о связке альпинистов из Зимбабве (тогда эта страна называлась Южной Родезией) и Америки, которые накануне их подъёма из-за снежной бури решили отказаться от своего намерения забраться на вершину. Вполне вероятно, что они всё ещё находятся в хижине, всего в 750 метрах ниже по склону. И он решительно объяснил своему другу, что собирается сделать.

— Это бессмысленно, ведь скоро начнёт темнеть.

— Я знаю, Герд, что это будет нелегко, но… но я должен по крайней мере попытаться! Не могу же я сидеть здесь, ничего не делая и даже не пробуя что-нибудь предпринять!

— Да, конечно.

Тем временем снег начинает падать ещё гуще. Ольц заворачивает своего друга в двойную меховую куртку, обёртывает его поверх спальным мешком и чехлом от палатки. И оставляет ему всё, что у них есть из съестного: банку консервированных фруктов. И прежде чем начать свой спуск, ещё раз кладёт руку на плечо друга:

— Держись, Герд. Я скоро вернусь, не падай духом! Я тебя отсюда вытащу!

Спуск был невероятно тяжёл. Снег падал так густо, что Ольц едва видел на пару шагов впереди себя. В конце концов около восемнадцати часов, когда солнце на экваторе уже садится, он достиг в полном изнеможении хижины, где, на его счастье, застал американцев и зимбабвийцев. В нескольких словах объяснил им ситуацию. Один альпинист тут же тронулся в путь к другой хижине, где, как он знал, имелся набор для оказания скорой помощи и даже радиопередатчик. Путь в темноте был чрезвычайно опасен, но зимбабвиец дошёл и послал сигнал SOS в полицейский участок в деревне у подножия Кении.

Новость распространилась со скоростью молнии, и кенийский «Маунтин-клаб» на месте выработал план спасения. Но, как мы помним, всё происходило не в Австрии или Швейцарии, а посреди Африки. «Маунтин-клаб» — это всего лишь общество любителей-энтузиастов со штаб-квартирой в Найроби. И состоит это общество скорее из людей страстных, чем опытных, и к тому же их трудно собрать вместе. У кенийских любителей скалолазания не было ни достаточного опыта, ни снаряжения для подобной спасательной операции. Но они знали, что раненый человек не должен оставаться наверху. И они сделали всё от них зависящее.

Пока спасательная служба созывала всех имеющихся поблизости скалолазов, Роберт Чамберс, президент клуба, со скудным набором первой помощи уже был у подножия горы.

В это время мужественный зимбабвиец, который послал сигнал SOS, вернулся в хижину, где Ольц в нетерпении ждал новостей. Близилось утро. Появились медикаменты и пришла добрая весть, что спасатели уже на пути к горе. Ольц снова воспрянул духом и спросил собравшихся, готов ли кто-нибудь из них пойти наверх к Юдмайеру, как только рассветёт. И вскоре вместе с одним американцем он уже тронулся в путь.

Снег валом валил до полудня. Оба альпиниста были тяжело нагружены и вскоре устали. Кроме того, американец был скорее мужественным, чем опытным человеком. И в конце концов, потеряв время, они должны были отступить, остановившись всего за какую-нибудь сотню метров от Юдмайера. Ольц рухнул на снег не в силах сделать больше ни одного шага.

Тем временем группа из восемнадцати скалолазов и двадцати носильщиков прибыла к хижине. Был уже вечер. Мистер Чамберс, президент клуба, и ещё четверо альпинистов пришли первыми. У них был с собой радиопередатчик и подобие носилок, нечто вроде корзины, которую предполагали использовать для переноски раненого. И, кроме того, они принесли с собой хорошую новость: из Найроби к ним на помощь уже вылетел вертолёт.

Вторая ночь прошла в напряжённом ожидании, и поэтому для Юдмайера она пролетела как одна секунда.

28 сентября. Восход солнца. Небо уже очистилось от облаков. В сопровождении итальянского альпиниста Ольц ещё раз пытается подняться вверх. За ними идут сразу две группы. Одна из них несёт с собой импровизированные носилки. После полудня Ольц с итальянцем достигают того выступа скалы, над которым лежит Юдмайер. Они видят его. Но он не шевелится. И даже тогда, когда они громко окрикивают его, — никакого ответа. Юдмайер уже пятьдесят часов один. А последние две ночи были просто ледяными. Как он смог их пережить?

Но Юдмайер пережил. А теперь он просто был не в силах пошевелиться. И даже тогда, когда услышал их крики. Ольц и итальянец уже рядом с ним. Юдмайер едва в состоянии пошевелить губами:

— Освальд? Я думал… ты тоже… сорвался.

Ольц делает ему укол. Морфий. Затем пытается связаться по радио с хижиной, чтобы сообщить о том, что Юдмайер жив. Но передатчик отказывается работать.

И снова наступает ночь. И обоим ничего не остаётся, как ждать рядом с Юдмайером и надеяться на скорый приход помощи. Однако только на следующий день, около полудня, помощь наконец прибывает.

Ольц делает Юдмайеру ещё один укол и закрепляет сломанную ногу. Затем привязывает друга к носилкам, которые притягивают к спине самого сильного из скалолазов, англичанина. Юдмайер мертвенно бледен. Видно, что вынести эту боль он не в силах.

— Нет, у нас ничего не получится. Уберите эту корзину! Он умирает!

Ольц старается изо всех своих сил. Но что он может сделать без запаса крови? И снова наступает ночь. И снова необходимо ждать следующего дня.

Мало-помалу Ольц теряет всякую надежду. Было так сложно добраться до Юдмайера! А теперь он слишком ослаб, чтобы вытащить его на себе. А переживёт ли его друг эту ночь? Единственный, последний их шанс — это вертолёт. Но чтобы воспользоваться этим шансом, сперва надо перенести раненого ниже. И наконец, на следующее утро, едва встаёт солнце, новая надежда. Все прислушиваются: вертолёт! И пилот, которому сам чёрт не брат. Он уже пытается приземлиться где-то поблизости! Но — о ужас! — винт задевает скальную стенку, и вертолёт камнем падает. Пилот, тридцативосьмилетний американец-доброволец, погибает на месте.

Это была их последняя надежда… Юдмайеру с каждой минутой становится всё хуже. С тяжёлой степенью обморожения, высокой температурой, он страдает от лихорадки и, когда едва слышно пытается попросить воды, то уже не может проглотить ни капли.

Освальд Ольц сделал всё возможное. Ни на одну минуту он не оставлял своего друга в беде. Но сейчас уже знает, что не сможет его спасти. Он накрывает Юдмайера, впавшего в кому, куском полиэтилена. Но в это время на сцене появляется ещё один герой этой истории. Это отец Юдмайера, который находился в своём доме в Инсбруке и до поры до времени ничего не знал о происшедшем. Рано утром 1 октября ему звонит один друг:

— Ты ещё не читал сегодняшних газет?

— Нет! А что там?

Как можно осторожней друг сообщает Юдмайеру-старшему, что его сын скорее всего уже умер, и так даже будет лучше для него самого, потому что он был тяжело ранен и находился в коме на высоте в 5 километров и никто не мог ему помочь. Против ожидания господин Юдмайер остаётся спокойным. Он молчит только мгновение, а затем спрашивает:

— Что можно сделать?

— Я боюсь, ничего. Всё уже перепробовано. — И друг рассказывает, что пишут по этому поводу газеты.

— Хорошо. Спасибо. Я смогу ему помочь!

Он кладёт трубку, снова поднимает её и звонит в аэропорт Вена-Швехат и спрашивает, может ли он нанять самолёт на десять мест.

— Когда он вам понадобится?

— Прямо сейчас!

Ему предлагают машину с пропеллером.

— Слишком медленно! Мне нужен реактивный самолёт!

По аэропорту новость разносится будто искра: какой-то полоумный желает нанять реактивный самолёт!

— Куда я собираюсь лететь? В Найроби!

В Вене ранним утром невозможно достать реактивный самолёт. Но в Цюрихе можно попытаться.

— Какой у вас есть?

— «Каравелла». До Найроби он долетит с двумя посадками для дозаправки.

— Никаких посадок!

— Тогда можем предложить ещё одну машину: «Боинг-707».

— Хорошо. Обеспечьте мне «Боинг»!

— Но это будет стоить вам целое состояние!

Господин Юдмайер называет счёт своего банка, чтобы сотрудники авиакомпании смогли удостовериться в его платёжеспособности.

Он сам звонит директору банка и объясняет ситуацию. И, конечно же, всё устраивается. Но отец Юдмайера не только богатый человек, он ещё чрезвычайно опытный и известный альпинист. Он знаком со всеми лучшими скалолазами в округе, поэтому обзванивает полдюжины человек, и все соглашаются вылететь вместе с ним в Найроби. Место сбора — аэропорт Вена-Швехат. Там их уже ждёт «Боинг-707», перегнанный из Цюриха и готовый к перелёту до Найроби.

В группе даже есть один альпинист, который уже взбирался на Кению. Секретарь альпинистского общества Инсбрука с быстротой молнии доставляет самое лучшее снаряжение для оказания медицинской помощи.

В полдень все уже в аэропорту. Около часа дня «Боинг-707» взлетает. Восемь часов пути без посадок. Поздно вечером они приземляются в Найроби, куда уже оповещённые по радио местные альпинисты подогнали вездеход-джип. Ещё два часа пути — и машина у подножия горы. Уже ночью спасательная команда из Австрии трогается в путь наверх. Тренированные альпинисты, они скоро достигают молодого Юдмайера, он пребывает в коме, но всё ещё жив. Его немедленно переносят вниз. Вскоре после полудня Герд Юдмайер уже находится в больнице Найроби.

Вся операция заняла приблизительно пятнадцать часов. Сегодня доктор Герд Юдмайер живёт в Инсбруке. Он был спасён благодаря невероятной энергии своего отца.

«Андские апостолы»

Эта трагедия в своё время привлекла к себе внимание всего мира. С тех пор, однако, случилось столько драматических событий, что мало-помалу андскую трагедию предали забвению. Но вот американские кинематографисты сняли художественный фильм «Живые», в котором с документальной точностью воссозданы все перипетии страшной беды, постигшей пассажиров уругвайского авиалайнера, совершавшего рейс в Чили и потерпевшего катастрофу в Андах. Фабула фильма проста: спасшиеся после авиакатастрофы люди больше двух месяцев ждут, когда к ним придёт помощь. Но помощи всё нет и нет — быстро отыскать несчастных среди бесконечного Андского высокогорья просто невозможно. И тогда, чтобы выжить, отчаявшиеся, замёрзшие, изголодавшиеся люди прибегают к последнему средству — начинают поедать своих погибших товарищей…

* * *

Утром 13 октября 1972 года сборная команда Уругвая по регби, зафрахтовав самолёт военно-воздушных сил «Фэачайлд», вылетела на очередную игру со сборной командой Чили, рейсом Монтевидео — Сантьяго-де-Чили. Однако 40 пассажиров и 5 членов экипажа так и не долетели до конечной точки маршрута — пролетая сквозь густую облачность, покрывавшую Андское высокогорье, пилот ошибся в расчётах и на высоте 5000 метров направил самолёт прямиком на одну из вершин.

Когда лётчики обнаружили свой просчёт, было уже поздно: тёмные очертания горного пика стремительно приближались… Через несколько мгновений зазубренный гребень скалы пропорол стальную обшивку самолёта и фюзеляж развалился. От страшного удара несколько кресел оторвало от пола и вместе с пассажирами выбросило наружу. 17 человек погибли прямо на месте, когда «Фэачайлд» рухнул в сугроб.

Картина падения напомнила сцену из фильма ужасов: кровь, стоны раненых, трупы погибших и — жуткий холод. В живых после катастрофы осталось 28 человек, но после схода снежной лавины и долгих изнурительных недель голодания осталось только 16.

«Шли дни, а мы, не имея тёплой одежды, продолжали жить при сорокаградусном морозе», — рассказывает Карлитос Пасе, сын художника, выросший, как и его друзья, в богатом предместье Монтевидео. Его отец всех поднял на ноги, пытаясь организовать поиски жертв авиакатастрофы. Спасательные команды пешком и на вертолётах отправились на поиски, которые, к сожалению, ни к чему не привели.

Пропитания, что хранилось на борту разбившегося самолёта, хватило ненадолго — скудные запасы приходилось делить на всех по крохам, чтобы протянуть как можно дольше. Один из шестнадцати оставшихся в живых молодых людей по имени Нандо Паррадо, ныне пятидесятилетний тележурналист, вспоминает, что, когда во время полёта стюардесса разносила еду, его сосед сзади недовольно проворчал: «Лучше предложила бы список пассажиров в качестве меню». Эти слова оказались зловещим пророчеством…

В то время Паррадо был самым лучшим и самым выносливым игроком в своей команде, и уже на четвёртый день после авиакатастрофы он собрался искать спуск с гор в долину. Когда кто-то из друзей заметил, что ему не хватит еды, в которой к тому же было недостаточно калорий (плитка шоколада и напёрсточная норма вина), Нандо решительно ответил: «Тогда я съем одного из пилотов. В конце концов, это они виноваты в том, что с нами случилось». Что он ощущал, когда пришёл к этой страшной мысли?

«У нас не было никакой другой возможности», — просто объясняет он. Некоторые из его друзей, когда их спасли, были вынуждены пройти специальный курс психотерапии. «Ни один человек не смог бы жить нормально после всего, что мы пережили», — признавались они.

Сенсационное сообщение о людоедстве в Андах облетело весь мир в январе 1973 года, после того, как спасательные команды раскопали могилы. Многие тогда отпускали циничные шутки в адрес регбистов-каннибалов, которые, мол, сидели себе спокойно на горной вершине и — надо же! — питались плотью своих товарищей. Многие возмущались. Большинство же людей недоумевали: неужели современный человек способен на такое?!

Сеансы психотерапии должны были снять чувство вины у жертв авиакатастрофы. Однако сами жертвы, несмотря на то, что тяжкие воспоминания их угнетали, особой вины за собой не чувствовали. Во время сеансов они болтали о спорте и шутили, прикидывая, как бы на их месте повели себя те же врачи? С такой же иронией сорокалетний кардиолог Роберто Канесса, бывший член команды уругвайцев-регбистов, рассуждал и о своём любимом фильме «Молчание ягнят», где ему особенно нравится сцена, когда маньяк-людоед мечтает отведать человеческой печени с фасолью под доброе «Кьянти».

А тогда в Андах именно Канесса первым отважился есть человечину. Студент-медик и к тому же считавший себя верующим, он, решившись на столь чудовищный шаг, объяснил пришедшим в ужас товарищам, что главная их задача — выжить, а нормы морали — дело десятое. «Это такое же мясо, как говядина, которую мы едим каждый день», — говорил он. После почти двухнедельного пребывания на обледеневшем вулкане Тингуири Канесса выполз из утлого убежища, сделанного из разрушенного фюзеляжа самолёта, и начал вырезать бритвой длинные тонкие ломти мяса с тела погребённого под снегом трупа. Это было не так-то просто: рассудок противился, однако голод оказался сильнее разума.

«Андские апостолы», как их прозвали журналисты, рассказали свою историю американскому писателю Пирсу Полу Риду. В своём документальном романе «Живые» он описывает страдания молодых людей, всеми покинутых, брошенных на произвол судьбы, обречённых на медленную, мучительную смерть от холода и голода. Книга имела огромный успех и стала бестселлером, по мотивам которого режиссёр Фрэнк Маршалл снял одноимённый фильм. Впрочем, киноверсию нашумевшего романа американская критика встретила довольно прохладно, назвав её «банальной мелодрамой, герои которой, эдакие хладнокровные, милые юные каннибалы, выясняют между собой какие-то отношения». С другой стороны, некоторые кинокритики достаточно высоко оценили картину. «Этот фильм не какой-нибудь вкусный продукт, вроде попкорна, а захватывающее зрелище, без всякого слащавого пафоса».

Нандо Паррадо был консультантом этого фильма, съёмки которого проходили в течение четырёх месяцев на высоте 3000 метров на леднике в Британской Колумбии. Актёр, играющий в фильме Нандо — Итан Хоук — похудел во время съёмок на двадцать фунтов, тогда как сам Нандо в своё время потерял аж целых пятьдесят.

Сюжет фильма сосредоточен на двух героях — Нандо Паррадо и Роберто Канесса, которые на 58-й день отправились в долгий путь за помощью. Они двинулись в неправильном направлении, имея при себе самодельные спальные мешки, сшитые из обивки самолётных кресел, и скудный паёк сушёного человеческого мяса, совершенно не подозревая о том, что всего лишь в 16 километрах к востоку от места катастрофы лежит крохотная аргентинская деревушка. Несмотря на сильное истощение, им удавалось проходить в день по десять километров, и только на десятый день их взорам наконец-то открылись новые пейзажи — вместо снега и льда они увидели песок, гальку, журчащий в долине ручей, окаймлённый по берегам зарослями чахлого кустарниками Нандо, и Роберто не поверили собственным глазам, когда увидели первые признаки жизни — пустую банку из-под супа, лошадиную подкову и… живого человека — аргентинского пастуха, которого до смерти испугал вид двух призраков в лохмотьях. В фильме эта сцена знаменует благополучный конец: над местом катастрофы кружат вертолёты, звучит «Аве, Мария!». Всё прекрасно.

Но в жизни, как всегда, всё было гораздо сложнее. Пастух убежал от них, да и вертолёты прилетели намного позднее и смогли взять только часть жертв катастрофы. Однако вскоре счастливая радость спасшихся была омрачена горьким чувством стыда. Тогда отец одного из пострадавших сказал: «Как врач я сразу понял, что ни один человек не смог бы выжить в таком месте и в таких условиях, не приняв мужественного решения». В свой прежний мир они вернулись совершенно другими людьми, да и взгляд на жизнь у них здорово изменился.

«Здесь, внизу, — вспоминал потом Карлито Пасе, — каждый пытается сожрать своего ближнего. А там, наверху, наши отношения были чистыми, глубоко нравственными. Да-да, как бы странно это ни звучало. И я бы отдал всё на свете, чтобы пережить это заново».

50-летний Коча Инчиарте с благодарностью вспоминает о том, с какой теплотой и заботой отнеслись к нему друзья тогда, в Андах. Он с трудом мог заставить себя есть человечину и настолько ослаб, что уже не мог встать, — и друзья приносили ему в бутылке талый снег, истинную драгоценность. Без их помощи и поддержки Коче было бы не выжить. Хотя, конечно, не всё у них шло гладко: иной раз друзья ссорились и ругались, особенно ночью, когда один наступал на руку или на лицо другому. Кляли они и того, кто ненароком забывал закрыть щель в их убогой времянке, и ледяной воздух врывался внутрь. Однако, несмотря ни на что, они не возненавидели друг друга, как это зачастую случается в заключительных сценах романов и фильмов-триллеров. Напротив, роковая катастрофа «Фэачайлда» сплотила их, и отныне каждый год 22 декабря, в день своего спасения, друзья встречаются семьями и все вместе воскрешают в памяти былое — бесконечные дни и ночи в Андах, когда они сжимали в потрескавшихся губах сигареты, мечтали о карамельном креме и молча плакали, сожалея о том, что никогда уже, наверное, не встретят Рождество. И даже сегодня, спустя более трёх десятков лет, когда перед их глазами встают заснеженные вершины Анд, слёзы размывают очертания горных пиков.

Дата добавления: 2015-09-06