Все та же Эви

Я проснулась у себя на диване. Ракель сидела в кресле около двери на кухню и вполголоса разговаривала по коммуникатору. Она провела здесь всю ночь: я не хотела оставаться одна.

Ракель сдвинула брови и потерла лоб свободной рукой. Я села. Она взглянула на меня с напряженной улыбкой, продолжая разговор. Когда она отключила коммуникатор, я уселась на собственные руки, чтобы они перестали трястись, и спросила:

– Они нашли эту штуку?

Ракель покачала головой и тяжело вздохнула. В этом вздохе было больше усталости и напряжения, чем во всех остальных, что я слышала раньше. Даже больше, чем в ее фирменном вздохе «Эви, Эви, Эви», который она издавала каждый раз, когда я выкидывала какой‑нибудь фокус – например, когда в четырнадцать лет я стащила ее коммуникатор, чтобы сделать из своего музыкальный проигрыватель. Тогда я что‑то испортила во всей системе и заперла всех сотрудников в их комнатах на несколько часов. Это не прошло мне даром: меня целый месяц заставляли делать уборку во всем Управлении.

Если бы и в этот раз все было так просто.

Я не хотела слышать это, не хотела знать об этом, но я должна была спросить.

– Жак?

Ракель грустно покачала головой.

– Он погиб.

Я опустила глаза, они наполнились слезами. Я ничего не сделала, чтобы помочь ему, – я даже не попыталась. Ракель села рядом со мной и обняла меня за плечи.

– Ты ничего не могла сделать. Если бы ты попыталась помочь, вы оба были бы мертвы. И я знаю, Жак был бы рад, что тебе удалось спастись.

Вообще‑то я была уверена, что Жак куда больше был бы рад остаться в живых. Но ведь у него было оружие, не говоря о невероятной силе оборотня, и если, несмотря на это, с ним расправились так просто, то я бы уж точно не смогла ничего сделать.

Но как бы я себя ни оправдывала, его последний крик по‑прежнему стоял у меня в ушах.

– Мне нужно идти; ты сегодня нам очень помогла, и теперь главы всех отделов собираются на совещание. Мы выясним, что происходит, и остановим того, кто за этим стоит.

Тут я вспомнила о своей теории и резко выпрямилась.

– Это Рет!

– Что Рет?

– Рет – убийца! Я уверена, что это он!

– Почему ты так говоришь?

– Отпечаток! На груди ведьмы, там был отпечаток, мерцающий золотом! Точно как… – я прикусила язык. Я не рассказала Ракель о жидком пламени и не собиралась этого делать теперь. – Он оставил отпечаток на моей руке, я думаю, это он!

Ракель покачала головой.

– Я понимаю, что ты злишься на Рета, и у тебя есть на то причины, но это не он.

– Откуда тебе знать? Ты не знаешь ничего о… об эльфах!

Ракель посмотрела на меня сурово.

– Я работаю с эльфами куда дольше, чем ты. И я точно знаю, что Рет этого не делал. Пока ты была на задании, он находился на дисциплинарном собрании.

– Находился… где?

– То, что он сделал с тобой, серьезный проступок. Он подлежит рассмотрению совета. В комиссии присутствовали семь человек, они могут подтвердить, что Рет был там все это время.

Дисциплинарное собрание для Рета? Это что, шутка? Ведь эльфам плевать на нас и наши правила! Как я уже объясняла Ленду, они работают с нами только из‑за приказа, который им дали в самом начале, – служить МАУП.

– Так что, его накажут?

– Его действия были признаны неподобающими, и ему сделали строгий выговор. – По тому, как Ракель это произнесла, было ясно, что она понимает, как глупо это звучит.

– Ах, выговор! Это послужит ему серьезным уроком! Теперь‑то я в безопасности!

– Тебе больше не нужно об этом беспокоиться. Я приказала Рету не трогать тебя – он никогда не ослушается. Так что, пожалуйста, хватит бесконечно о нем волноваться.

Я взглянула на свое запястье. Оно было частично закрыто рукавом, но там, где виднелась кожа, все еще плясали золотые огоньки. Да уж, пустяк, не стоит беспокойства.

– Мне все еще кажется, что он замешан в этом. Если не он, так другая… другой эльф.

– Что ж, я озвучу твое предположение на совещании, но у нас нет никаких оснований подозревать эльфов. Мы с тобой обе прекрасно знаем, что эльфы ничего не делают без повода.

– Да, и нам обеим следовало бы знать, что мы ничего не понимаем в их поводах.

Последовал вздох из репертуара «я больше не намерена это обсуждать», и Ракель поднялась на ноги.

– Лиш передавала, что ждет тебя в гости, как только захочешь. Мне будет спокойнее, если ты проведешь этот день с ней. Я не хочу, чтобы ты оставалась одна. И на этот раз, пожалуйста, захвати коммуникатор.

Ракель потрепала меня по голове, как будто мне было пять лет, и вышла. Я так замерзла, что отправилась в душ и долго стояла под горячей водой. Я пыталась не смотреть вниз, но не могла: на моей груди по‑прежнему плясали яркие золотистые огоньки.

Выйдя из душа, я подошла к зеркалу и уставилась на себя, изо всех напрягая глаза, но не заметила ничего необычного, кроме этого проклятого пламени. Я думала, что мое лицо изменится, что я буду выглядеть иначе, но из зеркала на меня смотрела все та же старушка Эви – конечно, не сногсшибательная красотка, но вполне хорошенькая: слегка вздернутый нос, губы сердечком. И светлые, почти бесцветные серые глаза.

Внезапно меня посетила страшная догадка. А вдруг я могу видеть паранормальное, только глядя прямо на него, а не на его отражение? Тогда за моим лицом может скрываться все, что угодно: я же никогда не смогу посмотреть в свои собственные глаза без помощи зеркала! Может, из них всю жизнь исходит странный свет! Может быть, поэтому Ленд никак не может скопировать их! Вдруг мне стало казаться, что мое лицо – лишь маска, скрывающая под собой нечто неизвестное.

Эта мысль меня ужаснула. И что самое страшное, я не могла ни подтвердить, ни опровергнуть ее. Обожаю свою уникальность: благодаря ей, мне не суждено узнать о себе всей правды… Никогда.

Совсем расстроившись, я натянула свой самый большой и мягкий свитер. Он был светло‑голубой, с очень длинными рукавами, закрывающими руки вплоть до кончиков пальцев. В этом был свой плюс: мое запястье было надежно скрыто. Я заплела волосы в косу и, захватив свои вещи, отправилась в Отдел обработки данных. Когда я вошла, Лиш бросилась к стеклу аквариума так стремительно, что чуть не впечаталась в него.

– Эви, ты в порядке? Я так волновалась за тебя!

Я слабо улыбнулась.

– Да, не лучшие две недели в моей жизни.

– Садись! Ты давно ко мне не заходила… Я скучала.

Я прикатила одно из кресел на колесиках и забралась в него, поджав под себя ноги.

Лиш заставила меня подробно рассказать всю историю с Ретом, а затем случай с ведьмой. Теперь, сидя здесь с ней, я понимала, как мне не хватало лучшей подруги. Назойливое внимание со стороны Ракель, два провальных задания подряд, наконец Ленд, – все это не давало мне ни минуты покоя. Лиш, будучи весьма проницательной для бессмертной амфибии, сощурила глаза в лукавой улыбке.

– А этот Ленд, который спас тебя от Рета, он… хорошенький?

Я рассмеялась.

– Он может точь‑в‑точь скопировать Лэндона.

– Лэндона из «Истон Хейтс»? Тебе стоит в него влюбиться уже за это!

Я покачала головой.

– Нет, сам он еще красивее Лэндона. И такой милый… Только не говори Ракель, но он, похоже, мне нравится…

Лиш кивнула, по‑прежнему улыбаясь.

– А у него так же… бушуют гормоны, как у Лэндона?

Я расхохоталась, услышав от русалки подобный вопрос.

– Эээ… думаю, нет. И я этому рада.

– Ну да. Это был бы слишком… – Лиш сделала паузу и значительно подмигнула мне прозрачным веком. – …тяжелый багаж, да?

– Ты же меня знаешь, я люблю путешествовать налегке.

Лиш засмеялась, выдувая пузырики.

– Видишь, как хорошо у меня получаются метафоры?

– Да ты просто мастер!

Мы часто использовали метафоры и клише: хотя Лиш была совсем из другого мира, для нее было важно говорить со мной на одном языке.

– Но самое важное – нравишься ли ему ты?

– Эээ… наверное, нет. Он же постоянно получает удары током из‑за меня. И именно по моей вине он тут застрял. Вряд ли я ему нравлюсь. Это глупо, что они так долго его здесь держат!

– А что еще им остается делать?

– Я не знаю, послушать его, помочь ему! На кого бы он ни работал, они тоже пытаются узнать, что происходит. Если бы в Агентстве поменьше заботились о том, чтобы всех переловить и обезвредить, если бы они отнеслись к Ленду как к равному, как к коллеге, они могли бы с ним сотрудничать, и, возможно, это существо удалось бы выследить до того, как погибнут другие паранормальные!

Я посмотрела на Лиш – она была полна гордости за меня. Может, она не так уж и любила МАУП, как мне всегда казалось.

– Ты говорила об этом с Ракель?

– Нет, пока нет.

Я слишком нервничала. Раньше в Агентстве я чувствовала себя в безопасности, но с тех пор как узнала о седьмом уровне, мне казалось, что любые мои необычные действия вызовут подозрения. Здесь никто не относился к паранормальным как к равным – они всегда были другими. А настаивать на освобождении Ленда было самым подозрительным, что я сейчас могла сделать.

Внезапно меня поразило осознание собственного эгоизма. Все это время я и пальцем не пошевелила, чтобы помочь другим, беспокоясь только об одном – нравлюсь ли я Ленду больше, чем просто друг (если вообще нравлюсь), и что обо мне подумают люди в Агентстве. Я беспокоилась о себе, всегда об одной себе! Как тогда, на болоте, когда я бежала, рыдая, чтобы спасти свою жизнь, а Жака бросила погибать в лесу. Вокруг меня умирали паранормальные! Об убитых вампирах и ведьмах я не жалела, но Жак не заслуживал такой участи. Нужно было это остановить.

– Я поговорю с Ракель. Что бы они ни предпринимали, это не действует.

Глаза Лиш улыбнулись мне.

– Умница.

Я улыбнулась в ответ и задумалась – а может быть, Лиш давно пытается натолкнуть меня на эту мысль? С ней‑то у меня никогда не было проблем. В сущности, некоторые паранормальные мне даже нравились, особенно оборотни. Ведь в том, что они такие, не было их вины.

Конечно, если вдуматься, никто из паранормальных не виноват, что он такой. Не думаю, что ведьмы, например, проснулись как‑то утром и подумали: а что, было бы забавно начать есть детей. Они всего лишь хищники. Конечно, порой страшные и отвратительные, но такими уж они родились.

Но что же теперь, оставить все как есть? Позволить им скрываться в прудах и заливах в поисках новых жертв? Все эти мысли вызывали у меня мигрень. Мне нужна была пауза.

– Слушай, а ты очень обидишься, если я сейчас проведаю Ленда?

– Бииип, нет! Иди к своему странному приятелю!

Я засмеялась, прижимая лицо к аквариуму в знак прощания, и отправилась в камеру Ленда.

Ленд, по‑прежнему в облике красавчика‑брюнета, все еще рисовал в моем альбоме. Когда он поднял глаза, в них читалось облегчение.

– Ты вернулась!

Я кивнула, попытавшись улыбнуться. Но внезапно, к моему бесконечному стыду, разразилась рыданиями. Ленд вскочил с кровати и крепко обнял меня.

– Что с тобой? Что‑то случилось?

– Оно было там! Оно убило ведьму, а потом Жака. Я убежала.

Ленд не выпускал меня из объятий.

– Ты видела его?

– Почти. – Я описала то немногое, что помнила. – Ах, да! Оно оставило отпечаток! На ведьме, у нее на груди. Светло‑золотой мерцающий отпечаток руки, который медленно испарялся и исчез, пока я на него смотрела.

– Прямо на ее теле?

– Я думаю, это было на ее настоящем теле, под чарами. Сомневаюсь, что кто‑то еще смог бы это заметить. Выглядело примерно как то, что я вижу у себя под кожей. Но у Рета есть алиби…

Ленд задумчиво сдвинул брови.

– А с тобой‑то все в порядке?

– Я не знаю. Я… мне никогда еще не было так страшно. Я правда думала, что не выберусь. И Жак… Я слышала, как оно убило его! – Я снова расплакалась. Ленд бережно усадил меня на кровать и устроился рядом, обняв меня за плечи. – Прости, – сказала я, вытирая глаза.

Тебе не за что извиняться. Я очень рад, что ты смогла сбежать. И ты первая, кто что‑то видел, а это нам очень поможет. – Помогло бы, не сиди ты тут взаперти. Но я собираюсь пойти к Ракель и убедить ее, что с тобой нужно сотрудничать, а не обращаться как с опасным преступником. Это существо надо остановить.

Ленд кивнул: похоже, теперь он тоже гордился мной. Нагнувшись, он легонько поцеловал меня в лоб. Я не думала, что мне может быть так плохо и так хорошо одновременно…

Дата добавления: 2015-09-06