Божья благость

Возвещение Божьей благости постоянно звучит на страницах Библии. Особенно много пышных речений об этом важнейшем божественном атрибуте мы встречаем в Псалтири:

«Благ и праведен Господь» (Пс 24:8),

«Вкусите и увидите, как благ Господь» (Пс 33:9),

«Ибо благ Господь: милость Его вовек» (Пс 99:5).

А со страниц Нового Завета нам говорит Иисус:

«Никто не благ, как только один Бог» (Мк 10:18).

Философ раннего средневековья Боэций однажды дошел даже до такого утверждения:

Сущность Бога заключается не в чем ином, как в Его благости[16].

Для человека верующего его упование, хвала и поклонение сфокусированы на этом свойстве, значение которого в религиозной жизни невозможно переоценить. А уже о нашем веке британский философ Юинг (Ewing) как?то заметил, что самое важное в религии — это ее утверждение о том, что существо, от которого все зависит, является абсолютно и недосягаемо благим.

Задача философа — пояснить, в каком именно смысле (или в каких смыслах) Бога называют благим, а также исследовать природу основных верований, касающихся божественной благости. Далее мы убедимся, что это по видимости простое утверждение о Боге таит в себе множество концептуальных трудностей.

Различные точки зрения на божественную благость

В согласии с принципами богословия совершенного существа, большинство философски мыслящих теистов всегда утверждало, что Бог абсолютно благ. Утверждение это можно истолковать как состоящее из двух частей, смысл которых сводится к следующим тезисам:

(1) Бог вполне благ,

(2) Бог является благим с необходимостью.

Тезис (1) означает, что в Боге или в Его действиях нет никаких пороков или недостатков. Он благ всецело и абсолютно. Согласно представлению о божественной природе, выраженному в данном положении, Бог никогда не совершает ничего такого, что было бы в конечном счете дурным или несправедливым. Характер Бога свободен от изъянов, Бог не подвержен каким?либо моральным слабостям. Тезис (2), идущий еще дальше, гласит, что Бог столь прочно укоренен в благости, или, по–другому, благость столь прочно укоренена в Боге, что иметь какого?либо рода порок или недостаток для Бога в строгом смысле невозможно. Говорить, что Бог необходимым образом благ, значит утверждать, что Он совершенно неуязвим, неприступен для зла. Для Него невозможно ни творить зло, ни быть злым. Это самое возвышенное из всех мыслимых представление о масштабах божественной благости, а потому оно превосходно гармонирует с Ансельмовым понятием о Боге, которое мы изложили и проанализировали в главе 2.

Оба эти тезиса в продолжение веков принимались великим множеством теистов — но в то же время оба они решительно оспаривались. Рассмотрим тезис (1), то есть утверждение, что Бог всецело, или вполне благ. Некоторые критики указывают на страдания и зло, царящие в нашем мире, и вопрошают: «Как же, полагая Бога творцом нашего мира, можем мы считать Его абсолютно благим? Разве совершенно благой Бог не создал бы иной, лучший мир?» Это знаменитое возражение известно как проблема зла. Но поскольку, как отмечали Юинг и Боэций, идея блага занимает центральное место в христианском представлении о Боге, то в проблеме зла обычно усматривают вызов, брошенный не просто тезису о том, что Бога следует мыслить всецело благим, а совершенную благость — частью идеи Бога, но, скорее, утверждению, что подобный Бог, ответственный за бытие нашего мира, действительно существует. Лишь потому, что Бога традиционно представляют всеблагим, всемогущим и всеведущим, философская проблема зла и возникает в первую очередь. Но данная проблема ничуть не мешает нам видеть в (1) концептуальное развитие христианской идеи Бога[17].

Но действительно ли Библия изображает Бога совершенно благим? Даже беглое знакомство с Ветхим Заветом, утверждают некоторые критики, быстро убедит нас в обратном. Раз за разом библейские авторы описывают, как Бог велит своему избранному народу, дабы завоевать и удержать под своей властью земли, обещанные ему самим Богом, предавать поголовному истреблению населяющие их племена. И происходит это, как мы помним, уже после того, как Бог наслал страшные казни на народ Египетский и поразил смертью всех его первенцев. Бог требует поклонения себе и возвещает, что Он — Бог–ревнитель (Исх 20:5, Втор 5:9). Он обрекает Иова на жестокие душевные муки, а его семью на гибель — и все ради того, чтобы взять верх в споре. По меньшей мере, один раз, согласно библейскому повествованию, Бог прибегает к обману (3 Цар 22:23). А сами же великие пророки представляют Бога утверждающим, что Он творит зло точно так же, как и добро (Ис 45:7, Иер 4:6; 11:11 и др.).

Действительно, в Библии есть немало мест, свидетельствующих, как можно подумать, против тезиса об абсолютной благости Бога иудеев. И однако, как иудейские, так и христианские богословы и комментаторы Библии всегда настойчиво утверждали, что очевидным и бесспорным ядром библейского представления о Боге является убеждение в Его совершенной благости. Откровения Божьи истинны, обетования Его надежны, а сам Он в полной мере достоин восхищения и поклонения. А значит, и все трудности, доказывают они, следует толковать в свете этого вполне ясного и, вне всякого сомнения, центрального для Библии положения. Ряд наших затруднений в данном вопросе обусловлен единственно лишь тем, что мы, как правило, не осознаем, сколь несходные между собой литературные формы заключает в себе Библия. Книга Иова отличается от книги Судей в такой же мере, как обе они — от Псалмов. По мнению некоторых комментаторов, библейские документы являют нам постепенное, поэтапное откровение Бога, и Его истинная природа, как правило, яснее обнаруживается в позднейших книгах, нежели в более ранних. Величайшее разнообразие религиозного содержания, представленного на страницах Библии, отрицать невозможно. Противоположное же допущение способно породить проблемы интерпретации и еще более серьезные богословские проблемы. А в некоторых местах разрешение видимых трудностей, возникающих в связи с идеей божественной благости, есть всего лишь вопрос правильного перевода. Фрагменты, где в Библии Короля Якова Бог называет себя ответственным за «зло», в позднейших и более точных переводах подразумевают «бедствие» или «несчастье». То, что кажется злом, или же то, что, будучи бедствием, несчастьем или страданием, переживается как зло самим пострадавшим, может вовсе не являться злом с иной точки зрения, принимающей в расчет все обстоятельства. Наказание, к примеру, бывает порой морально оправданным. В общем, в продолжение многих столетий большинство христиан полагает, что мысль о совершенной благости Бога — вопреки любой видимости противоположного — есть основная идея Библии.

Более спорным, по крайней мере, в наше время, представляется другое, более сильное, утверждение — о том, что Бог благ с необходимостью, то есть наш тезис (2). Здесь перед нами модальное утверждение о природе Бога. Категория модальности или любого рода модальные суждения имеют дело с такими понятиями, как необходимость, возможность и невозможность. Современные философы активно дискутируют о различных аспектах модальности, и полемика вокруг необходимого характера Божьей благости — лишь один из примеров подобных споров. Но чтобы как следует разобраться в самой сути данного конкретного спора и наметить возможный путь его разрешения, мы должны прежде кратко описать три различных толкования божественной благости. Позаимствовав малую толику квазинаучной терминологии, назовем эти три структурные интерпретации благости Бога тремя моделями божественной благости.

Модель полноты бытия проясняет чисто метафизический аспект Божьей благости. Согласно данной модели, говорить, что Бог благ и, далее, утверждать, что Бог совершенно благ, значит полагать, что Бог является метафизически, или онтологически полным, абсолютным, что в Его бытии нет никаких пороков, изъянов или недостатков. Бог, по этой модели, есть полнота бытия в двух отношениях. Во–первых, Он сам есть воплощение совершенства в Ансельмовом смысле. Во–вторых, Он является метафизическим источником всякого бытия, а, следовательно, и всякого иного блага.

Модель полноты бытия истолковывает благость Бога в терминах того, что Бог есть. Две другие модели проясняют ее с точки зрения того, что Бог делает. В фокусе первой модели — природа Его существования, в объективе последних — характер Его действий. Согласно модели долга, Бог поступает в полном соответствии со всеми теми принципами, которые составляют конкретное содержание нравственных обязанностей. Например, Он всегда и в полной мере исполняет свои обещания, всегда говорит всю правду, а кроме того, в наивысшей возможной степени уважает другие личности. Из этой модели мы узнаем: все, что обязан совершить свободный моральный деятель, находящийся в ситуации Бога, Бог совершает в полной мере и без малейших исключений. Действия Бога никогда не противоречат истинным принципам морали.

Модель благоволения сообщает нам следующее: Бог совершает не только то, что является нравственно необходимым для морального деятеля в Его ситуации, нет, Он идет дальше требований долга и, по своей милости и благоволению, творит даже то благо, которое был бы вправе и не творить. Он дарует бытие и такому благу, которое не является абсолютно необходимым, обязательным, требуемым обстоятельствами или кем?либо заслуженным. Такова мера Его милости и благости.

Каждая из этих трех моделей схватывает одно из важных отношений, в которых христиане считают Бога благим. Их с основанием воспринимают как взаимодополняющие, ибо все вместе они детально проясняют то сложное содержание, которое могут иметь в виду люди, когда они просто говорят, что Бог благ, всецело и совершенно благ. Но когда теисты идут дальше и утверждают, что Бог благ с необходимостью, то некоторым философам начинает казаться, что это сильное утверждение, если поставить его в связь с одной из наших трех моделей, порождает серьезную философскую проблему. А чтобы понять все значение данной проблемы, нам следует прежде рассмотреть те причины, по которым многие богословы и философы утверждают, что Бог необходимо благ.

Дата добавления: 2015-09-06