Канищев Василий Алексеевич

Опубликовано 23 сентября 2006 года

Я родился в Москве. Пацаном жил с родителями в Тёплом переулке, рядом с улицей Льва Толстого. В 1937 году наше полуподвальное помещение затопило после сильного ливня, причем так, что люльки с детьми подняло к потолку. Все малыши спаслись. Утонуло только один-два человека, хотя в этих подвалах людей было, как тараканов. Все было забито. Мы жили в 10-метровых комнатах по 5-6 человек в каждой. После потопа все семьи развезли по "красным уголкам", которые раньше были в каждом доме. Наша и еще одна семья оказались в "красном уголке" кооперативного пятиэтажного дома в Курсовом переулке. "Красный уголок" представлял собой большую комнату площадью порядка ста метров, со сценой. Из этой комнаты в октябре 1940 года я ушел в армию, в летное училище.

Я очень хотел попасть в авиацию. Тогда это было модным, престижным. Один мой товарищ с соседнего двора, постарше меня года на два, как-то спросил: "Летчиком стать хочешь?" - "А как же?!" - "В аэроклубе сейчас идет набор желающих". Я пошел в аэроклуб, в который поступил, пройдя медицинскую и мандатную комиссии. Вот так я с 9-го класса ушел учиться в аэроклуб. Школу пришлось бросить. Зато там кормили, а в то время это - о! Тем более, ты понял, как я жил…

Летали мы под Москвой. Домой после полетов возвращались на электричке - от нас бензином воняет, шапки-ушанки с дырками для переговорного шланга. Шантрапа!

Я летал хорошо и самостоятельно вылетел одним из первых в своей группе. После окончания аэроклуба тех, кто получше летал, отправили в истребительные школы. Я попал в армавирскую. После провозных полетов на УТИ-4 пересели на "ишак", как мы называли И-16. "Ишак" - это жеребец будь здоров! Самый сложный из истребителей! Я на всех отечественных истребителях летал: "Яках", "Мигах", "Лавочкиных"… Но И-16 - самый коварный самолет.

22 июня был выходной день. Всей ротой мы пошли на речку купаться. Это нам позволяли редко, хотя жара стояла страшная. После купания мы, как всегда, под руководством специальных инструкторов-пехотинцев занимались шагистикой. Ох, гоняли нас, сволочи! Гимнастерка была насквозь мокрая от пота, в соляных разводах. Зачем авиаторам это надо? Да и пехоте, в принципе, тоже незачем. Ладно на параде пройти красиво, а без парадов… Они же учили нас стрелять из различного оружия. И вот, во время занятий прибегает посыльный: "Тревога! Война!" Наш командир роты приказывает: "В ружье!" Мы побежали в общежитие. Хватаем каждый свой винторез, противогазы, скатку. В полной выкладке пришли на аэродром, все потные, мокрые, но бодрые. Каждый думал: "Да мы их сейчас расшибем за месяц!".

На войну нас, правда, не отправили, и наша курсантская жизнь продолжилась. Училище было обнесено забором, на железных воротах стоял часовой. Никуда не уйдешь: если поймают, то пришьют дезертирство и отправят в пехоту. Правда, таких случаев у нас не было.

Тяжелое было время… А с другой стороны, дома я жил впроголодь, а в училище приехал - там в столовой курсанты за отдельными столами по четыре человека - такая кормежка, у-у-у! (это уже в Средней Азии, когда мы эвакуировались, были длинные столы на 20 человек, лавки и все. Принесут тебе две параши…эх…). До войны курсантская норма была чуть ли не лучше летной. На тарелке лежало по кусочку масла для каждого! В Москве мне такое и не снилось! Правда, когда война началась, с питанием стало плохо. Нам гороховый суп варили, который мы называли "малофейка", поскольку это была просто забеленная вода, в которой и гороха-то не было. Разумеется, на такой еде нельзя было летать. Но летали… А что сделаешь? Помню еще, мы ежемесячно получали какие-то деньги. На территории училища стояла палатка, в которой в день получки торговали пивом. И в этот день к ней выстраивались в очередь. Зарплаты хватало на два-три котелка.

Когда в 1942 году армавирская школа перебазировалась в Среднюю Азию, кормежка стала совсем хреновой - в пути давали только сухари и селедку. Запомнился приятный эпизод. Мы добирались до Баку, а оттуда должны были морем плыть в Красноводск на самоходной барже. Баржа была загружена мандаринами. Каждый мандаринчик обернут тонкой гладкой папиросной бумажкой. И вот, эту баржу нам надо было разгрузить, а потом уже на ней плыть. Курсантов было много, все голодные. Нам хозяин груза говорит: "Братцы, ешьте сколько хотите, но только не вытаскивайте по одному мандарину из каждого ящика. Взяли целый ящик - съели, ставьте другой ящик - съели, третий ставьте…".

Пунктом назначения была Фергана. Там мы прошли летную подготовку на Як-7В, и весной 1943 года я закончил училище. Надо сказать, что техника пилотирования у меня была хорошая. После окончания училища мой инструктор мне сказал: "Командир звена и я решили оставить тебя инструктором в школе". Я ему возражаю, мол на фронт пойду и никуда больше. Он мне: "Собьют тебя на второй - третий день, и все. Что ты умеешь делать? Держаться за ручку, взлетать и садиться. Без тебя хватит летчиков". Но я настоял на отправке на фронт, а остался бы, может быть, судьба и по другому сложилась… Кстати, наш выпуск был первыми, кому присвоили звания младших лейтенантов. Надо сказать, что воспринималось введение новой формы неоднозначно. Многие считали, что введение погон - это возврат к белогвардейщине.

И вот, после школы попал я в 8-й запасной авиаполк (ЗАП) под Саратовом. Месяца через два приехали "покупатели". Война-то знаешь, какая была? Сбивали очень много. С полка, из 30 летчиков 10 останется, а 20 - тю-тю, вот командиры и едут в ЗАПы отбирать пополнение.

Нас в ЗАПе две группы было: одна наша, а другая из Люберец, из Высшей школы воздушного боя. Разницы, я тебе скажу, между нами не было. Мы, закончившие Армавирскую школу, летали нисколько не хуже. "Зона" у меня была хорошая, но мы учились делать всякие "петли", "полупетли" - кому она нужна эта "полупетля"?! Гораздо сложнее сделать глубокий вираж - разворот с креном больше 45 градусов. Ты попробуй его сделать на одной высоте, с одинаковой скоростью вращения и по минимальному радиусу. Вот это фигура! Кажется, просто, а попробуй, сделай! А "петлю" сделать - это что там - ерунда.

Так вот "покупатели" из 86-го Гвардейского истребительного полка 240-й дивизии. Отобрали по списку, даже не проверив технику пилотирования 8-10 человек… А что ты думаешь? Выбрать бабу красивую - это одно дело, а летчиков? Все молодые, а по внешнему виду не узнаешь же, кто действительно будет хорошим летчиком, а какой - неважным. Как в каждой профессии, так и в летном деле есть хваткие, а другие вроде и летчики, вроде и летают, а вот не умеют пилотировать красиво. А сколько народу на взлете и посадке побилось?! Вот я ни одного самолета не сломал, а были такие, которые по 2-3 самолета ломали. В принципе, это немудрено. Мы же на поршневых самолетах летали, да еще и с хвостовым колесом. Вот на реактивном ты газ дал и разгоняешься по прямой: никуда его не крутит, не вертит. А у поршневого самолета есть реакция винта, разворачивающая самолет в сторону его вращения. Сложнее всего удержать самолет, пока он скорость не наберет. В это время силы воздушного потока не хватает, чтобы использовать руль поворота для парирования разворота машины. Опытный летчик, он газ даст плавно, а молодой газанет, и самолет, например, влево мотанет. Чем удержать? Тормозом, по идее, но самолет-то с хвостовым колесом - тормознул, машина вперед клюнула и винтом об землю. Все - отлетался.

Привезли нас под Подольск Московской области. Помню, ко мне на аэродром приехали отец и брат - я с ними не виделся с тех пор, как в армию ушёл.

В полку мы потренировались и в конце лета 1943 года полетели на фронт. Там один вылет совершили на облет линии фронта, а после этого сразу же было несколько вылетов на сопровождение штурмовиков. Ужас! Ни туда, ни сюда не рыпнешься! Если ты бросишь штурмовиков, могли отдать под трибунал.

Дата добавления: 2015-09-06