Глава 1. He looked like a young man But his eyes were old

He looked like a young man
But his eyes were old.
He touched me gently
But his hands were cold.

* * *
Бейсбольное поле в звенящей тишине будто плавилось.
Летние занятия длились далеко не так долго, как уроки в течение учебного года, так что при выходе из старинного, напоминающего замок здания школы, все выпадали из холода в жару.
Робби мечтал о том, чтобы снова вернулась привычная для Кричащего Ручья погода – дождь, туман и постоянная сырость на дорогах. Сейчас же. Ему полгода назад исполнилось шестнадцать, и все эти полгода он искренне чувствовал себя зрелой личностью, вид подростков в широких шортах, с тонкими ногами, которые пестрили синяками, просто добивал.
А уж когда они проезжали мимо на своих полуразбитых велосипедах, выгнувшись, как коты, прогнувшись в сутулых, тощих спинах и вытягивая тонкие ноги в порванных кедах…
Робби тошнило. Между его бровей залегла серьезная, суровая складка, которая через пару-тройку лет точно уже останется неизменной деталью лица. Выражение было не совсем печальное, только немного усталое, надменное, и весь вид умолял небо о пробуждении от кошмара.
Он длился уже недели три. Сегодня же, как казалось Робби, случилась кульминация, которая заслуживала отдельного внимания, потому он и не пошел домой, нервно дергаясь, как обычно, косясь на любой куст с безумным подозрением.
Он закрыл глаза еще за секунду до того, как поднял руку к лицу и потер пальцами переносицу, пытаясь расслабить мышцы лица и не чувствовать это напряжение, как будто у него рак последней степени в лобной части или вроде того. Через дорогу от школьной территории до бейсбольного поля можно было переходить не просто с закрытыми глазами, как он это делал, а зажмурившись, завязав глаза и шагая задом наперед.
Вовсе не потому, что власти Кричащего Ручья обеспечивали какую-то невероятную безопасность местным жителям и школьникам. Просто потому, что население отчаянно стремилось к пяти тысячам человек, что в обычное время радовало, а сейчас угнетало.
На улице не было никого, и Робби не хотелось думать, что когда он шагнет за порог сетчатой калитки, на трибунах стадиона никого не окажется.
Как максимум, он рехнется, как ему казалось последние несколько дней и сегодня утром, в частности. Как минимум, снова почувствует, что сердце бьется где-то в желудке, а его содержимое поднимается к горлу и заставляет испуганно зажать рот рукой.
На стадионе, к его безумной радости, которую он привычно скрыл за унылой гримасой, оказались все, кто в этом участвовал.
Шуки Симмонс, Картер Боун и Джулия Макормик, закадычные друзья по «ничего-не-деланию-на-заднем-ряду».
- Какие люди, - Шуки бросила в подсыхающую на жаре лужу перед трибунами камень, нащупанный между скамейками. – Мы тебя ждем.
- Заждались прям, - сострил Картер, как будто бы не испытывая особого восторга от появления друга детства.
Робби особо не удивился, хоть и имел все основания возмущаться такому отношению. Ведь оно появилось только после отношений с кем-то, чье имя они предпочитали даже не говорить вслух с самого начала летних занятий. Оставили на них не всех, но большинство, и там были не только такие же лодыри-дегенераты, как они, но и спорстмены, которым не хватало времени на учебу весь год, а теперь приходилось наверстывать.
К огромному сожалению Роберта Ходжа и его закадычных дружков, с театрального кружка там тоже многие были, потому что они слишком увлекались своими постановками, и «внеклассные» занятия в итоге превращались в смысл, который, собственно, они вкладывали в свои визиты в школу. Учеба отодвигалась не на второй, а даже на сто второй план.
Картер сидел, расставив ноги, которые из-за его роста коленями задирались аж до плеч. Скамейки на трибунах были слишком низкими, а конечности у него – слишком длинными. Рукой он не только подпирал голову, будто ему было скучно, но и прикрывал лицо от Робби, который только закатил глаза, а потом свел их в кучу, швыряя сумку между скамеек и седлая одну из них, как коня. Шуки, сидевшая при этом ближе всех, в особый восторг не пришла. Судя по синякам под ее глазами, она тоже не могла спать который день, если не неделю.
- Где шлялся так долго?
- Мисс Элсон – весьма убежденный математик, - с определенной долей веры в свои слова объяснил Робби.
Преподавательский состав на лето сменился, учившие их в течение года преподаватели заслуженно отдыхали, а дополнительные занятия вели совершенно другие. Робби лень было думать, зачем они это делали. Были ли они просто садистами, которые ненавидели детей и готовы были на все, чтобы мотать им нервы даже летом, или просто хотели подзаработать, а потом весь год заниматься репетиторством.
- Кто такая? – Джулия запустила руку в волосы, тряхнула ими, но не чтобы произвести какое-то впечатление на давно знакомого соседа по улице и парте. Просто было жарко, а ее длинные волосы мешали даже тогда, когда просто падали на спину.
Настроение Робби улучшилось, когда он перевел взгляд с ее сгоревшего на солнце носа на такие же сгоревшие и облезшие, острые плечи. Никаких лямок, даже завязок от купальника на них не было, так что только узкий топик, простая полоска ткани прикрывала мелкую, невнушительную грудь.
Два прыща, если быть совсем откровенным, но Джулия и их подавала так, что улыбка рождалась на лицах друзей.
- Мелкая, в пончо даже сейчас, похожая на Зелибобу, такая же… бровастая, - обрисовал Робби, быстро подняв взгляд на ее лицо, но одноклассница все равно на него не смотрела.
Он даже понять не мог, радовало ли это его. Раньше, еще за пару месяцев до этого, она на него просто липла.
«Интересно… это брезгливость к тому, что я с ним спал… или к тому, что он сдох?..» - задумался он.
- Кстати, новость, - пропел он, двинув бровями, но не передвигая взгляд с топика подруги ни на миллиметр в сторону. – Догадайтесь, кто сегодня был на геометрии и попросил у меня угольник?
- Президент? – протянул Картер, лениво роняя руку, которой подпирал щеку, так что она запястьем с торчащей косточкой ударилась о край скамейки. Все бледное, вытянутое, как у лошади, лицо приятеля выражало скепсис.
Робби хотелось послать его в определенную область организма самого же Картера. Но он не делал этого по той простой причине, что знал, как новость ткнет говнюка и лицемера Боуна прямо сейчас.
Пусть он и классный друг, был им еще в последнем триместре, он заплатит за свои шуточки и пренебрежительное отношение. Подумать только, всего разок потрогал неубедительные сиськи Шуки и возомнил себя настоящим мужиком.
Если так подумать, то Робби стал мужиком меньше всего на одну девицу из восьми, с которыми встречался в этом году. Всего лишь потому, что успел повстречаться еще и с тем, о ком говорить не хотелось. Хотя, Робби прекрасно представлял, что в понимании Картера «такое» стоило доброго десятка девиц, так унижало и позорило честь «настоящего кобеля».
Получалось, что ему теперь нужно было подцепить еще двух девиц, как минимум, чтобы вернуть статус хотя бы просто девственника. И еще одну, чтобы Картер начал с ним нормально здороваться.
И еще пару-тройку, чтобы их дружба вернулась в прежнее состояние.
Не то чтобы это было очень сложно, но Роберту было просто лень, просто обидно, Картер не был идолом, который хотелось достичь, помимо него любой идиот в школе мечтал бы дружить с Робби из-за его внешности и популярности.
Но хотелось все равно старого друга.
Но Робби взял перерыв, постоянно ощущая где-то за спиной, в поле досягаемости бокового зрения призрак бывшего одноклассника. Это было так дико – они учились вместе много лет, они бродили по одной школе, сидели в одной столовой, и если в один класс попали только в этом году, то все равно как-то были наслышаны друг о друге. И вот, теперь его нет.
Началось лето, и если для четверки идиотов учебный год продолжался пытками дополнительных занятий и пересдач экзаменов в начале сентября, то для их общего призрака новый учебный год вообще никогда уже не начнется.
Впрочем, конкретно в этом Робби сейчас и сомневался.
- Муни. Гудруни, - протянул он полуэротическим шепотом, передразнивая обладателя имени и разделив имя с фамилией паузой, чтобы было драматичнее.
Шуки хлопнула себя по лицу выпачканной в пыли ладонью так, что на белом лбу остались серые следы, а нос загудел от ушиба. Но это того стоило, хотелось протрезветь от постоянно звучавшего отовсюду имени.
Муни Гудруни.
- Почему я знал, что он это скажет?.. – Картер обратился к небу, задрав нос, так что видно стало, какие у него ненормально длинные для парня ресницы и какие водянисто-голубые глаза.
По идее, это должно было девиц привлекать, но на деле только отталкивало резкостью взгляда в сочетании с широкими черными бровями.
- Потому что будем смотреть правде в глаза и перестанем делать вид, что ничего не произошло? – с иронией предположил Робби, которому вся эта игра в «ничего не случилось» уже надоела. – Давайте просто успокоимся. Все же нормально. Нам просто страшно, потому что его так и не нашли. Он не вылезет из ближайшего оврага, разлагающийся и жаждущий забрать нас в ад. Либо его где-то тихо поедают черви, либо он жив и реально вернулся сегодня в школу. В конце концов, он тоже не особо учился.
- Тупо было шутить над приемышем директрисы, - заметила Шуки коротко и отрывисто.
- Но он же приемыш, и чего она так страдает. Своих детей мало, что ли.
- Они все мелкие. Ты же знаешь, она такая…старородящая, типа, - объяснила Джулия, куда больше смыслившая в таких вещах. – Думала, что уже не родит, вот и взяла его. А потом своих родила, но он-то – ее гордость. Она же его обожала, помнишь, она на всех генеральных репетициях у них там была, не говоря уже о премьерах. В мае следующего года был бы выпускной, а перед этим, как сейчас, премьера одной из постановок. И должны будут приехать судьи из университета Вестлейка. У них лучший театральный факультет. Наша директриса с ума сходила.
- Но она же не обвиняла нас ни в чем, - Роберт коротко поставил точку в конце привычно длинной речи Джулии. – Вообще ни слова в наш адрес, а недавно я ее видел, она мне улыбнулась даже.
- Потому что нас не в чем обвинить. Подумаешь. Эту шутку все знают, господи, все же смотрели этот тупой фильм. Неужели это было так уж обидно? Да я думаю, он и сам не так чтобы уж сильно обиделся, прям смертельно, - принялась отмазываться Шуки. Делала она это скорее для себя, ради своей совести, которая все еще не давала сидеть ночью без света. Но и остальным тоже помогало, такой убедительный у нее был голос.
- Ну… для него это было действительно важно, - напомнил Роберт.
- Извини меня, а кто согласился с ним крутить?! – Картер на него уставился возмущенно. – Я, что ли?
- Ну, я согласился, но предложил-то не я.
- А если бы с моста прыгнуть предложили?!
- Если бы мне, как и тогда, вообще нечем было заняться, может и согласился бы, - беспечно признался Роберт. Картер с нажимом провел по лицу рукой и опять отвернулся, раздраженно мыча.
- Ой, да подумаешь. Директриса тоже сначала была в ярости, но даже она смеялась, ты же тоже был весь в этой фигне, - Шуки закатила глаза и с усилием оторвала зубами кусок от длинной и будто резиновой конфеты. – Никто. НИКТО не думал, что он так обидится, что убежит. То есть, я бы тоже убежала, конечно, но максимум – в сортир, чтобы отмыться. Ну, ладно, максимум – домой, там отмываться удобнее, но никто бы не побежал на улицу, там же дождь хлестал. Кто знал, что его потащит к реке?
- А никто и не утверждает, что он утонул, - напомнил Робби.
- Куда тогда он делся? Куда можно деться здесь, у нас? Только в лес или в реку.
- Ты сам ответил на свой вопрос, - Шуки хмыкнула.
- Не смеши меня. Они жили возле кладбища, на Ужасном Авеню, практически в лесу. Не проще ли ему было тупо вернуться в дом? Да и как может заблудиться в лесу тот, кто там живет всю жизнь? Чушь, - раздраженно влез к ним Картер.
- А может, он просто уехал к родственникам на пару недель, а теперь вернулся. Ну, остыл, успокоился, его же тоже обязали ходить на дополнительные. Понял, что вел себя глупо, мы же не хотели ничего плохого, - выдвинул замечательную, самую удобную для восприятия версию. Самую приятную, то есть, но далеко не самую правдоподобную.
На него уставились все трое, даже Картер сделал лицо попроще и поднял брови. Версия была вполне неплохая.
- Я имею в виду… мы не сделали ничего плохого. И я тоже, - Роберт фыркнул нервно и пожал плечами. – То есть… даже в дурацких фильмах если так делают, то в конце там…ну, показывают на всю школу какое-нибудь домашнее видео.
- А тебя вообще никто не просил с ним трахаться, - Картер процедил с отвращением. – Тебя попросили просто влезть к нему в доверие.
- У него нет друзей, - Робби закатил глаза. – У него только напарники по театральному и все. А с ними он дольше десяти минут не разговаривал. И если бы кто-то из них вот так ввалился тогда на сцену, как я, он бы не отреагировал так.
- Да, завизжал он круто. Я даже не поняла – то ли еще играет, то ли уже всерьез, - согласилась Джулия, улыбнувшись. – Он хоть и выпендривался, но актером был классным. Самым крутым в школе, - мрачно закончила она. – Был.
- Почему «был»?! – Роберт раздраженно огрызнулся. – Я же говорю, почему вы не думаете, что он просто психовал, а потом уехал, как истеричка? Лето же. Мало ли, где он мог быть пару недель? А сейчас вернулся, надо же ему учиться, а то следующий год и все эти постановки ему не светят. А ко мне полез потому, что понял, что я ничего такого и не сделал. Да, мы сорвали им всю постановку, мы убили ему роль и возможность опять покрасоваться. Подумаешь. Это не смертельно.
- А у вас с ним была такая… феерическая любовь, - Картер издевательски процедил, щурясь. – Конечно, как он мог забыть это, вот и простил. Вот и удачи, Ходж. Мы-то его сегодня не видели. Может, у тебя была галлюцинация?
- Галлюцинация, которая просила у меня угольник его голосом? И которая взяла этот угольник? И которая вернула мне его?! – Роберт невольно начал злиться на постоянные уколы, которые были уже по горло и даже выше.
Да, он встречался несколько месяцев с «примой» их школьного театра, приемным сынком директрисы, ее гордостью. С раздражающим всех порой Муном Гудруни, которого все насмешливо звали «Муни», чтобы было в рифму. Да, он согласился на это лишь затем, чтобы сорвать постановку, в которую их четверых не взяли. После зимних каникул лодырям объявили, что если они не запишутся ни в один кружок, чтобы потом у них были основания представить результаты своих работ, как объяснительную невыученным урокам, их выкинут из школы. Больше школ в Кричащем Ручье просто не было, она была одна, огромная, места хватало всем. Но часто переезжали новые семьи, и у них тоже были дети, которые тоже вынуждены были учиться здесь. И не то чтобы школа держалась за каждого такого бездаря, как Робби, Картер и их подружки детства.
Они рассчитывали по-тихому записаться в театральный и если не заниматься декорациями и сценой, постоянно увиливая от обязанностей, то сыграть какую-нибудь второстепенную роль без слов.
Ответственный за постановку отказал им наотрез, просто не собираясь даже рассматривать кандидатуры. И они бы побесились и успокоились, если бы Джулия не узнала случайно, что это «прима» школьного театра дала неутешительную характеристику «компании бездельников». Из-за Муни, возможно, даже случайно ляпнувшего это, их не взяли.
И им пришлось записаться в редакцию школьной газеты, где их постоянно гоняли по мелким поручениям.
Создавалось впечатление, что редакция должна делать абсолютно все – от газеты до починки школьных туалетов и уборки территории. Именно уборкой Картер с Робертом до конца года и занимались, а Шуки с Джулией то наводили порядок в архивах газеты, то проводили генеральную уборку и перестановку книг в алфавитном порядке в библиотеке. Однажды их даже отправили разбирать школьный чердак со старыми декорациями для театра, но там оказалось гнездо летучих мышей, и тогда терпению Джулии настал конец.
Она рассказала про гадость, сделанную в их адрес совершенно ни за что директорским сынком. И Картер предложил пошутить над ним, таким повернутым на своих ролях, вечно главных. Никто и не спорил, что он был жутко талантливым, но он был странным, себе на уме, одевался, как что-то непонятное. То ли хиппи, то ли еще кто. Но девушки у него уж точно не было никогда в жизни, да он об этом явно и не думал. Шуки с Джулией решили, что у них не получится, и тогда Картер в шутку предположил, что их враг вообще по мальчикам.
Роберт в шутку согласился проверить, просто проверить, а потом громко захохотать и сказать, что это была шутка, прямо в лицо оскорбленному Муни.
Что-то пошло не так, когда он решил потянуть это подольше. Робби даже никому особо не рассказывал в деталях, что там происходило, но не отрывался от театрального наркомана до последних дней учебы. Когда уже был канун выступления, пришлось решать и решаться. И глупая шутка в духе Кинговских романов ужаса не казалась слишком уж жестокой.
Это был яблочный кисель, а никакая не свиная кровь. Но когда Робби, вымазанный в крови из магазина приколов, выбежал на сцену, упал на колени перед Муни в белом наряде, тот в ужасе бросился к нему, приняв это за чистую монету.
Трое оставшихся «бездарей» умирали со смеху за занавесом, готовясь закончить шоу. Роберт же надеялся, что Муни просто продолжает играть и не принял это все всерьез.
Но он паниковал по-настоящему, испугавшись, увидев такого искреннего обычно Робби всего в крови. Он даже не обращал уже внимания на то, что дорогой костюм, купленный для постановки, был вымазан фальшивой кровью, на плаще остались следы рук Роберта, которыми он за него цеплялся.
Зрительный зал замер, кто-то успел даже вызвать полицию и «Скорую», когда Робби вдруг поднялся и с тихим смехом отошел.
Он до сих пор помнил момент, с которого прошло несколько недель. Его театральный дружок смотрел на него в недоумении, широко распахнутыми глазами, удивленно и испуганно. Робби же посмотрел мельком наверх, и все в зале тоже подняли взгляд.
Муни то ли охнул, то ли вскрикнул, вскинув руки и согнувшись, когда увидел падающую, тягучую массу кровавого цвета. Липкая «кровь» ударилась о сцену брызгами, окатив его с головы до ног, так что распущенные, легкие и уложенные для роли волосы стали похожими на болотную тину. Костюм вернуть уже тоже было нельзя, он был испорчен безвозвратно. Первыми зарыдали от смеха Картер и Шуки, Джулия, когда спустилась в зал и включила свет, тоже засмеялась, крикнула: «Кто здесь бездарь, а?! Робби, гениальная роль! Он же даже повелся!»
Она не сказала ни слова лишнего, никто даже не подумал ничего «такого», и Роберт не мог подумать, что засмеявшийся зал доведет такого упрямого фаната сцены до истерики. Муни разрыдался, закрыв лицо руками, а потом убежал через черный ход за сценой, так что все слышали его шаги, отдававшиеся эхом, а потом хлопнула дверь.
Директриса, его приемная мать, тоже смеялась, недолго, отрывисто, пока не поняла, что вот эта, последняя часть постановки вовсе не была запланирована. И что Муни убежал не по сценарию, фальшиво рыдая, а по-настоящему.
Правда, когда она бросилась за ним, как и Роберт, удивившийся такой реакции, было уже поздно, он куда-то пропал, будто сквозь землю провалился.
Робби уверен был, что истеричный, капризный и жутко эмоциональный Муни все поймет сразу, не воспримет это всерьез и устроит скандал, что он бросится с кулаками на него, проклиная со всей громкостью чистого, поставленного для сцены голоса. Он никак не мог предсказать, что все случится именно так, как в садистских фантазиях Картера и Шуки.
Он уверен был, что знал Муни лучше их всех, причем, небезосновательно уверен, но оказалось, что не смог угадать реакцию на простую шутку. К такому готовы были, наверное, все в зале. Каждый раз, когда кто-то выходил на сцену, все невольно вспоминали связанные с театром байки и страшилки, бродившие по городу. Но только не Муни, он даже подумать не мог, что что-то подобное произойдет именно в шутку. И, восприняв всерьез появление «раненого» Робби, почувствовал себя преданным и опозоренным.
Его не нашли. Его так и не похоронили, его считали пропавшим без вести. Директриса же даже не ненавидела четверку идиотов, как они все заметили. Они если и были виноваты, то косвенно, ведь дело каждого – как именно реагировать на грубую шутку. Муни отреагировал слишком феерично, как ему и было свойственно.
Прима до последнего.
Версия с его временным отсутствием и последующим возвращением на летние занятия выглядела привлекательно, но неправдоподобно. Если бы он действительно просто уехал к родственникам или в какой-нибудь дорогостоящий круиз, почему бы его стала искать полиция? Они до сих пор по ночам патрулировали город, наведываясь в подозрительные дома на Ужасном Авеню, где часто случались какие-то странности и жуткие происшествия.
Стали бы это делать полицейские, если бы он просто где-то отдыхал и приходил в себя после потрясения? Да и директриса так переживала, не показывалась в школе, пока не была вынуждена это сделать в связи с выпускным старшеклассников. Стала бы она так себя вести, знай она, где он?
Очевидно - Муни пропал по-настоящему, но Робби не мог прогнать ужас, который испытал, когда его кто-то потрогал за плечо на геометрии, а потом он увидел «пропавшего» одноклассника прямо за собой.
Та же улыбка, тот же взгляд, те же длинные волосы и длинная челка, зачесанная направо, заплетенная в тонкую косу с бусинками на кончике.
Только что-то изменилось. Прямо он смотрел так же доброжелательно, как раньше, а стоило Роберту развернуться к своей парте, краем глаза он заметил злобный оскал. Оглянувшись же, он ничего такого не увидел, только поймал на себе удивленный и вопросительный взгляд, а потом закрыл глаза и снова сел ровно, пытаясь прогнать это видение.
А потом Муни просто пропал, в толпе торопившихся домой лодырей, театралов и спортсменов он будто растворился, и Робби не успел поймать его для разговора. Никто не кричал: «О, смотрите, Муни здесь!»
Никто его будто не замечал.
От этого становилось только хуже. Встреча с друзьями на стадионе тоже мало утешила. На его возмущенные вопросы о том, не галлюцинация ли просила у него угольник на геометрии, Картер только пожал плечами и тихо ответил.
- Без понятия тогда. Если не галлюцинация, и ты не заснул вдруг на уроке, то я не знаю, кто это был. А если это он, то нужно спросить у директрисы, с какой стати она так переживала о его пропаже. Заглянуть в участок и уточнить, с какой стати его искали так долго и устроили из этого такую драму, а?
- Я знаю, что ты прав, - Роберт закатил глаза, встал со скамьи и натянул широкий ремень сумки, выпачканной в пыли. Отряхивать было лень. – Но это нельзя как-то… - он поводил руками перед собой. – Понимаете? Это бред. То есть… либо я прав, но что-то не сходится, либо вы правы, но тогда его там быть не могло просто. Но он был там. Значит, прав я. Но…
Картер засмеялся, не выдержав, запрокинул голову.
- Отлично, Ходж. Мы все так долго шарахались от кустов и темных углов, думали, откуда же он вылезет… кому же он будет мстить…
- Привидений не бывает, - мрачно огрызнулся Робби.
- Вот это ты нам и расскажешь. Бывают они или нет. Передавай привет Муни, - Картер тоже встал, отряхнул низко сползшие штаны и закинул рюкзак с одной вытянутой лямкой на плечо. – Удачи, брат.
Шуки вскочила и пошла за ним, Джулия лениво сползла со скамейки и нацепила свои солнечные очки.
Они стояли друг перед другом с Робби еще полминуты, он решал, что ему делать, а потом она решила сообщить.
- Я домой пойду. Они там сейчас застрянут либо в кино, а я все видела уже, либо в игролэнде. Мне там скучно.
- Я в курсе, - Робби кивнул.
- Я к тому, что… может, проводишь? То есть, пойдем вместе?
Он даже не понял, кому от этого стало легче – ей или ему самому. Наверное, ей просто скучно было идти одной, плеера или даже телефона у нее он не видел. Но ему не улыбалось наткнуться на подозрительно дружелюбного Муни где-нибудь по дороге. Не убегать же от него, сломя голову и издавая дикие вопли. Разговаривать с ним тоже как-то не хотелось, пока не предъявит справку о том, что он абсолютно жив и психически здоров.
- Конечно. Сам собирался предложить, - он хмыкнул, включая обаяние, как будто подруга детства этого бы не заметила. Все равно, если бы план с Гудруни не нарушил ровное течение их жизни, рано или поздно они бы притянулись друг к другу, как Шуки с Картером.
Стоило ли сопротивляться судьбе сейчас, когда Муни уже не было в живых? Пора его забыть, как страшный сон, и перестать видеть на каждом углу.

Дата добавления: 2015-09-06