Массовый человек

Естественное стремление организма к удовольствию приостанавливается, как правило, в двух случаях: в интересах выживания и ради большего удовольствия. В условиях, представляющих угрозу жизни индивида, удовольствие и творчество переходят в разряд второстепенных ценностей. Самое важное — остаться в живых, и человек ради этого вытерпит боль и откажется от удовольствия. Кроме угрожающей ситуации, индивид может отсрочить немедленное удовлетворение потребности или желания в том случае, если это приведет к большему удовольствию в будущем. Он даже способен стерпеть до некоторой степени боль, чтобы достичь цели, обещающей значительное удовольствие. Творческий процесс часто сопряжен с некоторой болью, поскольку требует усилий для воплощения идеи в жизнь. Ни в одной из этих ситуаций жертвование удовольствием не считается деструктивным актом. Удовольствие по-прежнему остается главной целью индивида.

Существует, однако, одно условие, ведущее к саморазрушающему поведению. Этим условием является перенаселенность. Известно, что когда численность животных превышает оптимальную плотность на единицу жизненного пространства, запускаются деструктивные механизмы, направленные на снижение популяции животных. Экспериментально подтверждено развитие деструктивных тенденций в среде крыс, обитающих на ограниченной территории, когда их численность превышает определенный рубеж. Развиваются невротические поведенческие паттерны; пропадает стремление к чистоплотности; крыса-мать бросает или уничтожает свое потомство; более сильные мужские особи нападают на слабых и убивают их.

Подобное поведение объясняется нарушениями, возникающими в результате избыточного числа контактов, происходящих в условиях повышенной плотности. С одной стороны, эти контакты становятся источником возбуждения и стимуляции, но с другой стороны, условия повышенной численности ограничивают возможность получения разрядки и снятия возбуждения. Это ведет к развитию напряжения, нервозности и деструктивному поведению.

Возникает искушение провести параллель между невротическим поведением крыс и поведением современного человека, который тоже живет в условиях перенаселенности. Психиатры, тем не менее, отказываются принять взятый в отдельности факт перенаселенности как причину эмоциональных расстройств, с которыми они сталкиваются в своей практике. Во-первых, подобные заболевания возникают и у людей, о которых не скажешь, что они живут в условиях перенаселенности. Во-вторых, далеко не каждый человек, проживающий на территории с высокой плотностью населения, склонен к самодеструктивному поведению. И, в-третьих, как было обнаружено, большинство эмоциональных проблем восходят к раннему детскому опыту. Аналогия, тем не менее, настолько явная, что ее нельзя просто проигнорировать. Кроме того, многочисленные исследования отмечают, что среди жителей регионов с низким доходом и высокой плотностью населения процент эмоциональных заболеваний выше.

Я склонен предполагать, что общим знаменателем всех невротических моделей поведения является ослабление чувства самости, включающее в себя потерю чувства идентичности, снижение осознания собственной индивидуальности, обедненное самовыражение и пониженную способность к удовольствию. Перенаселенность, несомненно, будет способствовать подобной личностной ограниченности как располагающий фактор, в то время как фактической причиной этого является семейная ситуация. Семья же, как отметил Вильгельм Райх, является действующей силой общества.

Хотя никто не может сказать точно, какова оптимальная плотность населения для человека, нельзя отрицать, что мы живем в массовом обществе, членам которого в определенной степени свойственно саморазрушающее поведение. Вместо стремления к удовольствию, являющегося нормальным паттерном, люди побуждаемы достижением успеха и одержимы идеей власти. Ни побуждение, ни одержимость не способствуют творческому подходу к жизни. Они являются деструктивными силами личности.

В массовом обществе успех — это критерий, выделяющий индивида из толпы. Про успешного человека говорят, что он «сделал это». Что он сделал на самом деле — он сделал себе имя. Достигнув признания, он, как принято думать, может расслабиться и наслаждаться жизнью, в то время как масса безымянных людей вокруг него продолжает свою борьбу за успех. Успешному индивиду завидует толпа, которая видит в успехе ауру могущества и воображает, что с достижением успеха все проблемы исчезают или, по крайней мере, значительно сокращаются.

Умом мы понимаем, что успех не обладает никакими магическими свойствами. Эмоционально, тем не менее, мы все в определенной степени стремимся к успеху в той или иной сфере — финансовой, политической, спортивной, социальной и даже в супружеской. Какое бы поприще для своих устремлений мы ни выбрали, мы придаем успеху такое значение, что он часто становится доминирующим стимулом в нашей жизни.

Все это вполне объяснимо, поскольку мышление в терминах успеха или неудачи типично для нашей ориентированной на цель культуре. С того момента, как мы впервые ступаем на порог школы, наша общественная жизнь фиксируется записью наших успехов и неудач. Продвижение из класса в класс обеспечивается достижением последовательных целей, и в дальнейшем это становится моделью нашей взрослой жизни. Поскольку цель является неотъемлемым компонентом планирования (у любого плана есть цель), нам придется следовать этой модели до тех пор, пока существует потребность планировать свои действия в соответствии с личностной или социальной шкалой. Я не могу себе представить исчезновение этой потребности в нашем сложном обществе.

Непосредственно касающейся нас проблемой, тем не менее, является усиливающаяся тенденция считать успех сам по себе первостепенной целью. К примеру, если я планирую написать книгу, то моя цель — опубликовать ее. Достигнув этой цели, я могу сказать, что добился успеха. Однако в общественном сознании это не является успехом. Вот если моя книга будет отнесена к разряду бестселлеров, тогда успех действительно будет достигнут. В этом случае я обрету признание, которое является важной составляющей представления об успехе.

Можно ли сказать, что борьба за успех есть стремление к признанию? Существует много свидетельств в поддержку такого взгляда. В любой сфере человеческой жизнедеятельности существуют символы и процедуры, являющиеся выражением признания и критериями достижения успеха. В области киноискусства это награда киноакадемии, в театре — «Топу Awards»*[6]. Бейсбол имеет свой «зал славы», футбол — сборную команду США. Успешного бизнесмена с почетом встречают на ланчах и обедах, художника чествуют на приемах и премьерах. Посещение всех этих мероприятий освещается с максимальной гласностью, дабы укрепить образ успешного индивида.

Образ успешного человека в его представлении средствами массовой информации — это изображение счастливого человека. Он окружен улыбающейся семьей, каждый член которой, кажется, купается в лучах его успеха. Нет ни облачка на горизонте его счастливой судьбы. Образ может заметно потускнеть позже, когда проблемы его личной жизни станут известны общественному сознанию, однако к этому времени внимание публики привлекут к себе фигуры других успешных людей, добавляя новый лоск к образу успеха. Публика, по всей видимости, нуждается в объектах восхищения, и средства массовой информации удовлетворяют эту потребность. Успешный человек — герой технологической эры.

Герои — это не новость. Каждая эпоха порождает своих героев, индивидов, выделяющихся из массы благодаря неким достижениям. Их успех служит вдохновением для других, следующих их примеру. Образом героя является индивид, который воплощает в себе высшую степень добродетели. Добродетелью может быть храбрость, мудрость или вера, но это всегда свойство личности, благодаря которому достижение стало возможным. Герой не стремится к признанию. Мотивацией его поступков не может быть эгоизм, иначе он не был бы настоящим героем.

В нашей культуре успех сам по себе не подразумевает высшей добродетели. Книга необязательно является лучшей лишь потому, что находится в списке бестселлеров. Большинство книг, добивающихся этого отличия, апеллируют к массовому спросу и обычно поддерживаются широкой рекламой. Успех в мире бизнеса требует особенной деловой хватки, однако это качество никогда раньше не относилось к разряду человеческих добродетелей. Все, что имеет сегодня значение, это достижение, а не личные качества индивида. Порой успех достигается благодаря качествам, отнюдь не являющимся добродетельными. До падения рейха Гитлер пользовался успехом у огромного количества людей во всем мире. Конечно, успех может сопутствовать индивиду, обладающему редкими способностями, однако признание получают не личные качества индивида, а его достижения.

Реальные достижения часто остаются без должного внимания. Автор шести хороших книг может быть менее успешным, чем автор одного бестселлера. Главное, что берется в расчет, — это признание. Без признания человек не может считаться достигшим публичного успеха.

Достичь успеха означает возвыситься над толпой, выделиться из массы людей и быть признанным как личность. Для писателя это означает, что каждое его слово, написанное или произнесенное, отныне считается важным. «Он котируется» — так было сказано об одном успешном авторе. До наступления успеха он «не котировался», хотя его ранние работы, возможно, были гораздо интереснее. Через успех он обрел значимость. Мы встречаемся с этим на каждом шагу. Как только человек достигает успеха, к нему начинают с уважением прислушиваться. Раз ему удалось «сделать это», то его слова могут подсказать нам, остальным, продолжающим предпринимать отчаянные попытки, секрет благосклонности фортуны. Успешный человек важен для тех, кто хочет быть успешным.

Образ успеха как движущей силы человеческого существования является сравнительно новым. Образы (имиджи) всегда играли важную роль в жизни человека. В прошлом, однако, доминировали образы религиозного характера или всесильных правителей. Эти разделяемые всеми образы служили объединению людей и связывали их с высшей, то есть сверхиндивидуальной целью. Образ способен на это, поскольку он фокусирует мышление человека и направляет его энергию. Следовательно, его можно использовать для контроля над поведением человека. Мы научились манипулировать процессом формирования образа через рекламу или контроль над средствами коммуникации. Эта сила позволяет тем, кто находится у власти и имеет доступ к средствам коммуникации, диктовать обществу собственные ценности. Поскольку это их собственные ценности, вполне понятно, что успех и власть будут среди них наиболее важными.

Успех — это свет юпитеров, выделяющий одного из многих. На самом деле, чтобы быть успешным в сегодняшнем мире, вовсе необязательно достигать чего-то особенного; если на индивида упал свет прожекторов, значит он на пути к успеху. Если о вас написали в «Life», то считайте, что вы добились успеха. Если вы попали на телевизионное, транслируемое на всю страну шоу, то вы «сделали это». Лучи прожекторов сегодня обладают такой силой, что человек, на котором они остановились на какое-то мгновение, становится известным на всю жизнь. Однако этот же сфоку­сированный свет погружает всех остальных в глубокую мрачную тень.

Поскольку успех — это символ, выделяющий индивида из массы в глазах публики, он есть продукт системы, создающей массу. Могут показаться противоречием слова о том, что стремление к успеху является также одной из важных сил, порождающих массовую культуру. Однако истинные взаимосвязи всегда являются диалектическими. Если массовое общество взращивает стремление к успеху, то в равной степени справедливо будет сказать, что образ успеха становится одной из связующих сил в массовом обществе.

Средства массовой информации — не единственная сила, которая создает массового человека, то есть человека с отсутствием общественной идентичности. Массовые развлечения и массовое производство тоже являются составляющими системы. Насколько особенным может чувствовать себя человек, сидящий за рулем «форда» или «шевроле»? На дорогах миллионы этих машин. Стремясь преодолеть этот недостаток, некоторые предприимчивые индивиды стараются стать первыми обладателями новейших моделей. Поскольку мы вынуждены покупать идентичные продукты и жить в идентичных домах, то эти важные сферы самовыражения оказываются для нас закрыты. Мало того, массовое производство требует, чтобы мы занимались одной и той же деятельностью. Человек может быть одним из двадцати секретарей в офисе, одним из сотни продавцов в гипермаркете, одним из тысячи рабочих на фабрике; мы — массовые люди, нас можно заменить, не нарушая процесса.

Массовые развлечения оказываются еще более коварными, поскольку вторгаются в нашу частную жизнь. Как телезрители мы абсолютно анонимны. Мы сидим в полумраке, глядя на изображение, и даже купив билет, мы не имеем никакой связи с исполнителем. Мы лишены возможности выразить свою реакцию, наградить исполнителя аплодисментами или отказать ему в этом. Мы — великая армия безвестных зрителей, которая не принимается в расчет иначе как в численном выражении. Единственной отдушиной для нашего эго становится отождествление с успешными индивидами, купающимися в лучах прожекторов.

Кроме стремления к успеху, массовое общество также прививает людям одержимость властью. Стремление к успеху развивается из потребности получить признание, достичь идентичности, даже если она носит публичный характер, и почувствовать свою значимость. Стремление к власти происходит из потребности преодолеть внутреннее чувство беспомощности и компенсировать внутреннее чувство отчаяния. Для человека существует два аспекта власти. Первый — богатство, второй — авторитет. Оба способны наделить их обладателя чувством власти, которое служит созданию псевдоиндивидуальности, сходной с той, что отличает успешного человека. Кажется, будто богатство и власть дают возможность самовыражения, которой лишены люди, ограниченные в средствах или люди невысокого положения.

Однако самовыражение предполагает наличие у человека «Я», которое можно выразить. Ни богатство, ни авторитет не могут создать «Я» там, где его нет. Я далеко не единственный психиатр, которому приходилось лечить богатых людей с серьезнейшими эмоциональными расстройствами, от которых страдали и они сами, и их семьи. Многие из них чувствуют себя виноватыми в связи с обладанием большим состоянием, которое часто оказывается, вопреки распространенному мнению, непосильной ношей. Власть может оказаться еще большей обузой, поскольку накладывает на ее обладателя обязательство сохранять вид и поддерживать положение, которые противоречат его чувствам и желаниям. Стоящий у власти человек убежден, что должен хранить верность системе, давшей ему эту власть, не обращая внимания на тот факт, что это может разрушить целостность его личности.

Деструктивное влияние стремления к успеху часто проявляется тогда, когда успех уже достигнут. Не так давно я лечил бизнесмена, который после нескольких лет усилий достиг успеха, о котором мечтал. Он обратился ко мне по поводу депрессии. Успех не принес ему ожидаемого удовольствия или чувства раскрепощения. Еще один пример — случай актрисы, приложившей максимум усилий для достижения признания. Когда успех, наконец, пришел к ней, у нее развилась депрессия. Подобные случаи настолько распространены, что я пришел к выводу: депрессия развивается, когда происходит крушение иллюзий. В упомянутых случаях иллюзией была вера в то, что успех принесет счастье или будет способствовать удовольствию.

Поскольку ценностями массового общества являются успех и власть, разделяющий эти ценности индивид становится массовым человеком и теряет свою подлинную индивидуальность. Он не представляет себя вне толпы, поскольку его основной интерес — возвыситься над ней. В то же время для него чрезвычайно важно быть принятым толпой. Он отказывается от индивидуализации, свойственной истинной личности в пользу конформизма. Происходит переориентация его поведения от удовольствия в сторону престижа, теперь он становится искателем статуса и покорителем вершин социальной лестницы. Что еще хуже, эти ценности проникают в его семейную жизнь. Они становятся критериями, с помощью которых он оценивает собственных детей, которые должны им соответствовать, становясь одновременно и угождающими, и выдающимися.

Нельзя возлагать вину за такое состояние дел на людей, управляющих системой. Телевизионный продюсер не может нести ответственность за превращение нас в массовых людей. Проблема не в плохом качестве телевизионных программ. Порочна сама система, с ее стремлением привлечь наибольшее число людей и готовностью потворствовать ради этого самым низким вкусам и эмоциям.

Мы вливаемся в массы, когда начинаем идентифицировать себя с системой, принимая ее ценности. При этом нам нелегко бывает отделить себя от системы, ибо она внедряется в каждый аспект нашей культуры. Мы должны покупать те или иные товары массового производства. Мы должны время от времени читать газеты, хотя лично я нахожу, что они мало способствуют моему здоровью и благополучию. И если уж мы не в силах отказаться от радио- или телеприемника, мы должны, по крайней мере, тщательнее подходить к своему выбору программ. Мы должны быть разборчивыми, если хотим избежать промывания мозгов всепроникающей пропагандой и рекламой, которые обрушиваются на нас в интересах системы. Мы сможем сделать это лишь в том случае, если защитим свою подлинную индивидуальность и не позволим соблазнить себя наградами, которыми система одаривает тех, кто достиг успеха.

Система предоставляет энергичному индивиду возможность стать одним из актеров драмы, а не оставаться частью невидимой и неслышимой аудитории. Кто-то должен вести шоу или, по крайней мере, создавать впечатление ведущего. Те, кто поднялся на вершину иерархии власти, считаются достигшими успеха. Иерархии существуют в любой сфере человеческой деятельности: в бизнесе, политике, искусстве и так далее. Кроме того, в каждом секторе той или иной сферы тоже есть своя иерархия. Любой вид организованной деятельности создает иерархию власти. В любой иерархии, будь она крупной или мелкой, человек, находящийся на вершине и сосредоточивший в руках больше власти, считается успешным с точки зрения тех, кто находится ниже на этой лестнице.

И все же на самом деле шоу не ведет никто; никто не обладает реальной властью. Те, кто наверху, в той же степени являются частью системы, что и находящиеся в самом низу тотемного столба. Вышестоящих можно заменить с той же легкостью, как и любого из их подчиненных. Их нельзя отнести к творческим людям, чья работа несет в себе отпечаток их индивидуальности. Их функция, подобно функции массового человека, — продолжать шоу, поддерживать систему в рабочем состоянии, следить за работой машины. Конечно, наверху это происходит иначе, но разница лишь в степени власти, а не удовольствия. Человек наверху может удовлетворять свое эго тем, что он выделяется из массы, но это оказывается возможным не в силу его индивидуальности. Он стоит на плечах людей, поддержка которых необходима для сохранения высокого положения. Он не отличается от остальных. Он массовый человек, освещенный на какое-то время лучом прожектора. Он полностью отдан борьбе за власть и разобщен как со своим телом, так и с его ориентацией на удовольствие.

Дата добавления: 2015-09-06