Подстрочник. В одиноком шатре,(палатке на отшибе ) ожидая

В одиноком шатре,(палатке на отшибе) ожидая

победы

Она стоит и мгла боли искажает то что она видит

Как некая слабая лилия, вымокшая от дождя

Крикливый звон оружия, обагренное небо.

Руины войны, и остатки рыцарства,

Ничего гордой душе не страшно, то, что страшно

другим

Она храбро ждет ее Господина и Короля

Ее душа - пламя страстного восторга

О золотые волосы, о, алые губы! Лицо,

Созданное искушениями и любовью

С тобой я забываю труды и усталость

Путь без любви не знающий отдыха

Стесненный пульс времени, ужасная усталость души

Моя свобода, и моя жизнь республиканца.

Impressions de Theatre

ФЕДРА

(К Саре Бернар)

К акой пустой и скучный мир пред ней,
Единственной, которая достойна,
Под сенью академии Платона
С Мирандоло бродить среди аллей,

Ломать тростник, переходя ручей,
Для дудочки лесного бога Пана
Придти на Феакийскую поляну,
Где пробудился мрачным Одиссей.

Ах! Видимо когда-то слабый прах
Был закупорен в греческом сосуде,
Но ты вернулась в мир, где скучны люди,

Устав от вечной сумрачности ада,
От асфоделей, что не тешат взгляда
И губ холодных на твоих губах.

Написанное в театре «Лицеум»

1. ПОРЦИЯ

Подстрочник

Я не удивляюсь, почему Басанио был таким смелым,
Он знал, что всё, что он делает, не ведёт к опасности:
Или гордый Арагон склонит голову,
Или огненное сердце Марокко охолодеет:
В этом роскошном платье окаймлённым золотом
Что более золотое, чем золотое солнце
Ни одна женщина Веронезе
Не была и на половину так прекрасна, как ты, которую я вижу.
Ещё прекрасней ты, когда с мудростью строишь защиту
И тебе подходит платье адвоката, которое ты надела
И не позволила законам Венеции отдать
Сердце Антонио проклятому еврею -
O Порция! Возьми мое сердце себе:
Я думаю, что не буду оспаривать залог.

Написанное в театре "Лицеум"

I.ПОРЦИЯ

(Элен Тьери)

Б асанио* как будто рвался в бой,

Хотя к опасности он вовсе не стремился:

Надеялся, что Арагон смирился,

Или Марокко овладел собой,

Поскольку в платье с золотой каймой

Ты превосходишь даже солнца свет

И среди женщин Веронезе нет

Той, что с тобой сравнится красотой.

Но восхищает более когда ты,

Стоишь в одежды строгой адвоката,

Чтобы закон Венеции не мог

Антонио отдать во власть еврея.

Бери же сердце, Порция, смелее!

Не стану я оспаривать залог.

CAMMA

(To Ellen Terry)

A s one who poring on a Grecian urn
Scans the fair shapes some Attic hand hath made,
God with slim goddess, goodly man with maid,
And for their beauty's sake is loth to turn

And face the obvious day, must I not yearn
For many a secret moon of indolent bliss,
When in midmost shrine of Artemis
I see thee standing, antique-limbed, and stern?

And yet — methinks I'd rather see thee play
That serpent of old Nile, whose witchery
Made Emperors drunken,--come, great Egypt, shake

Our stage with all thy mimic pageants! Nay,
I am grown sick of unreal passions, make
The world thine Actium, me thine Anthony!

Зелёного ль, серого ль цвета глаза –
Апрельские в них небеса,
Когда поцелуй я сорвать был рад,
Пылал аметистом взгляд;

Улыбка твоя заставала врасплох,
Подолгу твой взгляд был строг, -
Внезапно, всего пять минут спустя,
Смеялась ты, словно дитя;

Боялась ты, словно цветок летним днём,
Промокнуть под сильным дождём -
И капли едва оставляли след -
Тебя уже рядом нет.

Казалось, что ты от меня в двух шагах,
Но крылышки на ногах
Чудесно и быстро тебя несли,
Почти оторвав от земли.

Сплетал ли я пряди твоих волос?
Они по плечам вразброс
Спадали потоком лучей золотых,
Когда я касался их.
Ах, это случилось давно…

Я так хорошо помню комнату

И цветение сирени,

Стекло, по которому били капли

Тёплого июньского дождя.

И цвет твоего наряда –

Он был янтарно-коричневым –

И две жёлтых атласных складки

С высокого плеча.

И платочек из французского кружева,

Которым ты касалась лица,

На нём оставила след слезинка?

Или это был дождь?

На твоей руке, взмахнувшей на прощание,

Проступали прожилки голубых вен,

В твоём голосе, когда ты сказала: «Прощай!»,

Чувствовалась раздражительность.

«Вы впустую потратил свою жизнь.»

(Ах, это было, как удар ножа!)

Когда я мчался через ворота сада

Было слишком поздно.

II. QUEEN HENRIETTA MARIA

(To Ellen Terry)

I n the lone tent, waiting for victory,

She stands with eyes marred by the mists of pain,

Like some wan lily overdrenched with rain:

The clamorous clang of arms, the ensanguined sky,

War's ruin, and the wreck of chivalry

To her proud soul no common fear can bring:

Bravely she tarrieth for her Lord the King,

Her soul a-flame with passionate ecstasy.

O Hair of Gold! O Crimson Lips! O Face

Made for the luring and the love of man!

With thee I do forget the toil and stress,

The loveless road that knows no resting place,

Time's straitened pulse, the soul's dread weariness,

My freedom, and my life republican!

---

Дата добавления: 2015-09-06