Залог будущего урожая.

Пленум ВАС РФ не дал ответов на вопросы, связанные с наличием права залога в отношении будущей вещи. Наиболее частым примером такого залога является залог будущего урожая.

При ответе на вопрос о том, в каком порядке и в какой момент залогодержатель имеет право принять участие в деле о банкротстве залогодателя, необходимо определиться, с какого момента возникает право залога. Есть основания полагать, что с момента заключения договора залога будущего урожая возникает не право залога, а лишь одна из предпосылок его образования. К появлению права залога приведет юридический состав, который будет состоять по меньшей мере из двух юридических фактов: а) сделка залога, содержащая надлежащую индивидуализацию будущей вещи; б) возникновение вещи в будущем. Таким образом, до тех пор, пока не возникла вещь, нельзя говорить о появлении права залога.

Вещь же, если говорить об урожае, возникает лишь в момент отделения колосьев, корнеплодов и т.п. от земельного участка, на котором они произрастают. До этого момента любые растения являются самостоятельной частью земельного участка, на которую не могут быть установлены самостоятельные вещные права. Это касается не только колосьев, корнеплодов и прочих однолетних, но и многолетних - яблоневых, вишневых садов, виноградников и т.п., несмотря на то, что иногда они учитываются в бухучете как самостоятельные объекты.

Следовательно, арендатору земельного участка не может принадлежать право собственности на несобранный урожай. Но это не означает, что арендатор абсолютно не защищен в правовом смысле. Арендатору предоставляется право присвоения плодов земельного участка, и это право защищается, в том числе и от собственника земельного участка. Если договор аренды не будет прекращен, арендатор соберет урожай и станет его собственником. Если арендодатель незаконно воспрепятствует арендатору присвоить урожай, в том числе незаконно откажется от договора, впоследствии арендатор вправе претендовать на все плоды, которые были или должны были быть собраны, но не как их собственник, а как лицо, имеющее обязательственное право.

Прояснив ситуацию с моментом возникновения права залога, разберемся в том, когда залоговый кредитор вправе требовать включения его требований в реестр. Если урожай собран и представляет собой определенное количество надлежаще обособленного зерна, свеклы, картофеля и т.п. (отмеченные и отдельно хранящиеся мешки, упаковки, насыпь на отдельной площадке и т.п.), с реализацией права залога в отношении этого товара в делах о банкротстве нет никаких проблем. Предъявление и установление требований происходит по общим правилам.

Все вопросы связаны с ситуацией, когда урожай пока не собран, а дело о банкротстве залогодателя уже возбуждено. Здесь возможно несколько вариантов, которые необходимо рассмотреть отдельно.

Первый вариант - установление таких требований в любой процедуре банкротства в общем порядке. Этот вариант имеет следующие недостатки: неопределенность предмета залога (сколько будет собрано урожая и будет ли урожай собран вообще), отсутствие предмета залога во владении залогодателя. С этими недостатками связан существенный риск несправедливого баланса интересов при банкротстве. Например, если залог был предоставлен в обеспечение чужих долгов, право голоса залогового кредитора, которым он обладает в процедуре наблюдения и иногда в процедурах финансового оздоровления и внешнего управления, всецело зависит от стоимости залогового имущества. Любые предположения в этом отношении неприемлемы. Принимая во внимание роль арбитражного управляющего в процедурах банкротства, а также настоящие битвы, которые разворачиваются между кредиторами за право провести на эту позицию свою кандидатуру, каждый голос на собрании кредиторов должен быть обоснован. Следовательно, ни в одной из процедур банкротства, в которых залоговый кредитор имеет право голоса, до момента появления реального права залога требования залогового кредитора не могут быть установлены и включены в реестр требований кредиторов.

Таким образом, первый вариант никак не может быть поддержан.

Второй вариант - не включать требования залогодержателя в реестр до того, как право залога будет окончательно сформировано, но после этого включать на любой стадии конкурсного производства. Это потребует раскрытия реестра требований кредиторов для залогового кредитора. Но в этом в общем-то нет ничего страшного. В законодательстве о банкротстве имеется уже два примера, когда появляется исключение из общего правила о закрытии реестра кредиторов (п. 1 ст. 142 Закона о банкротстве). Во-первых, это положения о сделках, признанных недействительными в ходе конкурсного производства (п. 4 ст. 61.6 Закона). Во-вторых, это ситуация, описанная в п. 15 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 N 59 "О некоторых вопросах практики применения Федерального закона "Об исполнительном производстве" в случае возбуждения дела о банкротстве" (двухмесячный срок на закрытие реестра требований кредиторов исчисляется не с момента опубликования сведений о признании должника банкротом, а с момента направления соответствующему кредитору уведомления).

Тем не менее и второй вариант не учитывает весомые теоретические препятствия для своего осуществления, о которых речь пойдет ниже.

Третий вариант - установление требований залогового кредитора по "несозревшему" залогу только при условии его "созревания" к началу процедуры конкурсного производства, но не позднее.

В пользу данного варианта могут быть приведены аргументы формального и сущностного характера.

С формальной точки зрения данный вариант отвечает принципу невозможности установления в деле о банкротстве отсутствующего права, т.е. соответствует букве закона. В делах о банкротстве устанавливаются лишь те требования, по которым безотносительно к банкротству кредитор вправе был претендовать на решение суда об удовлетворении аналогичного иска к должнику. Данный вывод подтверждается всей практикой банкротства. Например, для того, чтобы ликвидировать отступление от указанного принципа в случае, когда по обязательству должника перед кредитором еще не наступил срок (т.е. суд в исковом порядке отказал бы в иске о взыскании долга), в ст. 126 Закона о банкротстве включено правило о том, что с момента открытия конкурсного производства срок исполнения всех обязательств должника считается наступившим.

К сожалению, данная норма не помогает решать проблемы с залогом. И вообще в ней идет речь только об одной разновидности обязательств - обязательствах на срок. Иные особые виды обязательств, например обязательства под условием, указанная норма не регулирует.

Правовая природа залога вызывает споры. Мы придерживаемся взгляда на залог как на особое вещное право. Это право полностью не возникло, пока не наступил второй элемент фактического состава, о котором шла речь выше. Но, даже если занять позицию, в соответствии с которой залог - обязательственное право, описать право залога будущей вещи можно лишь через конструкцию обязательств, возникающих под отлагательным условием. Повторим, Закон о банкротстве ничего не говорит о том, как следует поступать с обязательствами должника под условием. Думается, этот пробел должен приводить к отрицанию возможности установления судом требования кредитора по обязательству с ненаступившим условием.

Законодателю имеет смысл обратить внимание на данную проблему, продумать наиболее значимые виды условных прав и обязанностей (еще один вид, который обязательно должен быть урегулирован, - обязанности поручителя <1>) и включить в Закон о банкротстве соответствующее регулирование. Причем можно ожидать, что оно будет содержать существенные отличия применительно к разным видам прав (к обязательственным правам подход может быть одним, к вещным - другим).

--------------------------------

<1> Имеется в виду тот случай, когда со стороны основного должника просрочка, являющаяся условием наступления ответственности поручителя, допускается лишь после того, как в отношении поручителя открыто конкурсное производство и реестр требований к нему закрыт.

С сущностной точки зрения третий вариант вызывает одобрение, исходя из следующего.

В российской юридической литературе пока не столь широко представлена дискуссия о последствиях совершения распорядительной сделки в отношении будущей вещи (будущего права) <1>, поэтому стоит уделить данному теоретическому вопросу некоторое внимание.

--------------------------------

<1> К немногочисленным исключениям относятся работы Е.А. Крашенинникова (Основные вопросы уступки требований // Очерки по торговому праву. Вып. 6. Ярославль, 1999. С. 7 и сл.) и Л.А. Новоселовой (Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М.: Статут, 2003. С. 167 - 181).

В зарубежной литературе большинство споров разворачивается в отношении не залога, а иных видов распорядительных сделок, прежде всего сделок уступки будущего права. Речь ниже пойдет о результатах именно такой дискуссии, но выводы иностранных специалистов вполне применимы и в отношении сделок залога как сделок, непосредственно влияющих на возникновение прав в отношении объекта права (распорядительных сделок). В этом и заключается смысл теории гражданского права - выделить похожие, родственные явления, относящиеся к одному и тому же институту (в данном случае - категории распорядительных сделок), с тем чтобы облегчить задачу правоприменителя. Итак, две точки зрения теоретиков права существуют уже более ста лет.

Обе стороны не сомневаются в том, что в момент возникновения право требование переходит к цессионарию без каких-либо дополнительных действий со стороны цедента (в нормальной ситуации, не осложненной дополнительными обстоятельствами, например банкротством цедента). При этом одна говорит, что уступленное будущее право, если оно возникает, то сразу в лице цессионария (нового кредитора). Другая возражает - это право возникает на секунду ("юридическую секунду") в лице цедента и лишь потом переходит к цессионарию <1>.

--------------------------------

<1> Обзор мнений из германской судебной практики см.: Palandt. Kommentarzum BGB. 67. Aufl. Munchen, 2008. S. 582; Paul T. Die Sicherungsabtretung im deutschen und amerikanischen Recht unter besonderer Berucksichtigung des Forderungskonflikts zwischen Geld- und Warenkreditgeber. Berlin, 1988. S. 25.

Разница между этими точками зрения весьма практическая. Если в момент возникновения права цедент не имеет распорядительной власти (например, стал недееспособным вследствие психического заболевания), то секунда превращается в вечность: право не может автоматически перейти к цессионарию без дополнительного волеизъявления, например, со стороны опекуна.

Еще более остро встает вопрос в связи с банкротством, ведь признание должника банкротом как раз и означает лишение его распорядительной власти над своим имуществом. Это четко проявляется в вопросах банкротства граждан, а при банкротстве юридических лиц по российскому законодательству та же идея предстает в слегка завуалированной форме - она реализуется благодаря предписаниям закона о том, что полномочия руководителя должника прекращаются и их осуществляет конкурсный управляющий.

В целом можно признать, что в Германии на протяжении последних ста лет господствующим является толкование законодательства о банкротстве (§ 7, 15 Конкурсного устава, § 24, 81, 91 пришедшего ему на смену Положения о несостоятельности 1999 г.), проводящее идею, что цедент должен сохранять распорядительную власть до момента возникновения права требования <1>. Иными словами, если требование должника к своему дебитору возникает после объявления должника банкротом, оно не переходит к приобретателю, а неудавшийся цессионарий обладает только правами требования, основанными на обязательственной сделке с должником (например, ему принадлежит требование о возмещении убытков), но они имеют статус обычных денежных требований при банкротстве (конкурсных требований, если право появилось до открытия конкурса, текущих - если после) <2>.

--------------------------------

<1> Heidelberger Kommentar zur Insolvenzordnung von D. Eickmann, A. Flessner, F. Irschlinger. 2. Aufl. Heidelberg, 2001. S. 133. Грюнеберг пишет об исключении из данного правила в том случае, когда правовое основание для права требования уже имеется на момент совершения уступки будущего права и сохраняется на момент возникновения данного права (см. Palandt. S. 582). При этом им не раскрывается, что следует понимать под правовым основанием. В любом случае данная проблема актуальна для уступки будущего права, в отношении которой можно констатировать двойственность подходов германской доктрины, но не имеет значения для залога как распорядительной сделки.

<2> Heidelberger Kommentar zur InsO. S. 270 - 271. Новейшая практика Верховного суда Германии иногда допускает отступления от этой идеи (решение 2008 г.), но это встречает устойчивую критику в литературе. Обзор позиций см.: Hamburger Kommentar zum Insolvenzrecht / A. Schmidt (Hrsg.). 3. Aufl. Hamburg, 2009. S. 902.

Норма абз. 1 § 91 Положения о несостоятельности Германии, относящаяся к проблеме распоряжения будущим правом, сформулирована следующим образом: "Права на предметы, входящие в конкурсную массу, не могут быть приобретены юридически действительным образом после открытия конкурсного производства, в том числе и тогда, когда в основу (приобретения) положены не распоряжение (распорядительная сделка) и не исполнительное производство, проводившееся в пользу конкурсного кредитора". В комментариях в качестве примера приводится вывод о том, что у наймодателя не может возникнуть законное право залога на вещи нанимателя, внесенные в съемное помещение (при том, что в обычной ситуации оно возникает в силу закона) <1>.

--------------------------------

<1> Hamburger Kommentar zum Insolvenzrecht. S. 983.

Данная позиция представляется оправданной и может быть воспринята в России. Применительно к залогу она означает, что право залога не возникнет у залогодержателя, если вещь, на которую устанавливается данное право, поступит залогодателю только после открытия конкурсного производства, т.е., по существу, уже не залогодателю, а в конкурсную массу.

В этом случае получается, что залог будущей вещи реально работает только до открытия конкурсного производства. В целом нельзя считать подобную модель неприемлемой, тем более что она является достаточно простой по сравнению со вторым обозначенным выше вариантом, так как не требует раскрытия реестра требований кредиторов. Собственно, лицо, принимающее в залог будущую вещь, должно понимать, что оно связывается с пока что эфемерным правом, правом, которое может никогда не возникнуть само по себе или не возникнуть у залогодателя. Например, если еще до созревания урожая на поле (земельный участок), на котором он произрастает, будет обращено взыскание по долгам залогодателя. В этом случае собственником земельного участка станет другое лицо, оно же присвоит со временем плоды данного земельного участка (урожай), став их собственником в порядке первоначального приобретения. Иной пример - если залогодатель будет ликвидирован и исключен из Единого государственного реестра юридических лиц (ЕГРЮЛ), а поле останется бесхозяйным. Все эти обстоятельства, безусловно, учитывает банк, принимая в залог будущий урожай. Таким образом, от того, что перспектива получить реальный залог будет утрачена не в момент ликвидации залогодателя (исключения его из ЕГРЮЛ), а в момент признания его банкротом, существенно положение залогодержателя (принявшего на себя целый набор различных рисков) не изменится.

В итоге российской судебной практике в скором времени надо будет определиться, какой из описанных выше вариантов она выбирает в качестве предпочтительного. Автор настоящей работы однозначно выбирает третий.

Дата добавления: 2015-09-06