Вступление. В конце села под ивою,

В конце села под ивою,

Свидетельницей скромною

Всей жизни вахлаков,

Где праздники справляются,

Где сходки собираются,

Где днем секут, а вечером

Цалуются, милуются, –

Всю ночь огни и шум.

На бревна, тут лежавшие,

На сруб избы застроенной

Уселись мужики;

Тут тоже наши странники

Сидели рядом с Власушкой;

Влас водку наливал.

«Пей, вахлачки, погуливай!» –

Клим весело кричал.

Как только пить надумали,

Влас сыну-малолеточку

Вскричал: «Беги за Трифоном!»

С дьячком приходским Трифоном,

Гулякой, кумом старосты,

Пришли его сыны,

Семинаристы: Саввушка

И Гриша, парни добрые,

Крестьянам письма к сродникам

Писали; «Положение»,

Как вышло, толковали им,

Косили, жали, сеяли

И пили водку в праздники

С крестьянством наравне.

Теперь же Савва дьяконом

Смотрел, а у Григория

Лицо худое, бледное

И волос тонкий, вьющийся,

С оттенком красноты.

Тотчас же за селением

Шла Волга, а за Волгою

Был город небольшой

(Сказать точнее, города

В ту пору тени не было,

А были головни:

Пожар все снес третьеводни).

Так люди мимоезжие,

Знакомцы вахлаков,

Тут тоже становилися,

Парома поджидаючи,

Кормили лошадей.

Сюда брели и нищие,

И тараторка-странница,

И тихий богомол.

В день смерти князя старого

Крестьяне не предвидели,

Что не луга поемные,

А тяжбу наживут.

И, выпив по стаканчику,

Первей всего заспорили:

Как им с лугами быть?

Не вся ты, Русь, обмеряна

Землицей; попадаются

Углы благословенные,

Где ладно обошлось.

Какой-нибудь случайностью –

Неведеньем помещика,

Живущего вдали,

Ошибкою посредника,

А чаще изворотами

Крестьян-руководителей –

В надел крестьянам изредка

Попало и леску.

Там горд мужик, попробуй-ка

В окошко стукнуть староста

За податью ^[99] – осердится!

Один ответ до времени:

«А ты леску продай!»

И вахлаки надумали

Свои луга поемные

Сдать старосте – на подати:

Всё взвешено, рассчитано,

Как раз – оброк и подати,

С залишком. «Так ли, Влас?

А коли подать справлена,

Я никому не здравствую!

Охота есть – работаю,

Не то – валяюсь с бабою,

Не то – иду в кабак!»

– Так! – вся орда вахлацкая

На слово Клима Лавина

Откликнулась. – На подати!

Согласен, дядя Влас?

– У Клима речь короткая

И ясная, как вывеска,

Зовущая в кабак, –

Сказал шутливо староста. –

Начнет Климаха бабою,

А кончит – кабаком! –

«А чем же! Не острогом же

Кончать ту? Дело верное,

Не каркай, пореши!»

Но Власу не до карканья.

Влас был душа добрейшая,

Болел за всю вахлачину –

Не за одну семью.

Служа при строгом барине,

Нес тяготу на совести

Невольного участника

Жестокостей его.

Как молод был, ждал лучшего,

Да вечно так случалося,

Что лучшее кончалося

Ничем или бедой.

И стал бояться нового,

Богатого посулами,

Неверующий Влас.

Не столько в Белокаменной

По мостовой проехано,

Как по душе крестьянина

Прошло обид… до смеху ли?..

Влас вечно был угрюм.

А тут – сплошал старинушка!

Дурачество вахлацкое

Коснулось и его!

Ему невольно думалось:

«Без барщины… без подати…

Без палки… правда ль, Господи?»

И улыбнулся Влас.

Так солнце с неба знойного

В лесную глушь дремучую

Забросит луч – и чудо там:

Роса горит алмазами,

Позолотился мох.

«Пей, вахлачки, погуливай!»

Не в меру было весело:

У каждого в груди

Играло чувство новое,

Как будто выносила их

Могучая волна

Со дна бездонной пропасти

На свет, где нескончаемый

Им уготован пир!

Еще ведро поставили,

Галденье непрерывное

И песни начались.

Так, схоронив покойника,

Родные и знакомые

О нем лишь говорят,

Покамест не управятся

С хозяйским угощением

И не начнут зевать, –

Так и галденье долгое

За чарочкой, под ивою,

Все, почитай, сложилося

В поминки по подрезанным

Помещичьим «крепям».

К дьячку с семинаристами

Пристали: «Пой „Веселую“!»

Запели молодцы.

(Ту песню – не народную –

Впервые спел сын Трифона,

Григорий, вахлакам,

И с «Положенья» царского,

С народа крепи снявшего,

Она по пьяным праздникам

Как плясовая пелася

Попами и дворовыми, –

Вахлак ее не пел,

А, слушая, притопывал,

Присвистывал; «Веселою»

Не в шутку называл.)

Дата добавления: 2015-09-06