Икари Синдзи. Понедельник – день тяжелый

Понедельник – день тяжелый. Аксиома, которую в той или иной форме усвоил каждый. Вот только степень тяжести этого дня зависит от нас самих. От нашей готовности встретить новый день. Я готовился основательно.

Завтрак на стол. Разбудить Мисато. Быстро и плотно поесть. Школьную форму я так и не приобрел, поэтому пойду в чем приехал. Хотя правильней будет сказать, что я не стал приобретать школьную форму, чтобы ходить в повседневной одежде. Арматура в правом рукаве куртки – на месте. Недавно приобретенный навороченный смартфон (никогда не знаешь какая функция пригодится, а какая нет) – в джинсы. Туда же карточку «NERV» - вместо документов. Набор флешек – во внутренний карман куртки. К первому дню в новой школе считаю себя готовым. Чуть не забыл! Взять носовой платок!

Мисато подбросила меня до школы (хочу заметить, что поездки с ней неплохо закаляют нервную систему…) и с дымом из-под колес умчалась в «NERV». Я осмотрел школу. «Надо зайти к директору и узнать куда меня определили», - выдало сознание план действий на ближайшее время. Я зашел внутрь.

Меня определили в класс 4-А.

… Шел второй урок. Урок новейшей истории. Старый подслеповатый преподаватель нудным и монотонным голосом гундел что-то о Втором Ударе. Я делал вид, что слушаю. На самом деле голова была забита другим, а точнее другой. Аянами Рей. Вот уж не думал, что встречу ее в этом классе! Пять дней назад она и двигаться-то не могла. Кстати как она?

Я обернулся и посмотрел на нее.

Бинтов на ней меньше не стало. Гипс тоже присутствовал. Единственным открытым глазом она смотрела куда-то перед собой.

Я отвернулся. Мне было больно. Не физически – такую боль я терпел с легкостью. Больно было душе – а это не в пример хуже. Словно какая-то сила выворачивала меня наизнанку, одновременно сжимая голову и сердце.

«Фигня какая-то. Почему мне так плохо? Может именно это называется сочувствием? Или жалостью?»

Я не мог сказать точно. Как-то не приходилось мне за свою жизнь испытывать эти эмоции. Не к кому было их испытывать. Хотя я и знал, как они проявляются при разговоре. Мог даже их имитировать.

«Ладно. Условимся, что это нормально. Пусть это будет... сочувствие».

Прозвенел звонок.

«Надо поговорить с ней».

Я уже собирался встать, как перед моей партой остановились две девчонки, разглядывающие меня с нездоровым любопытством.

- Эй, Икари! – сказала одна из них. – Есть минутка?

«Даже не представилась. Ладно, будешь «Брюнеткой» - по цвету волос».

Вторая не дала мне ответить и задала свой вопрос.

- Чего это тебя сюда переводят, когда все отсюда эвакуируются? – вторая тоже не подумала представиться (Правильно. А зачем?).

«Блондинка».

- Так значит этот слух – правда? – она же.

- Какой? – разговор вызывал сонливость.

«Щас спросят, а не пилот ли я».

- Хватит строить из себя дурака! – «Брюнетка» выглядела раздраженной. – Слух, что ты – пилот робота!

«Любопытно. Разговаривает со мной так, будто я обязан ей отвечать. А точнее – отчитываться перед ней. Ни манер, ни такта. Пуп Земли, блин».

- Нет, – коротко ответил я и, отодвинув девчонок в сторону, направился к Рей. Мне было наплевать, что после моего разговора с ней все и так узнают правду. Главное, чтобы сейчас не мешали.

- Здравствуй, Рей, – как и в первый раз, мой голос прозвучал ненормально тихо. – Как ты себя чувствуешь?

Рей молчала. Смотрела в окно. Присев на стул рядом с ее партой, я тоже молчал. Смотрел на нее.

Наконец она повернула ко мне голову.

- Почему ты спрашиваешь?

В ее голосе не было ни удивления, ни любопытства, ни каких-либо других эмоций. Даже сам вопрос прозвучал так, что о том, что это вопрос можно было догадаться только по смыслу.

- Пять дней назад ты и двигаться не могла, – теперь в моем голосе слышалось сочувствие. – А сейчас ты уже ходишь на занятия.

«А теперь, внимание, вопрос».

- Почему ты не в больнице или дома?

На этот раз ответ прозвучал незамедлительно.

«Важно. Отметить».

- Потому что я должна ходить в школу и мое состояние это позволяет, – ее голос по-прежнему тих и невыразителен.

«Как все просто, да? Ничего не напоминает?» - прозвучал ехидный голос в моем сознании.

«Напоминает. Заткнись».

Голос умолк. Он никогда не говорил помногу. И всегда говорил по делу.

- И еще, Рей... – я сосредоточился. «Вопрос последний, он же главный». – Почему ты пыталась управлять Евангелионом и сражаться с Ангелом? Ведь в твоем состоянии это была бы верная смерть?

Ответ вновь прозвучал незамедлительно.

- Потому что мне приказали.

Вот и все. Главный ответ. «Почему ты была готова умереть?» – «Мне приказали».

Никаких возвышенных целей (типа того же спасения мира) или даже банального «Это моя работа». Просто приказали. И все. Она отвечает: «Есть» и идет умирать. Глупо. Бессмысленно. По приказу.

Я поднялся со стула. На душе было пусто и холодно.

- Поправляйся скорее, Рей.

Я не успел отойти, как неожиданно за спиной раздался голос Аянами.

- Почему ты согласился пилотировать Евангелион?

Я остановился.

Почему? Как сказать ей? Из жалости? Жалости к ней? Нет. Я прекрасно помнил свои чувства в тот момент. Жалости там не было. Чего я хотел? Того, чтобы у нее была нормальная жизнь? Как ей об этом сказать? А ведь уже ясно, что она на меня не похожа. Нет. У нее все намного хуже. Настолько, что она сама этого не понимает.

Класс следил за нами, затаив дыхание. Я не обращал на них внимания. Аянами Рей – тоже.

Наконец я нашел приемлемую форму ответа.

- Чтобы ты жила.

Я сел за свою парту. Боль из души ушла, оставив после себя какую-то непонятную грусть.

«Да. Именно так. Чтобы жила. Жила полноценной счастливой жизнью. А не существовала, как сейчас. И не выживала, пытаясь удержать свой разум от окончательного распада, как я».

В моей жизни появилась Цель.

«Поздравляю. Главное, останься жить после того, как ее достигнешь».

Снова этот тихий, ехидный и слегка резонирующий голос. И опять он говорит дельные вещи.

«Останусь», - мысленно обещаю я.

Класс единым движением подался к моей парте. Дружно вдохнул воздух. И так же дружно начал засыпать меня вопросами.

Я мысленно усмехнулся.

«Вот это я понимаю – синхронизация! Два десятка человек с гаком – а действуют как один!»

- Как тебя выбрали?

- Там был какой-то тест, или как?

- Тебе было страшно?

- А какое у этого робота спецоружие?

- А что это за монстр был?

На все вопросы я отвечал одинаково – молчанием. Я уже давно научился забивать на то, что меня окружало. Или делать вид, что забиваю.

Впрочем два голоса из какофонии звуков я все же выделил. Один принадлежал нашей старосте. Хикари Хораки, кажется. Обладателя второго я не знал. Какой-то парень из нашего класса.

- Судзухара! Тебя целую неделю не было в школе! – кажется староста сильно возмущена.

- Это мое дело! Ясно?! – прозвучал хлопок дверью.

«Хм. Кажется некоего Судзухары не будет в школе неделю и один день. Пришел к третьему уроку и сразу же ушел. Зачем приходил? Непонятно».

Я размышлял не отрывая взгляда от парты и не реагируя на посторонние шумы, вроде непрерывно задаваемых вопросов.

Наконец прозвучал звонок и так ничего не добившиеся ученики были вынуждены рассесться по своим местам. Вынуждены не звонком, как можно было бы подумать, а старостой. Ее голос, как оказалось, при необходимости легко перекрывал суммарный гвалт производимый классом. А ее захват «За ухо», судя по звукам издаваемыми теми, к кому он был применен, вполне можно было отнести к болевым.

«Боевая у нас староста. Надо будет учесть».

***

Дата добавления: 2015-09-06