Глава 8. Проснулась она поздно

Проснулась она поздно. Марко не будил ее, а Лас такой ерундой принципиально не занимался – он пришел среди ночи и спал в ногах.

Дженни лениво потянулась. К счастью, этой ночью ее ни по каким Дорогам Снов не носило. Нет, ей снился самый обыкновенный сон, составленный из обрывков дневных впечатлений, перемолотый в мелкую кашицу.

«Сегодня же суббота! – поняла она. – Выходной. Пол придет. И мы куда‑нибудь сходим».

Розалинда Ллойд не оставляла своих попыток завоевать сердце Марко и вела планомерную осаду. Она приносила по утрам блинчики с джемом, развлекала Марко разговорами о климате южной Англии и продолжала использовать внука, чтобы убрать Дженни и остаться с дедом наедине.

Дженни хихикнула. Скорее Луна упадет, чем дед поддастся чарам миссис Ллойд.

«Знала бы старушка, кто такой Марко Франчелли и на что он способен!»

Она вытянула из‑под ворота сорочки цепочку с кулоном. Какая же все‑таки изящная вещица. С ним она не расставалась с тех пор, как тот смешной человечек… Теодорус, кажется, вручил ей письмо[19].

Когда они охотились за химерой, ей было не до письма, а после… ей вообще ни до чего дела не было.

«Вот уж не думала, что так буду из‑за Калеба переживать, – подумала она. – Если сложить все время их разговоров, сколько они были знакомы в Магусе, и полчаса не наберется. Из которых двадцать девять минут – перебранки и подколки».

Когда Калеб уходил с Фреймусом, у нее было чувство, что она теряет родного брата.

«Это и значит – связь Магуса? – подумала она. – Тогда… как можно изгнать из Магуса? Все равно что руку отпилить».

Она подняла кулон, серебряный дельфин сверкнул в солнечном луче, упавшем сквозь окно. В глазах дельфина блистали голубые камни.

«Это кулон мамы…»

Она не помнила родителей. В памяти не задержалось ничего, только смутный отзвук песен, только чувство теплоты и ласки, окутывающее ее. Она изучала немногочисленные фотографии из архива Марко, и ей казалось, что она узнает свое лицо в чертах красивой женщины с толстощеким младенцем на руках. Белокурые волосы, продолговатый овал лица, нос, губы – это она взяла от мамы. А от папы, худощавого, стройного, обнимавшего маму на фотографии, – глаза. Глаза глубокой синевы, в которых бродили стальные искорки.

«Я совсем их не помню. – Дженни подняла кулон над лицом и стала медленно раскачивать. – Это неправильно. Но что еще хуже, что я… я не скучаю по ним. Неужели я такая бессердечная?»

Она вздохнула.

«Да, это так. Марко меня вырастил, и я его люблю. Но почему‑то так легко, когда я гляжу на этого дельфинчика. Как будто мама совсем рядом».

Внезапная мысль пришла ей в голову, и она села в кровати.

Родители погибли, когда в фургон врезался рефрижератор. Водителя отправили в психушку. Он не мог прийти в себя. Только и твердил, что машина вырвалась из‑под контроля и сама пошла на фургончик.

«А что, если фуру заколдовали? Могли маму и папу убить? Но зачем?»

Дженни вскочила. Надо показать кулон Марко! Давно пора было это сделать. Она выбрала желтую спортивную кофту с капюшоном, с трудом вытащила из гордиева узла на своей полке очередные гэповские джинсы – с карманами на бедрах, натянула любимые оранжевые кроссовки.

– Эй, соня, вставай! – Она легонько щелкнула львенка по усам. – Скажи что‑нибудь хозяйке.

Лас открыл один глаз и так красноречиво поглядел на Дженни, что стало ясно: что в ближайшие часа три он даже хвостом не шевельнет.

– Ну и ладно. Лентяй.

Дженни сбежала по лестнице. На кухне Марко не было, и она постучалась к нему в комнату.

– Погоди, Джен, секунду…

Но она уже распахнула дверь. И остолбенела.

Посреди комнаты стоял большой пластмассовый таз веселого розового цвета. Фокусник закатал пижамные брюки, залез в таз и в тот момент, когда зашла девушка, выливал на голову ведро воды.

– Брр… – Франчелли поставил ведро и бодро начал растираться полотенцем. – Доброе утро.

– Скажи, а зачем ты штаны закатал? – после паузы поинтересовалась Дженни. – Все равно весь вымок.

– Хм… Это вопрос философский. Я бы был благодарен, если бы ты закрыла дверь с другой стороны. Мне надо переодеться.

– Дед, ты меня пугаешь. Ты решил закаляться на старости лет? Не поздновато? И почему ты… хм, в пижаме? Ты себя хорошо чувствуешь?

– Более чем. – Фокусник встряхнулся. – Брысь отсюда!

Дверь сама по себе захлопнулась перед ней. Дженни отчего‑то на цыпочках прошла на кухню. Опасливо села на стул.

Стул вел себя, как самый обыкновенный воспитанный английский стул – не прыгал и не резвился, твердо стоял на четырех ногах, и Дженни расслабилась.

День, однако, начинался довольно необычно.

– Еще раз доброе утро! – энергично растирая голову, зашел фокусник. – Что хочешь на завтрак?

– Адекватного деда. Марко, что это было?

– Ведро холодной воды с утра. Очень, кстати, полезная процедура.

– Зачем?

– Просто возвращаю долги, и все.

Дженни с минуту переваривала информацию.

– За вчерашний дождь? – догадалась она. – Ты не вымок вчера и потому решил вымокнуть сегодня?

– Ты уже начинаешь мыслить, как человек Договора, как член Магуса, – обрадовался дед, разбивая яйца в миску.

– Это меня и пугает. – Девушка надолго задумалась.

Уже был доеден омлет с помидорами, пришел черед кофе – корица, зернышко перца, капля меда, а Дженни все размышляла.

– Не держи в себе, спроси.

– Получается, что в чудесах нет смысла, – сказала Дженни. – Если тебя все равно настигает то, чего ты хочешь избежать.

– Плата может быть любой, просто решил немного взбодриться. Но в целом ты права – в чудесах нет особого смысла. Пусть лучше все идет своим чередом.

Дженни решила, что эту мысль она обдумает позже. Было в ней что‑то неправильное. Сейчас надо выяснить другой вопрос. А то дед как начнет рассказывать, и она про все забудет.

Девушка расстегнула цепочку, выложила кулон на стол.

– Я вот что хотела показать.

Марко склонился над столом:

– Кулон Эдны! Откуда?

Дженни выложила всю историю появления кулона с самого начала – рассказала про тот жуткий вечер, про странного карлика Теодоруса и конверт из старой бумаги.

– Любопытная история, – задумался Марко. – Этот кулон твой отец подарил Эдне в знак того, что она принимает его фамилию[20]. Красивая вещица, но ничего примечательного в ней нет. Я не видел его после аварии. Как звали того человека?

– Теодорус. И фамилия какая‑то очень уж необычная. Докерман. Или Доберман. Или Додупень.

– Ничего похожего не слышал.

Дженни помедлила, но все же задала вопрос:

– Как думаешь, маму и папу… Их могли… убить?

– Это первое, что я проверил, – вздохнул Франчелли. – Но на грузовике не было ничего – ни черного слова, ни порчи, ни сглаза. Знаешь, сколько на дорогах дряни может прилипнуть? А тут – на удивление чистая машина…

– Все‑таки автокатастрофа. – Дженни повозила вилкой по тарелке. Не то чтобы ей не хотелось расставаться с гипотезой, но какой‑то червячок точил душу.

«Если бы их убили, можно было бы кого‑то наказать … – подумала она. – А так… получается, что из‑за нелепицы, глупости я лишилась и мамы, и папы. Как же мне плохо без них…»

Она сгребла кулон со стола.

– Ну и что, что он не волшебный, – с наигранной веселостью сказала девушка. – Так даже лучше. До смерти надоела вся эта магия.

– Да ну? – огорчился Марко. – А я как раз хотел тебе после завтрака пару фокусов показать…

– Каких?

– С холодным оружием. Но тебе же надоела магия.

– Да? – Дженни задумалась. – Ладно, еще пару уроков я вытерплю.

– Тогда живо на задний двор. А я принесу ножи.

– Хм, ножи? – Дженни почесала затылок и отправилась на задний двор. Это все‑таки не занудная зубрежка и крышесносительные путешествия по Дороге Снов, а старая добрая сталь.

Марко Франчелли озабоченно забарабанил пальцами по столешнице.

Дженни вышагивала по красной гравийной дорожке. Милейший газон с аккуратно подстриженной травкой, аккуратные кусты красных роз по периметру, скамейка в тени арки, густо увитой плющом и ломоносом, рокарий с уже отцветшими камнеломками и раскидистым можжевельником, несколько пальм в кадках – дворик миссис Ллойд был уголком, без сомнения, идиллическим. Сад председателя клуба «Баклендский садовод» не мог выглядеть иначе. Дженни страшно хотелось внести в эту старческую безмятежность немного творческого хаоса. Подобная реакция ее саму удивляла – подумаешь, какой‑то сад?

– Тебя тоже раздражает эта красота? – Марко вынес большой фанерный щит с подпорками.

– Ужасно, – призналась девушка. – Почему мне хочется перекопать этот газон?

– Потому что здесь много труда, но мало чувства природы. – Марко, кряхтя, установил щит. – Взгляни. Ведь розы хотят расти не так ровно, плющ хочет перекинуться на забор, а ему не дают, а трава устала от стрижки.

Дженни подумала и согласилась.

– Бедные розы… – Она прошлась вдоль кустов. – Смотри, Марко, она их как по линейке стрижет.

– Вставай к щиту, – Марко закатал рукава. За пояс его были заткнуты метательные ножи: обоюдоострые клинки с кольцом в рукоятке, к которым были привязаны красные ленты. Обыкновенный реквизит, Дженни сто раз их сама метала.

Она подошла к щиту, на котором был выведен черной краской человеческий силуэт.

– Марко, разве у меня такие кривые ноги? – обиделась девушка. – И голова… Это же кочан какой‑то!

– Сходство условное, – сухо сказал фокусник. – Работаем!

Франчелли метнул нож – стальной молнией он блеснул на солнце и вонзился в щит сантиметрах в десяти от лица Дженни.

– Стареешь.

– Проба пера. Итак, Джен. Ты спрашивала, какими силами обладает Магус? Гляди на меня, когда я бросаю, и постарайся понять, куда летит нож. Я начну издалека и постепенно буду приближаться к твоему телу. Если я пойму, что ты видишь, последний нож полетит в тебя. Хотя… Он полетит, даже если ты не будешь готова.

– Ты смеешься?

Второй нож с глухим стуком вошел в дерево – уже ближе, в восьми сантиметрах от головы, и красная лента с шелестом коснулась ее лица.

– Марко, слушай…

Третий нож – шесть сантиметров.

Черт, дед будет целить прямо в нее?

Четвертый нож – пять сантиметров. Нет, четыре с половиной. Глазомер у Франчелли был хоть куда. Как и рука.

Дженни привычно нажала на уголки глаз, раскрыла взгляд. С каждым разом ей все легче это давалось.

«Как и в любой тренировке, важно все время практиковаться».

Фигура Марко наполнилась светом его жизни – оранжево‑желтым ровным пламенем. Этот огонь бродил по телу, переливался из одного края, иногда выхлестывая пламенные языки за пределы тела. Вот и сейчас – вслед за ножом… нет, опережая его, вытянулась тонкая световая нить. Следуя по ней, нож скользнул сквозь утренний октябрьский воздух серебристой рыбкой.

Стук в дерево. Три сантиметра.

«Вот это да! Так же можно…»

Вспышка, нить, удар. Всего сантиметр от левого виска.

Дженни почувствовала дуновение воздуха от клинка. Следующий нож пойдет уже в ей голову. Она поймала безмятежный взгляд Марко – он будто не ножи в любимую внучку метал, а в дартс играл, – и чуть заметно кивнула.

«Я готова».

Внутренняя вспышка, и огнистая нить протягивается прямо к ней, вонзается между глаз. По ней, как по рельсам, мчится последний нож Марко Франчелли.

Но Дженни просто склоняет голову набок, и нож прибивает ее растрепавшийся локон к щиту.

– Отлично, Джен.

Дженни выдернула нож, освобождая волосы.

– Ты в меня метил!

– Я же обещал. Ножи принеси, мы только начали.

Девушка выдернула второй клинок и, почти не глядя, один за другим метнула их в фокусника. Последний раз она бралась за ножи год назад, но, если с шести лет их метать три раза в неделю, вряд ли забудешь, где острие, а где ручка и сколько оборотов делает нож на расстоянии пяти метров.

Принесла остальные, бегом вернулась к щиту. Сердце ее пело – наконец‑то репетиция. Как она соскучилась по цирку!

– Основной принцип ты уловила. Работаем по прежней схеме…

– Да, давай в полную силу, – потянулась Дженни. – Я уже размялась.

Франчелли усмехнулся, чуть промедлил и без предупреждения послал нож в сердце девушке.

Ох! Дженни едва успела увернуться – а Марко‑то раньше кидал не так быстро.

– Раньше было представление, – сказал дед.

Следующий нож выпорхнул из ладони, но Дженни была уже готова – она поймала огненную нить его намерения и шагнула в сторону, пропуская мимо клинок. Стук ножей о дерево, вскрики Дженни. Было трудно. Она ошибалась, клинки срезали кончики волос или защемляли одежду. Марко работал как автомат, методично посылая ножи. Только автомат не способен на хитрости, а фокусник постоянно отвлекал ее разговорами, шуточками, резкой сменой цели – то он метился в ноги, а послал клинок в голову, то тянулся к правой руке, а слал нож в левую стопу. Но Дженни уже было не обмануть – она видела его желания, прежде чем нож покидал сухую морщинистую ладонь Марко. А последний нож она перехватила за ленту у основания и послала в ответ.

Франчелли качнулся и неуловимым движением взял клинок из воздуха.

– Молодец. На сегодня все.

– Как все?! – возмутилась разгоряченная Дженни. – Я только‑только разошлась!

– Тебе пока рано напрягаться.

Дженни согласилась. Душа у нее пела – она поймала нож на боевой скорости! Магус тоже кое‑что может, господин Фреймус! И скоро вы в этом убедитесь.

«Интересно, где и когда дедушка научился так обращаться с ножами? – подумала Дженни. – Он ведь почти ничего не рассказывал о своей молодости…»

– Собери реквизит, дружок. А я отнесу… это. – Марко с кряхтеньем взялся за щит. – Сегодня можешь быть свободна. Считай, выходной.

– Все, Марко, я побежала. – Дженни нетерпеливо, как молодая лошадка, прыгала в прихожей.

– Купи корма Ласу.

– Кошачьего? Он его терпеть не может.

– Можешь собачьего. Решай сама. Для фосс пока консервы не выпускают.

– А давай ему мясца купим? Говядинки? – предложила девушка. – У него вчера, считай, день рождения был.

– Жирно будет, – отрезал Марко. – Кормом обойдется. Дуй на улицу, вон твой кавалер маячит в окне.

– Он мне не кавалер, – вспыхнула Дженни. – А ты жадина, мяса пожалел котику! Берегись, окрутит тебя миссис Ллойд. Пойдешь под венец.

Дверь хлопнула, колокольчик зазвенел, и Дженни Далфин исчезла на улице. Марко нахмурился. Не прошло и минуты, а на половине миссис Ллойд уже послышался шум. Похоже, старушка уже спешила с домашним печеньем и разговорами о погоде. Романтический образ иллюзиониста‑итальянца основательно поселился в ее сердце. Марко неслышно подошел к внутренней двери и три раза слегка постучал по замку. Затем начал неспешно одеваться: все то же пальто, все та же помятая шляпа, тот же зонтик. Дверная ручка завертелась. Миссис Ллойд безуспешно пыталась угостить своего постояльца выпечкой.

– Мистер Франчелли…

Фокусник тихо открыл дверь и вышел на улицу.

– Марко… вы там? Не пойму, в чем дело. Кажется, замок заело…

Франчелли спускался в порт Бакленда – небольшой, но все же самый настоящий порт: с доками, пакгаузами, лодочными гаражами и складами. Он шел и даже что‑то насвистывал, пока не остановился напротив темного узкого переулка. Поглядел по сторонам и вступил в темноту. Воняло рыбой, чешуей, потрохами, воняло гниющими водорослями и пахло йодом. Запах стоял настолько резкий, что уже переходил грань вони и становился неотъемлемой частью обстановки – как грязь под ногами, как скособоченные мусорные баки и горы мусора, наваленные вокруг них.

В конце тупика, на кирпичном выступе стены, сидел огромный черный кот. Облизываясь, он невозмутимо смотрел на фокусника, и глаза его светились чистейшим изумрудом. Франчелли склонил голову.

– Приветствую, дитя Луны. Я прошу вас об одной услуге – в знак моих прежних услуг, оказанных вашему племени.

Кот прищурился.

– Мне необходимо отправить послание на Ту Сторону. Передайте мастеру Теодорусу Додекайнту, что Марко Франчелли из Магуса Англии ищет с ним встречи.

Кот поднялся, выгнулся черной дугой и прошествовал по выступу. Обернулся, оглядел фокусника еще раз и исчез.

Дата добавления: 2015-09-06