Глава. С чего все началось

От интимной близости раскаленных монолитов, веющих зноем на прохладу моря, маленьким облачком зачиналась неимоверная гроза. Гроза с ливневым, почти тропическим потоком, не редкость для Крыма. Пыльная тишина немного встрепенулась под первыми каплями, прибивающими кое-где пыль, а вскоре утонула в частых грозовых разрядах мгновенно принесенных штормовым вихрем, извергнутых родовыми схватками разрешавшейся от бремени дождевых потоков, бури.

Упало ли оно с неба, телепортировалось, или как утверждают некоторые юные физики XXI века, перешло из одной части спектра вещества в другую, это не важно. Главное что на этот всплеск локаторы ни балаклавская ни фиалентовская ПВО не среагировали, уставшие от постоянного присутствия НЛО.

Скалы покрылись инеем ровно настолько, насколько трещавшая от немыслимой температуры каверна пыхала жаром. «Это» стояло или парило? Исходило от него странное свечение, оно ждало в нужном месте нужного времени.

Что может быть прекраснее юной души, не закомпостированной отработанной идеологией «Советского сознания», мечтающей, надеющейся, не испытывающей зла к окружающему миру, а в воскресное утро, умиляющейся раннему оттенку изумрудного неба. Не осознавая, что душа соприкасается с литургическим миром в душе, каждое воскресенье он наслаждался этим спокойствием, изобилующим громадой энергии.

Вот этот день, когда спланированный поход в горы опять осуществится. Рюкзак собран, шнурки на кедах затянуты на двойной рифовый, и пусть провисают коленки х/б спортивного костюма, в кулаке сжат билет на ялтинский автобус.

Коллектив подобрался сплоченный не только многодневными походами и горными трудностями, но и драками двор на двор, район на район. Такие не подведут, выручат в беде, поддержат в скорби и разделят радость. Но коллектив был не способен заметить двух мужчин средних лет, в одинаковых костюмах пристально следивших за путем их следования.

Дорога кончилась быстро. Да и где уследить двенадцатилетнему парнишке за всем, происходящим вокруг него, и даже творящемся в его собственной голове?

Где вышили из автобуса, под Алсу, или у дороги на Орлиное? Куда свернули после? Да это не важно. И неважно о чем всю дорогу говорили, чем хвастались, привирая без стеснения. Просто в один прекрасный момент один из главных вреден и спорщиков подозрительно смолк.

Иногда очевидность ситуации приходит в голову сразу всем, являясь в голову, может быть, с таким же леденящим душу холодом как то, что на днях где-то тут провалилось в одну из каверн, незаметное для многих на этой Земле, для многих - но не для всех… об этом позже.

Из оцепенения вышли не сразу.

- Где этот пустомеля?

- Оба на! А, точно, где?

- Эй, умник! Харэ дурить! Помни! Наплюешь на коллектив, он утрется, коллектив плюнет – утонишь!

- Давай выходи, не прячься!

После 15 минут поисков на дороге где и спрятаться негде, и падать некуда одноклассники поняли, что этот, известный своими выходками, псих обиделся на конструктивную критику консилиума столпов абсолютного знания, и, посрамленный в своем невежестве и обскурантизме, позорно предался бегству к себе домой.

- Ну и пусть катится! Видали мы таких! Нам же лучше: ни спального мешка, ни палатки у него не было, не знали, как все вместимся. Не нашли пропавшего и двое следовавших за ними. Но на стол родителям легла казенная бумага о передислокации их сына в иное место обучения.

…

Слышал ли он эту ругань в этом месте или, изумленный этим зрелищем, освещенным отнюдь не светом, падающим с дырки над головой, отстранился от реальности?

Когда он пришел в себя, ребята уже были далеко. Да и нашел бы он их в петлях Черной речки в месте известном только одному из горе-туристов? Но вопрос сейчас так не стоял. А в чем этот 12-летний «вопрос» стоял, выраженный не только в изумленном взгляде, но в позе немного согнутых коленок и в полуоткрытом рте? А стоял он, не-то в иле, не-то в пыли, но очень, к стати с амортизировавшей, это не продолжительное, но достаточно стремительное падение. В воздухе пахло недавно включенным утюгом. От «этого», яйцеобразного, фосфоресцирующего объекта веяло манящей тайной. Он не испугался ни падения, ни «яйца».

Часть у основания яйца отделилось виде сходен и изнутри потек свет более яркий чем внешний, но в этой сумрачной обстановке он не резал глаза, а время адаптироваться к этому сумраку было предостаточно.

Лиха беда начало! После первого шага на встречу неизведанному, последовали еще несколько. В науке, несмотря на все ее методы, самым актуальным является метод эмпирический, то есть метод научного тыка. Все научные изыскания закончились в центре овоида. Нет, изыскания не закончились осознанием данной проблемы. Они закончились осознанием того, что проблемы только начинаются, и овоид была самая примитивная.

[Пещера сквозь тьму едва проступают очертания стен из известняка, сквозь дыру сверху падает пучок света, образуя круг, в котором стоит мальчик. Падающая пыль искрится в лучах света, выдавая в темноте металлическое яйцо несколько больших размеров чем мальчик. Часть яйца, подобно лепестку цветка открывается, мальчик подается в образовавшуюся полость. Причудливое сочетание отблеска металла и, падающего на него сверху, струи света скрывают металлический предмет, который в свете исчезает совсем. ]

Встав в центр, он ощутил головокружение и тошноту, видения приходили толи от монотонности света вокруг из-за отсутствия каких либо иных раздражителей, либо от потери сознания от головокружения и тошноты. Проносились планеты, галактики, а может это просто крутились звезды, как это бывает при ударе по голове? Но когда головокружение прекратилось, передним появилось пространство.

[Свет струей падает на мальчика. Он стоит в круге, резко очерченном мраком. Во мраке панорамой проявляется космос, который описывается в начале. Между звездами планетами появляются нити связей, схемы, космос исчезает, в вспышках света появляются знаки, буквы, химические символы, математические формулы. Потом все поглощается мраком. Мальчик голый стоит в струе света, ограниченном мраком. Слышен шепот на фоне мантры, произносимой басом гортанным пением. На лице мальчика ужас меняется на удивление, а затем на восхищение]

Пространство не олицетворяло бесконечность, ощущалось, что оно конечно, однако взору было доступно отнюдь не все. То, что не было окутано мраком, можно было назвать опорой под ногами. Границы этой опоры небыли четки, но пересекать эту границу не хотелось, по очень простой причине. И причина этому была такой же простой как правда мира – здоровый сильный и всеобъемлющий животный ужас!

…

Древние говорят, что все зло от невежества, вот не знаешь как правильно и делаешь что попало, не освещена некая часть проблемы и из-за этого она и есть проблема. Но вот нравственные законы? Вроде все знают как правильно, а поступают, как хочется. Неужели, чтобы не преступать за кон, необходим за этим кругом приемлемых вещей иметь некий панический ужас? Или, все-таки, нежелание оскорбить любимую личность выше, чем страх? Начало премудрости страх Божий, где-то написано было. Так что сильнее ужас или любовь?

…

Они ждали вопроса, нет, они это не выказывали ни голосом, ни жестом, да, собственно говоря, их и видно-то не было!

А потом началась мистерия, не понятная, не объяснимая. В голову начала поступать информация, ну не совсем информация. В голову что-то приходило, душа откликалась на это эмоциями и ощущениями знакомыми с детства и ощущавшимися впервые. Сколько это длилось? Это длилось во времени, да потому что изменение сознание происходило, и происходило оно во времени, а так как в мире было все относительно, то относительно чего? Или под каким углом, какого зрения? Или миров? Или искажения пространственно временного континуума, или это бред потухающего сознания в каверне наполненной ядовитым газом?

…

Дата добавления: 2015-10-13