Юрий Дмитриевич, вы родились в Таштыпе, потом жили в Бограде, Шарыпове… В разные стороны бросала судьба, а оставила всё-таки в Абакане.

— Это не меня, это отца бросала. Он юрист по образованию. Из Петербурга. По окончании университета был отправлен сюда — развивать Сибирь. А вот мама, Анастасия Павловна, на что хочу обратить внимание, из Омска. Окончила медицинский. А тогда же по распределению любили в деревни отправлять. И когда отца откомандировали в Таштып, через несколько месяцев мать тоже оказалась в Хакасии. Ей в отделе кадров так и сказали: «Отправляем тебя в Таштып». «Почему?» — «Туда поехал холостяк. Он тебя окрутит — семью создаст, а нам надо, чтоб такие примеры были».

Так оно и вышло. Приехал отец в Абакан. Тоже пришёл в отдел кадров облисполкома. А ему в ответ: «Дмитрий Иванович, отправляйтесь работать в Таштыпский район». Оттуда его перевели в Боград, председателем райисполкома. В Таштыпе я родился, в Бограде — сестра Нина. А в 1940 году родился брат Олег (детей в семье было шестеро). Мы тогда уже жили в Абакане. Отец работал в облисполкоме. Очень хорошо помню, что предшествовало переезду в Абакан, — арест.

Все мы помним, что такое для страны 1937 — 1938 годы. Отца посадили в пересылочную тюрьму. Искали какие-то документы, но мама успела всё спрятать. А раз никаких документов нет — как дальше с ним поступать? Нередко арестованных из Абакана отвозили в Красноярск, где их ждал либо расстрел, либо отправка на север. И вот они его пытали: признайся, что враг народа. А он достаточно волевой был человек и грамотный. Как-никак юридический факультет окончил, не то что они — с улицы пришедшие. В общем, голыми руками так просто не возьмёшь.

Мама тоже грамотная была. В 1939 году написала письмо в Москву на имя Будённого. Многие тогда взяли с неё пример. Приехала так называемая тройка, которая разбиралась с такими случаями. Отца почти сразу выпустили (16 месяцев он просидел), а большинство местных энкавэдэшников сняли с работы.

Что ещё запомнилось из того времени… Когда его посадили, мать работала на малярийной станции врачом. Постоянно ездила в командировки. Мы, дети, оставались одни. Хотели увидеть отца, но к нему не допускали. Принимали только посылки. Один раз пришли с мамой. Посылку разворачивают — конфеты там. Мужчина-охранник стоит и на наших глазах ломает каждую напополам. А я стою, плачу: «Что вы делаете? Как вам не стыдно?» Как я его только не ругал!

Знаете, как приходилось зарабатывать в годы войны? Люди сдавали в утиль всё, что могли, и за это получали деньги. А мы, мальчишки, что делали? Лазали ночью по огородам и… снимали чучела. В карманы гальку, камни зашивали и сдавали в утиль. Приёмщики нам так доверяли (может, и нарочно), что разрешали самим класть на весы всё принесённое. Человек записывал вес, кричал: «Убирай!» — и мы довольные шли получать деньги.

Лично сам я зарабатывал ещё и на газетах. Отец их выписывал, а я выпрашивал и продавал (смеётся).

Дата добавления: 2015-10-13