Состояние свободы

Деление на свободных и рабов — основное деление римского общества. Рабство, составляло основу рабовладельческого способа производства, и,¹соответственно, противоречия между свободными и рабами выражали классовую сущность рабовладельческого общества. Римские юристы, будучи, разумеется, далеки от понимания социально-экономических корней рабства, тем не менее признавали деление на свободных и рабов основным делением современного им общества: «summa... divisio de jure personarum haec est, quod omnes homines aut liberi sunt aut servi» (высшее правовое деление субъектов состоит в том, что все люди либо свободные, либо рабы).

Свободные были субъектами, а рабы—объектами права «наряду со скотом или как привесок к земле»¹ и по своему правовому положению приравнивались к вещам. По сохранившемуся преданию, древним римлянам приписывается высказывание: servi res sunt (рабы суть вещи). Весьма характерна, в этом отношении позиция Варрона (I в. до н. э.), по мнению которого все орудия труда могут быть отнесены к одной из трех групп: 1) неодушевленные; 2) одушевленные и издающие

¹ M a p к с К. Формы, предшествующие капиталистическому производству.—«Вестник древней истории», 1940, № 1(10), с. 20.

нечленораздельные звуки (скот); 3) одушевленные и одаренные речью (рабы). Раб в Древнем Риме—не более чем instru-nientum vocale (говорящее орудие).

Основания возникновения рабства. Древнейшим способом обращения в рабство был захват в плен воинов враждебной Риму страны. В рабство могли быть обращены и любые вообще оказавшиеся в римском государстве чужестранцы, которые, как уже отмечалось, не пользовались на территории Рима никакими правами, если только Рим не заключил с соответствующим государством особого договора.

Рабом становился также ребенок, рожденный рабыней, даже если отец был свободным человеком. Дело в том, что, как будет видно из дальнейшего, правовой статус отца приобретали лишь дети, рожденные в законном браке. Но вступление в брак с рабыней было исключено, и, следовательно, ее ребенок считался рожденным вне брака, а такие дети воспринимали ста-- туе матери. Речь идет о статусе матери в момент родов, ибо предшествующий ее статус во внимание не принимался, и если даже до этого момента женщина была свободной, ребенок тем не менее объявлялся рабом. Лишь в послеклассическую эпоху ребенок рождался свободным, если мать была свободной в период беременности безотносительно к тому, как долго она обладала свободой.

Вместе с тем при известных условиях в рабство мог быть обращен и свободнорожденный подданный римского государства. Так, в древнейшее время глава семьи (paterfamilias) мог продать в рабство подвластного члена семьи за непослушание. Заемщик, не возвративший долг,.взятый им «под залог» собственной личности, мог быть продан в рабство кредитором. Аналогичное право принадлежало потерпевшему в отношении вора, застигнутого на месте преступления. В перечисленных случаях упомянутые лица продавались в рабство за границу (trans Tiberim), так как по древнеримским воззрениям свободный человек не мог быть рабом на,территории своего отечества. Политическая основа этой концепции состояла в том, что скопление в пределах римского государства больших масс людей, лишенных свободы, которой они ранее обладали, создавало бы повышенную опасность социальных волнений.

И лишь по мере развития товарно-денежных отношений, когда центр тяжести в долговых обязательствах постепенно перемещался с личности должника на его имущество, «самозаклад» должника сменился залогом вещей, а. потому перестал быть источником рабства. Подобным же образом и кража, традиционно считавшаяся частным правонарушением, со временем вместо мер, направленных против личности похитителя, стала влечь за собой штрафные санкции. Личная власть главы семьи над остальными ее членами мало-помалу также уступала место признанию их имущественной самостоятельности, и хотя эта власть, невзирая на сужение ее пределов, оставалась в римском

праве до самого конца, на последних этапах существования римского государства она уже не была столь безграничной. Тем самым отпал и этот способ обращения в рабство.

Далее, лица, совершившие тяжкие преступления и приговоренные к смертной казни или к ¹ пожизненным каторжным работам в рудниках, оказывались рабами государства (servi роепае). В рабство обращалась свободная женщина, вступившая в связь с рабом и продолжавшая ее вопреки запрещению рабовладельца. Вольноотпущенник (раб, отпущенный на свободу), если он вел себя неблагодарно по отношению к своему бывшему господину (патрону), мог быть по требованию последнего возвращен в рабское состояние (revocatio in servitutem).

Наконец, признавался рабом- тот, кто, позволив фиктивно продать себя как раба, в действительности имел в виду получить часть покупной цены (pretii participandi gratia) после того, как будет подтверждено его свободное состояние.

Правовое положение рабов. Будучи объектами права, рабы не могли иметь правосубъектности. По Ульпиану «quod attinet ad jus civile servi pro nullius habentur» (с точки зрения цивильного права рабы представляют собой ничто). Не могло у них поэтому быть ни своего имущества, ни своих прав, ни своей семьи. Напротив, они сами являлись объектами сделок: купли-продажи, мены, дарения и т. д. Раб, даже брошенный господином на произвол судьбы, сохранял свое рабское состояние, становясь «ничейным», и его, как любую бесхозяйную вещь, мог захватить в собственность каждый желающий.

Эксплуатация рабов, становившаяся по мере роста их количества, а в связи с этим и дешевизны, все более безудержной, оборачивалась многочисленными восстаниями, расшатывавшими экономические устои римского общества. Вот. почему государственная власть в интересах господствующего класса в целом начинает принимать и определенные меры, связанные с признанием за рабами некоего подобия правообладания.

Так, место погребения раба с древнейших времен провозглашалось locus religiosus (находящимся под охраной религии) наравне с могилой свободного лица. Хотя вообще господину в отношении раба принадлежало право жизни и смерти (jus vitae ас necis), в послеклассическую эпоху осуществление этого права ставилось уже в известные рамки: 1) неосновательное" убийство раба влекло для господина такое же наказание, как и убийство чужого раба; 2) отдать раба в гладиаторы господин мог только с особого разрешения магистрата; 3) раб, беспомощный вследствие старости или болезни, обретал свободу, если был покинут господином; 4) если жестокость господина становилась для раба невыносимой, ему было дозволено искать убежища в храме или у скульптуры императора, и магистрат, убедившись в том, что жестокость действительно чрезмерна, обязывал господина произвести отчуждение раба другому лицу.

Следует вместе с тем подчеркнуть, что упомянутые нормы были обусловлены вовсе не милосердием римских императоров, а потребностями господствующего класса, в целях обеспечения которых государство было вынуждено сдерживать отдельных его представителей^ своим бесчеловечным обращением с рабами ставивших под угрозу саму безопасность рабовладельческого общественного строя.

Интересами господствующего класса было продиктовано также постепенное предоставление рабам своеобразного суррогата правового статуса и в имущественной сфере. Последовательное проведение в жизнь принципа «servi pro nullius habentur» означало, что действия раба вообще лишены какого бы то ни было юридического эффекта. Но это далеко не всегда было выгодно самим рабовладельцам, ибо не позволяло, например, заключать договоры через посредство рабов и тем сужало возможности их эксплуатации. Вот почему упомянутый принцип применялся с рядом исключений.

Прежде всего, через раба как instrumentum vocale можно было приобретать имущество путем заключения договоров с тем, разумеется, что все права на имущество в самый момент их ¹приобретения получал непосредственно господин. Однако обязанности, возникшие из заключенного рабом договора, первоначально господина не обременяли, ибо, по древнеримским воззрениям, действия рабов могли приводить лишь к улучшению, но не к ухудшению имущественного положения господина (melior conditio nostra per servum fieri potest, deterior non potest). Возложение этих обязанностей на самого раба было тем более невозможно: не обладая право-субъектностью, раб не мог ни принимать на себя обязанностей, ни отвечать за их исполнение, ввиду чего предъявление, к нему исков не допускалось (cum servo nulla actio est—в отношениях с рабом нет иска).

В последующем", однако, раб, отпущенный на свободу, стал признаваться носителем и тех обязанностей, которые возникли из договоров, заключенных им еще в рабском состоянии. Правда, предъявление к нему исков о принудительном исполнении таких обязанностей было исключено. Но если он производил исполнение добровольно, то уже не мог требовать исполненного обратно на том основании, что исполненная им обязанность не имела исковой защиты.

Иногда же обязанности, связанные с действиями раба, возникали именно в лице господина и притом обеспечивались исковой защитой. Так, господин нес ответственность за вред, причиненный рабом другому лицу, и по специальному иску потерпевшего (actio noxalis, а когда вред причинялся животными—actio de pauperiae) должен был компенсировать убытки (noxiam sacrire) либо передать потерпевшему самого раба-причинителя (noxae dadere). Упомянутая обязанность сохраняла силу при отчуждении раба, переходя вместе с последним

к его приобретателю, а в случае, когда раб получал свободу, соответствующий иск мог быть предъявлен к нему самому.

Развитие товарного производства, а с ним и торгового оборота все более настоятельно побуждало рабовладельцев использовать рабов при заключении договоров. Однако такая возможность практически сводилась на нет из-за того, что господин не отвечал по договорам, заключенным рабом, а третьи лица, не уверенные в реальной осуществимости своих прав по таким договорам, естественно, опасались их заключать. Выходом из этого затруднения послужило предусмотренное для ряда случаев возложение на господина ответственности по договорам, заключенным рабом.

Например, господин мог поставить раба во главе какого-либо предприятия, и тогда полную ответственность по договорам, заключенным этим рабом (он именовался institor), нес господин, против которого контрагент раба мог предъявить особый иск (actio institoria). Раб мог быть назначен и капитаном торгового судна (magister navis). По его договорам также полностью отвечал господин-судовладелец (exercitor) по иску actio exercitoria. Полная ответственность господина наступала и в случае, когда раб совершал договор согласно предварительной договоренности, достигнутой между господином и контрагентом (например, господин условился с каким-либо лицом о предоставлении рабу займа, если раб попросит об этом). В подобных случаях раб считался действовавшим во исполнение ¹приказа господина (jussus domini), к которому и мог быть предъявлен соответствующий иск (actio quod jussu). Помимо этого полную ответственность господина влек любой заключенный рабом договор, который приводил к увеличению имущества господина. Последний, однако, отвечал лишь в пределах приращения своего имущества (по иску actio de in rem verso).

Co временем широкое распространение начинают получать случаи, когда господин, предоставляя рабу известное имущество (например, земельный участок с инвентарем и т. д.), позволял ему извлекать доходы от эксплуатации этого имущества и обязывал определенную их¹долю передавать себе. Такое имущество было известно в Древнем Риме под наименованием пекулия—peculium. Но эксплуатация пекулия и извлечение доходов были бы неосуществимы без вступления раба в правоотношения с другими лицами. А поскольку пекулий юридически оставался имуществом господина, он в пределах пекулия нес ответственность по связанным с ним договорам. Обеспечению такой ответственности служил иск, именовавшийся actio de pe-culio.

Истории известны факты такого обогащения раба, получившего пекулий, когда он сам становился обладателем рабов (servi vicarii). Накопив изрядную¹сумму денег, он мог купить себе свободу. В этих целях раб обычно вступал в специальное

Дата добавления: 2015-10-13