Глава восьмая. Мыслей не было никаких

Мыслей не было никаких. В голове была звенящая пустота. В теле — сплошная непрекращающаяся эйфория. И так много часов подряд. На рассвете, когда они наконец отлепились друг от друга и Нина принялась расправлять простыни, Турецкий закурил первую за ночь сигарету и сказал:

— Велики шансы, что я снова захочу есть.

— Что-нибудь придумаем…

И действительно все придумалось. Как-то сами собой появились горячие бутерброды с ветчиной и сыром, оливки, шпинат и сиреневые азербайджанские помидоры. А еще обжигающе холодная минеральная вода и чуть приторное молдавское вино.

Турецкий будто выпал из времени. Заботы вчерашнего дня не решились сами собой, они просто на время перестали существовать, но каким-то счастливым образом о них удавалось даже не вспоминать. Такого с ним давно не было: как правило, нерешенные рабочие проблемы не отпускали Турецкого даже во сне.

— Что это ты со мной сделала? — спросил он.

— А что? — Она взяла у него сигарету, затянулась пару раз и вернула.

— Все хотел спросить. У тебя есть семья?

— Очень уместный вопрос в постели, — заметила Нина.

— Не хочешь — не отвечай.

— Брось, Саша, ну какая у меня может быть семья? — сказала она с мягкой иронией. — Я человечество спасаю, мне не до семьи.

— А я? — сказал Турецкий с деланной обидой. — Я тоже спасаю.

— Ты птица другого полета, — согласилась Нина, снова забрала у него сигарету, но не для того, чтобы курить — просто заткнула ему разбитый рот поцелуем.

Турецкому вспомнился Валентин Стасов. Почему он так и не пришел на встречу в метро, хотя сам настаивал на ней? Что с ним?

Александр Борисович подумал, что грех не воспользоваться знакомством с Ниной, и рассказал ей про Стасова, не называя фамилии и отдельных конкретных деталей. В частности, описал сцену, когда Стасов увел его в метро из-под обвалившегося в следующий миг указателя.

— А что происходило до и после этого? — заинтересовалась Нина.

Турецкий рассказал и это, не особенно рассчитывая на успех. Но поделиться с кем-то проблемой — уже отчасти уменьшить головную боль.

— Вообще-то объяснение этому есть, — сказала Нина после пятиминутного раздумья.

— Ну-ка, ну-ка? — удивился Турецкий.

— Возможна такая техника внушения, при которой он замедлял твои реакции.

— Ничего не понял, объясни.

— Я думаю, его воздействие на тебя выливалось в следующий результат: твое восприятие действительности и твои телодвижения поменялись местами.

Турецкий озадаченно почесал затылок.

— То есть как это? Руки опережали мозги?

Нина улыбнулась:

— Скорее, ноги. Осознание того, что только что происходило, появлялось у тебя с небольшим опозданием, понимаешь?

Турецкий с удивлением смотрел на нее.

— Значит, если я правильно тебя понял… Он видел, что мне грозит опасность, морочил мне голову, уводил с этого рискованного места, и только потом до меня все доходило? То есть я сперва оказывался в безопасности, но еще этого не знал и лишь видел, что по потолку идет трещина? А она уже была раньше? Так, что ли?

— Примерно так, — кивнула Нина.

— Послушай, но разве такое вообще возможно? Придумать-то можно любую теорию, но как осуществить это на практике?! Ты пойми, я же это не в кино видел! Это со мной происходило, понимаешь, со мной! И ничего перепутать я не мог и забыть не мог, это все было совсем недавно.

— Это возможно, — подтвердила Нина. — Я понимаю твое изумление и даже неверие. Но это действительно возможно, и я до этого не сейчас додумалась. Правда, раньше я считала, что это возможно при длительном контакте специалиста, назовем его условно манипулятором, и пациента, или, скажем циничней, его клиента. Когда манипулятор хорошо изучил клиента, знает его органику, его слабые и сильные стороны, то он, грубо говоря, знает, на какие кнопки давить, чтобы добиться такого эффекта. Но этот человек, о которым ты мне рассказываешь, он, конечно, выпрыгивает за рамки манипулятора и…

Турецкий остановил Нину движением руки.

— Видишь ли, мы о нем почти ничего не знаем. Но по некоторым его действиям — еще до нашей встречи в метро — уже можно было предположить, что он умеет получать информацию о чем угодно. Так что он мог что-то необходимое обо мне выяснить.

— Он что, какой-то спецагент?

— Да черт его знает!

— Саша… — начала было Нина и замолчала.

— Что?

— Нет, ничего, я передумала.

— Что значит — ты передумала?

— Я передумала, значит, я не хочу говорить, — терпеливо объяснила она.

— Так не годится, сказала «а», говори «б»!

— Вообще-то я не у тебя на допросе. — Она смотрела на него по-прежнему улыбаясь, даже нежно, но с некоторой долей удивления.

— Ты разве не понимаешь, как это все для меня важно? — Турецкий начал злиться. — Если ты мне хоть чем-то можешь помочь, ты должна это сделать!

— Так уж и должна?

Тут он все же смутился.

— Наверно, я не так сказал, извини. Просто я тебя прошу, не умалчивай ничего, если что-то пришло тебе в голову. В моей работе никогда не знаешь наперед, что именно может помочь.

Нина вздохнула:

— Ладно, но тогда не попрекай меня тем, что я говорю банальности и очевидности.

Турецкий кивнул: обещаю, мол.

— Вот что у меня мелькнуло. А может быть, бумагу, которую тебе передала Женя, как раз он и составил — этот самый твой Джеймс Бонд? Но, наверное, я… Что такое? — Она задала этот вопрос, потому что Турецкий растерянно уставился на нее. Выражение лица у него при этом было довольно глуповатое. Нина захихикала: — Ах вот как! Значит, такая простая мысль в твою многоопытную голову не приходила?

— Честно говоря, нет… Но такое совпадение…

— Ну и что с того? В жизни есть место не только подвигу, но и совпадениям. Кроме того, может, это и не совпадение.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что сказала. Многие совпадения только кажутся совпадениями. А на самом деле все могло быть подготовлено.

— Это называется теория заговора, — мрачно сказал Турецкий. — Только такие вещи на самом деле существуют лишь в голливудском кино. Давай лучше закроем эту тему.

— Как скажешь. — Она обняла его за шею. — А лихо ты с теми парнями вчера разделался.

— Слишком лихо, — подтвердил Турецкий и подумал, что это как раз и не дает ему до сих пор покоя.

— Ты что? — удивилась Нина, почувствовав, как напряглась его шея. — Вспомнил что-то неприятное?

Может, домой надо позвонить? — В последней фразе, конечно, прозвучало сдержанное ехидство.

Турецкий мельком подумал, что все-таки женщина, даже такая умная и проницательная, все равно остается женщиной — ревнивой собственницей, и сосредоточился на своей главной мысли. А она была такова: молодые люди, напавшие на него у подъезда, формально преследовали стандартные хулиганские цели — начистить рыло и забрать наличность. Ничего этого у них не получилось по той причине, что он, А. Б. Турецкий, дал им достойный отпор. Но только ли поэтому? Ребята были довольно крепкие, а тот, которому он пережал развилку сонной артерии, на пути крови к мозгу, вообще подозрительно быстро очухался. Да и сами они его пару раз достали. Достали, правда, поверхностно, но все же драка была какая-то несерьезная, будто… будто они в поддавки играли… Мужское самолюбие этой мысли, конечно, сопротивлялось.

А впрочем… Что там у парня в студбилете было написано? Математический факультет. И еще… МГТУ? Что-то напоминает… Не Бауманское ли училище? Аббревиатура сходится. Странно. Элитный технический вуз вообще-то ночных хулиганов не плодит, хотя, конечно, всякое бывает. И кроме того… кроме того, там учится брат Жени Земляникиной.

Это Турецкий помнил из телевизионного репортажа. Не мешкая и не обращая внимания на удивленный вид Нины, он позвонил Грязнову-младшему, предположив, что гудков через пять-шесть проснувшийся Денис наконец возьмет трубку. Денис откликнулся через четыре. И голос у него, несмотря на шесть утра, был отнюдь не сонный.

— Сан Борисыч, — сказал Денис немного взволнованно, — хорошо, что вы позвонили, а то уж я не знал, где вас искать!

— Что-то случилось?

— Во-первых, мне звонила ваша жена. У вас же все мобильные отключены! — У Турецкого было три сотовых телефона — для начальства, для близких друзей и для остального человечества. — Ирина Генриховна волнуется, — добавил Денис нейтральным тоном, по-видимому догадавшись или предположив, где сейчас может быть Турецкий.

— Проехали. А во-вторых?

— А во-вторых… нет, сначала вы скажите.

— Денис, что ты мне говорил насчет брата нашей Жени? На каком он факультете?

— Я ничего про это не говорил, но мы выяснили, у меня должно быть зафиксировано. Сейчас посмотрю… Ага, вот Бауманский университет. Он учится на медицинском факультете.

— Ты ничего не путаешь?

— А что тут можно спутать?

— Во-первых, я знаю Бауманское училище, а не университет. А во-вторых, откуда там, к лешему, медицинский факультет?

— Это раньше было училище, — возразил Денис. — А сейчас МГТУ — Московский государственный технологический университет. А Константин Земляникин учится на факультете биомедицинских технологий. Но он не доктор, конечно, а программист с каким-то специфическим медицинским уклоном.

— Понятно. Так, а что там у тебя «во-вторых»?

— Сейчас, мне по городскому звонят. Вы, Сан Борисыч, мобильный-то телефончик включите, а? Хотя бы один.

— Все включу, не переживай.

— Хорошо, тогда через десять минут ждите звонка.

Но Турецкий ни один телефон не включил. Вместо

этого он вскочил и побежал в прихожую.

Тут уж Нина не выдержала:

— Да что происходит, а? Ты мою квартиру хочешь в Смольный превратить?

Но Турецкий, не обращая внимания, схватил свой льняной пиджак, который висел на вешалке, и обшарил карманы. Ну так и есть! В боковом кармане снова оказалась почта — на этот раз конверт подписан не был. Турецкий повернулся к Нине, которая с удивлением наблюдала за его телодвижениями. Турецкий торжествующе помахал конвертом:

— Теперь понимаешь, зачем нужна была эта драка?!

— Они тебе очередную почту подсунули?

— Ну да! Потому-то ребята и потерпели такое сокрушительное поражение. Эти парни действительно специально подставились! Я расслабился, а это как раз то, что им было нужно. Содержимое моих карманов их не интересовало, они сами хотели мне кое-что подбросить.

— Странно как-то, — удивилась Нина. — Зачем же они так поддавались? А если бы ты их вдруг покалечил?

— Очевидно, у них были очень точные инструкции. Или они знали, что я законопослушный гражданин и не стану…

— Был бы ты законопослушный гражданин, сдал бы их в кутузку, и с ними давно разобрались бы.

— Это они вряд ли допустили бы, — возразил Турецкий. — Скорей всего, тогда накостыляли бы мне и смылись.

— И ты бы позволил, чтоб тебе накостыляли?

— Я бы, конечно, героически сопротивлялся, но что-то мне подсказывает…

— А тебе ничего не подсказывает, что там в конверте? Ты не хочешь наконец в него заглянуть?

— Женское любопытство — двигатель прогресса. Но ты права. — И Турецкий вскрыл конверт. Там снова был лист бумаги, исписанный все тем же девичьим почерком.

«…А для управления поведением, мыслями и чувствами другого человека, в частности, используют следующие технотронные методики (специальная аппаратура прикладного применения требует участия умело подготовленного оператора):

— ультразвук;

— инфразвук;

— сверхвысокочастотное (СВЧ) излучение;

— торсионное излучение.

1. Ультразвук

«Прокаливание» избранных участков мозга хорошо сфокусированным ультразвуком иной раз применяется для невозвратного изъятия из памяти каких-то нежелательных воспоминаний, но это удается лишь при эксплуатации отлично подготовленного персонала и спецаппаратуры, используемой в медицине.

2. Инфразвук

Звук малой интенсивности вызывает тошноту и звон в ушах, а также ухудшение зрения и безотчетный страх. Звук средней интенсивности расстраивает органы пищеварения и мозг, рождая паралич, общую слабость, а иногда слепоту. Упругий мощный инфразвук способен повредить и даже полностью остановить сердце. Обычно неприятные ощущения начинаются со 120 дБ напряженности, травмирующие — со 130 дБ.

Инфрачастоты около 12 Гц при силе в 85 — 110 дБ наводят приступы морской болезни и головокружение, а колебания частотой 15–18 Гц при той же интенсивности внушают чувства беспокойства, неуверенности и, наконец, панического страха.

3. Сверхвысокочастотное (СВЧ) неионизированное излучение

Это электромагнитное микроволновое излучение воздействует на биотоки, имеющие частоту от 1 до 35 Гц. В итоге возникают нарушения восприятия реальности, подъем и снижение тонуса, усталость, тошнота и головная боль; возможны полная стерилизация инстинктивной сферы, а также повреждения сердца, мозга и ЦНС. Волны, активно модулируемые в частотах альфа-ритма мозга, способны вызвать необратимые «заскоки» в поведении.

4. Торсионное излучение…»

— Ну и ну, — сказала Нина, внимательно прочитав текст. — Ничего подобного в жизни не видела. Что же это такое, неужели инструкция по применению?!

— Понятия не имею, — сознался в свою очередь и Турецкий. — Биотехнотронные методики? Кто их создает? Кто ими пользуется? Да и вообще — правда ли все это? Ничего не понятно. Ясно одно: никакой подросток придумать такое не в состоянии… Почерк снова Женин. Тогда какая получается цепочка? Женя — ее брат — его однокурсники? Ну, правда, не совсем так.

Я помню, что в студбилете был указан математический факультет. Константин же у нас учится на факультете биомедицинских технологий. Возможно, они приятели. Но в любом случае почему такой сложный путь?

— Наверно, у нее на этот счет какие-то свои причины есть? — предположила Нина.

— Скорей всего. Логично было бы предположить, что за мной установлено наблюдение, которое нужно обмануть. Но откуда об этом знает маленькая девочка?!

— Во-первых, не такая уж и маленькая. Во-вторых, не забывай, что она сама исчезла. А почему? Возможно, она действительно знает какие-то важные вещи? Мало ли, стала свидетелем чьих-то разговоров. В конце концов, откуда иначе у нее взялись эти невероятные бумаги?

— А если это не у нее? — возразил Турецкий. — Если она сама — тоже только звено в цепочке?

— Все это слишком сложно, — вздохнула Нина. — И вообще, зачем я с тобой познакомилась? Зачем мне это нужно? Вот что теперь делать, а?

— Ждать звонка от Дениса, — сказал Турецкий и включил один мобильный телефон.

— А кто он такой, этот твой Денис?

— Самый гениальный частный сыщик современности. — Турецкий достал спичечный коробок и высыпал из него спички.

— Так уж и гениальный?

— Даже больше. Только сам он об этом не знает, а я не говорю, чтобы не разрушать педагогический эффект. Все-таки я тоже приложил руку к его воспитанию.

— Ты большой педагог, — язвительно подтвердила

Нина. — Оно и видно. Тебе надо бы побольше детей завести. Кстати, сколько их у тебя?

— Ты к чему это? — подозрительно осведомился Турецкий.

— Думаешь, Александр, что если ничего про себя не рассказывать, то о тебе никто ничего и знать не будет?

— Ну, в общем и целом… — снова уклонился от ответа Турецкий. Ему не понравилось, что она снова стала называть его Александром.

— Ерунда это все. — Она перевернулась на спину и стала смотреть в потолок. И так как была полностью обнажена, то и Турецкий невольно стал смотреть на нее. — Вот посуди сам. Ты же мне о себе ничего не рассказываешь. Так? Так. Я до недавнего времени вообще не знала о твоем существовании. Так? Так. И что же, думаешь, я поэтому о тебе ничего не знаю? Шиш с маслом.

— Ну-ка, госпожа медиум, продемонстрируйте свои способности, — с интересом предложил Турецкий.

— Во-первых, ты женат.

— Эка невидаль. — Турецкий выразительно посмотрел на свое обручальное кольцо.

— Во-вторых, женат ты давно. Лет пятнадцать, никак не меньше.

— Допустим, — пробормотал Турецкий, пытаясь вспомнить, говорил ли он ей хоть что-нибудь, что давало бы косвенную информацию. Вроде нет.

Она посмотрела на него со сдержанной иронией.

— Не сказать, Александр Борисович, чтобы вы устали от семейной жизни или она вас тяготила, но…

— Продолжай.

— Что касается детей… У тебя есть дочь. Бойкое юное создание, которое таит в себе кучу сюрпризов.

— Почему ты так думаешь?

— Несложно догадаться. Достаточно послушать, как ты об этой загадочной Жене рассуждаешь. С родительской озабоченностью. Наверно, твоя дочь примерно того же возраста…

Турецкий не успел в очередной раз подивиться ее проницательности, потому что тут зазвонил телефон. Это был Денис.

— Сан Борисыч, продолжаю, что не успел рассказать.

— Валяй.

— Мне в офис принесли конверт для вас.

— Так, — сказал Турецкий.

— Он не запечатан, и я в него заглянул. Там довольно странные вещи…

— Подожди. Кто принес конверт?

— Понятия не имею, его просто кинули в почтовый ящик. Ну что, прочитать вам содержимое?

— Не надо, просто скажи, что там.

— Два листка из школьной тетради. Исписаны очень старательным почерком.

— Странички из дневника?

— Я бы не сказал, — хмыкнул Денис. — Если только это дневник директора ФСБ. Или ЦРУ. Хотя выглядит как полная фантастика. — Денис подумал и поправился: — Совершенно потрясающие вещи — с моей точки зрения. Я Максу показал — он тоже так считает. Зомбирование и прочее.

— Ясно, — вздохнул Турецкий. — Я тоже получил нечто подобное. Ты вот что, «пальчики» сними с бумаги на всякий пожарный, хорошо?

— Боюсь, без толку, — вздохнул Денис. — Мы уже ее всю облапили, так что надежда только на ваш конверт, Сан Борисыч.

Турецкий промолчал.

— Сан Борисыч, вы где, вы меня слышите?

— Слышу; — хмуро сказал Турецкий, — не глухой. От моего тоже проку нет, я его от души подержал.

Денис засмеялся:

— Ну мы с вами и профессионалы, нечего сказать!

— Ладно, — сказал Турецкий и снова надолго замолчал.

— Сан Борисыч? — забеспокоился Денис.

— Я думаю… Денис, ты, кажется, журналистикой увлекаешься?

— Скорее, журналисткой.

— Какая разница? Сделай для меня еще одну вещь.

В полдень молодая журналистка с экзотическим именем Лиана впорхнула в Бауманский университет, оккупировала кафедру ИУ и принялась очаровывать декана. Лиана недолго объясняла моложавому руководителю факультета, что для материала о прошлом, настоящем и будущем цитадели отечественной науки ей нужно создать портрет не просто студента, но человека разностороннего, хорошо бы к тому же и спортсмена…

— А вон с тем умником поговорите, — предложил декан. — Как раз вам подойдет. Будущий специалист в области разработки информационных и телекоммуникационных систем. Надежда и опора нашей науки. Большой хитрец, спортсмен и просто красавец. Уверен, вы найдете общие темы для беседы.

Лиана оглянулась и увидела дюжего молодого человека, который смотрел на нее со спокойным интересом уверенного в себе, сложившегося мужчины. Он был одет в вытертые джинсы и водолазку с высоким горлом.

Лиана с улыбкой сделала шаг в его направлении.

— Дмитрий, — коротко сказал молодой человек, который, конечно, слышал, что сказал декан.

Лиана заглянула в его синие глаза и поняла, что пропала. Потребовалось чудовищное усилие воли, напоминание о профессиональном долге и самое главное — поручении Дениса, чтобы она взяла себя в руки.

— А… где мы можем поговорить?

— У нас тут есть кафе довольно уютное.

Через пять минут они устроились за столиком, Дмитрий принес два каппучино, и журналистка приступила к своим прямым обязанностям — разведывать и вынюхивать.

Лиана подготовилась к посещению Бауманского университета. Она выяснила, что в 1826 году вдовствующая императрица Мария Федоровна «высочайше повелеть соизволила учредить большие мастерские разных ремесел» для мальчиков-сирот Воспитательного дома. С этой целью известным московским архитектором Жилярди был возведен Слободской дворец в стиле московского ампира. Учебное заведение утвердил император Николай Первый. Именно с этого момента и ведет свое летосчисление нынешний МГТУ имени Баумана, а в прошлом «Императорское московское техническое училище, высшее специальное учебное заведение, имеющее главной целью образовывать механиков-строителей, инженеров-механиков и инженеров-технологов».

Выяснилось, что студент четвертого курса Дмитрий Либин учится превосходно, а еще занимается боксом и является по этому поводу чемпионом Москвы среди вузов в среднем весе. Кроме того, он планирует стать выдающимся математиком.

— Насколько я знаю, — сказала журналистка, — раньше считалось, что в Бауманское училище поступают исключительно вундеркинды, победители заумных олимпиад, кому удалось изобрести что-нибудь невероятное. А как обстоит дело сейчас? Прибегают к помощи репетиторов?

— Лично у меня частных репетиторов не было. Просто для большей уверенности в себе и подстраховки я окончил подготовительные курсы.

Дмитрий несколько раз отхлебнул кофе, ему стало жарковато, и он опустил воротник водолазки пониже.

И тут Лиана проявила нетактичность, неожиданно для себя самой ляпнула:

— А что за пятно у вас шее?

— Совсем не то, что вы думаете, — очень серьезно ответил Дмитрий.

Как раз то, подумала Лиана, вспомнив инструктаж Дениса. Все получилось как нельзя лучше — ей не пришлось искать молодого человека с небольшим синяком на шее, она сразу же на него напоролась. Хотя кто знает, может, у них это тут модно — с засосами ходить.

Но это, конечно, был не засос, это было следствие нажатия на артерию каротис. Теперь нужно было срочно сворачивать на более стандартные темы.

— Скажите, в какой области вы представляете будущую работу? Может, займетесь популярной сейчас проблемой клонирования человека, где, конечно, невозможно обойтись без компьютерных технологий и опытных программистов?

Вопрос был задан не случайно. Денису требовалось прояснить возможную связь молодого человека с пятном на шее с Константином Земляникиным.

— Программистов от медицины у нас взращивает факультет биомедицинских технологий, именно там изучают все о клонировании человека, всяких зачатиях в пробирках и прочей ереси, — усмехнулся Дмитрий.

— Есть и такой? — притворно удивилась Лиана. Ей это было прекрасно известно.

— Факультет, кстати, полезный и интересный. Ведь любая наука, находящаяся между двух других, в данном случае между медициной и программированием, явление достаточно редкое. И специалистов, которые ее знают, у нас в стране крайне мало. К тому же на этом факультете очень сильный преподавательский состав, как раз и состоящий из этих самых редких специалистов. У меня там есть друзья, они мне рассказывают… — Тут он прикусил язык.

Лиана сделала вид, что ничего не заметила, хотя все фиксировалось и так: она записывала беседу на диктофон и незаметно фотографировала молодого человека крошечной цифровой камерой.

— А чем занимаетесь вы сами? И с какими фирмами вы мечтаете сотрудничать после окончания вуза?

— Я изучаю информационные и телекоммуникационные технологии, сетевые технологии, микропроцессорную технику, теорию цифровой обработки сигналов, системное и прикладное программирование, вопросы проектирования информационных систем, базы данных. А насчет будущей работы пока не задумывался. Знаете, человек, который закончил наш вуз, всегда будет востребован… Что еще вы хотите знать?

Лиана посмотрела по сторонам и заговорщицки придвинулась:

— Я слышала, многие иностранные предприятия создали здесь свои представительства и специальные курсы, на которых студентов обучают бесплатно, но с условием, что после получения международного диплома и окончания этих самых курсов они уедут работать за границу. Ведь не секрет, что у наших ученых низкие заработки, да и на развитие науки средств выделяется очень мало.

— Зачем вы мне это говорите? — неприязненно спросила «надежда и опора нашей науки».

— Просто хочу узнать, как вы к этому относитесь.

— Я патриот.

— Это здорово, — прощебетала Лиана, — значит, еще одна Нобелевская премия останется в стране.

Студент покосился на придурочную журналистку. Ломает комедию или нет? Вроде непохоже.

— Вообще-то Нобелевскую премию математикам не вручают.

— Почему?! — расстроилась Лиана.

— Потому что невеста Нобеля сбежала к математику. И он решил премию для математиков не учреждать.

— Какая жалость… — Лиана решила сменить вектор беседы. — А вы где-то уже работаете помимо учебы? — спросила она легкомысленным тоном.

Дмитрий заколебался:

— Ну… Это личный проект, связанный с программированием.

Ага, подумала Лиана, личный проект, как же.

— Может, расскажете подробней?

— Мы с моим приятелем делаем специальные компьютеры для… — Он запнулся. И кажется, уже жалел, что начал говорить.

— Для кого же? — улыбаясь, спросила Лиана. И тут ее ждал сюрприз.

— Для слепых.

— Вы шутите, наверно?

— Черт, зачем я сказал?.. Не пишите об этом, ладно?

Но теперь в Лиане по-настоящему проснулась журналистка.

— Расскажите, пожалуйста!

Дмитрий подумал и сказал:

— Каждый месяц я приношу в университет отчет о практике. Так как тут у нас интересуются, чего студент может добиться сам, без помощи всемогущественной Бауманки.

— Вы что же, не расскажете о слепых? — удивилась Лиана.

Он покачал головой.

— Но почему?!

— Просто не хочу.

Может, просто врет, с надеждой подумала она. Сболтнул, а теперь не знает, как продолжить.

— Не трудно совмещать учебу и работу? — деланно равнодушно поинтересовалась Лиана. По этому поводу у нее была вполне конкретная инструкция от Дениса: прозондировать, чем занимаются студенты Бауманки — любители ночных приключений. Конечно, рассчитывать получить буквальный ответ было бы слишком наивно, но тут любая косвенная информация могла иметь значение.

— И к знаниям, и к работе я отношусь очень трепетно, — заверил серьезный молодой человек. — А все остальное человек всегда может совместить, как, например, сейчас. Вот мы замечательно проводим время, правильно? И мне, математику и зубриле, конечно, трудно представить, что вы сейчас находитесь на работе.

Через двадцать минут Лиана была у Дениса.

— Ну и жук, — сказал Денис, прослушав диктофонную запись разговора. — Впрочем, детка, все это большого значения уже не имеет. Пятно на шее, говоришь, было?

— А то, — заверила Лиана. — Уж я-то в таких вещах разбираюсь.

— Ладно, установлю за ним наблюдение.

Через сорок минут после этого разговора Филя Агеев получил инструкцию сняться со своего наблюдательного поста на Арбате и прилепиться к Дмитрию Либину. А Денис послал фотографии Дмитрия Либина Турецкому по электронной почте.

Александр Борисович был в это время у себя в Генеральной прокуратуре, в присутствии Меркулова, отчитывался перед шефом об оперативной работе, проводимой в отношении Стасова. Перед разговором с генеральным Турецкий на всякий случай связался с Грязновым.

— Слава, без новостей?

— Я бы сразу сообщил, будто ты не знаешь. Роем землю, но никаких следов.

— А к Мелешко ты обращался?

— Ну да…

— Что же ты молчишь? — возмутился Турецкий. — С меня сейчас три шкуры спустят, а он…

— А Нечего тут говорить! — разозлился и Вячеслав Иванович. — Его тоже нигде нет, этого большого государственного мужа. Не то в отпуске, не то на больничном.

— И слава богу, — вздохнул Турецкий с облегчением. — Может, разберемся с Стасовым до его появления.

Положил трубку и пошел к генеральному. Меркулов был уже там.

…Генеральный хмуро покивал и попросил по-прежнему держать его в курсе. Ни про своих детей, ни про чужих историй не рассказывал. Шкур спускать не стал. И вообще он был какой-то уставший, словно бы невыспавшийся.

Когда вышли от генерального, Меркулов шепнул Турецкому:

— Саша, если ты его не найдешь, быть беде.

— Костя, — поморщился Турецкий, — ты-то хоть не дрейфь, не в первый же раз.

— Мне-то как раз ничего не грозит, но тебе точно не поздоровится. Генерального снимут, и тебя в связке с ним — заодно.

— С чего ты взял? — изумился Турецкий.

Меркулов завел его за угол.

— Это уже было озвучено на самом серьезном уровне.

— То есть? — Турецкий непонимающе уставился на Константина Дмитриевича. — Подожди, что происходит? Опять этот его родственничек на нас наезжает? Мелешко?

— Не совсем так.

— Тогда расскажи как!

— Вчера вечером Стасов звонил в администрацию президента. Звонок снова не смогли отследить и страшно переполошилилсь. Генеральный не стал тебе об этом говорить.

— Серьезно?! — выпучил глаза Турецкий.

— Серьезней некуда. Стасов сказал, что они все там — в администрации — неправильно дышат, и вот он приедет и наведет порядок.

— Что неправильно делают? Дышат? — Турецкий засмеялся. — Может, он йоге их научить хочет?

— Смешного тут мало, — укоризненно заметил Меркулов.

— Извини, Костя, но я так не думаю. По-моему, очень смешно. Кроме того, мы-то в чем виноваты? Пусть фээсбэшники этим занимаются, кремлевская служба безопасности и все остальные придурки, которым за это деньги платят! Они же там, наверно, мышей не ловят. А иначе откуда у него все эти телефоны вообще? Может, от Мелешко?

— Мелешко тут ни при чем. Но не волнуйся, на орехи всем достанется.

Турецкий махнул рукой: мол, плевать, как будет, так и будет — и пошел к себе в кабинет.

Через несколько минут позвонил Денис Грязное и рассказал об «интервью» со студентом матфака Либи-ным. Подчеркнул, что Щербак, который следил за братом Жени Земляникиной, Константином, ни разу их вместе не видел. Точнее, он вообще Либина ни разу не видел.

Продолжая разговаривать с Денисом, Турецкий вошел в Интернет и выкачал почту — фотографии. Либина сразу узнал. Это, без сомнения, был один из двух ночных хулиганов. Значит, боксер, подумал Александр Борисович. Ну-ну.

— Сан Борисыч, а как быть со вчерашним письмом? Отсканировать и прислать вам по электронной почте? Факсом?

— С ума сошел? В сейф спрячь. Я после обеда к тебе приеду. Кстати, а что с Бондаревой-Рапановой, ничего не слышно?

— Нет, Сан Борисыч, никаких следов, как сквозь землю провалилась. И вообще, какая здесь связь, не пойму.

Текст из конверта, опущенного в почтовый ящик частного охранного предприятия «Глория»:

«…Под зомбированием подразумевается форсированная обработка подсознания человека, благодаря которой он теряет направляющий контакт со своим прошлым и программируется на безоговорочное, притом неосознаваемое подчинение приказам своего хозяина. Мы различаем «жесткое» и «мягкое» психопрограммирование, причем «жесткого» зомби нередко удается определить по «экстерьеру» и манере поведения (отрешенность на лице, не соответствующая выражаемым в словах эмоциям, необычность цвета белков глаз, вялые интонации голоса, неправильная речь, отсутствие способности сосредоточиться, замедленность реакций и провалы в памяти, нелепая стереотипность поведения), тогда как «мягкий» зомби, по существу, ничем не отличается от всех других людей.

Профессиональное зомбирование по «мягкой» категории чрезвычайно сложно и требует досконального изучения психофизиологии объекта, использования специальной медицинской и компьютерной аппаратуры, задействования кодировщиков-гипнотизеров, виртуозно владеющих техникой многоступенчатого гипноза.

Метод 1

— персону изымают из ее прежней среды, контакты с которой полностью прерываются;

— режим дня должен целиком противоречить ее прежним привычкам;

— активно провоцируется недоверие ко всем, кто жертву окружает (ее нагло обманывают, на нее подло доносят, ей злобно угрожают);

— осуществляются непрерываемые акции дискредитации (подтасовка, высмеивание) всего, чем человек дорожит;

— диета преимущественно углеводная и безбелковая, с подмешиванием отупляющих сознание препаратов (аминазин) и обязательным недосыпанием;

— по достижении состояния тупого безразличия проводится необходимое кодирование приемами активного внушения или гипноза.

Метод 2

Этот вариант слагается из трех последовательных ступеней, таких, как:

— промывание мозгов (очистка памяти от некогда ею воспринятого, ломание временно-пространственных ориентиров, создание безразличия и к прошлому, и к будущему);

— словесное кодирование (активное воздействие на психику, в которую внедряют определенные идеи и представления);

— закрепление (контроль усвоенности внедренного).

Техника реализации этих фаз обычно такова…»

В «Глории», кроме Дениса и Макса, никого не было.

Денис достал из сейфа конверт. Турецкий внимательно прочитал документ, написанный опять-таки рукой Жени Земляникиной — сомнений в этом у него было не больше, как если б он был ее классным руководителем. Вернул конверт Денису.

— Откуда у школьницы такие вещи, Сан Борисыч? Это же в умелых руках — жуткое оружие, и дураку понятно.

— Это ты и должен узнать. А для начала просто найди ее наконец!

— Стараемся, — вздохнул Денис. — С бумагой-то что делать?

— Пусть пока у тебя будет. Спрячь понадежней, никому не показывай. Вообще никому.

— А дяде?

Турецкий подумал немного:

— Знаешь, и его не впутывай. Пусть пока это будет между нами.

— Меня за эту бумажку не пришьют случайно? — полушутя-полусерьезно спросил Денис.

— Будем надеяться, нет, — совершенно серьезно сказал Турецкий.

У Дениса вытянулась и без того продолговатая физиономия.

— Ну что еще? Говори, почему такой смурной?

— Сан Борисыч, есть еще одна штука, которая мне покоя не дает несколько дней. — И Денис рассказал о том, как был найден труп заслуженного пенсионера Ларионова, и о том, что в телерепортаже видел Лукьянова, которого перед тем видел в загадочной фирме «Илиада».

— Про Лукьянова слышал, это бывший гэбэшник.

Лично, к счастью, не знаком, — сказал Турецкий. — А про пенсионера Стойкого понятия не имею. Столько народу каждый день переваривать приходится… Хотя подожди-ка… — Турецкий взялся за телефон и позвонил жене на работу. — Ирка, помнишь, меня на днях человек какой-то искал? Ты еще сказала, что у него фамилия на «-ский»…

— Ну да.

— Ты не вспомнила?

— Нет, не вспомнила.

— А он больше не звонил?

— Не звонил.

— Из тебя все приходится клещами тянуть, — пожаловался Турецкий. — Ты говорила, эта фамилия на «-ский», случайно не Стоцкий?

— Нет, длиннее.

— Сан Борисыч, — негромко сказал Денис, — Стоцкий уже давно труп.

— Да… Ира, ты меня слушаешь? Тогда, может… Венглинский?

Ирина Генриховна немного подумала и сказала:

— Кажется, да.

— О господи, — вздохнул Турецкий, — как же с тобой тяжело.

Денис деликатно вышел из кабинета.

— Это со мной тяжело?! — взвилась жена. — А может, ты для разнообразия начнешь дома ночевать? Чтобы сравнить, с кем тяжело и с кем не тяжело?!

— Что сказал Венглинский? Он перезвонит? Просил позвонить меня?

Вместо ответа жена бросила трубку.

Турецкий нашел в адресной книжке своего мобильника номер Венглинского и позвонил ему домой. Там никто не отвечал. Тогда Турецкий позвонил на работу — в РОВД.

Когда Денис вернулся, Александр Борисович как раз куда-то дозвонился, задал только один вопрос, сказал: «Простите, ради бога, я не знал…» — и положил трубку. Посмотрел на Дениса невидящим взглядом и сказал:

— Он умер сегодня ночью

— Кто?

— Венглинский…

— Тот самый мент? Ну и дела. Сан Борисыч, расскажите еще раз и все сначала. У меня это уже в башке не укладывается.

Турецкий рассказал все с самого начала и спросил:

— Теперь стало понятней?

Денис вздохнул:

— Стало хуже. Значит, что мы имеем? Вы должны были встретиться со Стасовым, Стасов не приезжает, но зато там же, на «Китай-городе», и в то же время вы видите Венглинского, который, который…

— Который проходит мимо под ручку с хорошенькой барышней.

— А потом оказывается, что в этот же день Венглинский звонит вам домой. А потом он вдруг умирает. Где именно?

— На станции «Третьяковская». Здоровый крепкий мужик. Веселый шел, смеялся. Принял яд? — Турецкий покачал головой. — Невозможно поверить.

— И правильно, и не верьте! Вы же следователь! Вам положено не верить.

Конечно, всякое бывает, думал Турецкий, но все же такое нагромождение событий в единицу времени — это уже слишком подозрительно. А кроме того, нелепейшим образом погибает персональный пенсионер Стоцкий, разъезжавший, между прочим, на шикарном «мерседесе». Что хотел сказать Венглинский? Может, просто какой-то пустяк, которому не стоит придавать значения? Турецкому, конечно, хотелось бы в это верить, но по опыту он знал, как такие «пустяковые» мысли привязчивы и неотступны.

Турецкий позвонил в районную прокуратуру — узнать, кто ведет расследование по факту гибели Венглинского. Оказалось, двадцатипятилетний выпускник юрфака, следователь Силантьев. Причем он уже почти готов был дело закрыть: налицо имелся явный суицид, потому что в организме Венглинского обнаружен цианид. Единственная нелепость, которая во всем этом присутствовала, пожаловался Силантьев Турецкому, — это то, что во рту Венглинского была жевательная резинка. Станет ли самоубийца жевать перед смертью? Вроде сомнительно. Или нет?

Тут Турецкий вспомнил девушку, которую обнимал Венглинский в метро, и сказал:

— А резинку сохранили?

— «Орбит» без сахара? Не знаю. Наверно. А что?

— Так вот что я вам скажу, молодой человек. Цианид был в ней. Венглинского отравили. Ищите девушку лет семнадцати — двадцати, ростом метр шестьдесят — метр шестьдесят пять, рыжеволосую, хотя, конечно, она теперь по-другому выглядит. Проверьте все видеокамеры в метро на «Третьяковской» и соседней «Новокузнецкой». Возможно, обнаружите их вместе. В таком случае получите портрет — организуйте розыск как можно оперативней. Если нужна будет помощь, обращайтесь. Если найдете хоть что-нибудь, дайте знать немедленно!

…В конце рабочего дня Турецкий позвонил Филе Агееву, который следил за Дмитрием Либиным. Пока что слежка ничего не дала. Время свое Либин проводил либо дома, либо в университете, либо в спортивном зале.

В семь вечера Турецкий заехал на работу к Нине Коростелевой и отвез ее домой.

— Вот уж никогда не думала, что у меня будет личный водитель, — смеялась она в машине.

— Я уже третий раз вижу, как ты смеешься, — заметил Турецкий.

— Ты считаешь?

— Приходится… Знаешь, я все думаю об этой девочке, Жене. Вот она ищет свою мать. Мы ищем ее. Все с ума посходили. А почему? Девчонка нас завела. Как у нее это получилось?

— Тебе виднее, ты сыщик.

— Я не сыщик, я следователь, — сказал он машинально. — Нина, ты думаешь, у нее тяжелая жизнь?

— Трудно сказать… Она живет без матери. Все зависит от того, какие люди ее окружают.

Турецкий задумался о детской впечатлительности. Ребенок наблюдает за миром своих родителей. Старается постичь и оценить его. Наверно, фразы, неосторожно произнесенные в присутствии малыша, подхватываются им, по-своему истолковываются и создают определенную картину мира, которая надолго сохранится в его воображении. И вот девочка, что-то такое запомнившая в детстве, возможно фразу отца, что «мама уехала в командировку», даже перед лицом фактов не в состоянии поверить, что ее матери больше нет в живых. Либо она действительно узнала нечто новое…

И, словно читая его мысли, Коростелева сказала:

— Взрослые часто произносят при детях фразы, совершают поступки, которым не придают значения, но им-то они представляются полными скрытого смысла. Пессимистическое представление о мире, сложившееся у ребенка в детстве, возможно, в дальнейшем изменится к лучшему. Нужно остерегаться давать ребенку опасную пищу для воображения. Избавить детей от тяжелых переживаний можно, только если все время помнить о том, что они обладают обостренным любопытством и гораздо впечатлительнее взрослых.

— Ты такой специалист, — сказал Турецкий. — Что же не заведешь собственных детей?

— А может быть… тогда я уже не буду «такой» специалист, а? Кстати, ты останешься у меня сегодня?

Турецкий покачал головой.

— Так я и думала. Давай я помогу придумать тебе оправдание. Допустим… допустим, тебе нужно… сменить одежду, потому что предстоит визит к высокому начальству. Ну как?

— Ничего, — оценил Турецкий. — Только обычно я по таким поводам стараюсь одеваться хуже, чем обычно.

Нина засмеялась.

— Четвертый раз, — сказал Турецкий.

Вернувшись домой и выполняя автоматически разнообразные действия: принимая душ, ужиная, просматривая новости по телевизору, Турецкий обдумывал один циничный тезис, который как-то высказал в приватной беседе Грязнов-старший: цель не должна оправдывать средства, но окупать их она обязана. Мысль тогда показалась Турецкому не то чтобы уж очень привлекательной, но не лишенной смысла. Сегодня он думал о том, насколько государственный чиновник, не купленный, разумеется, не коррумпированный, может в своей работе руководствоваться этим девизом, если обычными средствами достичь цели не получается. Возможные действия госслужащего, как правило, заранее регламентированы. Ему, следователю с большим стажем, не раз приходилось по мелочи (а то и не очень) нарушать закон, но, как правило, это делалось не для того, чтобы достичь цели (наказать виновных), а затем, чтобы отстоять имеющиеся позиции (защитить пострадавших).

Сейчас же ситуация была совершенно непонятной.

Что именно он должен делать?

Тут Александр Борисович, обнаружив под раковиной забитый пакет с мусором, сварливо крикнул дочери в комнату:

— Почему мусор не выносишь?

— Я в «Макдоналдсе» только это и делаю, — сообщило любимое чадо.

— Оставь ребенка в покое, — тут же отреагировала жена.

Спорить сил не было. Он взял пакет и вышел из квартиры. Поднялся на один лестничный пролет, сунул пакет в мусоропровод и похлопал себя по карманам — сигареты остались дома. Турецкий сделал было один шаг вниз по ступенькам, но тут рядом раздалось негромкое покашливание — так, как это делают, когда хотят привлечь внимание. Он оглянулся и увидел мужчину, который стоял не двигаясь и смотрел на него вполне доброжелательно. Турецкий мог поклясться, что две секунды назад его там не было. Откуда же он в таком случае взялся? Притаился выше на лестнице? Ждал? Чего? На заурядного хулигана не похож. И на студента Бауманки не похож. Уж очень уверен в себе, но при этом сдержан, наглости никакой ни во взгляде, ни в движениях не чувствуется. И игры не чувствуется. Скорее, ведет себя как человек, выполняющий чьи-то инструкции.

— Александр Борисович, вы сейчас поедете со мной.

Турецкий решил не выяснять, откуда этот тип его знает. Сказал только:

— Как же, держи карман шире. — И, не поворачиваясь, сделал шаг назад по лестнице, но не более того, потому что спиной наткнулся еще на одного мужика, который был копия первого — тоже косая сажень в плечах, так же одет и с вполне учтивыми манерами, только тот, что стоял выше, был блондин, а тот, что ниже, — брюнет.

Турецкий понял, что драки, скорей всего большой и кровопролитной, не избежать. И вряд ли она будет для него столь успешной, как та, что случилась после концерта для бумаги. Поэтому он решил схитрить и по возможности заболтать противника.

— Куда же мы поедем?

— Александр Борисович, отдайте, пожалуйста, оружие и телефон.

Эти ребята определенно о нем многое знали.

— Я не беру с собой оружие, когда выношу мусор.

— Отдайте, что носите.

— Да вы кто вообще такие?!

Вместо ответа блондин, который стоял выше, протянул открытую «корочку», в которой было указано, что он сотрудник службы безопасности Президента Российской Федерации.

— Тут темно, — сказал Турецкий. — Откуда я знаю, что это не фальшивка?

Блондин улыбнулся:

— Я вам скажу пароль.

— Что еще за бред?! — возмутился Турецкий.

— Человеку, который послал нас за вами, вы оказали услугу личного характера.

— То есть?

— Однажды вы нашли его собаку.

Возможно, со стороны это и звучало полным бредом, но только не для Турецкого. Эти слова и в самом деле дорогого стоили. О пропавшей, а потом нашедшейся собаке (она едва не оказалась на борту самолета, потерпевшего аварию) знали три человека: Турецкий, Меркулов и, собственно, хозяин пса — Президент Российской Федерации. Вышло так, что Турецкий искал собаку, а нашел террористическую группу, пытавшуюся завладеть бактериологическим оружием.

Значит, если эти парни не те, за кого себя выдают, то это значит, что проболтался стаффордширский терьер, потому что Меркулов этого сделать не мог, а Турецкий тоже никому не рассказывал.

Он невесело вздохнул и сказал:

— Мне надо переодеться…

— В этом как раз нет необходимости. Не будем терять времени, Александр Борисович, нам приказано доставить вас немедленно.

— Я что же, так и поеду?! — раздраженно осведомился Турецкий. Он был в футболке испанской «Валенсии» и застиранных джинсах.

Но именно так и произошло — вернуться домой Турецкому не дали.

Спустились на первый этаж, вышли из подъезда, перед которым стояли два «мерседеса». Турецкий с блондином сели в первую машину, брюнет — во вторую. Через три-четыре минуты, подъехали к метро «Фрунзенская», точнее, к Дворцу молодежи. Там Турецкого пересадили в огромный бронированный джип, он даже затруднился определить марку.

Дата добавления: 2015-10-13